3
День обещал быть хмурым и безрадостным, как и вчерашний, позавчерашний и позапозавчерашний… Пасмурная погода держалась всю неделю. Временами срывался дождь, колкий, противный. Вот и сейчас с неба падала то ли крупа, то ли мелкие дождевые капли. Но Галина даже не подумала о том, чтобы вытащить из сумки зонт. Впрочем, девушка могла накинуть на голову капюшон, но и этого она делать не стала, потому что просто не замечала ничего вокруг себя: ни людей, ни машин, с шумом проносящихся мимо, ни падающих на лицо холодных хлестких капель.
«Ему нужно время! – мысленно накручивала себя Снегирева. – А обо мне он подумал? Как я при этом должна себя чувствовать? Черствый и бездушный эгоист! Нет, все-таки правильно говорят во всех этих ток-шоу, что все мужики сволочи! И все они только об одном думают, а добившись своего, теряют к объекту вожделения всяческий интерес. Вот и Игорь оказался ничуть не лучше остальных. А я-то думала, он особенный, не такой, как все».
Конечно, рассуждая так, Галина несколько кривила душой, понимала это, но нипочем не желала признавать правду. Ведь Игорь хотел, чтобы она уехала домой, он даже настаивал на этом. Хотя, нет, пожалуй, не настаивал… Но ведь Снегирева сама захотела остаться, она, можно сказать, спровоцировала всю эту ситуацию, а сейчас вдруг ощутила себя обманутой и брошенной. Возможно, Игорь не должен был так откровенно демонстрировать свое смятение… Ему надо было, наверное, взять себя в руки, подумать прежде всего о девушке, а уж потом, оставшись наедине, попытаться разобраться в себе самом. И в этом смысле, называя Игоря эгоистом, Галина была отчасти права, хотя сейчас она, казалось, совсем забыла, что и сама, проснувшись утром, ощущала нечто подобное. Разница лишь в том, что Галя не стала говорить о своих изменившихся вдруг чувствах к Игорю вслух, а он сказал.
«Не хочу его видеть! И к телефону подходить не буду, и маме скажу…» – подумав вдруг о маме, девушка осеклась.
Внезапно ей показалось, а вернее, появилась даже уверенность, что стоит только маме взглянуть на нее, как тотчас же ей все станет ясно. Конечно, мама поймет, что Галя обманула ее и ни у какой Черепашки она не была, а провела всю ночь с Игорем… Что же Галина скажет? Какие слова в таких случаях люди обычно говорят друг другу? Наверняка они существуют, ведь то, что случилось с ней, происходит сплошь и рядом… Лихорадочно девушка пыталась припомнить сцены подобных объяснений из фильмов и прочитанных книг. Но на ум, как назло, ничего не шло. И все же, после невероятных усилий, ей удалось наконец припомнить нечто похожее. Это был телесериал российского производства, который недавно показывали по какому-то кабельному каналу. Там девушка, почувствовав себя нехорошо, решает, что она беременна…
«А вдруг… – с ужасом подумала Снегирева, чувствуя, как ноги становятся ватными, а кончики пальцев леденеют. – Ведь и со мной может такое случиться… Нет! – решительно прогнала она прочь страшные мысли. – Со мной такого случиться не может и не случится никогда».
Так вот, девушка из того сериала говорила своей матери примерно такие слова: «Мама, я должна тебе сказать что-то очень важное…» Мама тут же бросила на нее цепкий, насквозь просвечивающий взгляд и изрекла упавшим голосом: «Я давно уже все поняла, дочка… Скажи, Андрей… Вы с ним расстались? Он бросил тебя?» Что-то в этом духе… Девушка обреченно кивала, после чего мама начинала ее успокаивать: дескать, все будет хорошо, справимся и без Андрея.
То есть та мама оказалась крайне проницательной, и дочери даже не пришлось совершать над собой усилие и произносить слова, которые не так-то просто выдавить из себя. Ну как тут быть? Как сказать, пусть даже самому близкому человеку, что с тобой поступили… Вернее, ты сама поступила… Короче, непонятно, кто с кем и как поступил. Главное, что словами всего этого высказать порой бывает просто невозможно.
Так рассуждала Снегирева, стоя перед дверью собственной квартиры. Холодея от ужаса, она вдавила кнопку звонка. Мама открыла дверь почти сразу. Видимо, находилась где-то поблизости, скорее всего на кухне.
– Ты завтракала? – обыденно поинтересовалась она. Да и голос, каким этот невинный вопрос был задан, вовсе не настораживал. – Садись поешь, – предложила Марина Николаевна. – Я кашу рисовую с яблоками сварила.
«Значит, не звонила Люсе, – подумала Снегирева. – И ни о чем даже не догадывается».
Возможно, если бы мама выказала тревогу, заподозрив неладное, девушке было бы легче. Сейчас она ощущала жгучую потребность высказаться, излить душу близкому человеку, а уж потом будь что будет. Но начать этот разговор первой Галя просто не могла. В скором времени Марина Николаевна, чмокнув на прощанье дочь, убежала на работу. Нужно было собираться и идти в школу. Галина побрела в свою комнату. На столе в художественном беспорядке громоздились учебники, валялись тетрадки. Потянувшись за дневником, девушка почувствовала, что руки ее в буквальном смысле опускаются, а мысли витают где-то далеко-далеко. С размаху она рухнула на диван.
«Не пойду я ни в какую школу», – решила Снегирева, закутываясь в плед.
Внезапно ей стало так тепло и уютно, что даже показалось на миг, что ничего особенного в ее жизни не произошло и все будет по-прежнему, как и было до этого злосчастного вечера. Она уже начала проваливаться в липкую бездну сна, когда затарахтел телефон.
– Ты не в школе? – услышала она знакомый голос. Почему-то, подходя к телефону, Снегирева не сомневалась: это звонит Игорь.
– Как видишь, – крайне нелюбезно процедила она.
– Я тоже никуда не пошел.
– Поздравляю.
– Галь… – после паузы тихо произнес Игорь. – Ты прости меня, а? Я вел себя ужасно… Пожалуйста, прости… Я тебя очень люблю. Слышишь? Ну, не молчи, скажи хоть что-нибудь… Можно, я приеду, прямо сейчас?
– Нет, – отрезала Снегирева и, помолчав секунду, добавила для пущей убедительности: – Я ухожу.
– Это неправда, – с затаенной тоской заметил Игорь. – Ты просто не хочешь меня видеть…
Внезапно Галине стало так жалко Игоря, что даже сердце сжалось на миг. Но девушка ничем себя не выдала.
– Нет, просто у меня действительно возникли срочные дела, – сухо объяснила она и добавила, выдержав паузу: – Если хочешь, позвони вечером.