Вы здесь

Тамбур. Глава 2 (А. В. Малышева)

Глава 2

(продолжение)

– Кто дома?

Ответом было молчание. Квартира была темна, и в ней отчетливо пахло табачным дымом. Больше никаких признаков жизни не наблюдалось. Группа вошла в прихожую.

– Извините, – чуть повысил голос следователь, – тут кто-нибудь есть?

– Соседка говорила, что тут живет молодой парень, – подал голос тот, кто держал видеокамеру.

– Помню, – раздраженно откликнулся следователь. Предчувствие редко его обманывало, и в этом случае сообщало – дело будет нелегким. Убили человека в тамбуре, где никто из обитателей четырех квартир не запирает дверей. Человек одинок. Обеспечен. Имел много контактов. Его соседка – машинистка, помогавшая ему в работе, также умерла, ее квартиру купила Татьяна, которая и нашла у себя труп. Но почему тело оказалось у нее на кухне? Мать и дочь – и тут «не без блох», привычно выразился про себя следователь. Девочка что-то хотела сообщить, мать ее обрывала. Девочка что-то слышала, мать категорически говорила, что ничего. А потом с нею была истерика. И вот – квартира, доставшаяся по наследству молодому человеку, племяннику некоего инженера. И дверь тоже не заперта. Более того – приоткрыта.

– Есть кто-нибудь?

– Там… – произнес кто-то из членов группы, указывая в темноту квартиры. – Я сейчас услышал.

Теперь услышал и следователь: в глубине квартиры раздался долгий, тяжелый вздох. Как будто некто пытался набрать полную грудь воздуха и не мог.

Группа бросилась на звук. Он исходил из ванной, дверь в которую также была приоткрыта. Когда они нашарили выключатель и зажегся свет, первым, что увидели, был парень, стоящий на коленях перед бортиком ванны и опустивший туда руки. Голова безвольно свешивалась вниз, к воде. В маленьком помещении застоялся горячий пар. На полу, рядом с парнем, валялся мобильный телефон, залитый кровью. Пятна крови были и на светлом кафельном полу, и на твидовом костюме парня, и на стенах. Под раковиной стояла полупустая бутылка коньяка.

– Эй! – крикнул следователь и бросился к парню. – Черт!

Ничего хуже и быть не могло. Два дела!

В первый миг, когда они сняли тело с бортика ванны и положили на пол, ему почудилось, что хозяин квартиры мертв. Это правильное, оцепеневшее, очень бледное лицо, чуть приоткрытые глаза, безвольно упавшие на пол окровавленные руки… Через минуту удалось уловить признаки жизни.

– Он дышит, – сказал помощник следователя, вставая с колен. – Срочно «скорую»!

– И пьян, как свинья, – заметил тот, кто держал видеокамеру. – Вон бутылка. А коньяк-то французский!

– Держись от него подальше, – бросил следователь. – Знаю я вас.

– Когда это я допивал за покойником? – обиделся тот.

– Было дело. А если отравлено?

Такой случай в его практике был – несколько лет назад. В квартире обнаружили труп мужчины, а на кухне, на столе, стояла бутылка дорогого вина. Чуть пригубленная. И молодой практикант, еще не привыкший к зрелищу смерти, в нервах выпил стаканчик. И через полчаса был в коме, а через два часа – скончался в больнице. Вино и было причиной смерти владельца квартиры. Отравили дальние родственники, которые не известно на что рассчитывали, поскольку их арестовали в тот же день.

– Эй, приятель, – следователь снова встал на колени и сильно отхлестал парня по щекам. – Открой глаза как следует. Скажи – ты слышишь меня?

– Да что он может слышать, – заметил помощник, который в это время перетягивал парню руки чуть ниже локтей. Для этой цели он использовал разорванное надвое тонкое полотенце. Особенной необходимости в этом не было – темная густая кровь уже почти перестала сочиться.

– «Скорую» вызвали?

– Сейчас тут будут.

– Одно к одному, – следователь встал и отряхнул брюки. – Так, посмотрим – записка есть?

– Самоубийство, конечно, – согласились все и отправились искать записку. Как правило, такого рода документы оставляют на видном месте – кладут на стол, прикрепляют магнитиком на холодильник, но в этот раз им не повезло. Записки не оказалось.

– Да не убийство же? – Следователь снова подошел к парню и отметил легкое движение ресниц. Они были такими густыми и длинными, что казалось – обескровленный человек просто не в силах был их поднять.

«Красивый. И совсем еще мальчишка. Что ему в голову ударило? Одет странно – костюм… Будто на работу собрался. Галстук – вон… Приоделся ради такого случая. Вот чего таким не хватает? – с внезапным раздражением подумал следователь. – Эта Татьяна говорила, что он квартиру получил по наследству. Квартира – отличная. Моя втрое хуже. Одет как принц Чарльз. Внешность – хоть в кино снимайся. И в деньгах не нуждался – вон коньячок-то какой! И нате вам – порезался! Причем серьезно. Это не царапинки. Его счастье, что кровь свернулась».

Он опустил кончики пальцев в воду и отметил, что вода еще не успела полностью остыть. Но кровотечение могла остановить только ледяная вода.

«Возможно, его поза спасла? Перекинул руки через борт и пережал вены? Сознание потерял, а тем временем вода остыла. Дурак! Ненавижу самоубийц! Что ему не жилось! Так, на полу лежал телефон…»

– Он кому-то звонил перед этим, – сказал следователь, осторожно разглядывая трубку. – Дайте-ка пакет. Пробьем, с кем разговаривал.

– Да девчонке звонил, кому еще!

– Конечно – бросила или изменила. Вот и порезался.

– А может, парнишке звонил? – усмехаясь, бросил мужчина с видеокамерой. – Вы на него посмотрите, на красавчика! У него же ресницы накрашены!

– Вовсе нет, – не согласился следователь, упаковывая трубку в пакет. – Я смотрел близко – такие Бог дал.

– А все равно, что-то в нем не то.

«Коньяк тоже надо упаковать, – машинально думал он. – Если бы случай простой, то и улик не нужно. Больница, «дурка», наркодиспансер, а потом пусть родные разбираются. Не наше дело. Но рядом – убийство. И труп непонятно как к соседке попал. И все в одну ночь! Тут что-то не то! Лишь бы парень выжил!»

И тут неудачливый самоубийца открыл глаза. Взгляд беспомощно заметался, скользя по лицам, склонившимся над ним, губы дрогнули.

– Сейчас вам помогут, – пообещал следователь. – Держитесь.

– Что с ним? – еле выговорил парень.

– С кем?

– С Алексеем Михайловичем… С Боровиным… – было видно, что парень делает попытку приподнять голову, но у него ничего не выходит. Следователь пригнулся – голос был едва различим.

– С Боровиным? – повторил он, ловя пустой, бессмысленный взгляд. – С вашим соседом? А что с ним может быть?

Парень смотрел на него остекленевшими глазами.

– Что с ним может быть?!

– Не знаю, – будто в недоумении прошептал тот. – У меня все как-то перепуталось в голове. Кажется, я напился.

– Да уж, – сквозь зубы бросил кто-то, но следователь остановил его резким жестом:

– Ну, что вы трезвы, этого я сказать не могу, – он заставил себя улыбаться. По опыту мужчина знал, что в такие пиковые моменты на людей лучше всего действует доброта. – Полбутылки французского коньяка!

– Коньяк? – Самоубийца чуть прикрыл глаза, и показалось, что он опять потеряет сознание. Однако он справился с собой. – Откуда у меня коньяк?

– Вам лучше знать, – все так же мягко продолжал следователь, попутно прикидывая – как лучше перевести разговор на смерть Бородина? Парень явно что-то знал, сразу о нем спросил, это свидетель! «Где эта чертова «скорая»? Пацан едва жив!»

– Коньяк… – пробормотал тот, глядя в потолок. – Я не пью.

– Оно и видно, – глухо сказал мужчина с видеокамерой. – Полбутылки одолел!

– Как вас зовут? – Следователь говорил доверительно и нежно, с тревогой замечая, как все больше разрастаются тени под глазами у этого молодого человека. «Он должен выжить, он мне нужен! Не мучить бы его сейчас, но если… Если это конец, и врачи не помогут? Вытянуть все, что можно, не дать ему потерять сознание!»

– Даня, – потусторонним голосом выговорил тот.

– Как?

– Даня, Даниил. – Парень устало опустил ресницы. – Мне плохо.

– Вам помогут, Да… – Следователь хотел обратиться по имени, но оборвал себя. Называть его Даней – слишком фамильярно. Даниилом – длинно и вычурно. – А как ваша фамилия?

– Исаев, – тот слабо улыбнулся. Даже не верилось, что эти белые, оцепеневшие губы еще способны на улыбку. – Зачем вам знать?

– Это ваша квартира?

– После дяди… досталась.

– Сегодня вечером, – следователь заговорил почти жестко, – вы видели, слышали что-нибудь подозрительное?

Даня пристально взглянул на него, в этот миг у него был такой вид, будто он изо всех сил пытается что-то припомнить.

– Сегодня вечером… Я помню, что вышел на улицу и замерз. Зачем вышел? – Он наморщил лоб. – Не помню. Что-то мне было нужно, очень нужно. Потом… Не помню.

– Вы встретили кого-нибудь из соседей по тамбуру?

– Кажется, никого.

– Вы никогда не запираете двери в квартиру?

Даня снова попытался изобразить улыбку. Как ни странно, он приходил в себя. То ли порезы на запястьях в самом деле оказались неглубокими, то ли вода в ванне – не слишком горячей, то ли его спас молодой организм, быстро свернувшаяся кровь… Только он посмотрел на следователя совсем ясным взглядом, и тот слегка вздрогнул: «А не ломает ли господин Исаев комедию? Типа, «ничего не помню, все в тумане, кончик стерся?» Плюс – напился. Удобненько! Труп-то в тамбуре, как ни поверни, а этот – пьян в дымину и руки порезал. Какие выводы?»

Но выводов ему сделать не дали – Даня прямо заявил, что квартиру в самом деле не запирает и никаких соседей этим вечером он точно не видел.

– А почему вы сразу спросили у меня про Боровина?

– Про Боровина? Странно! – Даня продолжал прямо смотреть на того, кто его допрашивал. – Пять минут назад все было как в тумане. Я спрашивал про Алексея Михайловича?

«Гадюка! – в ярости подумал следователь. – А я рассчитывал… В несознанку пошел?!»

– Когда вы, Даниил, – любезно проговорил он, – пришли в себя, то первым делом спросили, что случилось с вашим соседом. С Алексеем Михайловичем Боровиным.

– Так-так-так, – Даня сел и привалился виском к стене, измазанной его собственной кровью. На кровь он, впрочем, никакого внимания не обратил. Вряд ли он даже замечал, сколько народу столпилось вокруг него. Парень напряженно размышлял о чем-то.

– Полгода назад, – внезапно заявил он с такой интонацией, как будто фраза объясняла все.

– Что?!

– Полгода назад я поселился тут. Умер мой дядя. Я и не ждал наследства, он был не старый… Сердце подвело. Алексей Михайлович жил в этом тамбуре. – Даня говорил как сомнамбула, едва шевеля языком. – Я узнал, что он дает уроки итальянского. Никогда и не думал, что у меня пойдет…

– Что?! – повторил следователь, жадно ловя каждое слово. Группа притихла и тоже слушала.

– Язык, – пояснил Даня. – Он говорил – у меня способности. А почему я вдруг решил с ним заниматься?

Он нахмурил высокий, чистый лоб, прикрытый спутанными темными волосами:

– Не помню. Он сам предложил? Вряд ли. Он был такой скромный, разве стал бы навязываться… Значит, я к нему зашел? Почему? Никогда не хотел изучать итальянский. Да и поздно, в двадцать лет…

Он помолчал немного и вынес вердикт:

– Я сам к нему зашел. Иначе быть не могло. Понимаете, дядя, кроме квартиры, оставил мне еще и счет в банке. Я как-то оторопел… В сущности, сумма не слишком велика, но получить что-то даром… У меня руки опустились.

И Даня с каким-то презрением взглянул на свои перебинтованные и перетянутые руки, будто отрекался от них.

– Я сперва думал – можно что-нибудь купить.

Но как-то не понимал, чего хочу. А потом… Да, теперь вспоминаю! Я решил чему-то научиться. Да хоть итальянскому. А в принципе, никому ведь это было не нужно?

Он как будто прислушался к своему внутреннему голосу и кивнул:

– Никому. Ну а вообще ничего не делать – тоже тоска. И наверное, я решил зайти к Алексею Михайловичу.

– Этим вечером вы его видели?

– Я ведь уже сказал – никого не видел.

– Почему же вы сразу спросили о нем?

– И этого не помню. Я сейчас так странно себя чувствую…

И он снова осмотрел свои руки. Лицо оставалось бледным, но по выражению глаз становилось ясно – Даня вне опасности. «А «скорая» запаздывает! – подумал следователь. – Если бы случай посложнее – парень был бы мертв!»

– А это что? – спросил Даня, продолжая рассматривать наспех, кое-как перебинтованные запястья.

– Вы этого не помните?

– Чего? Болит… – Даня неверными, непослушными пальцами взялся за окровавленные тряпки, но следователь его резко остановил:

– Нельзя!

– А что случилось? – Парень смотрел на него расширенными, невероятно синими глазами. – Почему я тут сижу? И так жарко, душно! И кровь…

Он будто впервые обнаружил пятна на кафеле и на своем костюме.

– Вы не помните, как это сделали?

– А что?

– Да вены перерезали! – выйдя из себя крикнул следователь. Даня в испуге отшатнулся, скривив губы, как ребенок, который собирается заплакать. – Уж это вы помните?!

– Это сделал я?! – изумленно переспросил парень. Он почти шептал. – А зачем?

– Это мы у вас хотели спросить! – Следователь едва взял себя в руки. Свидетель то ли ломал комедию, то ли в самом деле, потерял большую часть воспоминаний.

– А я… Не понимаю, что вы тут делаете? – вдруг резко, почти агрессивно воскликнул Даня, снова стараясь встать. На этот раз удалось – он прислонился к стене, пошатываясь и нашаривая перевязанной рукой какую-нибудь опору. Нашлась вешалка для полотенец, и парень в нее вцепился, раскачиваясь и с трудом удерживаясь на ногах. Полотенца посыпались на пол, но никто не обратил на это внимания.

– Мы тут расследуем убийство, – объяснил ему мужчина с видеокамерой, который смотрел на него с большим интересом. – Убили вашего соседа, Боровина.

– А, чтоб тебя!.. – начал было следователь, но поправлять ошибку было поздно. Даня посмотрел на них так, будто впервые видел, слабо вцепился руками в вешалку… И снова упал в обморок.

Машина пришла через несколько минут. Тело положили на носилки и унесли. Следователь ругался, на чем свет стоит: парень ведь только начал разговаривать – и нате вам, удружили! Квартиру осмотрели заново. В ней был относительный порядок, было заметно, что за чистотой следят. Записки опять же, после более тщательного обыска, не обнаружили. Мобильный телефон и бутылка, которые были найдены рядом с хозяином, отправились на экспертизу.

– Отключились у него мозги или нет, – сказал следователь, запахивая легкое пальто и усаживаясь в машину, – а я хочу с ним разобраться. К чему рядом мобильник? Он кому-то звонил или ему звонили. Но сперва мне нужны отпечатки пальцев. Вот чертова ночь! Намело снегу на полметра! Поехали!