Глава 9
Захлопнув за собой дверь антропологической лаборатории, Нора Келли прислонилась к ней и закрыла глаза. Голова у нее раскалывалась от боли, во рту пересохло.
Все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала. Скорбные лица коллег, их искренние соболезнования, сочувствующие взгляды, предложение помощи, советы взять отпуск. Отпуск? А что она будет делать? Сидеть наедине со своими мыслями в пустой квартире, где убили ее мужа? Выйдя из больницы, она сразу же направилась в музей. Несмотря на обещание, данное д’Агосте, она просто не могла вернуться домой, во всяком случае сейчас.
Нора открыла глаза. За эти два дня в лаборатории ничего не изменилось. Однако выглядела она как-то иначе. После убийства мужа Норе все казалось другим, словно мир внезапно преобразился.
Она постаралась отбросить печальные мысли и взглянула на часы. Два часа дня. Единственное, что может ее спасти, – это работа. Надо погрузиться в нее полностью, с головой.
Нора заперла дверь и подошла к компьютеру. Включив его, она открыла базу данных своих черепков. Потом выдвинула один из ящиков, в которых находились десятки пластиковых пакетов с пронумерованными черепками. Открыв пакет, она разложила черепки на покрытом сукном столе и стала классифицировать их по типу, дате и месту нахождения. Это было кропотливое занятие, не требующее умственного напряжения, но именно такое ей сейчас и требовалось. Механическая, бездумная работа.
Через полчаса она остановилась. В подвальной лаборатории было тихо, как в гробнице, и только шум вентиляции, похожий на шепот, нарушал это мрачное безмолвие. Нора вспомнила о ночном кошмаре в больнице – все выглядело так, словно происходило наяву. Обычно сны со временем забываются, но этот – если это действительно был сон – становился все ярче и отчетливее.
Она тряхнула головой, чтобы избавиться от назойливых видений. С силой нажимая на клавиши, ввела последнюю серию данных, сохранила файл и стала собирать черепки, чтобы освободить место для следующей порции.
В это время послышался негромкий стук в дверь.
Неужели еще один сочувствующий? Нора взглянула на дверное окошко, но в коридоре было темно. Тогда она поднялась и подошла к двери.
– Кто там?
– Праймус Хорнби.
Нора недовольно открыла дверь. На пороге стоял маленький толстый хранитель отдела антропологии с газетой под мышкой. Пухлой ручкой он нервно потирал лысину.
– Рад, что застал тебя здесь. Можно войти?
Нора нехотя отступила в сторону, давая хранителю пройти. Взъерошенный коротышка быстро впорхнул в комнату и повернулся к ней.
– Нора, мне так жаль, – пробормотал он, продолжая поглаживать лысину.
Она не ответила. Просто не знала, что сказать.
– Я рад, что ты здесь. Работа – лучшее лекарство.
– Благодарю за участие.
Хорошо бы он поскорее ушел. Но вряд ли. У него явно что-то на уме.
– Ты же знаешь, что у меня умерла жена. Несколько лет назад она погибла в автомобильной катастрофе в Калифорнии, когда я был в экспедиции на Гаити. Я-то уж знаю, что тебе пришлось пережить.
– Спасибо, Праймус.
Он прошел вглубь комнаты.
– Ты, я вижу, черепки сортируешь. Какие красивые. Пример того, как люди стремятся украсить даже самые обыденные предметы.
– Да, ты прав.
Когда же он наконец уйдет? Норе вдруг стало стыдно. Он ведь пришел из самых лучших побуждений. Но ей уже тошно от всех этих разговоров, соболезнований и сочувствий.
– Извини, Нора… – осторожно начал Хорнби. – Но я должен тебя спросить. Ты своего мужа собираешься хоронить или кремировать?
Вопрос был столь неожиданный, что Нора на минуту потеряла дар речи. Конечно, рано или поздно что-то придется решать, но сейчас она к этому не готова.
– Не знаю, – довольно резко ответила она.
– Понимаю.
Хорнби выглядел каким-то испуганным. Нора молча ждала, что последует дальше.
– Я уже говорил, что был на Гаити.
– Да.
– В Дессалайнсе, где я жил, для бальзамирования тел вместо обычной смеси формалина с этиловым и метиловым спиртом иногда используют формалазин.
Разговор приобретал какой-то фантасмагорический характер.
– Формалазин, – повторила Нора.
– Да. Он гораздо более ядовит и неудобен в применении, но они по ряду причин предпочитают именно его. Иногда даже увеличивают его токсичность, добавляя к нему крысиный яд. В некоторых особых случаях – при определенных видах смерти – они просят гробовщиков зашивать мертвецу рот. – Чуть поколебавшись, Хорнби продолжал: – И в таких случаях умерших хоронят лицом вниз, ртом к земле, и с длинным ножом в руках. Иногда им стреляют в сердце или пронзают его куском железа, чтобы… чтобы убить наверняка.
Нора с изумлением уставилась на коротышку. Все знали, что он несколько эксцентричен и серьезно увлечен довольно-таки странными исследованиями, но чтобы дойти до такого…
– Как интересно, – выдавила она из себя.
– Они там в Дессалайнсе придают большое значение погребению. И соблюдают очень строгие правила, хотя обходится это недешево. Правильные похороны могут стоить две-три годовые зарплаты.
– Понимаю.
– Мне действительно очень жаль.
С этими словами Хорнби развернул принесенную газету и положил ее на стол. Это был утренний номер «Уэстсайдера».
Нора посмотрела на заголовок.
РЕПОРТЕРА «ТАЙМС» УБИЛ ЗОМБИ?
Хорнби постучал по заголовку толстым пальцем:
– Я работал как раз в том районе, где практикуют вуду и обеа.
– А?
Нора с ужасом смотрела на заголовок, не в силах произнести ни слова.
– Если ты решишь хоронить своего мужа в земле, запомни, что я тебе сказал. Появятся вопросы – я всегда к твоим услугам.
И, грустно улыбнувшись на прощание, маленький хранитель исчез, оставив газету на столе.