Вы здесь

Танец на лезвии ножа. Глава вторая (А. Е. Сухов, 2007)

Глава вторая

С постели я вскочил под мощные заключительные аккорды военного марша из оперы «Пламя дракона». Прослушивать какофонию финальной битвы из этой оперы никакого желания не было, и я быстро надавил пятерней на клавишу будильника, на циферблате которого стрелки показывали одиннадцать утра. Этот прибор был мной настроен так, что вначале проигрывалась благозвучная увертюра, потом ария Этель, далее следовал марш и последнее, что должно со стопроцентной гарантией привести меня в чувство, была битва эльфов и орков из любимой мною оперы. Обычно я просыпался под нежное сопрано эльфийки, провожающей на бой своего суженого. Сегодня меня разбудил марш. Устал ночью, здорово устал. Немудрено: холодный душ в течение нескольких часов, режим ускорения и незапланированная борьба с псиной – все это изрядно утомило мой молодой растущий организм.

В полумрак спальни через неплотно задвинутые шторы проникал солнечный луч. Пылинки, взлетевшие в воздух, материализовали его и делали похожим на толстое светящееся бревно, одним концом упиравшееся в пол, другим уходящее в бесконечную синь умытого дождем неба. Мои предчувствия насчет предстоящей хорошей погоды оправдались полностью.

Прошлепав по полу босыми ногами, я на несколько минут уединился в туалете. Затем, не одеваясь, сварил на кухне крепчайшего кофейку и с кружкой дымящегося темного напитка уселся на диван гостиной.

Отхлебнув хороший глоток, щелкнул пультом телевизора. Морально я был готов к любой реакции общественности на мою ночную проделку. Журналисты сейчас должны смаковать подробности очередного подвига Коршуна, а заодно ругать полицию за некомпетентность и коррупцию в рядах защитников правопорядка, за ее неспособность обеспечить покой и безопасность граждан. Полицейские чины – жаловаться на низкий уровень материально-технического обеспечения и жадность главы городского магистрата, урезающего каждый год и без того скудные субсидии на нужды полиции Вундертауна. Чиновники из городской управы – сетовать на снижение поступлений в казну столицы от налогоплательщиков и растущую инфляцию. Каждый раз это действо происходило по одному и тому же сценарию. Шутки ради однажды я даже послал письмо на телевидение, чтобы они для экономии народных денег после каждого моего подвига просто-напросто пускали в эфир старую запись с небольшими корректировками, а высвобождаемые средства отдавали полиции для успешной борьбы со мной, неуловимым. Ответа не получил, поскольку забыл написать на конверте обратный адрес, и до сих пор пребываю в полном неведении, в каких эпитетах телевизионщики отвергли мое весьма разумное предложение.

Сегодня все было по-другому. Полное молчание. В новостях ни слова не прозвучало о ночном происшествии в доме одного из самых уважаемых граждан города Эзерга Утиола. Неужели эльф еще не входил в кабинет? Но что-то мне подсказывало, что такого быть не могло. Солнце погаснет на небе, луна упадет на наши головы, если этот торгаш с раннего утра не даст указаний приказчикам, не пообщается с компаньонами, не подпишет десяток разных документов. Если эльф не умер, он обязан к этому часу вовсю трезвонить о пропаже, а если даже и умер, о ней будут трезвонить его наследники. Шум должен стоять на всю столицу, но его не было. Полнейшая гнетущая тишина.

Поставив кружку с недопитым кофе на журнальный столик, я уселся за компьютер. Для начала проверил почтовый ящик. Со вчерашнего дня никаких писем на мое имя не приходило. Быстро пробежал по сайтам новостей – молчание. Влез в закрытые файлы полиции – ничего. Странно, ну никак не мог Эзерг не сунуть нос в свой кабинет. Значит, огласка ему не нужна. Что же такое я умыкнул из его дома, что он боится довериться полиции? Может быть, он сомневается в ее способности найти украденное? Боится или сомневается? Вот в чем вопрос. А главное, что предпримет для поисков своего добра?

Я взглянул на одежду, разбросанную в живописном беспорядке по полу гостиной. Когда утром я ввалился в квартиру, остатков сил хватило лишь на то, чтобы стащить все это с себя и добраться до кровати. Брезгливо двумя пальцами я поднял с пола грязную мокрую куртку, вытащил из карманов ночную добычу и разложил на столике рядом с кружкой. Немного подумав, высыпал содержимое кошельков на столешницу и стал все это внимательно рассматривать.

Пачка денег тысяч на двадцать смотрелась весьма солидно. Сотня золотых кругляшей с двуглавым орлом на аверсе – килийские дублоны эпохи Воссоединения, каждый уйдет не менее чем за пятьдесят империалов. Два десятка бриллиантов отличного качества весело разбрасывали по комнате разноцветные колючие искорки преломленного солнечного света. Стоимость камней определить на глаз я не смог даже приблизительно, но знал наверняка, что старый Креб оценит их по достоинству и отвалит за брюлики сколько полагается – надувать самого надежного и доходного поставщика он не рискнет, поскольку у скупщиков краденого, как и у любого другого предпринимателя, своя конкуренция. Неплохо, совсем неплохо! Даже с учетом перенесенных тягот только это в достаточной степени компенсировало все физические и моральные издержки прошлой ночи, а ведь есть еще и шкатулка, за которую заказчик обещал выплатить пятьдесят тысяч. Толкну камушки и золото, сдам шкатулку по назначению и махну в Паландру на Лазурный берег. Отдохну от дел месячишко-другой, поваляюсь на золотом песочке, в море поплаваю, среди аристократической публики потолкаюсь. С такими-то деньжищами меня в любом обществе примут за своего.

Еще раз окинул оценивающим взглядом кучу на столе и призадумался. Нет, не из-за денег и драгоценностей молчит эльф. Всему причиной, скорее всего, шкатулка. Взяв в руки эту вещицу, я начал внимательно разглядывать со всех сторон. Прежде всего меня удивил ее вес. Казалось, что она вовсе не пустотелая, а отлита целиком из золота или другого более плотного металла – настолько была тяжела, хотя в том, что предмет не металлический, а вырезан из бивня какого-то животного, сомнений не возникало. Замочной скважины для ключика я не заметил. По всей поверхности шкатулки искусным мастером-резчиком была нанесена витиеватая вязь. Таким сложным переплетением линий мне никогда еще не доводилось любоваться. После того, как я с минуту глазел на нее, рисунок ожил и начал складываться в какие-то непонятные символы. Поверхность шкатулки стала черной, значки рельефно выступили над ней и засветились переливчатым кроваво-красным пламенем. Казалось, если посмотреть еще немного, до сознания дойдет их сокрытый смысл и мне откроется некая великая тайна, откроется нечто такое, чего до меня никто никогда не знал… Вся моя сущность вновь, как прошедшей ночью у камина, устремилась навстречу этому манящему, огненному переплетению шевелящихся линий.

С трудом, огромным усилием воли я отшвырнул прочь от себя коварный предмет. Ничего себе! Оказывается, это тоже ловушка для дураков. В какие астральные дебри занесло бы меня на сей раз, с каким очередным монстром пришлось бы схватиться? Не знаю и знать не хочу.

Шкатулка мягко шлепнулась на поверхность дивана и вновь стала прежней – белой матовой коробочкой. От этой опасной вещи нужно держаться как можно дальше. Недаром заказчик предупреждал, чтобы я был максимально осторожен при обращении с ней и не делал попыток открыть ее. Кстати, о заказчике: ровно в час дня мне нужно позвонить по указанному номеру и договориться о месте встречи.

Я поднялся с дивана, собрал грязное мокрое тряпье с пола вместе с ботинками, прошел на кухню и выбросил все в прожорливую пасть утилизатора, внешне напоминавшего стиральную машину. Одно нажатие красной кнопки на панели прибора, и вещественные доказательства моих ночных бдений в парке, рассыпавшись на атомы, исчезли в яркой вспышке. Выделившаяся энергия будет заботливо собрана в накопители, а затем использована для освещения, накачки и подогрева воды и многих других бытовых нужд. Образовавшаяся пыль по трубопроводу уйдет на специальное предприятие, где ее разделят на отдельные составляющие и утилизируют. Я всегда с восхищением наблюдал за тем, как масс-конвертер пожирает все, что в него попадает, и сожалел, что ученые пока не могут создать компактную модель. Весь этот агрегат занимает половину подвала здания, а в квартирах обитателей дома находятся лишь приемники материи. Такую бы энергетическую установку – да на автомобиль, было бы совсем неплохо: заправил придорожной грязью, накидал бычков из пепельницы и знай себе жми педаль газа без опасения, что топливо кончится где-нибудь между двумя заправками.

Из шкафа в спальной комнате я достал свежие трусы, футболку, легкий хлопчатобумажный костюм серого цвета и натянул на себя. Кинул мимолетный взгляд на собственное отражение в зеркале и, увидев там высокого, стройного, немного худощавого блондина с решительным взглядом серо-стальных глаз, остался доволен. На скорую руку поджарил четыре яйца на сковороде и с превеликим удовольствием отправил их в желудок. Потом прибрался на кухне.

Я был почти готов к выходу. Оставалась сущая мелочь – взять с собой все самое ценное. Вор никогда не знает, какие сюрпризы преподнесет судьба. Поэтому ему нужно всегда быть готовым к любым ее поворотам.

В гостиной я извлек из сейфа всю наличность и четыре кредитные карточки различных банков, оформленные на разных людей, каждым из которых, впрочем, был не кто иной, как я сам. Вытащил из системного блока главный кристалл памяти. Аккуратно сложил все, включая шкатулку, монеты и камушки, в небольшой молодежный рюкзачок с изображенной на нем грудастой полуобнаженной девицей – последний писк мировой моды.

В прихожей влез в легкие летние сандалии. Напоследок повернулся к зеркалу лицом и провел по нему ладонью правой руки от волос к подбородку. Теперь на меня смотрел уже не сероглазый блондин, а слегка полноватый сорокалетний брюнет с добродушной улыбкой на усатом лице.

Личины я научился творить самостоятельно еще в юном возрасте, когда находился на воспитании в детском приюте. Поначалу контролировать эти иллюзии продолжительное время у меня не получалось. Понемногу путем упорных тренировок я отточил мастерство и теперь мог поддерживать нужный образ сколь угодно долго. Единственным ограничением был сон – мне ни разу не удавалось сохранять фантом во сне. Была еще одна загвоздка при наложении личины. Если вы маскируетесь под конкретное лицо, вам обязательно нужно достоверно подделать и его голос. У меня это получилось сразу. Единожды послушав любого человека, могу без труда копировать все оттенки и интонации его речи.

Однажды, когда мне было лет одиннадцать, наш преподаватель физкультуры, скотина и пьяница, врезал мне на уроке своим волосатым кулачищем по носу. Стукнул просто так, ни за что, как он сам объяснил: «Для профилактики от борзости». Помню, как зло и радостно смеялись тогда ненавидевшие и боявшиеся меня одноклассники. Я не проронил и слезинки, вместо этого поднялся с пола и, размазывая кровь вперемешку с грязью, громко и во всеуслышание объявил, что через пару дней мой обидчик будет подыскивать себе новое место работы. В награду мне досталась еще одна затрещина от преподавателя и еще более гадкий и издевательский смех товарищей. Тогда я впервые использовал свои способности для жестокого отмщения обидчику.

На следующий день я дождался, когда учитель примет необходимую порцию спиртного и отрубится в своей комнате. Надев его личину, вооружился заранее украденной у него же недопитой поллитровкой дешевого вонючего вина и двинулся с песней и похабными шуточками в адрес преподавателей женского пола прямиком к кабинету директора.

Не могу вспоминать без смеха расширенные от ужаса глаза молоденькой преподавательницы словесности, как удирал от меня математик, второй и последний наш учитель мужского пола, и сердитый взгляд директрисы, ее гневную обличительную речь в адрес «окончательно распоясавшегося алкоголика». Выслушав возмущенную тираду, я сделал неприличный жест прямо перед ее физиономией, раскупорил бутылку и залил дурнопахнущей жидкостью великолепный дубовый стол со всем, что на нем находилось. Потом, шутовски откланявшись побледневшей и впавшей в ступор от подобной наглости всесильной хозяйке детского приюта, отчалил, громогласно объявив пьяным хриплым голосом, что все мне надоели, пойду к себе спать. Через четверть часа полусонного, ничего не понимающего физкультурника погрузили в полицейский автомобиль. Больше я его никогда не видел и ничего не слышал о его судьбе. Как давно это было, теперь я даже имени его не могу припомнить.

Заперев дверь на ключ, бодрой трусцой я сбежал по лестнице со своего второго этажа в вестибюль. Тетушка Амалия, консьержка нашего подъезда, уже встречала жильца с радостной улыбкой на лице. Ей нравился веселый, вежливый квартиросъемщик господин Меллер, месяц назад приехавший в столицу по коммерческим делам. Мужчина внимательный: всегда поинтересуется здоровьем, спросит о внуках, часто дарит дорогие конфеты. Заботливый семьянин, тяжело переживающий вынужденную разлуку с женой и детьми, их у него целых трое. Жалко будет расставаться с таким положительным человеком.

Минут пять мы поболтали обо всяких пустяках. Поделились впечатлениями от вчерашней грозы. Амалия кратко изложила содержание очередной серии «любимого» нами обоими телесериала, что вчера не смог посмотреть занятый делами Меллер. Потом стала рассказывать что-то забавное про своих внучат. Чтобы прервать бесконечный словесный поток женщины, я вытащил из-за спины заранее припасенную коробку ее любимых конфет и ненавязчиво вручил любительнице поболтать, извинился, сославшись на занятость, и пулей выскочил на улицу.

Ровно в час дня я стоял у телефона-автомата, расположенного в пяти кварталах от места моего временного проживания. Прикрыв глазок видеокамеры носовым платком, набрал необходимый номер. На другом конце провода сразу подняли трубку.

– Вас слушают. – Мужчина явно нервничал – голос его заметно дрожал от волнения.

– Хищная птица унесла цыпленка. – Я произнес условную фразу.

Не знаю, что произошло с моим собеседником, потерял дар речи или от счастья упал в обморок – видеокамера на другом конце провода также была заблокирована. Больше минуты трубка молчала. Наконец заговорил другой, более спокойный голос:

– Мы рады это слышать. Встречаемся через полчаса во дворе дома семнадцать по Кривому переулку. Предмет держите при себе. Успеете добраться?

– Не беспокойтесь, буду на месте вовремя.

На этом разговор закончился. Отключившись от абонента, я поспешил к машине. Нужно еще успеть сориентироваться по карте, где находится этот Кривой переулок. Никогда о таком не доводилось слышать…

«Кентавра» я оставил на платной стоянке в километре от места встречи. Никакого подвоха со стороны заказчика я не ожидал – обычная, даже привычная процедура. Можно было бы потребовать от покупателя перечислить деньги на указанный счет в каком-нибудь банке или положить их в электронном виде в мой сетевой кошелек, но я почему-то больше доверяю обычной хрустящей бумаге, отпечатанной на Государственном Монетном Дворе. Не подумайте, что я молодой ретроград – храню деньги в чулке и никогда не пользуюсь банковскими услугами или кредитными картами. Конечно же нет, но я предпочитаю держать цифры своих счетов, как банковских, так и электронных, в собственной голове. Поэтому я сначала получаю от клиента наличные, а потом уже сам доверяю их разного рода заведениям, призванным оберегать и приумножать частные капиталы граждан. Такая схема расчетов еще ни разу не дала сбой.

Кривой переулок хоть и находился в престижном районе города, вызывал гнетущее впечатление. Груды мусора на мостовой. Обшарпанные, полуразрушенные бетонные пятиэтажки времен лихорадочного послевоенного обустройства столицы, когда строили быстро, много и без особых изысков, были словно близнецы-братья. Нельзя ругать тогдашнее правительство, поскольку народ-победитель, в одиночку выстоявший против натиска половины государств континента, нуждался в жилье. Может быть, когда-то эти дома казались дворцами на фоне развалин, в которые был превращен город многочисленными бомбовыми ударами воздушного флота Западной Коалиции. Теперь, простояв семьдесят лет, здания выглядели так, будто танковая армия генерала Готорна вновь подошла к окраинам Вундертауна и накрыла их своей огневой мощью. Стало понятно: жители покинули это захолустье не так уж и давно и перебрались в места, более приспособленные для жизни, а эта улочка стараниями предприимчивых подрядчиков в недалеком будущем превратится в большую стройплощадку.

Когда я проходил мимо тринадцатого дома, в мозгу тревожно застучали молоточки. Сбавив скорость, я начал анализировать свои ощущения. С каждым шагом к намеченной цели шум в голове усиливался. Свойство подсознания заранее чувствовать приближение опасности не раз помогало мне выкручиваться из многих неприятных ситуаций. Сейчас оно явно старалось предупредить меня о чем-то нехорошем.

Остановившись у чахлого деревца, я снял с плеч рюкзак и, делая вид, что ищу в нем что-то, окинул беглым взглядом улицу. Вроде бы ничего особенного не видно. Ни одного транспортного средства на проезжей части, ни души на тротуарах. Из зданий, уставившихся на белый свет пустыми глазницами давно выбитых окон, не доносится ни единого звука.

Чудесное местечко для засады: шума никто не услышит, и остывший труп спрятать есть куда, найдут не скоро. Похоже, кто-то устроил здесь настоящую охоту – слишком уж громко стучит в голове, и охоту не на кого-нибудь, а на славного Коршуна. Не думаю, что это наемники Утиола – маловато времени прошло для того, чтобы самые крутые ищейки смогли взять мой след. Скорее всего, заказчик решил сэкономить и причитающиеся мне денежки оставить для покупки конфет своим любимым чадам. В моей практике подобное случалось неоднократно, но лишь в начале карьеры. Пришлось доходчиво объяснить людям, что кидать Коршуна не только глупо, но и очень даже опасно для их здоровья. Последние пять-шесть лет не было случая, чтобы заказчик попытался посягнуть на мое добро или жизнь. Ну что же, клиент всегда прав, и если он меняет правила игры по ходу пьесы, придется действовать согласно написанному им сценарию, только финал будет неожиданным для автора.

Закинув рюкзак за спину, как ни в чем не бывало я продолжил движение. Организм еще недостаточно восстановился после ночных приключений, но все равно я был готов к предстоящей схватке с пока неизвестным противником.

У крайнего подъезда семнадцатого дома будто невзначай я запнулся и пулей заскочил в настежь распахнутые двери. Дальше вместо меня навстречу неизвестности двинулся фантом. Теперь мое сознание находилось одновременно в двух местах. Одна его половина пряталась на лестничной клетке между первым и вторым этажами, другая двигалась туда, куда указал заказчик. Максимально сконцентрировавшись на фантомной сущности, я приготовился наблюдать за дальнейшим ходом намечающегося действа.

Обогнув здание, я попал во внутренний дворик, вышел к заваленной разным хламом детской площадке и остановился в ожидании, поскольку не знал, что делать дальше. Минут пять бестолково стоял столбом, вдоволь успев налюбоваться удручающим пейзажем. Поломанные качели, вывернутый из земли турник, разбитые лавочки, корявые, ободранные кусты сирени и черные круги кострищ на чахлой травке – следы недавних пиршеств бродяг никаких чувств, кроме жалости и сожаления, вызвать не могли. Теперь мне стало окончательно ясно, что, кроме бомжей, никто здесь не живет и ждать помощи от постороннего не приходится. Кричи не кричи – все напрасно.

Из-за угла следующего по порядку дома показалась фигура мужчины с кейсом в руке и направилась прямиком в мою сторону. Пока незнакомец неспешно шагал по местами поросшему травой асфальту, я успел его хорошенько разглядеть. Крепкая коренастая фигура в кожаном плаще, обычное, неброское лицо под черной шляпой – столкнешься с таким нос к носу и через минуту не узнаешь, встретив еще раз. Мужчина приветливо улыбнулся и махнул мне рукой. Я махнул ему в ответ и пошел навстречу.

– Вы Коршун? – Голос его был мягок и невыразителен.

В ответ я кивнул (к великому сожалению, разговаривать свои эфемерные творения я пока не смог выучить).

– Вещица при вас?

С моей стороны последовал очередной кивок.

– Позвольте полюбопытствовать?

Сделав понимающее лицо, я вытащил из кармана шкатулку. Незнакомец хотел подойти поближе, но я поднял руку в предупреждающем жесте и отступил на шаг. Не хватало еще, чтобы парень прошел сквозь меня.

– Прекрасно вас понимаю – осторожность прежде всего. – Он улыбнулся, но как-то не очень естественно и потряс портфелем: – Здесь деньги, сейчас я их достану, и мы обменяемся.

Мужчина расстегнул кейс и неуловимым движением что-то выхватил из него. Вспышка, негромкий хлопок, и десятиграммовая пуля диаметром девять миллиметров вошла точно в мой лоб и, не встретив на пути препятствия, со звоном разбила чудом уцелевшее стекло в одном из окон первого этажа. На глазах изумленного киллера жертва, вместо того чтобы замертво рухнуть наземь, беззвучно растворилась в воздухе.

Разрушив фантом, я оставил на его месте скаута и с его помощью продолжал наблюдать, что будет дальше. Несостоявшийся убийца не обратил внимания на маленький воздушный вихрь, сформировавшийся там, где мгновение назад находился объект ликвидации. Вихрь сместился в сторону кустов сирени и остановился у корней, весело играя опавшим листочком.

– Ничего не понимаю, куда же он подевался?

Человек недоуменно, кончиком ствола сдвинул со лба шляпу и стал им же чесать у виска. Опомнившись, он с опаской посмотрел на грозное орудие убийства и от греха подальше засунул его во внутренний карман плаща. Трясущимися руками он извлек из бокового кармана «Персифаль» в золоченой упаковке, выхватил зубами прямо из пачки сигарету и, щелкнув зажигалкой, жадно затянулся дымом.

«Дорогой табак курит, сволочь, – отметил я про себя. – Наверное, заказов хоть отбавляй».

Тем временем к нему с разных сторон бежали еще двое сообщников. Тот, что был чуть выше и худощавее, на ходу громко кричал:

– Бруно, где объект? В кого ты стрелял?

Но Бруно выпученными как у карпа глазами смотрел на подельника, безостановочно затягиваясь выкуренной уже наполовину сигаретой.

Второй подбежавший был ниже своих товарищей. Он в свою очередь заорал:

– Колдун, точно колдун! Я своими глазами видел, что Бруно не промахнулся, – слепым надо быть, чтобы промазать с двух метров…

– Да не трещи ты как сорока, Вольф! – оборвал его длинный.

– Не Вольф, а Вольфганг, пора бы уже запомнить, Вилли! – обиженно поправил долговязого коротышка.

– Тогда я для тебя не Вилли, а Вильям! – Длинный с серьезными намерениями двинулся в сторону Вольфа.

Перепалка грозила перерасти в потасовку. Похоже, ребятам были не впервой подобные дискуссии на предмет выяснения и окончательной констатации очень важного вопроса – кто из них круче. Однако назревающий конфликт был прерван грозным рыком Бруно:

– Вы что, сдурели? Поберегите прыть для беседы с шефом! Что мы ему скажем? Извините, заказ выполнить не смогли по причине того, будто нам показалось, что объект прибыл на место встречи, а его на самом деле там вовсе и не было!

– Да был он, был! – продолжал кипятиться длинный Вильям. – Я сам видел!

– Морок это, – безапелляционно заявил Вольфганг. – Слышал я про такие штучки магов. Сам находится где-то на одном конце города, а люди видят его совсем в другом месте. Тебе повезло, Бруно, что этот оказался обычным призраком, говорят, они могут создавать настоящих двойников. Что бы он с тобой сделал, если его и пуля не берет?

– Мелешь языком сам не знаешь чего! – тут же возразил напарнику высокий. – Нам что про него говорили? Вспомни-ка! Вор он, умыкнул вещицу, а заказчик бабло по полной программе выкладывать не желает. Клиент платит нам, чтобы сэкономить. О том, что он маг, базара не было.

– Интересно, сколько он пообещал парню, если за то, чтобы от него избавиться, с ходу готов отслюнявить десять кусков? – Коротышка с азартом поддержал волнующую всех тему и с горечью добавил: – Придется теперь возвращать аванс.

Лицо Бруно побагровело от ярости.

– Вот им! – Он сунул Вольфу под нос фигу: – Мои нервные страдания стоят тех трех кусков, что кинул нам шеф! Себе оставил большую часть, а нам по штуке! Справедливо?

– Он все-таки главный, работенку нам подбрасывает регулярно, что бы мы без него делали? – робко попытался возразить Вилли.

– Кончай базар! Благодетеля нашел. Пашем на него круглые сутки, а что имеем? С барского стола крохи – вот что мы имеем! – Вольф азартно поддержал Бруно. – Валить от него надо! Пора самим выходить на заказчика, брать бразды в собственные руки!

Производственное совещание переросло в стихийный профсоюзный митинг бесправных работников плаща и кинжала и грозило затянуться на неопределенный срок. Ребята разошлись не на шутку. Экспансивный Вольфганг был готов с кулаками доказывать, что именно сейчас наступил наиболее подходящий момент для создания собственного дела, что конъюнктура рынка вполне это позволяет. Вильям пытался возражать, но коротышка его не слушал. В результате бурной беседы бандиты перешли на личности и снова едва не подрались.

Бруно, как главный и более сообразительный из всей троицы, первым пришел в себя, поднял руку, призывая подельников к спокойствию, и заговорил уже взвешенно и деловито:

– Братья, хватит ругаться! В данной ситуации шефа кидать нам не с руки. Из-под воды достанет, под землей сыщет. Появится удобный момент, тогда и свалим. Не переживайте, будет и на нашей улице праздник, небо в алмазах, лучшие телки и прочие радости жизни. Сейчас быстро мчим к главному, рассказываем, как все происходило. Хорошо, что нас трое – одному ни за что не поверил бы. Ему решать, что делать дальше. Не знаю, как вы, но я на устранение этого парня ни за какие коврижки больше не подпишусь.

Я стоял и внимательно слушал разговор трех несостоявшихся убийц. Хотелось выскочить из укрытия, ускорившись, три тычка пальцем – и они станут трупами. Как говорится, охотник нашел свою пулю. Однако принципы не позволяли мне этого сделать – я вор, а не убийца. Конечно, если моей жизни будет угрожать непосредственная опасность, придется защищаться всеми доступными средствами. Пока таковой не было, да и проследить за ребятами стоило. Возможно, их босс не успокоится и пошлет за моей головой следующую партию охотников.

Завершив бурные дебаты, троица двинулась прочь со двора.

Покрутившись немного на месте, воздушный вихрь последовал за ними. Проводив ребят до припаркованного на изрядном удалении «Мустанга» и дождавшись, когда автомобиль тронется, я отключил сознание от скаута. Теперь вихрь как верный пес будет сопровождать группу, оставаясь незамеченным. На расстоянии более километра аудиовизуальная связь невозможна, но при желании я всегда смогу получать информацию о местоположении своего магического соглядатая и соответственно о том, где находятся Бруно и его товарищи.