Танец Вселенных. Часть первая (Александр Шохов)

Крит. Предисловие

Я – сойкеро, я – смерть. Я говорю на всех языках. И хотя у меня есть имя, это всего лишь имя одного из четырнадцати братьев, и каждый из нас – другая смерть.

Мой отец Ахурамазда, имя которого было тайной, пока он не удалился от дел, – четыре года был перевозчиком на реке, которая отделяет меняющийся мир от неизменного. В тот день, когда я вернулся в Девятую зону, он поменялся со мной местами. Я принял титул Отца Смерти. Я полагал, это случилось из-за того, что Ахурамазду настигло раскаяние… Как я был глуп! Как все мы были глупы!

Четыре года назад я взял на себя все хлопоты управления. С тех пор Мать Ветров четырежды принесла необычные плоды, и Зоны, разделенные Вратами, многократно изменились.

Никто не возражал против того, чтобы я унаследовал титул Отца Смерти и место главы правящего дома. Другие братья не претендовали на престол Ахурамазды. Я объяснял это тем, что Отец раскаялся. Ведь ранее он сделал все, чтобы уничтожить меня и Инику. Я решил, что он передал мне власть именно по этой причине. А остальные посчитали решение Отца неоспоримым, потому и промолчали. Сейчас я уже не могу себе представить, как я мог настолько ошибаться!

К вопросу о власти. Внесу ясность: я никогда не хотел получить ее. Все, чего я хотел – это вернуться домой. Быть послушным сыном. Любить отца и мать. Беречь свою жену Инику и сына Ахилла. Я хотел только этого.

Но, видимо, моя судьба с самого начала имела намерение посмеяться над моими желаниями. И в один совершенно обычный день я вдруг обнаружил, что все, сделанное мною за последние десятилетия, было слепым следованием чужой воле. А потом я в один миг утратил все, что имел. Но не стану забегать вперед. Я расскажу мою историю для тех, кто захочет ее слушать. Чтобы никто из моей семьи не повторил моих ошибок.

Так пиши, писец! И не упусти ни слова из моего рассказа. А если что-то покажется тебе изложенным неудовлетворительно, расспроси других участников событий. Потому что любая история ошибок требует полноты.

Крит. Предчувствия

Поначалу казалось, что дела идут превосходно. Иника, которую я любил всем своим сердцем, оказалась не только прекрасной женой, но и мудрой правительницей. Благодаря ее усилиям нам удалось заключить взаимовыгодные соглашения с воинами глубин и с другими сущностями, которые в прошлом доставили немало хлопот нашему правящему дому.

Даже духи холодной пустоты, атаки которых долгое время сдерживал мой безвременно погибший дядя Карахман, оказались вплетены в сложную ткань дипломатических отношений, и их опустошительные набеги, наконец, прекратились. Мы жили в мире и наслаждались семейным счастьем.

Однако, на фоне покоя и благополучия происходили очень тревожные события.

Плоды, принесенные Матерью в первый год, не превратились в моих руках в новых существ. Они все погибли. Во второй год плоды, упавшие в мои руки, улетучились, став чистыми бесплотными сознаниями. Я спрашивал у Отца, в чем дело, и даже уговаривал его оставить место перевозчика и вернуться, но он отклонял мои просьбы и повторял инструкции, которые я и без того прекрасно знал и старательно исполнял. На третий год Мать Ветров принесла плоды, которые, оказавшись в моих руках, превратились в драконов, и исчезли без следа из этого мира. А я испытал настоящий ужас, поскольку осознал, что Вселенная больше не является прежней: ведь в ней теперь рождаются существа, которые не предназначены для нее. Я был Отцом Смерти только по названию. Ведь Отец Смерти в нашей Вселенной всегда был и отцом жизни: силой, которая формирует качества рожденных Матерью Ветров существ. Я не мог исполнять эту роль. Я мог только отнимать сознания в момент смерти, как это умели делать тринадцать моих братьев-сойкеро.

В четвертый год плоды, принесенные Матерью Ветров, рассыпались в моих руках в темный прах. И после этого я стал видеть сны. Странные, пугающие, от которых я пробуждался с криком, потому что прозрачные руки, тянущиеся из бесконечности, вырывали мое сердце. Эти сны являлись мне все чаще, и я не мог истолковать их. Иника, которой я говорил об этом, слушала, но делала вид, что не придает значения моим сновидениям. Я, сойкеро, ставший Отцом Смерти, – говорила она, – не мог видеть веселых и радостных снов.

Но по-настоящему тревожиться я начал в тот день, когда от Морталии пришло сообщение, что Моргульский обнаружил стаи необычных птиц. Они не были созданиями нашей Вселенной. По пути домой, преодолев Восьмые Врата, я уже встречал необычные для нашей Вселенной сгустки тьмы, питающиеся светом. Но тогда мой кровный брат Элексигаль истолковал их появление как признак, что время Ахурамазды кончается. Появление новых необычных существ, и то, что Мать Ветров принесла плоды, не предназначенные для жизни в этой Вселенной, – все это говорило о том, что я больше не контролирую ситуацию. Сведения о странных кровожадных существах стали все чаще поступать от дозорных отрядов, охраняющих девятую и восьмую зоны. Они видели их, сражались с ними, и я отправлялся на поле боя, чтобы принять участие в битвах и отнять сознания чудовищ. Но их было так много, что мы не успевали отражать атаки. Сознания этих существ были настолько чужды, что даже поместив их в специально созданные усиленные резервуары, я не мог вступить с ними в контакт.

Иника, хотя она и уверяла меня, что не происходит ничего особенного, все чаще уединялась в своем рабочем кабинете, переполненном оборудованием, предназначения большей части которого я не понимал. Мне казалось, что она нечто скрывает от меня, поскольку мрачная сосредоточенность появлялась на ее лице все чаще и чаще.

Я знал, что в меняющемся мире нет ничего неизменного, и был уверен, что рано или поздно покой и счастье сменятся новым периодом борьбы и страстей. Так было всегда, и так будет впредь. Но все же мне было жаль оставлять в прошлом долгий период блаженства и благополучия.

Впрочем, я даже представить не мог, что перемены будут столь сокрушительны для всего нашего мира.

Крит. Похищение пазиры

В то утро я в седле своего верного коня Монкерстара неторопливо объезжал окрестности. Как обычно, я посетил Светлую Лужайку, чтобы пожелать доброго утра Матери Ветров. Я не сразу заметил, что пазира, которую я четыре года назад закрепил в ее ветвях, исчезла. Но уже издали меня насторожило, что священное дерево, центр и средоточие нашей вероятностной Вселенной, погружено в глубокий сон.

Подъехав ближе, я попытался разбудить ее – огромное мудрое семя Вселенной. Но она не откликалась на мой голос. Я произнес все тайные заклинания, которые передал мне мой отец Ахурамазда, но она не пробудилась.

Монкерстар заржал и поднялся на дыбы. Я заметил легкое искажение воздуха, которое двигалось прочь от Матери Ветров, – словно бы над травой перемещался сгусток живого ветра. Я погнался за ним, не спуская глаз с похитителя. Он мчался, каким-то образом держа в центре тела мою пазиру. Я разглядел, что это не был житель облаков: он не выбрасывал в стороны характерные голубовато-белые вихри, и был слишком раздражающе прозрачным. Этот незваный гость скорее напоминал стеклянную гибкую линзу непостоянной формы с минимальным увеличением.

Я направил Монкерстара в погоню, и пожалел, что мой меч, Адил, остался в замке. Пришелец скользил над травой, слегка задевая самые высокие цветы. Он двигался быстро и, пытаясь его догнать, я совершил роковую ошибку: направил коня точно по линии следа. В тот же момент я ощутил, как ускорился весь окружающий мир.

Я и Монкерстар попали в полосу замедленного времени. И уже не могли догнать лазутчика. Он ускользнул раньше, чем мой конь сумел сделать несколько шагов. Я, преодолевая сопротивление воздуха, выехал из полосы замедленного времени.

Трудно передать, как я был раздосадован. Меня застали врасплох. И не только меня: все многочисленные войска, выставленные в районах девятой зоны, оказались бессильны против странного лазутчика. Как он мог пробраться сюда, если воинские отряды, составленные из самых разных существ, охраняли подступы к Матери Ветров и моему дворцу? Как? У меня не было ответа.

Я спешился и попытался открыть индивидуальный портал. Нет отклика. Еще раз. Ничего. Новая попытка – слабый отклик, и ощущение, что я на один миг находился одновременно по обе стороны портала. Я потянулся к сознанию Вселенной, но оно пребывало в хаосе, и я не сумел установить контакт. Я подъехал к Матери Ветров, спешился и прислонил ухо к стволу. Под корой угадывалось движение жизни, но очень медленное. Я взглянул на то место, где была пазира – несколько небольших веточек были сломаны.

Вскочив в седло, я помчался во дворец, надеясь, что с помощью магии Иники мне все-таки удастся настичь похитителя.

Я въехал в ворота и, бросив поводья своему верному слуге Хеориксу, быстро взбежал по лестнице на третий этаж.

Иника возилась с сыном. Ахилл что-то оживленно рассказывал ей на своем детском языке, а она улыбалась немного отрешенной улыбкой взрослого, мысли которого заняты другим.

– Иника! – сказал я, и почувствовал, как мой напряженный и встревоженный голос вступает в диссонанс со всей обстановкой дома. Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и заметил, что она встревожена не меньше, чем я сам.

– Что произошло, Крит?

– Пазира похищена. Мать Ветров усыплена. Я видел вора. Он словно огромный древесный лист, сделанный из воды, очертания которого все время меняются. Я никогда не видел таких существ.

– Милый, не торопись. Ты говоришь слишком быстро. Сядь, успокойся.

Я успокоился. Иника редко теряла контроль над собой. Она, благодаря мне и интригам моего отца, побывала по обе стороны смерти. Она познавала и создавала наш мир вместе с моими предками. Она была древнее, мудрее и могущественнее, чем я. И это было известно нам обоим.

– Дело очень серьезное, Иника. Какое-то существо незамеченным проникло к Матери Ветров и унесло мою пазиру.

И я в подробностях, рассказал, как неосторожно попался в расставленную мне ловушку. И спокойствие Иники улетучилось. Я пристально посмотрел на нее.

– Дело серьезное?

– Я должна была почувствовать это, – сказала она, и я услышал напряженные нотки в ее голосе. – Пойдем со мной.

Не очень-то я любил входить в ее кабинет. Он был заполнен самыми разнообразными устройствами, и лишь часть из них была мне хоть как-то знакома. Иника знала здесь свойства каждой магической вещи. Более того, многие приборы сконструировала сама.

Когда ее взгляд пробежал по кабинету, я увидел, что ее лицо отразило сложную смесь чувств: испуг, смущение, радость… Что творится? Я уже ничего не понимал…

– Что произошло? – спросил я.

– Что-то необычное, – сказала она. – Мои магические способности теперь ничтожно малы. Я больше не могу взаимодействовать ни с зеркалами, ни с кристаллами, ни с генераторами полей. Сама ткань вероятности нарушена.

Пораженный в самое сердце этой новостью, я опустился в кресло. Да, только теперь я увидел, что линии вероятности вытанцовывают все время один и тот же узор, не изменяясь. Я, отмечая краем сознания, что они, как и всегда, движутся, не обращал внимания на характер этого движения. Теперь я осознал, что с момента пробуждения наблюдаю один и тот же танец, состоящий из нескольких тысяч фигур, повторяющихся по циклу.

– Я вижу, что мы потеряли контроль над вероятностью, – сказал я.

Иника посмотрела на меня глазами, в которых читалась тревога, и произнесла:

– Я не смогу ничего сделать. Вся моя магия основана на законах нашего мира. Если они изменились, я бессильна.

В этот момент меня настигла страшная догадка. Мать Ветров спит не потому, что на нее наложили какие-то чары, а потому, что в этом мире она больше ничего делать не может. Она в этом мире – самое обычное дерево…

Наш мир сломался.

По обе стороны реки, через которую перевозил пассажиров мой отец, теперь был один и тот же мир. Мир, в котором и я, и Иника были лишены своего исключительного положения. Я был всего лишь главой правящего дома, возможно, я утратил даже способности сойкеро и уже не смогу отнимать сознания у умирающих существ. Случайно заняв место своего Отца во Вселенной, я потерял контроль над ней.

Впрочем, когда-то я уже был в подобном положении. Четыре года назад я также чувствовал себя обычным человеком. Но сейчас эта мысль казалась слабым утешением.

Иника подошла и положила мне руку на плечо.

– Крит, – сказала она. – Я надеюсь, что мы сможем справиться с этим.

– Кто похитил пазиру? – спросил я ее.

Она покачала головой, показывая, что не знает. Я чувствовал, что этот прозрачный гость был чужим. И в то же время, что-то подсказывало мне, что он был по-другому чужой в сравнении с большинством тех хищных тварей, которых мне приходилось убивать в последнее время. Я не стал говорить об этом Инике. Она все равно не могла мне помочь настичь похитителя.

Крит. Коварство Иники

Мой меч, Адил, которым я мог сокрушить целую армию врагов, стал просто хорошим клинком, из магических способностей которого только настройка на хозяина и умение самозатачиваться и восстанавливать нанесенные ему повреждения проявлялись более или менее интенсивно. Остальные функции исчезли. Убедившись в этом, я вложил его в ножны, и поблагодарил неведомых врагов за то, что хотя бы мой меч не превратился просто в кусок металла.

Я отправил Хеорикса и его сына к ближайшим воинским отрядам, с приказом, чтобы они собрались у дворца и разослали гонцов ко всем подразделениям с известием, что пазира похищена, и с описанием лазутчика. А сам снова поднялся к Инике и Ахиллу. У меня возникла потребность поговорить с моей супругой. Правда, я точно не знал, о чем мне следует ее спросить. До этого момента я доверял ей полностью, абсолютно. Однако, теперь что-то переменилось.

– Ты помнишь, мне снились сны? – спросил я, подходя к ней.

Ахилл строил замок из разноцветных каменных и деревянных деталей, разбросанных на большом ковре детской комнаты. Его магических способностей хватало на то, чтобы нужные детали прилетали к нему по воздуху. В последние полгода для Ахилла это было привычным занятием. Я некоторое время смотрел на него, пока до моего сознания не дошло, что магические чары Иники исчезли, а вот Ахилл, похоже, сохранил их в достаточном для себя объеме. Но от решения этой загадки меня отвлекла Иника.

– Крит, – и я увидел, как слезы текут по ее лицу.

– Если ты плачешь, значит все серьезнее, чем я предполагал, – улыбнулся я, обнимая ее за плечи.

– Крит, я… Наш мир изменился… Ты… Постарайся вернуться быстрее.

– Ты уже почувствовала, что я уезжаю?

И здесь произошло нечто странное. Иника отстранилась от меня, испуганно посмотрела в глаза, потом опустила взгляд, сделала несколько шагов назад и присела на край кресла.

– Что случилось? – спросил я.

– Ты должен кое о чем знать, – сказала она медленно. – Я не знаю, кто похитил пазиру. Но причина того, что в наш мир стали проникать чужие существа, во мне. Это я сделала нашу Вселенную открытой для внешнего вторжения. И твоя пазира, созданная с моей помощью, помогла мне в этом. Я говорю это потому, что для нас с тобой раскрытие Вселенной может быть источником невероятного, немыслимого могущества.

– Излагай.

– Но за могущество придется заплатить. Почти все твои братья погибнут. А Мать Ветров никогда не проснется.

Мое сердце словно ухнуло в бездну. Я понял, что теряю опору под ногами.

– Я не готов платить настолько высокую цену, – сказал я.

– А мне пришлось согласиться.

– Почему?

– Ты никогда не видел моего отца, – сказала Иника.

– Да. Верно.

– И я никогда не говорила тебе о нем. Ты даже не знаешь его имени.

– Среди вечных существ принято не говорить о родителях без большой надобности.

– Его зовут Алкизир.

– Звучное демоническое имя, – сказал я. – Жаль, что ты раньше о нем не рассказывала.

Я вспомнил, что уже слышал это имя раньше. От Ахурамазды. И почти забытое воспоминание о жестокой боли пронизало мое тело.

– Я не говорила о нем, потому что у меня были на то причины. Сейчас ты столкнешься с силами, которые именно я впустила в нашу вероятностную Вселенную. Впустила, потому что мой отец уже много столетий находится у них в плену. Потому, что они обещали мне освободить его, если я смогу открыть для них границу нашего мира.

– Кто они?

– Властелины семи Вселенных. Теперь они получили контроль над восьмой.

– Ты не хочешь мне рассказать все с самого начала? – спросил я, чувствуя, что самообладание постепенно покидает меня.

– Все просто и ужасно жестоко, Крит. Но я должна сказать тебе правду. Потому что если ты вступишь в борьбу, не зная этого, ты погибнешь. А ведь ты отец Ахилла. И я хочу, чтобы ты остался жив. И еще я хочу, чтобы ты продолжал быть моим супругом, доверял и помогал мне во всем.

Я сел в кресло, почти не чувствуя под собой ног. Мне казалось, что я еще сплю, что слова Иники можно истолковать по-другому. Потому что если это было правдой, то я… я был именно тем предателем и изменником, которого хотел убить мой отец.

– Послушай меня внимательно, Крит. Пазира, которую ты создал с моей помощью, на самом деле стала тем ключом, который открыл границу. Властелины угрожали убить моего отца, если я не уговорю тебя сделать эту пазиру. Твой отец Ахурамазда заподозрил неладное, но он ничего не знал точно. Он приказал тебе забыть обо мне и убить меня. Что ты и сделал. Но когда пазира стала активной впервые, я вырвалась на свободу из резервуара сознаний, и на волнах ветра, порожденного пазирой, умчалась через границу нашей Вселенной. Мое сознание притянули к себе могущественные Властелины. Поэтому твои братья так и не смогли найти меня. Впрочем, Баргим нашел. Но я уговорила его отпустить меня… Потом, когда ты стал перевозчиком на реке, Властелины отправили меня и Алкизира, чтобы мы доставили пазиру тебе. И мы сделали так, что пазира оказалась в твоих руках. Как только ты появился в вероятностном мире с пазирой в руке, Властелины отпустили меня, подарив мне новое тело и новую жизнь. Я сумела, обманув Мать Ветров, особым образом изменить сознание твоего Отца. Можно сказать, что я скопировала только ту часть его сознания, которая любила тебя. Этим объясняется столь быстрая перемена в нем по отношению к тебе.

– Значит, ты просто использовала меня и ситуацию?! – мое сердце билось, словно огромный боевой молот, но я постарался успокоиться и, насколько это было возможно, сохранить беспристрастность.

– Извини, – Иника смотрела мне в глаза, и в ее голосе не было раскаяния. – У меня не было выбора.

– Но ведь твои предки произошли от Ахурамазды и Матери Ветров! Как же ты могла подвергнуть нас всех столь могущественной и столь неизвестной опасности? – спросил я.

– Вопросы происхождения всегда запутаны. Мой отец Алкизир рассказывал мне совсем другую историю. Мать Ветров и твой отец не играют в ней столь значительных ролей, как ты думаешь.

– Хорошо.

Я решил оставить эту тему, поскольку выяснить у вечных нюансы их генеалогического древа никогда не было простой задачей, на это требовалось слишком много времени. А меня сейчас интересовало другое.

– Как же тебе удалось обмануть Мать?

– Это было просто. При всем моем уважении к ней, она – всего лишь большое дерево. Она поверила мне. Остальное было простым делом. За те годы, которые наша с тобой пазира корректирует изменяющий ветер, были проложены многочисленные тоннели, через которые Властелины Семи Вселенных прислали сюда свои войска, задача которых – установить контроль. Наша Вселенная утратила герметичность, и ее вероятностная природа оказалась в значительной мере изменена. Сегодня мы перестали быть отдельной Вселенной, мы включены в систему, законы которой мне пока неизвестны. Властелины Семи Вселенных обещали мне, что мой отец сегодня вернется. А мы с тобой сможем обрести невероятное могущество, став их союзниками.

– Иника, как ты могла?! – меня переполняло отчаяние и разочарование, столь сильное, что я начал задыхаться от ярости.

– Это еще не все, Крит. Что-то пошло не так. В моем соглашении с Властелинами не было предусмотрено уменьшение моих магических способностей. А они уменьшились. И мы не договаривались о том, что пазира будет унесена из этой Вселенной. А я не сомневаюсь, что она уже далеко за ее пределами.

Эмоции кипели во мне, готовые выплеснуться наружу. В какой-то миг я почувствовал, что готов лишить Инику жизни. Но мне удалось обуздать свою природу. Я сойкеро. Я одна из смертей этого мира. И даже теперь я остался ею. Я ощутил, что сила отнимать жизнь присущим мне образом сохранилась неприкосновенной. И это ощущение почему-то утихомирило мою ярость.

– Враги играют по собственным правилам, потому что ты предоставила им такую соблазнительную возможность, – сказал я, стараясь быть спокойным. – Возможно, мы уже потеряли нашу Вселенную, и завтра будем уничтожены. Такова цена сделки, которую они с тобой решили не оговаривать заранее.

– Крит, я хочу, чтобы ты понял. Я говорю это только потому, что я на твоей стороне. Как только мой отец Алкизир окажется рядом со мной, я сделаю все, чтобы исправить такое положение вещей. Поверь мне. Мы можем остаться одной семьей. Но кое-кто должен будет погибнуть.

– Мне очень жаль, что я взял тебя в жены. Думаю, упомянутые тобой Властелины Семи Вселенных не дадут тебе обещанного могущества. Да, твой отец будет отпущен, но он будет под постоянным контролем с их стороны. И если ты поведешь себя неправильно, они найдут способ вернуть себе заложника и снова взять тебя под контроль. Я больше не верю тебе. И, если есть хотя бы один способ, твои Властелины будут мной уничтожены! Если есть хоть один способ исправить сделанную мною ошибку, я спасу мою семью от уничтожения! А если ты встанешь на моем пути, я, не колеблясь, лишу тебя жизни!

– Без моей помощи ты погибнешь, – сказала Иника. – Ты даже не представляешь, насколько они могущественны!

– Риск, конечно, существует. Но не забывай о том, что у меня тринадцать братьев. Кто-нибудь из них доведет до конца дело, которое я начну делать сегодня. Если я погибну, мои братья без колебаний уничтожат тебя. Ты им никогда не нравилась. Помни об этом.

– Я всего лишь хотела помочь… Не воспринимай меня как угрозу. Я друг, а не враг.

– Ты поставила на грань уничтожения мою семью и всю мою Вселенную, – горько усмехнулся я. – Ты заслуживаешь жестокой смерти. Ты мне не друг.

– Еще одной смерти от твоей руки? – спросила она.

– Я не убиваю тебя по двум причинам. Во-первых, ты мать Ахилла. Во-вторых, ты все эти годы была моей женой. Но клянусь моим отцом Ахурамаздой, если ты предпримешь что-либо еще, ставящее эту Вселенную на край гибели, я не остановлюсь перед необходимостью убить тебя. Я – сойкеро, я – смерть. Помни об этом.

– Уже нет, Крит. Ты уже не сойкеро.

Я исторг луч смерти из центра своего лба, и цветок, стоящий у окна, опал, лишенный жизни. Она видела это. Ахилл удивленно смотрел на цветок. А потом одним движением руки создал вместо него новое растение. Я выбежал прочь, разрывая на части освобожденное безмолвное сознание убитого мною цветка, лишая его любого возможного бытия.

Так в течение непродолжительного разговора с Иникой моя семья превратилась в воспоминания. Я потерял жену, соправительницу, соратника и друга в лице Иники. Впрочем, выходило, что она никогда и не была для меня тем человеком, каким я ее видел все эти годы. Я больше не знал, что мне делать. Мне неудержимо хотелось покинуть стены своего дворца. Может быть, я хотел бежать от самого себя. Может быть, я рассчитывал, что смогу оказаться в таком месте, где сумею изменить ход событий. Сила, которую я не мог контролировать, вынесла меня из дворца. Я вскочил на своего коня Монкерстара и двинулся прочь.

Крит. Поход в неизвестность

Монкерстар прекрасно чувствовал мое настроение. Я был крепостью с обрушившимися стенами. Я был мужем, которого предали. Я был правителем, который не сумел править даже собственной семьей. Я выехал из ворот дворца, оказавшись перед строем своих войск.

В тот момент я сам себе не признавался в том, что страх овладел мною. Страх. Чувство, которое, как я полагал, было неведомо мне. Я боялся взглянуть в глаза своим братьям, если они появятся. Я боялся взглянуть в глаза своему отцу. И у меня была слабая, призрачная надежда, что я в одиночку смогу все исправить. След лазутчика был одной из ниточек, за которые мне следовало потянуть, чтобы распутать клубок загадок. Другой ниточкой были Иника и Алкизир. Но я не мог оставаться во дворце. Не мог оставаться с Иникой. Потому что мне неудержимо хотелось убить ее за предательство.

Я боялся, что не смогу удержаться. И в то же время я понимал, что ее смерть уже ничего не изменит. А Ахилл, мой сын, лишится матери. Меня переполняло и душило неумолимое чувство вины перед отцом и братьями за то, что я отдал нашу Вселенную в руки этой проклятой ведьмы, которая отняла у нас все. Если бы в тот миг мне предложили отдать мою жизнь, чтобы спасти Вселенную, я сделал бы это со счастливой улыбкой. Но моя жизнь никому не была нужна настолько сильно. А Вселенная уже оказалась захваченной. О чем я мог сказать воинам, выстроившимся у ворот моего дворца в ожидании моих приказов?

Я мог отдать им приказ задержать Алкизира и не пустить его к Инике. Но, скорее всего, Алкизир просто уничтожит их. Они погибнут, исполняя мой приказ. Но их гибель будет напрасной.

Я выехал перед ровным строем своих воинов и выкрикнул, может быть, чрезмерно громко.

– Воины! Наступают тяжелые времена, когда сила Ваших рук и знания ваших командиров могут спасти наш мир от вторжения неведомых врагов. Я позвал Вас, чтобы Вы взяли под охрану дворец. Командиры, подойдите ко мне!

Двое командиров подошли, и я спешился.

– Доложите, кому были разосланы гонцы, – сказал я.

– Гонцы уже вернулись, – отрапортовал один из них. – Мы сообщили о похищении пазиры всем подразделениям в округе, и они понесли эту весть дальше. Вероятно, ее уже знают все войска в девятой зоне.

– Охраняйте Инику и Ахилла. Сюда может пожаловать Алкизир, отец Иники. Пропустите его беспрепятственно. Однако, если Алкизир или Иника захотят покинуть дворец, препятствуйте этому, сославшись на мой приказ. Я не хочу, чтобы с ними что-либо случилось. И никого из гостей к ним не пропускайте. Приказы понятны?

– Да, повелитель. Но…

– Спрашивай.

– Повелительница Иника может воспользоваться магией.

– Она не сделает этого. Больше не сделает…

Я посмотрел в его преданные глаза. Он кивнул головой. Власть над войсками осталась в моих руках. Но что могут противопоставить эти воины противникам, способным сокрушить целые Вселенные? Могут ли смелость и верность противостоять мощи неведомых мне Властелинов?

Как я понимаю сейчас, я вел себя не очень умно. В моих действиях не было логики. Я действовал под влиянием страха и вины. И мои действия не содержали в себе стратегии. Это была ошибка, непростительная для любого правителя. В тот момент я отрекся от престола отца. Не заявив никому об этом, я уходил, потому что чувство вины и страх гнали меня прочь. И я никому не передал полномочия главнокомандующего. Мне просто некому было их передать.

Кодекс сойкеро, когда-то в детстве преподанный нам Отцом, давал лишь туманный намек на возможную в данном случае стратегию. «Если враг близко, и ты не можешь сокрушить его, удались. Действуй там, где он не может контролировать каждый твой шаг. Увеличивай его неосведомленность о твоих действиях, и жди момента, когда твое нападение окажется неожиданным и смертельным для него».

Эта стратегема, заученная вместе со множеством остальных, еще никогда не пригождалась мне. Но даже в ней не было указания, что следует делать, когда самый близкий тебе человек оказывается предателем и когда его предательство разрушает всю Вселенную.

Так или иначе, мое желание удалиться из дворца полностью согласовывалось с первой частью этой рекомендации. И я уцепился за нее как за последнюю возможность объяснить свои действия.

Я вскочил в седло Монкерстара и поскакал по направлению к Светлой Лужайке, чтобы еще раз взглянуть на Мать Ветров. Трудно передать, что творилось в моей душе. Я все глубже погружался в пучину отчаяния. Все, что я делал, все, чем я гордился, оказалось путем, по которому в нашу Вселенную пришли чуждые силы. Это я виновен, а не Иника. Потому что если бы не моя доверчивость и не моя любовь к ней, наш правящий дом не оказался бы в таком ужасном положении.

Сойкеро не может никого любить! Наш отец Ахурамазда, чье тайное имя раньше никогда не произносилось вслух, учил нас бесстрастности. А я был плохим учеником. Как я теперь посмотрю ему в глаза? Как вообще случилось, что он доверил мне престол? Ведь он хотел убить меня! Что произошло в ту ночь, когда он исчез, превратив себя всего лишь в перевозчика? Почему я не задал себе эти вопросы вовремя?

Напоенный ароматом цветов воздух Светлой Лужайки баюкал Мать Ветров, навевая ей сны, слишком глубокие… Слишком… Что же мне делать?

Я спешился, сел у корней Матери и посмотрел на небо. Что мне делать? Разные мысли танцевали в моей голове. Я вспоминал слова, которые говорил об Инике мой отец, все те меры, которые он предпринял, чтобы я не оказался слепой игрушкой в ее руках. Отец упоминал об Алкизире. Один раз. В тот день, когда он пытал меня. Он спросил, не встречался ли я с ним. А я смеялся ему в лицо… Знал ли отец об опасности, которая грозила всем нам? Знал ли он о Властелинах Вселенных? И если знал, почему не сказал мне об этом? Ведь мы столько времени провели у реки в долгих разговорах, когда он уже стал перевозчиком? И здесь в моем сознании возникла мысль, от которой я вздрогнул: отец, который стал перевозчиком, был во всем похож на прежнего Ахурамазду. Во всем, кроме безудержной ярости, которая время от времени овладевала им. Во всем, кроме фантастической энергии и силы, которая всегда была главнейшей чертой его характера. Я полагал, что он смягчился, уйдя от дел. Но, может быть, на Пограничной реке работал вовсе не мой отец, а кто-то похожий на него? Нет! Этого просто не может быть! Иника сказала, что скопировала только часть его сознания! Но куда же делась другая часть?

Потом мои мысли обратились к блаженному времени обучения. Я вспомнил тринадцать своих братьев и ветку Матери, которая породила четырнадцать сойкеро. Ветку, которую мой отец навсегда сохранил в подземном замке Матери, – там, где потом скрывалась от его гнева Иника. Интересно, там ли до сих пор эта реликвия? Мать сбросила нас, плоды смерти, вместе с веткой, на которой зачала. Я хотел бы увидеть эту ветку, прикоснуться к тому месту, на котором зрел сам. Но вход в замок Матери был надежно закрыт: она спала.

Пока я сидел у ствола Матери Ветров, несколько отрядов проехали недалеко от Светлой Лужайки. Они направлялись к моему дворцу. Я не останавливал их. А они, видя Монкерстара, пасущегося у Матери Ветров, наверное, опасались потревожить мой покой и следовали стороной.

Я не хотел думать о проблемах. Я был не в силах командовать войсками. Я был сломан, как и весь мой мир. Я просто смотрел в небо и предавался утешающим меня воспоминаниям, пока не почувствовал, что голоден.

Тело, пока оно живо, призвано возвращать нас в реальность из мира грез и иллюзий. Я раскрыл дорожную сумку у седла Монкерстара, но там был только кусок сыра – в этот раз никто не собирал меня в дорогу. В роще неподалеку тек ручей. Как раз там, где Отец подвергал меня пыткам. Там же росли оранжевые плоды туки, вкусные и целебные. Туда я и направился с сумкой и флягой, чтобы пополнить свои запасы.

Возвращаясь обратно к стволу Матери, я обратил внимание на то, что следы лазутчика никуда не исчезли. Пожелтевшая трава – вот как выглядели они теперь. Они были тем четче и заметнее, чем дальше находились от Матери Ветров. Не значит ли это, что Мать сквозь сон пытается менять нашу Вселенную? Если это так, то еще не все потеряно. Только тут я понял, чего же я ждал, сидя у ее корней. Я ждал порыва Изменяющего Ветра. Попутного ветра, на крыльях которого я привык начинать все свои путешествия. Что ж, мама, считай, что ты породила мой попутный ветер!

Наскоро съев сыр, я запил его чистой водой из фляги и, упаковав дорожную сумку, пристегнутую к седлу, поскакал по следам похитителя.

Пазира – ключ, открывший границу нашей Вселенной, зачем-то понадобилась могущественным (как утверждала Иника) Властелинам. Уж не потому ли, что тем же ключом можно было закрыть открывшуюся дверь? Или – мое воображение разыгрывалось все сильнее по мере того, как след становился отчетливее – быть может, они хотят внести в мою пазиру какие-то изменения и вновь поместят ее в ветвях Матери? А может быть, пазира за время своей активности собрала сведения, которые Властелины не могли собрать иным способом?

Так или иначе, я понимал, что послав за пазирой лазутчика, мои, пока еще неведомые враги, руководствовались вовсе не любовью к коллекционированию редкостей. И если я буду знать ответ на вопрос, зачем им понадобилась пазира, я узнаю хотя бы одну их слабость. А это уже немало.

Я чувствовал, что след лазутчика ведет к девятым вратам. Конечно, утратив свои способности контролировать вероятность, я даже не мог узнать, как долог путь к ним: изменяющий зоны ветер никогда не имел привычки сохранять расстояния. Я мчался во весь опор. И к концу дня увидел на горизонте девятые врата.

Великолепные, вечные, они возвышались, как прежде. И я был очень, очень рад увидеть их снова. Каркас моего мира сохранился. Но подъехав ближе, я осознал, что рано радовался. Врата по имени Золотой Дракон были безжизненны. Я попытался преодолеть мембрану, натянутую по всему проему огромных врат, которая разделяла восьмую и девятую зоны. Однако, мембрана выглядела необычно твердой, словно стекло, и преодолеть ее было невозможно. Врата молчали. Они не предлагали никаких заданий, они не откликались на собственное тайное имя. Они были в глубоком сне, как и Мать Ветров. Зоны оказались отделены друг от друга непроницаемыми преградами. След лазутчика поворачивал перед вратами налево. Он двигался вдоль врат. И я последовал за ним, время от времени касаясь рукой мембраны, разделяющей пространства зон. Скоро след прервался. Как будто бы лазутчик взлетел вверх. Всю дорогу я старался не наступать на его следы, помня о своем прошлом опыте. Но сейчас, немного подумав, я решил, что у меня нет другого выхода. Ведь его следы не будут сохраняться здесь вечно! Или будут?

Я направил упирающегося Монкерстара в ту точку, где завершился путь лазутчика. Но конь не желал идти туда. Тогда я спешился, снял со своего верного друга седло и уздечку, хлопнул его по крупу, прогоняя подальше, и сам вступил на желтый след. Ржание Монкерстара было последним, что я услышал перед тем, как мир вокруг исчез.

Необычное ощущение потери реальности охватило меня. Я стоял на месте, я никуда не двигался. Но мир вокруг начал таять, словно мираж. И я оказался в пустоте, в которой не было ничего. Сохраняя спокойствие, я извлек из ножен меч, и приготовился дорого отдать свою жизнь, потому что осознал, что нахожусь в ловушке. Но время шло, а я продолжал висеть в полной пустоте. И никто не приходил, чтобы меня уничтожить. Враги убрали меня из игры наиболее простым способом. Я попробовал двинуться с места, но пустота всюду была однородной, и я даже не мог понять, двигаюсь ли я или машу ногами на месте, или выписываю сложные сальто относительно неподвижного наблюдателя. И здесь вторая мысль поразила меня в самое сердце. Быть может, это не я оказался в пустоте, а вся моя Вселенная исчезла, а я остался существовать только потому, что в этот миг вступил на след лазутчика? Никогда в жизни я не испытывал такого сильного приступа паники, как в тот момент, когда эта мысль посетила меня.

Крит. Слепец

Не знаю, что означало слово «время» в этой пустоте. Но когда мне показалось, что прошла почти вечность, я заметил маленькую черную точку вдалеке. Она увеличивалась в размерах, и скоро я уже мог различить человека в лодке, который продвигался вперед с помощью длинного весла, рассекающего пустоту.

– Эй! – крикнул ему я.

Он повернул голову в мою сторону и направил лодку ко мне. Скоро я увидел, что глаза его подернуты белесой дымкой слепоты.

– Кто здесь? – громко спросил он.

– Берешь ли ты пассажиров, лодочник?

– Садись ко мне в лодку. И расскажи, кто ты и откуда. На нашем озере путешественники – большая редкость.

– На озере? – спросил я.

И тут глаза мои увидели озеро. И мною овладел смех. Я заливался смехом, а кормчий спокойно пережидал, когда мой приступ радости закончится.

– Я нечасто возил отсюда путешественников, – сказал он, когда я отдышался. – Некоторые смеялись, как ты. Рассказывай, как тебя называть.

– Называй меня Айхи, – ответил я.

На языке духов холодной пустоты это слово означало «никто». Только тут я осознал, что фактически стал тем, кем назвался.

– Скажи-ка мне, лодочник, не перевозил ли ты недавно еще более странного пассажира, чем я? Я иду по его следу.

– Ты ведь человек, да? – спросил слепец.

– Да, – ответил я.

– Это странно. Очень давно я возил отсюда демонов, являющихся посреди озера. Тогда я еще был зрячим, и мои руки были намного сильнее. Вряд ли ты идешь по следу одного из них.

Я решил не придавать значения давности событий. Ведь лазутчик явно мог изменять время, в этом я уже убедился.

– Скажи мне, лодочник, а не было ли среди твоих пассажиров существа прозрачного, словно огромный древесный лист, сделанный из воды?

– Ты говоришь о Невидимке Ахримана?

– Может быть, – сказал я, надеясь, что старик продолжит рассказ.

– Это призрак озера. И он уж точно не нуждается в услугах лодочника, – сказал старик.

– А почему его называют Невидимкой Ахримана?

– Легенда. Старая, как этот мир. Властелин Вселенной Ахриман, создавший Город, имел слугу для особых поручений. Однажды этот самый слуга, имя которого мне неизвестно, погиб, но Ахриман нуждался в нем. И тогда Ахриман позвал своего слугу из королевства мертвых. И он вернулся, оставив королю страны мертвых свое тело и создав первую Пещеру Сновидений. С тех пор король Страны Мертвых утратил свою власть, и мы стали перемещаться между мирами жизни, обходя страну смерти. Так рассказывают. Когда я был молод, я много раз видел этого Невидимку. Он прозрачный, как дрожание воздуха в жаркий полдень.

– А что за город создал Ахриман?

– Интересный ты путешественник. Похоже, ты действительно идешь по следу, но не знаешь, куда этот след ведет.

– Верно, лодочник.

– Ну что ж, в Городе каждый находит то, за чем пришел… До или после смерти. Ты пришел не совсем обычным путем. Но это ничего не меняет.

Пожалуй, только в этот момент я полностью осознал, что, следуя за лазутчиком, переместился в другую Вселенную.

Крит. Бой с великанами

Слепец направлял лодку к багровым скалам, иссеченным ущельями и пещерами. Подплыв ближе, я увидел, что внутри этих скал вырублены помещения, из которых то и дело высовывались огромные арбалеты.

– Кто там, в этих скалах? – спросил я лодочника.

– Тебе придется встретиться с нашими стражами. Они постоянно ждут гостей из других мест. Пришедшие из других Вселенных иногда появляются на озере. Не бойся. Они многих пропускают беспрепятственно.

– Больше меня интересует, что они делают с немногими.

– Когда путешествуешь в соседние Вселенные, приходится полагаться на удачу, не так ли? – усмехнулся слепец.

Его невидящие глаза смотрели прямо на меня.

– И кто же эти стражи?

– Я не могу видеть их. Но говорят, что они пришли совсем недавно, и что Уггрздир приказал им охранять этот берег. Утверждают, что они огромного роста и страшны на вид. Я чувствую, как дрожит земля, когда кто-то из этих стражей подходит к моей лодке.

– А кто такой Уггрздир, лодочник?

– Властелин соседней Вселенной. Так говорят, – лодочник снова улыбнулся.

– А как же ты находишь верный путь, если ты слеп? – спросил я.

– Чтобы найти путь туда, откуда я тебя забрал, глаза не нужны, а обратно лодка плывет почти что сама, – сказал он.

– Ладно, лодочник. Как твое имя?

– Меня называют Хароном. Но это прозвище. А настоящее имя я давно позабыл.

– У меня предчувствие, что мы еще увидимся, Харон.

– Если судьба или Властелин Ахриман позволят, конечно, увидимся, – усмехнулся лодочник.

– А кто же сильнее, Харон? Судьба или Ахриман?

– Когда как, Айхи… Когда как…

Я спрыгнул на один из камней, торчащих из воды у берега, переместил Адил в удобное положение и двинулся к самому широкому проходу между скалами.

Я шел довольно долго: скалы оказались дальше от берега, чем казалось из воды. Открытая местность, кое-где покрытая валунами и небольшими скалами, делала меня уязвимой мишенью, и я был настороже, ожидая нападения или окрика со стороны стражей. Меня остановила огромная стрела, вонзившаяся у моих ног. По длине она была в два раза выше моего роста. А наконечник глубоко вошел в скалу у моих ног.

Я вспомнил слова отца, которые он произнес когда-то: «Сойкеро может быть побежден только другим сойкеро. Но помните, что смерть каждого из вас – это страшный удар по всей Вселенной. Если вы захотите погибнуть, сделайте это за границами нашей Вселенной, чтобы Мать Ветров не узнала о Вашей смерти». Тогда мы восприняли это как шутку и засмеялись, но отец не шутил. Ахурамазда никогда не шутил. Что же, если я погибну здесь, во всяком случае, моя смерть не навредит моей Матери.

Я извлек огромную стрелу и, размахнувшись, метнул ее, словно копье, целясь в одно из окон багровых скал-крепостей. Бросок получился мощным, и стрела долетела до скалы, но в окно я не попал. Ударившись о камень, мое оружие рухнуло вниз, воткнувшись в землю.

Между скал показались две огромные фигуры и двинулись по направлению ко мне.

– Кто ты такой? – прогремел голос, отражаясь эхом от скал.

Я ощущал взгляд великана как давящее прикосновение к коже.

– Мое имя Айхи. И я держу путь в ваш Город.

– С этой стороны в Город могут войти только те, кто знает, зачем пришел.

– А если я пришел, чтобы войти в Город?

– Мы не можем пропустить тебя! – прогремел голос. – Ты скрыл свое имя. Этого достаточно, чтобы погибнуть.

– Кто же отдал вам такой приказ? – спросил я.

– Уггрздир привел нас сюда. Он сказал, что если путешественник что-то скрывает, нам придется сразиться с ним. Только в бою можно узнать, кто перед тобой!

Я громко рассмеялся. Великаны удивленно уставились на меня. Их взгляды буквально прижимали меня к земле.

– Как же Вы хотите сражаться с тем, кого можете затоптать одной ногой?! – крикнул я. – Не кажется ли вам, что бой будет не совсем честным? Кроме того, вас двое, а я один…

– Нас четырнадцать братьев.

– Хотел бы я познакомиться с вашей мамой! – крикнул я.

– Наша мать – земля другой Вселенной, – ответил Великан. Но мы теряем время!

Он бросился ко мне, сжимая в руках огромный боевой молот, и его первый удар расколол на части валун рядом со мной. Осколки разлетелись в стороны, и Адил не защитил меня, хотя я, по привычке, отдал ему приказ создать вокруг меня защитное поле. Я с горечью осознал, что мой клинок теперь стал обычным мечом, лишенным множества боевых качеств, природа которых коренилась в свойствах вероятностной Вселенной. Осколки камня больно ударили по телу, один попал в голову, и я почувствовал, что из раны пошла кровь.

Я выглянул из-за остатков валуна, и увидел, что великан, нагнувшись, ищет меня. От его взгляда дрожали и переворачивались мелкие камешки. Я извлек метательные ножи и бросил четыре клинка один за другим, целясь в глаза великана. Он вскрикнул: два первых клинка впились в его глаза, а два других – в щеки.

– Он ослепил меня! – проревел он на всю округу.

Я попытался отнять сознание у великана, но он каким-то образом оттолкнул в сторону луч смерти, исходящий из середины моего лба. Я недостаточно сильно повредил его физическое тело, чтобы отнять сознание таким образом.

Я услышал тяжелый топот ног, и бросился бежать к ближайшей скале, которая могла укрыть меня от этих невероятно сильных противников. Великаны уже переворачивали валуны, стараясь найти меня, и их глаза горели жаждой убийства.

Я забежал за скалу, и помчался дальше, стараясь двигаться так, чтобы между мной и великанами было больше препятствий, за которыми я мог укрыться от их взглядов. Теперь то, что я мог чувствовать их взгляды спиной, помогало мне вовремя уходить с линии полета стрел. Линия прибрежных скал приближалась, и я уже видел проход, которым мог воспользоваться, чтобы пробраться внутрь. Стрелы великанов ложились уже слишком близко от меня, разбивая валуны. Вдруг именно из того прохода, к которому я бежал, выдвинулись три великана и, не спеша, направились в мою сторону.

– Он здесь! – крикнул один из них.

– Мы поймали его! – крикнул другой.

Их голоса прокатились по окрестностям, словно штормовые волны. У меня было совсем немного времени, чтобы попытаться преодолеть сопротивление трех великанов. Ровно столько, сколько потребуется их братьям, чтобы подойти ко мне сзади. И я продолжал бежать вперед, понимая, что остановка на этом пути равнозначна смерти в чужой Вселенной.

Ближайший ко мне великан медленно замахнулся боевым топором, второй приготовил огромный меч, третий уже наводил на меня свой арбалет, заряженный такой же огромной стрелой. И почему-то я не сомневался, что он отменно владеет своим устрашающим дальнобойным оружием. Я мчался на них, приказав себе не думать, полностью полагаясь на рефлексы собственного тела. Топор опустился, я отпрыгнул в сторону, кувыркнулся через голову и продолжал бег, краем глаза отметив, что великан пытается извлечь крепко застрявший топор из скальной породы. Второй великан присел и направил меч по горизонтали: срезая верхушки валунов, лезвие стремительно неслось ко мне, и единственным спасением было сменить направление движения и побежать прямо к нему, но гигантская стрела арбалета вонзилась прямо передо мной, преградив мне путь. Я схватил эту стрелу (благо в этот раз она попала в расселину, и выдернулась легко). Сжимая меч в правой руке, а стрелу в левой, я помчался к великану, вооруженному мечом. Лезвие проскользнуло надо мной, я размахнулся и бросил стрелу в противника. Сразу же я отпрыгнул в сторону, почувствовав, что сзади меня догоняет еще одна стрела, выпущенная одним из моих противников. Обе стрелы достигли великана одновременно: они вонзились в его левую ногу, и он взвыл от боли. Я скрылся за валуном от очередной стрелы и устремился к узкому проходу в скалах, чувствуя, что сзади земля дрожит от бега великанов. Проход в скале был довольно узким, и они не могли бы последовать за мной. Я слышал их крики: «Идем через другое ущелье!», когда бежал по узкому естественному коридору. Мне повезло, что он кончался не тупиком. Я выбежал с другой стороны скал и увидел четырнадцать расположенных параллельно друг другу могил, которые вполне подошли бы по росту моим противникам. От всего сердца пожелав им скорее лечь в свои могилы, я побежал дальше, время от времени оглядываясь. Капли моей крови из раны на голове падали на землю и с шипением впитывались в нее. Я заметил великанов, только добежав до края этого огромного кладбища: они выходили из-за скал, но, казалось, уже не собирались догонять меня. Они сгрудились толпой возле дерева и с удивлением смотрели на него. Но я не помнил никаких деревьев, мимо которых пробегал… Я оглянулся на свой путь и увидел, что деревья быстро растут вдоль него: чем ближе ко мне, тем они были меньше. Я понял, что капли моей крови рождают деревья в этой земле. Не имея времени разбираться с природой этого чуда, я побежал дальше, пока не оказался на городских улицах. Тогда я остановился, вложил в ножны меч и осмотрелся вокруг.

Здания этого города все были высечены внутри скал. Это поразительное по трудоемкости занятие, похоже, стало здесь традиционным способом строительства. Люди и демоны, а также демоны, похожие на львов, с четырьмя лапами, бродили по городу, казалось, совершенно бесцельно. И на меня не обращали никакого внимания. Город выглядел довольно тоскливо. Я спросил у одного из проходящих мимо людей, где может остановиться путешественник, и он показал мне на огромную скалу.

Крит. Зверодемонесса

Сумерки, сгущаясь клубами красноватого мрака, размножались в углах. Я наблюдал, сидя у кривого треугольного окна, за игрой двух ящериц на крыше соседнего здания. Пятно небесного светила, прощаясь, изливало на город свет сквозь красноватые облака. Мне было грустно. Как город, расстилавшийся подо мной, мое сердце было наполнено предзакатными сумерками.

Сидя в приюте для путешественников – в огромной скале возле городской площади, внутри которой кропотливым тысячелетним трудом были выдолблены помещения, пригодные для жизни, я чувствовал себя человеком без судьбы и направления. У меня не было планов. Не было будущего. Я сбежал от проблем, созданных мною. И не знал, чего мне хотеть, чтобы продолжать жить. Можно было бы сказать, что моя воля сломлена. Я больше не знал, за что мне нужно сражаться. У меня не было моей Вселенной. Моя супруга оказалась в числе моих злейших врагов. Мои отец и братья из-за меня оказались в крайне уязвимом положении, и я, при всем своем желании, уже не мог добраться до них. И что они могли бы сказать мне, узнав, что именно я – причина катастрофы?

Пожалуй только моя способность нести смерть осталась прежней. Напоминая мне о прошлом. О славном прошлом. Я нежно прикоснулся к Адилу, извлек его из ножен, осмотрел внимательно. Он, хотя и утратил многие свои способности, по-прежнему оставался моим верным боевым другом. Я поупражнялся с ним, и, как обычно бывает, физические упражнения улучшили настроение. Здоровое тело определило сознанию ближайшие приоритеты. Следовало поискать место, в котором можно перекусить.

Захлопнув тяжелую дверь (никаких замков здесь не было) я спустился вниз по широкой винтовой лестнице. Я не беспокоился о деньгах. У меня с собой было достаточно монет из моей Вселенной, и, я полагал, они будут с радостью приняты из-за чистоты и качества драгоценного металла. Смущало только, что на них был вычеканен мой профиль. Но я надеялся, что на эту деталь никто не обратит внимания.

«Сумерки» – так называлась таверна, расположенная рядом со скалой-гостиницей. Я подошел к дверям, и мой взгляд перехватил великан, стоящий у входа. Он был на две головы выше меня, плечистый, тяжелый, темнокожий. Присмотревшись (нижняя часть его тела тонула в тени) я с удивлением отметил, что вышибалой здесь работает четырехногий полулев-полудемон. Помахивая длинным хвостом с роскошной кисточкой, он смотрел на меня вращающимися треугольными зрачками. Я спокойно выдержал этот взгляд.

– Ты идешь смотреть, убивать или быть убитым? – спросил он.

– Почему я должен отвечать на твои вопросы? – спросил я.

– А ты на многие вопросы должен ответить, путешественник. И, как я думаю, не ответил еще ни на один. Не все ли равно, с какого начать?

– Верно замечено. Так ты впустишь меня?

– Проходи. Но может случиться, что выйти из «Сумерек» сам ты уже не сумеешь. Я должен говорить эту фразу всем входящим, путешественник. И зверодемонам и людям. Но специально для тебя скажу еще одно. Если это ты тот самый человек, который сегодня сражался с великанами на берегу озера, то тебя здесь уже искали. И придут искать снова.

– Видимо, слухи распространяются быстро, – усмехнулся я. – Благодарю за предупреждение. Я буду готов к неожиданностям.

Привратник усмехнулся, пропуская меня в дверь. Он лениво открыл ее задней левой лапой.

Внутри, на огромных каменных столах стояли большие тарелки с едой и огромные кружки эля. За столами сидели такие же существа, как тот зверодемон, что встретил меня на входе. Похоже, я, не зная местных обычаев, вторгся туда, где они обычно проводили время. Впрочем, неужели здесь не найдется хорошей еды для усталого путешественника?

Зверодемоны явно не жаловали чужаков. Пока я шел к свободному высокому (до моей груди) столу с низкой широкой скамеечкой вокруг него, на меня со всех сторон были направлены явно недружелюбные взгляды треугольных, вращающихся зрачков.

Стол был, вероятно, очень удобен для зверодемона, который мог сесть на задние лапы, расположив их на широкой скамье. Но человек моего роста за таким столом мог только стоять. Передние лапы эти удивительные существа использовали и как руки – ими они держали куски пищи и специальные кубки. Правда, некоторые предпочитали пить напитки, черпая их прямо языком из широких тарелок, похожих на маленькие круглые бассейны.

Из глубины помещения, довольно сумеречного, что вполне соответствовало названию заведения, ко мне направлялся зверодемон более скромных размеров. Приглядевшись, я увидел, что это зверодемонесса. Очень изящная, гибкая, опасная и сильная. Ее зрачки не были треугольными. Они меняли форму. В такие глаза было жутковато смотреть. Казалось, что они вытягивают из тебя все мысли. Но зачарованный ее взглядом, я не мог отвести глаз.

– Желаешь перекусить? – промурлыкала она.

– Да, хорошая порция жареного мяса и кружка эля были бы кстати.

– Пойдем. Для людей у нас есть другой зал. Вход в него с соседней улицы. Вижу, ты недавно в этой части Города?

– Я впервые в вашем Городе. А не только в этой его части, – сказал я.

Зверодемонесса посмотрела на меня удивленно, кивнула и пошла впереди. Я двинулся за ней, наблюдая как подрагивает кисточка на хвосте при каждом плавном шаге.

В зале, в который привела меня зверодемонесса, было пустынно. Зато столы и крепкие стулья были вполне человеческими. Впрочем, не совсем. Почти у каждого стола было одно-два места, приспосообленных для зверодемонов: над столешницей была сделана еще одна надстройка, и рядом стояла низенькая скамеечка, такая же, как в соседнем зале. За один из таких комбинированных столов мы и сели. Посреди зала возвышалась круглая арена, темно-красное покрытие которой поневоле притягивало к себе взгляд.

– Что это за место, «Сумерки»? – спросил я ее.

– Когда-то мы убивали здесь людей, – ответила она. – Для развлечения. Но мы уже не развлекаемся таким образом. Для людей возможность умереть часто выглядит притягательной. Тогда они приходят к нам и просят помочь им…

Она почти мурлыкала, произнося эти слова. Я слушал. Ее слова не внушали мне опасений. Я знал, что могу лишить жизни всех находящихся здесь зверодемонов прежде, чем они сумеют причинить вред моему телу. Что может угрожать смерти? Только она сама. Старая шутка. Но именно так и случилось со мной. Я сам уничтожил весь мой мир.

– Твой ужин уже готовится, – промурлыкала зверодемонесса. – Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

– Буду рад. У меня давно не было собеседников.

Еду принес зверодемон, который хмуро посмотрел на меня. Зверодемонесса, перед которой он поставил зеленый напиток в широкой прозрачной чаше, улыбнулась, заметив его взгляд. Я отхлебнул эля. Он был превосходен.

– Зверодемоны кажутся сильными, – сказала она. – Но они опасаются людей. Потому что не понимают их, и не знают, чего ожидать от таких, как ты. А мне кажется, что я, по какой-то причине, понимаю тебя.

– Мое имя Айхи. А твое?

– Здесь многие не говорят своих настоящих имен. Не сомневаюсь, что у тебя есть причина для этого. Но я скажу тебе свое настоящее имя. Меня зовут Гийяра.

При звуке этого имени мною овладело странное чувство. На миг мне показалось, что это не имеющее известного мне значения слово исполнено смыслом само по себе: просто оставаясь ничего не значащей последовательностью звуков, оно проникло в меня как глоток сиренево-бирюзовой воды и разлилось около сердца тысячами маленьких ручейков.

– Гийяра, – повторил я, перекатывая имя на языке. – Твое имя кажется знакомым, хотя я слышу его впервые.

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – сказала зверодемонесса, и ее меняющие форму зрачки притянули мой взгляд.

– О чем же?

– Тебе интересно, встретила ли я тебя случайно, или кто-то поручил мне встретить тебя.

– Это приходило мне в голову.

– Что ж, – сказала она, беря свою чашу руколапой и потягивая из нее зеленый напиток. – Быть может, я даже пожелаю помочь тебе, если ты откроешь хотя бы часть правды. Зачем ты появился в Городе?

– Я шел по следу, и оказался здесь. Наверное, и ты пришла в этот город откуда-то? Или твои предки?

– Я вижу, что ты чужой. И ты задаешь чужие вопросы. В Город почти никто не приходит, идя по следу. Единственный способ попасть сюда – это умереть… – она сделала многозначительную паузу, – в другом месте, вернее, в другой Вселенной. И дети здесь – большая редкость. Люди в Городе не рождаются. Они приходят из Пещер Сновидений.

– Значит, по-твоему, я умер?

– А ты пришел через Пещеру Сновидений?

– Я даже не знаю, что это такое.

– Значит, ты не умер в другом месте, – заявила она.

– Так что же такое Пещера Сновидений?

– Ну хорошо, – промурлыкала зверодемонесса. – Мне будет приятно первой рассказать тебе то, что знает здесь каждый.

Ее ушки очаровательно двигались, когда она говорила. И, кажется, она производила на меня просто гипнотическое впечатление.

– Каждый из нас проснулся в Пещере Сновидений, помня как умер в другом мире. Потом память о мире, в котором ты умер, уходит, но при желании ты можешь вспомнить все, что пожелаешь. И ты продолжаешь жить здесь, точно зная, что после очередной смерти проснешься в Пещере Сновидений в другом мире, отличном от этого, и проживешь там следующую жизнь, в другом теле, как представитель другой расы. Хотя иногда раса остается прежней.

– Нечто подобное мне уже рассказывал один крылатый демон, – произнес я, раздумывая, не занесло ли меня во Вселенную Моргульского, которую он называл Адом.

– Вижу, что ты начинаешь понимать. Иногда в этом мире появляются иначе. На одном из островов посреди озера или в горах, называемых Грольгинен. И с такими путешественниками бывает много хлопот, пока они не умрут впервые и не включатся в кругооборот сознаний. Я думаю, ты пришел с гор, потому что путь с озера сейчас тщательно охраняется великанами Уггрздира.

– Я сражался с великанами…

Гийяра внимательно посмотрела на меня и, видимо, поняла, что я не лгу.

– Мне говорили, что берег охраняют четырнадцать великанов, – сказала она. – Как тебе удалось пройти?

– Я перехитрил их.

– Ну что ж, Айхи… Я начинаю уважать тебя…

– Скажи, Гийяра, кто ты среди зверодемонов? – спросил я.

– Это сложный вопрос, Айхи. У военного вождя зверодемонов такие же зрачки, как у меня, меняющие форму. Поэтому он приблизил меня к себе.

– Из-за формы зрачков?

– Да, ты действительно ничего не знаешь о Городе, – улыбнулась Гийяра. – существуют сознания, которые, скитаясь по Вселенным, ищут воплощения в той расе, которая раскроет их возможности. Среди зверодемонов меняющие форму зрачки признак именно такого правильного воплощения. Считается, что если сознание обрело подходящее тело, оно получает шанс исполнить свое предназначение.

– Зверодемоны, демоны, люди… Кто еще живет здесь, в этом Городе? А в других городах этой страны?

– В других городах? Ты не знаешь, что в этой Вселенной само понятие «другой город» абсурдно? Ведь этот Город не имеет границ. Никто из нас не был во всех его закоулках. Это Город размером в целую Вселенную…

Должно быть, я посмотрел на нее ошарашенно, не веря тому, что услышал. Зверодемонесса рассмеялась высоким мелодичным смехом. Звон стали и золота слышался в нем.

– Поверь мне, Айхи. Это так и есть. Ты попал во Вселенную, которая была создана великим Ахриманом как один Город. И его населяют многие, очень многие расы.

В это время в зале, где мы вкушали еду, появилось несколько воинов.

– Зверодемон у входа предупреждал, что меня уже искали, – сказал я Гийяре, поправляя меч на поясе.

– Не тревожься, – ответила она. – Пока ты под моим покровительством, никто не вправе напасть на тебя.

– Спасибо. Но боюсь, что твоего покровительства может оказаться недостаточно, – усмехнулся я.

Один из воинов, молодой демон в доспехах, отливающих синевой, подошел к нам.

– Извините, что прерываю вашу беседу, – сказал он. – Мы ищем путешественника, который сегодня появился посреди озера и преодолел сопротивление великанов. Его имя Айхи, так он сказал Харону.

Я посмотрел ему в глаза и улыбнулся. Демон на мгновение опустил взгляд, но затем снова взглянул на меня, дерзко и уверенно.

– Я тот, кого ты ищешь, демон, – сказал я.

– Мне приказано арестовать тебя, – сказал демон.

– Этот путешественник находится под моим покровительством, – вмешалась Гийяра. – Вы не можете ни напасть на него, ни ограничивать его свободу, пока это так. Ведь не станете же вы нарушать договор между нашими расами?

– Конечно, госпожа Гийяра. Я не знал, что путешественник является Вашим гостем. Извините, что потревожил.

Демон поклонился и удалился к группе своих товарищей. Оглянувшись на нас, они вышли из зала. Я глубоко вздохнул.

– Кажется, благодаря тебе, удача начала поворачиваться ко мне лицом, – сказал я Гийяре.

– Теперь ты мой гость. Хочешь ты того или нет, – промурлыкала зверодемонесса. – Мой дворец расположен как раз над нами. Тебе будут отведены в нем отдельные покои. Ни о чем не тревожься. Если ты решишь, что можешь доверять мне, возможно, я сумею тебе помочь.

Гийяра наклонилась над столом, так, что я утонул в ее меняющихся зрачках, и прошептала со значением:

– В чем бы ни состояла твоя цель, Айхи…

Я проснулся в покоях, отведенных мне Гийярой. Наверное, это была первая ночь, которую я провел без кошмаров. Мне снилось что-то необычайно приятное. Я открыл глаза и увидел как кувшин с водой и поднос с завтраком сами собой опускаются на столик рядом с кроватью. Все это происходило совершенно бесшумно. Затем дверь открылась и закрылась. Я удивился магии этого места, и решил спросить об этом Гийяру, когда увижу ее. Вчера мы употребили довольно много местных напитков, и моя голова слегка закружилась, когда я потянулся к ножнам своего меча и небрежно брошенной на стул одежде.

Я неспешно оделся. Мне было удивительно хорошо и спокойно. Судьба моей Вселенной, конечно, не перестала заботить меня. И чувство вины осталось. Но я успокоился. Внутри моего существа как будто созрела уверенность. Пока я еще сам не знал, что это значит. Но перемены порадовали меня.

Я выпил воды из кувшина. Она оказалась наредкость вкусной. Одна из дверей выходила на большую открытую террасу, засаженную деревьями: сад, возвышающийся над городским пейзажем.

Я вышел на воздух. И меня наполнило дивное чувство безмятежности. Я подумал, что мне некуда больше стремиться, и нечего желать. Можно просто наслаждаться жизнью, проводя ее так, как захочешь… Что Гийяра вчера говорила о Пещерах Сновидений, о рождениях и смертях? Если этот круг здесь бесконечен, почему бы просто не нырять из одного воплощения в другое? Здесь я – никто. Я могу просто жить.

Мысли эти показались удивительно сладкими. В самом деле, если задуматься, что заставляло меня бесконечно суетиться все последние годы? Что приводило меня в движение? Может быть, я просто не имел мудрости остановиться?

В моем сердце, в самой его середине, пряталась холодная пустота, которую поселила во мне Иника. Пустота одиночества и предательства. Но этим утром в безымянном городе моя душа вздрогнула, впуская в себя надежду… О, темное пламя моего сердца!..

Я был счастлив с Иникой так долго! Даже вечный не может рассчитывать на более длительный срок безмятежного блаженства! Я невиновен в том, что мое счастье было построено на коварстве и предательстве женщины, которую я любил всем сердцем. Женщины, которую я отправил в страну мертвых, и которую вернул обратно. Женщины, которая изначально управляла всеми моими поступками, не сообщая мне об этом. Женщины, чьего происхождения я не знаю. Я был счастлив с ней во Вселенной моего отца. Я унаследовал престол, и мои братья не сказали ни слова против. Я не знаю, почему именно мне досталось это огромное могущество… Обезоруженный любовью, я ничего не смог сделать, даже располагая безграничной властью во Вселенной… Почему мои братья молчали, когда я садился на престол Отца? Может быть, потому, что и представить себе не могли, что Ахурамазда сложит с себя обязанности верховного правителя? А Отец – существо, сильнее которого в нашей Вселенной не было, стал всего лишь перевозчиком на реке… Как такое возможно?!

Когда все это происходило, я воспринимал события как само собой разумеющиеся. Ведь каждое событие имеет причину, не так ли? НЕ ТАК ЛИ? Так всех нас учили. И если события происходят, даже если ты не понимаешь причину, которая породила их, ты все-таки уверен, что вполне простая и понятная причина имеется. Да, верно. Ведь и в моем случае ПРИЧИНА У НИХ ЕСТЬ! Только я до сих пор не догадывался, какова она.

Я вдруг осознал, что не был единственной жертвой коварных чар! Вся моя семья оказалась околдована Иникой. Я полагал, что отцом моим Ахурамаздой овладело раскаяние. Какая глупость! Вечные не раскаиваются. Они убивают тех, перед кем чувствуют вину. Да. Убивают. Возможно, супруга моя, Иника, полагала, что я, почувствовав вину перед своими братьями и сестрами, перед Отцом Смерти и Матерью Ветров, захочу уничтожить их? Она думала, что я буду вести себя как вечное существо. Неужели за все годы, что мы были вместе, она так и не поняла, что моя этика отличается от этики вечных существ? Ведь я любил ее, а вечные не любят. Хотя, вероятно, она даже и не заметила моей любви. Потому что ее сердце все это время оставалось холодным и расчетливым.

Я полагал, что мои братья не претендовали на престол, потому что считали, что я заслужил эту честь? Как такая мысль вообще могла прийти мне в голову?! Разве могли мои братья смириться с тем, что я сел на престол Отца Смерти, нашего командира, бога, который создал нас и обучил искусству смерти? Почему никто из них не убедил Отца остаться?

И кто все-таки такой отец Иники Алкизир? Я слышал о нем лишь мельком… Если это заговор, в результате которого от власти будет отстранена вся моя семья, то я потерял значительно больше, чем стоит моя собственная жизнь. Я безвозвратно растерял все, что было создано моим Отцом. Эта мысль снова больно ударила меня прямо в сердце. Я стоял на террасе, и по моему лицу текли горячие слезы. Слезы отчаяния и бессилия, пробуждающие мое скованное холодом сердце.

– Айхи!

Я обернулся, откликаясь на свое новое имя с некоторой паузой. Гийяра потягивалась, вытянув ко мне передние лапы с мощными когтями, сияющими, словно стальные клинки.

– Доброе утро, – сказал я, утирая рукавом лицо. – Как спалось?

– Ты плачешь в одиночестве?

– Это чисто человеческая слабость, – сказал я. – Непонятная демону. Ведь демоны не плачут…

– Когда мы плачем, наши слезы могут прожечь камень, – сказала Гийяра. – Я хочу помочь тебе.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты не сможешь, Гийяра. Мне никто не может помочь.

– Брось. В тебе есть сила, которой нет ни у кого другого. Поверь моей звериной интуиции.

Она подошла ко мне, и я почему-то погладил ее загривок. А она замурлыкала в ответ, как огромная кошка.

Крит. Невидимка раскрывает лицо

Я рассказал Гийяре о невидимке, по следу которого шел. Мы гуляли по чудесному саду, окружавшему ее огромный дом. Сад располагался на множестве ступенчатых террас, образующих холм. «Сумерки» – место, где мы встретились, находилось прямо под нами. Она бродила со мной по красивым тропинкам сада, слушала и молчала. И я почувствовал потребность рассказать ей все, желание выговориться, столь же древнее, как Первые Вселенные, созданные мифологическими существами, вышедшими из смысловых туманов. О них мне пела Мать Ветров в одной колыбельной песне, которую я думал, что забыл. Тогда я был плодом на ее ветви. Я был никем, как и сейчас. И голос Ветра, который я слышал в ее ветвях, снова возвратился в мою память, чтобы принести образы существ, выходящих из наполненной туманом тьмы хаотических мыслеформ, чтобы сотворить из этой тьмы первые Вселенные.

Желание выговориться, рассказать все Гийяре, овладело мной так же, как воспоминание о колыбельной песне. Но я не позволил себе довериться ей. Гийяра молча ждала, чем кончится моя внутренняя борьба, а потом промурлыкала:

– Я еще не видела, чтобы человек так сильно желал рассказать самое главное в своей жизни, и удержал себя от этого шага. Вы все любите поболтать. А ты проявляешь способность молчать, как демон.

Я улыбнулся ей.

– Ты можешь смотреть мне в душу, и узнавать, что я чувствую. Но я боюсь сказать тебе о своих мыслях, потому что этим я могу причинить зло тем, кого люблю и перед кем я очень сильно виновен. Мне нужно исправить ошибку, которую я совершил по доверчивости. Но о том, что это за ошибка, я не могу рассказать. Это слишком опасно.

– Подумай вот о чем, – сказала Гийяра. – Если твои враги могущественны, они прекрасно знают, о чем ты думаешь. Независимо от того, что и кому ты говоришь. Но ты прав, сохраняя молчание. Рассказывая о том, что тебя беспокоит, ты рассеиваешь намерение, ту силу, с помощью которой ты можешь преодолеть любые препятствия. По той же причине молчим и мы, демоны. Мы не говорим о том, что нас тревожит. Ты знаешь, что такое молчание демонов.

Я кивнул головой. Меня переполняли чувства, о которых было нечего сказать.

– Раз уж ты заговорил о невидимке, по следу которого пришел, я постараюсь помочь найти ниточку, ведущую к нему. Но у меня есть условие.

– Какое?

– Ты возьмешь меня с собой, когда настанет время идти дальше.

– Откуда ты знаешь, что мне придется куда-то идти?

– Какую бы цель ты ни преследовал, тебе рано или поздно придется отправиться в путь. Движение души, полет мысли невозможны без движения в пространстве. Так устроены все Вселенные. Путь придает смысл действиям и дарит опыт, открывает скрытые намеки, соединяет детали и заставляет принимать решения.

– Ты говоришь как мудрец, – улыбнулся я.

– Я изучала философию. Да и тебе, как правителю, хорошо известно, что только философия и этика могут дать опору в те мгновения, когда опереться больше не на что.

– Откуда ты знаешь, что я правитель, Гийяра?

– Твои монеты. Они говорят о тебе больше, чем ты сам. Так что, ты принимаешь мое условие?

– Принимаю, – ответил я, и увидел, как в глазах Гийяры на миг вспыхнул огонь.

В полдень мы отправились на ручей с водопадом в нижнем саду, и пробыли там до заката. Я вспомнил о том, что говорил слепой лодочник о Невидимке Ахримана, и спросил Гийяру, знает ли она эту легенду.

– Эта легенда известна в городе. Поскольку здесь очень мало детей, и некому рассказывать сказки, ее рассказывают всем новоприбывшим. Когда ты сказал, что шел по следу невидимки, прозрачного, словно огромный древесный лист, сделанный из воды, я сразу вспомнила ее, эту легенду. Но я никогда не видела Невидимку Ахримана. Сегодня ночью я познакомлю тебя с теми, кто знает больше меня.

– Хорошо. Кстати, раз уж мы заговорили о невидимках, нет ли их в твоем дворце? Я замечаю, как по моим покоям летают предметы, а потом сами собой открываются двери…

– Прости, Айхи. Я не предупредила тебя. Мне служат больше сотни невидимых и неслышимых существ, это особая раса, живущая в наших Вселенных, их называют шонхи. Их тела устроены так, что они могут перемещаться бесшумно, и их невозможно увидеть обычным взглядом. Мы, зверодемоны, можем видеть их, особым образом настраивая взгляд.

Я кивнул и, поднявшись с мягкой травы, снова прыгнул в теплые воды глубокого ручья. Шум невысокого водопада под водой превращался в ровный музыкальный звук, очень красивую низкую ноту. Вселенная, в которую я прибыл, была поистине удивительным местом. Я нырнул и слушал его чарующее пение, пока у меня не кончился воздух.

Темная тень проплыла надо мной, я вынырнул и встретился взглядом с меняющими форму зрачками моей подруги.

– Нам придется плыть, – сказала она. – Вперед!

– Подожди меня, – сказал я, глядя в ее зрачки.

Мне не нравились сюрпризы. Может быть, она полагала, что я оставлю свой Адил на берегу? Ошибалась. Я перестегнул ремни моего меча, и он удобно разместился на спине, между лопатками, надежно защищая мой позвоночник.

Потом я вошел в воду и поплыл следом за зверодемонессой.

Она двигалась в воде еще более грациозно, чем на суше. Ее тело извивалось, прокладывая себе дорогу между смыкающимися за ней волнами. Хвост скользил по поверхности, оставляя долгий след. C трудом поспевая за ней, я не очень смотрел, где мы плывем. Когда я в очередной раз приподнялся над поверхностью, то обнаружил, что ручей привел нас в пещеру. Свет заката проникал сквозь отверстия где-то наверху, отражаясь от граней многочисленных кристаллов, растущих на стенах. Вода стала заметно холоднее: должно быть, под нами били подземные источники.

Мы плыли через большие залы, разделенные сказочно красивыми, сияющими отраженными лучами кристаллов переходами, в которых ручей делал плавные повороты. На одном из поворотов Гийяра резко вскинулась, почти полностью поднявшись из воды, и ее руколапа нанесла точный удар по какому-то существу, покрытому блестящими чешуйками.

– Берегись, Айхи! – крикнула она. – Это зубащеры.

Я заметил быстрое движение в воде под собой, резко дернулся в сторону, одноврменно вынимая Адил из ножен за спиной, и нанес удар, пожалев, что мой меч лишился своей способности двигаться в воде с той же скоростью, что и в воздухе. Мой удар не достиг цели, зато я увидел, как прямо у моего лица мелькнула пасть со множеством острых мелких зубов. Зубащер, – тварь размером с мою руку – проскользнула мимо, хищно косясь на меня желтым глазом! Гийяра уже выбралась из воды, и вытаскивала меня за собой, но берег в этом месте был всего лишь нешироким уступом у вертикальной скалы, на котором с трудом можно было стоять нам двоим, и совсем невозможно было сражаться со все умножающимся числом зубащеров, чьи тела грациозно мелькали в воде и выпрыгивали над поверхностью. Эти звери выбрали самое удачное место для нападения: на повороте поток сужался, и мы были полностью в их власти.

– Что это за твари? – спросил я.

– Сам видишь, – прошипела Гийяра, которая в этот момент больше всего походила на разозленную мокрую кошку. – Их можно только разорвать на куски!

– Ну тогда начнем! Предупреди меня об опасности!

Я увидел квадратную каменную плиту в потоке и прыгнул на нее. Здесь вода достигала моих коленей, но я мог орудовать своим мечом и маневрировать, уворачиваясь от зубов. На мелководье зубащеры были в моей власти, поскольку не могли уйти в глубину, где Адил не мог бы достать их. Это было ничтожное преимущество, но единственное. А потому я не мог не воспользоваться им.

Зубащеры кинулись на меня, пытаясь достать зубами мои ноги. Адил описал изящную дугу и несколько тварей, располовиненные им, но еще не умерщвленные, с визгом извивались в последних судорогах, замутняя воду своей вонючей кровью. Я отнял их сознания, которые уже хотели умчаться прочь, и заключил их в свой резервуар в рукояти Адила. Гийяра тоже лупила зубащеров своими мощными лапами, когти на которых сверкали, словно стальные отточенные клинки. Мой меч опускался снова и снова. Я полностью доверился своим боевым рефлексам, и просто танцевал танец смерти, пока не увидел, что вокруг меня плавают лишь куски разрубленных тел. Оставшиеся в живых зубащеры решили отступить, возможно насытившись мясом своих убитых товарищей.

Я вложил Адил в ножны, ощущая как его рукоять потеплела от прилива примитивной ментальной энергии уловленных сознаний, и сказал Гийяре:

– Спускайся. Пора плыть дальше.

Брезгливо поморщившись, она вступила в воду, полную трупов и крови, и поплыла впереди меня. Мы продолжили путь, проплыв еще несколько красивейших залов, сияющих отраженным светом гаснущего дня. Наконец залы, наполненные кристаллами, закончились. Мы вышли на берег. Здесь было темнее: мы оказались довольно глубоко. Хотя свет неба все еще проникал сюда, он уже не был ярким. И кристаллов вокруг не было. Зато впереди я увидел нечто, похожее на пирамиду.

– Что это за место?

– Его называют могилой Ахримана. Хотя он никогда не умирал.

– Значит, это какое-то священное место?

– Верно. Здесь специально обученные служители устанавливают связь с силами, не имеющими образов, и с теми, кто находится с той стороны круговорота жизни и смерти.

– И что мы здесь ищем?

– Те, кто с той стороны круговорота, проявляются здесь как прозрачные тени. Одну из них ты и видел. Мы здесь, чтобы узнать, чья тень привела тебя сюда.

– Ну что ж. Надеюсь, это путь к разгадке.

Я поправил Адил за спиной. И отбросил все мысли, которые могли помешать сражаться за свою жизнь или охранять разум от магических чар. Гийяра, глядя на мои приготовления, улыбнулась и сказала:

– Здесь тебе вряд ли предстоит сражение.

– Никогда не знаешь, где ожидает опасность, – ответил я. – Лучший способ предотвратить нападение – приготовиться к нему.

Мы двинулись к пирамиде. И скоро я услышал пение. Оно раздавалось изнутри пирамиды. Пели хорошо поставленные мужские и женские голоса. Звук распространялся по огромному залу пещеры волнами, которые создавали красивые пересечения с эхом. Полифония была совершенной. Видимо, мелодия и тембр голосов веками подбирались так, чтобы эта священная пещера входила в резонанс с ними, и так, чтобы отраженный звук, накладываясь на только что произведенный, порождал красивые аккорды, многократно умножая голоса хора. Мною овладело давно позабытое чувство священного трепета. И я не стал заглушать его в себе. Оно было таким приятным напоминанием о юности, когда тайны нашей Вселенной открывались передо мной впервые…

Звук, проходя вибрациями сквозь тело, согревал меня. Я быстро шел по шершавому каменному полу к пирамиде. Гийяра следовала рядом со мной, как всегда, изящная и невозмутимая.

Пирамида оказалась намного больше, чем я ожидал. И шли мы к ней довольно долго. Ручей в этом месте уже полностью ушел под землю. Сияние заходящего светила перестало проникать в пещеру, и я увидел свет, исходящий от пирамиды. Синие, нет, фиолетовые лучи. Через некоторое время я обнаружил, что свет и звук словно бы сплетаются друг с другом. А потом я осознал, что вижу свет не глазами, а просто воспринимаю его всем телом.

– Ты все хорошо делаешь, – сказала Гийяра. – Ведь ты видишь свет?

– Да. А ты?

– Я посвящена в тайны этого места. А ты гость с очень хорошими способностями. Думаю, служители не будут против, и ты можешь войти в пирамиду.

Когда мы подошли вплотную к пирамиде, я обнаружил, что она сделана из того же камня, что и пол. Значит, это пещера была вырублена в цельной скале? И пирамида – это тело горы, может быть, самая ее сердцевина. Вчера меня удивила вырубленная внутри скала, которую сделали гостиницей для постояльцев, но эта пещера просто покорила меня. Оглянувшись, я рассмотрел на стенах пещеры, озаренных фиолетовыми лучами, танцующие символы. Такие же танцующие символы возникали из моей пазиры, когда ее касалось дыхание демона… Благоговейный трепет пробежал по моему телу. Я удивился, что все еще способен испытывать это щекочущее чувство восторга и предвкушения, и шагнул прямо в стену. Она оказалась мягкой, податливой, и пропустила меня с легким шуршанием. Внутри, в центре огромного зала, образуя квадрат, сидели служители в красных и фиолетовых одеждах. Фиолетовое пламя танцевало в центре образованного ими квадрата, поднимаясь над квадратным отверстием, похожим на колодец. Я понял, что сияние разбужено их голосами. И остановился, не зная, что делать дальше.

Голоса служителей становились то тише, то громче, то почти умолкали. Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем фиолетовое пламя угасло, и они прекратили свои песнопения. Должно быть, уже была глубокая ночь. Однако, я не чувствовал усталости. Напротив, тело мое ощущало необычайный прилив сил.

Гийяра подвела меня к одному из служителей, статному седому старцу невысокого роста с совершенно синими глазами. Я склонил голову. Служитель прикоснулся к мочке моего левого уха и произнес:

– Зачем ты привела его, Гийяра?

Гийяра взглянула на меня.

– Этот путешественник ищет невидимку, пришедшего извне. Он шел по его следу, и так оказался в нашем мире.

– Значит, ты пришел к нам из другой Вселенной, не умирая? – спросил старец. – И ты тот самый человек, победивший четырнадцать великанов?

Я кивнул, не зная, что ответить.

– Хорошо. Я постараюсь тебе помочь. Следуй за мной.

Оказалось, что кроме центрального зала пирамида вмещает еще множество помещений, в одном из которых старец предложил нам сесть на застеленную циновками каменную скамью, а сам расположился в кресле у небольшого алтаря, на котором стояло множество сосудов, чаш, кристаллов и прочих атрибутов неизвестного мне назначения.

Старец взял со стола большую глиняную бутыль, распечатал ее, вылил немного темно-красной жидкости в чашу из белого камня, наполовину заполненную водой. Затем капнул туда же две капли раствора из маленького пузырька и склонился над нею. Мы, не говоря ни слова, следили за его действиями.

Старец махнул рукой, подзывая нас к себе. Мы подошли. Он попросил меня погрузить в чашу правую руку. Когда волны на поверхности улеглись, я увидел в чаше того самого лазутчика, похитившего пазиру из ветвей Матери Ветров. Он двигался точно также как тот, кого я искал. Потом он перевернулся в воздухе, и я увидел лицо. Это был мой брат-сойкеро по имени Эгуфед. Удивленный, взирал я в чашу, стараясь не выдать своих мыслей под пристальным взглядом старца и не двинуть рукой…

Я очень давно не видел Эгуфеда, поскольку обучившись у Ахурамазды всему, что должен знать воин-смерть, Эгуфед отказался от миссии сойкеро, и ушел от нас. Не знаю, куда именно, но говорили, что он в другой Вселенной. Он всегда больше интересовался устройством мироздания, чем искусством нести смерть. Разумеется, он владел всеми знаниями и навыками, необходимыми для того, чтобы быть сойкеро. Но он предпочел жизнь ученого. Я почти забыл, как он выглядит, мой брат Эгуфед. Во всяком случае, все эти годы я почти не вспоминал о нем. И теперь увидеть его лицо было для меня очень большой неожиданностью. Одновременно я ощутил прилив надежды. Ведь Эгуфед устранил из нашей Вселенной занозу, которая сделала ее уязвимой для внешнего вторжения. Слишком поздно, но он сделал это. А значит, имел для этого какие-то причины. Какие? Возможно, в его ученой голове уже созрел план спасения нашей Вселенной? Как бы мне хотелось это узнать! Но видение в чаше прервалось.

Я достал из чаши руку и увидел, что сбегающие с нее капли взрываются, не долетая до чаши, красивыми фиолетовыми и красновато-желтыми искрами.

– Ты увидел то, что хотел? – спросил старец.

– Я увидел того, кто был тенью, я увидел его лицо, – сказал я. – Но где он теперь?

– По отношению к нему бессмысленно задавать вопрос «Где?». Как только он пересек границу всех Вселенных, он стал тем, кем является. А внутри Вселенных он – всего лишь прозрачная тень. Он находится снаружи по отношению к любой Вселенной. В метапространстве, которое мы назваем бытием. Он может приходить в любую Вселенную, когда пожелает. Если у него есть еще живое тело, он может делать это и в своем собственном теле, а не только в образе прозрачной тени.

– Могу ли я добраться до него?

– Это долгий и опасный путь. Еще никто не смог пройти его до конца, насколько мне известно, – сказал старец. – Чтобы покинуть нашу Вселенную, не умирая, нужно воспользоваться Вратами Ахримана.

Говоря это, старец возвел глаза к потолку.

– Где они расположены?

– На Западе. С противоположной стороны хребта Грольгинен и несколько севернее нас. Я никогда не был там. Но говорят, что до них не меньше ста дней пешего пути, если не пользоваться ничьей помощью по дороге.

– А могу ли я поговорить с тем, кого видел в чаше, с помощью твоей магии? – спросил я.

– Может быть, и можешь. Но я не знаю, как помочь тебе в этом. В этой чаше ты увидел только то, что уже знал, но не осознавал. Ни я, ни Гийяра не видели того, что видел ты. И все же то, что ты увидел, совершенно реально, увиденное и есть истина.

– Почему ты думаешь, что это истина? – спросил я.

– Потому что интуиция вечных существ работает безупречно, – усмехнулся Старец. – Кроме того, ты очень подготовленный воин. Ты не ошибаешься.

– Если бы ты знал, Старец, как я ошибся, и чего мне стоила эта ошибка.

– Это всего лишь танец Вселенных, путник. Не думай, что ты являешься его причиной. Это не так. Действуй. Участвуй в танце. У тебя нет причин сожалеть об исходах или бояться испытаний. Живи! И танец сам подскажет тебе, что следует делать. Главное, – верь голосу своего сердца.

Я поклонился. Слова Старца проникли в самую мою душу и, кажется, облегчили тяжкий груз вины. Это всего лишь танец Вселенных. И не я его причина. Это было так просто понять…