Виктор и Диана
Он не предупредил о своем приезде. Если бы Диана знала, она бы ночь не спала – варила, жарила, пекла, убирала, создавала идеальный дом. Ведь это именно то, что нужно каждому мужчине, в этом она была убеждена. Хорошо еще, накануне волосы покрасила и челку подстригла. Правда, сама. Лишние деньги на ветер Диана предпочитала не выбрасывать. Это тоже было частью «идеального дома»: жена, отдающая все свои заработки хозяину дома – мужу Виктору. А тот уже выделит часть ей на карманные расходы. Из них она выкроит немного на ежедневную миндальную меренгу для Давида. Хоть и не следовало мальчика баловать, а все-таки материнское сердце болело, что она лишает ребенка чего-то важного, живя в этой глуши. Но их с сыном переезд сюда был идеей Виктора, а идеальная жена никогда не спорит со своим мужем. Что такое дети? Они вырастают и уходят, а мужья остаются до глубокой старости. Если, конечно, жены ведут себя должным образом.
Виктор стоял в прихожей и смотрел на себя в зеркало. Оно по-прежнему ничего не отражало. Просто человек, лицо которого не в состоянии запомнить даже он сам. Очень удобно при его работе.
Диана бегала, суетилась, надела белый кокетливый передник, отправила Давида в комнату «не мешать папе отдыхать» и пыталась быстро соорудить обед.
Виктор неспешно снял пиджак, цепким хозяйским взглядом окинул помещение с низким потолком – бедненько, но чистенько. Почти все осталось так, как было при его покойной матушке.
Диана никогда ничего не требовала, а раз так, то и сам Виктор не считал нужным обновлять мебель или делать ремонт в старой квартире. Хотя, кажется, обои она все-таки недавно поменяла. В его прошлый приезд сюда они были с цветочками, а сейчас по стенам расползлись геометрические фигуры. Удивительная женщина. Интересно, есть ли у нее предел терпимости, и если есть, то где? Виктора даже забавлял этот эксперимент. Когда же она наконец не выдержит и сорвется?
Вместе они прожили недолго. Как раз время, отмеренное до рождения ребенка, получившегося по какому-то совершенно фантастическому стечению обстоятельств. Сам Виктор к мальчишке никаких чувств не испытывал, но решил, что наследник не помешает. Тем более что Диана была весьма удобной. Она никогда ничего не просила, не устраивала скандалы, не спорила и видела свою жизнь в служении мужу. Она даже умудрялась отдавать ему все свои скудные заработки, не догадываясь о том, сколько муж на самом деле зарабатывает. Задавать вопросы было не в духе Дианы. Удобная. Да, пожалуй, именно это прилагательное характеризовало ее как нельзя лучше.
Виктор прошел в кухню, не снимая обуви, и сел за стол. Диана бегала от плиты к холодильнику, на лице читалась напряженная работа мысли – чем накормить неожиданно нагрянувшего мужа? Да так, чтобы он не разочаровался? Виктор наблюдал за женой, давным-давно отправленной в ссылку, и думал, что, пожалуй, на пенсии он все-таки вернет ее к себе. Нужно же будет кому-то за ним ухаживать.
– Какой чай ты будешь? – хлопотала Диана, одной рукой помешивая жидкое тесто на блины, другой открывая крышку старого заварочного чайника, цветы на котором за давностью времени превратились в акварельные пятна.
– Я буду кофе.
– Кофе? Но у меня нет… Подожди секундочку, я к соседке сбегаю.
Виктор молча кивнул и прислонился к стене. Диана выключила огонь под старой чугунной сковородкой и бросилась к двери, на ходу замечая, что мужу не очень удобно сидеть на стуле.
– Пройди в гостиную, там есть мягкое кресло, можно телевизор посмотреть, а я сейчас вернусь.
– А где Давид?
– В своей комнате, я сказала, чтобы тебе не мешал. Не беспокойся, он послушный.
– Иди. – Виктор повел рукой в направлении выхода, жена кивнула и испарилась. Виктор поднялся и зашел в комнату, гордо именуемую гостиной.
Крошечное помещение с дощатым деревянным полом, посреди небольшой круглый лакированный столик на хромых ножках. Сверху покрыт желтой салфеткой, связанной крючком. Виктор мог поспорить, что та скрывает под собой царапину или трещину. В два шага он подошел к столику, поднял салфетку и самодовольно улыбнулся – трещина.
Старый мамин сервант, за стеклянными окнами которого гордо выставлена посуда – щербатая хрустальная конфетница и пять бокалов. Диана что-то там говорила, что они ей достались от бабушки. Неважно.
Виктор быстро заглянул на все полки – скукота. Документы, книги. Рецепты на лекарства она на полках не хранила, что хорошо. Хоть на это ума хватает.
Литографии на стенах поверх новых обоев с тем же нелепым геометрическим узором. Наверняка взяла самые дешевые. Немного косо поклеены, значит, лепила сама. Фотографии. Его, Виктора, и Давида. У мальчика такое же лицо, которое не помнит даже отражение в зеркале. Ни одной собственной фотографии Диана на стену не повесила.
Виктор подошел к окну и отодвинул накрахмаленную занавеску. Знакомый унылый пейзаж – городское кладбище. Его мать когда-то работала там смотрительницей, а он провел все детство среди могил и никогда не боялся мертвых, что сейчас в его работе очень помогало.
– Давид, поди сюда, – негромко позвал Виктор.
Мальчик бесшумно появился на пороге – значит, Виктор заметил правильно, дверь в комнату была немного приоткрыта, и сквозь тонкую щелочку мальчик слышал все, о чем говорят взрослые. Любопытство – источник знания. Ну что ж, неплохо. Может, из мальца и выйдет толк.
– Подойди, – потребовал Виктор. Давид на мгновение заколебался. Невысокий, тщедушный, невыразительный. Ничего примечательного.
– Что? Ты боишься мертвецов? – усмехнулся отец, стоявший возле окна, с которого открывался вид прямо на центральную аллею кладбища и нелепого ангела, торчавшего там, сколько Виктор себя помнил.
– Я… я не люблю, – выдавил из себя Давид. Общаться с отцом не хотелось.
– Подойди, – снова потребовал отец, и сын побоялся ослушаться. Виктор мысленно поставил ему «минус». Если бы пацан запротестовал или отказался выполнять его приказ, для него же было бы лучше.
Давид подошел к отцу, тот взял его за плечи и прижал лицом к окну.
– Смотри, – приказал Виктор. – Что ты там видишь?
– Памятники. – Мальчик напрягся. Он ненавидел кладбище, ангела и отца. Зато любил мать и миндальные меренги.
– Вот именно, памятники, они тебе ничего не сделают, как и те, кто под ними, – назидательно сказал Виктор.
– Давид, я же тебе сказала… – Диана вошла быстрым шагом в комнату, держа в руках салфетку с отсыпанным доброй соседкой кофе.
– Это я его позвал. – Виктор ослабил хватку, мальчик вывернулся из рук и с облегчением покинул комнату.
– Я кофе принесла, – неловко пояснила Диана.
Виктор кивнул и сел в кресло. Диана тут же кинулась к старому телевизору, прикрытому такой же вязаной салфеточкой, что и стол, призванной уберечь его от пыли и продлить и без того долгий век. Включила. Первый канал отозвался монотонным шипением, она повернула рычаг на второй, на третий. На четвертом шли новости.
– Оставь, – кивнул Виктор.
– Я сейчас кофе тебе сварю и блины пожарю, – засуетилась Диана.
Виктор снова кивнул и махнул рукой, как бы призывая Диану выйти и не мешать ему. Суета его раздражала. Одна из причин, по которой он отослал жену с сыном подальше.
Диана, естественно повиновавшись, загремела посудой на кухне, поставила турку на огонь и снова включила конфорку под чугунной сковородкой. Взгляд ее упал на маленькую табуретку. Она тут же схватила ее и потащила в гостиную, чтобы поставить мужу под ноги. Она не возражала против пресмыкательства. Наоборот, считала его своей силой. Что толку с гордых и независимых женщин? Вон та же Эльза или Иванна – они одни. Кира замужем, но муж изменяет ей с Кариной, весь город в курсе. А она и замужем, и муж ее перед людьми не позорит. А то, что приезжает, только когда работа есть, так такой человек и не может приезжать чаще.
Диана принялась жарить блины, на все лады убеждая себя, что мужчинам нужно удобство, а не африканские страсти. Когда они проходят – остается пустота. А служение мужу создает наполненность.
Конец ознакомительного фрагмента.