Так бы сказал Заратустра. О Материи, жизни и Смерти (Василий Гудин, 2016)

О Материи, жизни и Смерти

«Материальная причина» выявляется только через отрицание, – считали древние философы. Но современные наука и философия мыслить «отрицательно» так и не научились, «материальная причина» так и осталась непознанной до настоящего времени.

«Превосходство сознания над материей» – постулат, аксиома современной науки. Материя для науки – теперь уж, видимо, навсегда, до гробовой доски человечества, – останется мертвой глиной для скульпторов-идей, субстратом, темной, косной материальной основой. А для философов еще и «злой».

«Пока это лишь грубая демонстрация силы мысли и ее превосходства над материей». Для чего ученые повторяют превосходство идеи, мысли над материей, как будто материя может быть соперником ученой ментальности, врагом идеи и мысли? Ведь материя для них – материал, глина, мясо, наросшее на остове, скелете Разума, бездумное вещество. Ведь это также глупо, как доказывать превосходство мысли над камнем, деревом, землей и небом. Быть может, они сами себя стараются в этом убедить, быть может, все-таки подспудно они чуют в ней достойного врага, врага их Разума, но идеология страха, «Воли к власти», не позволяет объявить об этом во всеуслышание? Материя – мертвая глина. О чем тут вообще можно говорить, о каком превосходстве? кого над кем… или Кого-то над Кем-то? То же самое, если бы скульптор постоянно твердил о приоритете и превосходстве своего таланта над подручным материалом – мрамором, глиной, гипсом и льдом. Отсутствие существа Материи в идеях и мыслях человека – грядущую гибель человечества выдают за идейное превосходство.

Материя, как царственно сильное, но одинокое чудище ищет спасения в душевной простоте человека.

«Хрипящая тишина смерти. Из стеклянных гробов смотрела на меня побежденная жизнь. Мой голос кричал из меня. Мертвая тишина спала и хрипела во сне. Там лежали бессонница и полночь с пьяным взором». – Так неприветлива была со мной Смерть. Что знал я о Смерти? Ничего не знал я о Смерти – сказочном принце, заколдованном белой магией Разума-Чародея в абсолютное зло человеку. «Я тайн разгадал в этой жизни не мало, – А смерти загадку, увы, не – сумел».

В саду Чудовища-Смерти растет аленький цветочек бессмертия, имя которому «Все возможно».

«Проповедники смерти», что знаете вы о смерти, кроме рая и ада? Как выходцы с того света выходят из смерти, так из Ничто вышла Смерть. Как выходцы с того света мстят вам за предательство и забвение, так Смерть вам мстит за свою отверженность. Что знаете вы о Смерти? Ничего не знаете вы о Ней. Смерть – это «есть» или Смерть – это «нет»? Смерть – это не «есть» и не «нет», Она и то и другое, в Смерти «да» и «нет» сосуществуют одновременно.

«Или не было проповедью смерти – считать священным то, что противоречило и противоборствовало всякой жизни?» Ненавидеть жизнь еще не значит проповедовать смерть. Смерть не нуждается в проповеди, как не нуждаются в проповеди земля и воздух. Проповедь читают те, кто не понимает того, о чем они читают проповедь.

«Они проповедуют смерть, выдавая ее за вечную жизнь», – так говорил я о святошах своего времени. Но разве сегодня что-нибудь изменилось в их проповеди? «Вы хотите вечность за ваше сегодня». А что вы сегодня сделали для вечности? Свечами и молитвами пробраться в вечность? – частные тропинки в вечность не приведут.

Вы сами «сегодня» должны сделать вечность, а не скрестись унижено у ее дверей, вечность временем оживить.

Время – симбиоз жизни и Смерти: во времени рождается жизнь и время ее убивает.

«Будто вновь я стоял в долине смерти: черные и красные выступы скал; ни травы, ни деревьев, ни голоса птиц». Назад оглянувшись, вам кажется, что Смерть удаляется в прошлое. Она из прошлого времени идет за вами следом. Вы утратили мужество глядеть Смерти в глаза. Вы боитесь окаменеть под взглядом этой Медузы-Горгоны, но каменеют ваши сердца под взглядом каменного истукана, имя которому Разум.

Человечество подкармливает смерть своими детьми, чтобы она не заглотила весь мир целиком. Смертность людей – жертва, которую Воля к жизни должна приносить Небытию. Такова участь человечества во власти Воли к власти и воли Вселенского Разума. Ибо сказано: «Наши дни на земле тень».

Смерть не отдаст своих жертв, пока человек не поймет ее существа.

Первобытные люди, т. н. «примитивные дикари», боролись с демонами, называя их имена. Современный же человек самые что ни на есть мистически жуткие социально-исторические феномены тужится объяснить рационально, по-научному, с точки зрения социологии и законов развития общества, лишь бы не видеть страшного лика Смерти.

Разум вверг человечество в летаргический сон, значит, разбудить человечество может предвечное начало, противоположное Разуму, – Смерть. Но люди, чтобы не «проснуться от самих себя», бегут от Смерти, засыпая на ходу еще крепче. Человек, засыпающий смертью. Человечество больше устраивает легкая смерть во сне, чем наяву бороться с этим чудовищем. «Бороться», «чудовище» – ключевые слова в отношениях человека со Смертью, из-за которых не найти вам ключ к пониманию Смерти. «Проснуться от себя самих» в новой реальности жизни и Смерти.

«Нет спасения для страдающего так от себя самого, кроме быстрой смерти». Может быть, смерть – не смерть, а возвращение человека к самому себе, к истокам своего бытия, спасение человека? Может быть, смерть смывает всю грязь, что налипла на человека за недолгий век жизни.

Смертная казнь – наказание равноценное преступлению возвращает человека к его истоку и сути, к его настоящему существу. Когда смерть входит в сознание преступника, потрясая до основания его существо, возвращая преступника к себе самому, тогда преступник сохранит себя, свое Я, может быть, где-то в Ничто, может быть, еще глубже, раз уж закрыт ему доступ на небо. Возможность возрождения, может быть, сохранит, но не исчезнет, как прыщик, с лица земли, отбыв пожизненный срок наказания. Нет, господа либералы, не гуманизм руководит вами и вашим Хозяином, Разумом, в моратории на смертную казнь. Страх Смерти направляет вас, не быть причастными к Ней ни с какого боку, выглядеть «чистыми», как ваш «чистый» Разум, закрыть глаза на ее существо, зарыть сознание в «песок» и не выглядывать оттуда.

Вы перед народом запрет на смертную казнь оправдываете тем, что преступник в пожизненном заключении примет гораздо больше мучений, чем нежели сразу отправить его к праотцам. Так что же руководит вами, господа либералы, гуманизм или садизм, или вы народ держите за садиста? Вы справедливое чувство народа выдаете за кровожадность, прикрывая свой страх перед Смертью. Экспансивность вашего «гуманизма», стремление навязать запрет на смертную казнь всем народам и странам выдает с головой ваше истинное отношение к Смерти – что это, как не Воля к власти вашего Господина, Светлейшей Особы, великого Разума, его страх перед чуждой природой Материи-Смерти: изгнать Материю в ипостаси Смерти из каждой сферы общественной деятельности человека, не признавать Смерть вершителем правосудия. Трусость, агрессия, ложь сквозят в этом вашем больном «гуманизме».

«Никто из вас не хочет сесть в челн смерти» и плыть живыми к другому берегу мира, чтобы познать и принять его существо. Вы на этом берегу наживаете капитал, но у Харона тариф стабильный, подкупить его невозможно никаким капиталом, чтобы он вам на том берегу нашел «потеплее» местечко, он всех везет в одно место, откуда не будет возврата боящимся Смерти, не познавшим при жизни тайну другого берега.

«Смерть нисколько нас не касается: пока мы есть – смерти нет, а когда есть смерть, то нас уже нет». – Сказал один древнегреческий остроумный философ. Она нас «не касается», она нас косит, размашисто, безустали, ни одной «былинки» не пропускает. И если на эту «бабу» с косой закрыть глаза и думать, что ее нет, то нового покоса ей уже не дождаться, – пеплом станут наши корешки, которые она оставила для новых всходов, будут выжжены вместе с землей атомным взрывом.

«Жизнь только по имени жизнь, на деле же – смерть»; «кто знает, может быть, жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь». – Сказали еще два философа, заумь которых заблудилась между жизнью и смертью. Если человек не знает, жив он или мертв, какого же черта, я, Заратустра, распинаюсь здесь перед вами и вдохновляю вас на последний подвиг – встретить взгляд Смерти, идущий из Ниоткуда.

«Как будто что-то неизрекаемое собиралось выйти из него». Неизрекаемое, нет для него слов в языке Вселенского Разума, на котором говорит человечество. Неизрекаемое, у него свой язык и своя тайна, но Разум не дает ему слова, за то, что не хочет говорить на его языке. Неизрекаемое живет глубоко в душе и сердце человека, но не может оформиться словом и давит, томит и безмолвно мучает душу. «В начале было Слово и Слово было Бога, и Слово было Бог».

Разум лишил Смерть дара речи за то, что она не захотела говорить на его языке, или Разум не захотел её слышать и лишил человека способности понимать язык Смерти? Так или иначе, Смерть оказалась для человека немой. И только «исключительные люди», обладающие «вторым» слухом и зрением, слышат ее тайный голос, взывающий к человеку, когда прилетает к ним Ангел Смерти, весь покрытый очами. «Исключительный человек» уходит из жизни и уносит с собой в могилу тайное воззвание Смерти. Каждый человек должен стать «исключительным», чтобы голос Смерти был наконец услышан и понято, как невозможное через Смерть становится возможным. Не пройдя через Смерть, бессмертия не обрести.

«К 2100 году человечество обретет власть над жизнью и смертью», – прорицают ваши ученые, но Смерть не позволит взять над собой власть «потребляющему» человечеству. Она уничтожит человечество его же руками, как только почует, что сдает позиции. Смерть – не животное, не человек, чтобы поддаваться чьей бы то ни было власти. Многократное продление жизни человека – это не победа над Смертью, это бегство от нее. Повернуть к ней лицо, пойти ей навстречу, в прошлое, вернуть ее жертвы – в этом истинное преодоление смерти. Забудь, человечество, эти слова: «власть над Смертью», кишка тонка завоевывать Смерть. Постижение, понимание, проникновение, приятие приведут к Абсолютной жизненной Правде.

У сознания и подсознания человека различные понимания смерти. Подсознание не знает, что такое смерть, вернее, знает не так, как знает сознание. Когда подсознание в горячке, гневе, обиде охватывает собой человека, овладевает сознанием, человек, не задумываясь, в порыве бешенства, озлобления может подвергнуть себя и близких своих смертельной опасности, а в разгоряченном воображении и весь мир послать в преисподнюю. Королева Смерть правит бал в подсознании человека, Смерть как основа человеческой жизни, а Смерть для самой себя, по своему существу, не является смертью. Поэтому подсознание, содержащее в себе всю эволюцию рода человеческого, не боится Смерти, а боится ее сознание, производное Вселенского Разума.

Мертвое для Разума запредельно, непостижимо, но оно доступно живому разуму человека, потому как Смерть – обратная сторона, изнанка жизненной сути.

«Как цапля, закинув голову, с презрением смотрит поверх мелководных прудов, – так смотрю я поверх копошения серых маленьких волн, воль и душ». Мир прочно сидит на мелководье измельчавшего духа при всей видимости стремительного движения вперед к неопознанной цели. Слишком мелкими видятся Смерти и Невозможному современные воли и души. Так смотрят они, Невозможность и Смерть, с презрением поверх голов человеческих, копошащихся в безыдейном болоте. И жизнь, как цапля лягушку, подбрасывает вверх человека, но лишь мгновение пребывает наверху человек, – разверзается клюв и вниз летит человек по тому пищеводу, которым жизнь связана с пищеварением смерти.

«Нет истины, все дозволено», – так говорила тень Заратустры, темная моя сторона. Если последней истиной является смерть, то что еще удерживает человечество от последней вседозволенности. Негласный договор об условиях взаимного существования? Десять заповедей Бессмертного смертному человечеству, страх наказания? Но что же движет человеком, когда он жертвует собой во имя жизни, в которой его отныне не будет? Откуда в ином человеке такое чувство, переходящее в уверенность, что существование мира без него невозможно, что после смерти он не уйдет из этого мира? Быть может, истина бессмертия сидит глубоко в человеке? Разум утверждает логическую истину: все живые существа смертны, человек – живое существо, значит, человек смертен. Но что-то в человеке сопротивляется этой истине: чем сильнее человек старается убедить себя в абсолютной истине, что этот мир без него обойдется, тем сильнее проявляет себя парадоксальное чувство, что этого не может быть. Ибо сказано: «Чтобы смертное поглощено было жизнью, на сие самое и создал нас Бог».

«Нам говорят: «Да, жизнь тяжело нести»; так хочет дух тяжести». Израненную, искалеченную, истекающую кровью выносили люди жизнь на своих плечах из горнила смерти. Поправилась жизнь, обустроилась, оделась по моде, навела красоту и забыла тех, кто выносил ее с поля боя. Но Смерть хранит в себе память отмщения за легкомысленность жизни. Ибо сказано: «Мне отмщение, и Аз воздам».

«Пусть буду я (жизнь о себе) борьбой, и становлением, и целью, и противоречием целей. Моя воля, кривыми путями должна идти». Шла воля к жизни кривыми путями, раздираемая противоречиями, – искала свой путь и цель. Вдруг видит жизнь, как прет прогресс прямой дорогой к ясной означенной цели. – Раз уж он такой самоуверенный, значит, знает, куда идет, – подумала жизнь и потащилась сзади прогресса. Не ищет более жизнь ни цели своей, ни своего пути, положилась на мощь прогресса, решила, что путь и цель у них общие.

Естественный ход развития истории, общества, науки, прогресса. Магически гипнотизирующее слово – естественность. Но что может быть более неестественным и аморальным, чем благоденствие человечества на трупах и пир на гробах? Смерть, самое неестественное состояние человека, для человека естественно. Нынешнее человечество составляет около 5–6 % всех когда-либо рожденных людей. К последнему благоденствию, если, конечно, оно достижимо, придет не более 1 %, скорее всего, лишь доли процента. Какое же извращенное понимание естественности нужно иметь, чтобы сказать, что это – естественно? Кто погрузил человечество в эту «естественность»? Как рыба в воде, оно плавает в этой «естественности», и, как рыба, не знает, что может быть другой мир, и не в аду на сковородке, а здесь, в этом космосе, может быть другая естественность, где человек – естество, а не гибель и смерть.

«Умереть сегодня страшно, а когда-нибудь – ничего». Но так как «сегодня» никогда не кончается, возобновляется с каждым днем и каждое «завтра» становится «сегодня», то человек боится смерти всегда. «Некоторые люди рождаются на свет «посмертно». Мертвое приходит в этот мир теми же путями, что и живое. Мертворожденные мертвые души. Ибо сказано: «Мертвые мухи портят и делают зловонною благовонную мазь мироварника».

Бывают мертворожденные люди с генетически односторонней информацией об основах жизни, но они живут и не знают о том, что у них нет души. Ни одно живой мысли, ни одного живого чувства не увидишь на их лицах. Они чтут превыше всего порядок, логику и подчинение. Горе тому обществу, лидером которого становится такой мертвец!

Почему умирает человек в материализме, почему единая основа мироздания тленна? Да просто так, потому что Материи скучно пребывать в одной и той же человеческой форме. Сегодня она явит миру одного человека, завтра другого, а если сегодняшний человек завтра станет вчерашним, то что здесь такого, главное, что Материя вечна изо дня в день. Ибо сказано: «А мы – вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень».

Почему человек умирает в идеализме? Потому что человек – нечестивая индивидуация, вырвавшаяся из общего сознания путем грехопадения. Плоть материальна, материя – смерть, следовательно, плоть смертна, идея бессмертна. Идея человека выше самого человека.

Безличный человек не способен выдержать прямого взгляда подобного надреального образования, и проявляя страусиную природу сознания, зарывает его в идеологии, догмы, религии, внешние общественные установки нравственно – правовых норм или достигает запредельных высот интеллектуальной эквилибристики только бы не встретиться с магически – пронзительным взглядом Смерти.

Как сказал Пророк: «если не поверите, не поймете». Сначала верить, потом понимать. У Разума наоборот, не понять – не поверить. Поэтому нет веры у Разума ни во что, он нигилист по своей внутренней сути – то, что есть, то будет всегда. Есть жизнь, есть смерть, и антиподам никогда не создать единого целого, сколько бы человечество ни мечтало об этом. Смерть отрицает жизнь. Как отрицающее может быть основанием отрицаемого? Какое-то короткое замыкание мысли, а от короткого замыкания нечего ждать, кроме беды.

Закон противоречия: в мире есть либо жизнь, либо смерть, обе одновременно – хотя, что такое для них «одновременно»? – они существовать не могут. Но существуют, одна другую исключая взаимно, доводя до отчаяния философскую мысль. Ведь нельзя же объяснить их взаимное сосуществование делением жизни и смерти на отдельные индивидуумы: ведь жизнь как таковая – это не жизнь отдельной особи, и смерть – не смерть отдельного существа. Жизнь и смерть пришли одновременно, как две враждующих подруги. Сможет ли человек примирить их в бессмертие?

«Мысль разорванная, расколотая, противоречивая есть именно мысль смертная. Антиномия и антиномизм суть именно то, что принадлежит смерти», – прозорливость философа здесь вне сомнения. В антиномиях, неразрешимых противоречиях мысли, кроется Смерть, которая смеет перечить всесильному Разуму, Смерть – не пустота, не исчезновение в Небытие, не отсутствие чего бы то ни было, а свой собственный скрытый мир, который тоже хочет сказать свое слово о действительной жизни. Смертная мысль, таящая в себе возможность бессмертия. Мысль пала в грехе, как человек, умерла, чтоб возродиться живым воплощением Божьего Слова.

Чем быстрее спешит человечество от Смерти к Разуму, тем быстрее наступит смерть. Все более человечество отдаляется от Смерти и все более приближается к смерти, все более Смерть для него становится смертью, смерть как естественный процесс разложения вещества, исчезновения в Небытие. Все более рационализируется мышление человечества, все более становится вычислительным и все дальше оно от понимания Смерти как существа, как изгоя жизни, униженного непониманием: материя тленна, значит материя – смерть, позади целый мир, разрушенный смертью. Искать бессмертия в смерти – то же самое, что «искать в темной комнате черную кошку, тем более, если ее там нет», то же самое, что проповедовать в аду святость, смирение и покаяние.

Глубочайшими тайнами мы отрезаны от истоков жизни и начал мироздания. Но отрезаны не отсутствием способности разгадать эти тайны, – ибо сказано: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным», – а нежеланием их замечать и разгадывать. Это «нежелание», наша покорность смерти, может быть, более загадочны, чем истоки жизни, существование жизненных тайн.

С тайной приходит в этот мир человек, опустошенным покидает он землю. Зарастает тайна суетой бытия, как невозделанное поле зарастает сорной травой.

«Чтобы мое молчание научилось не выдавать себя молчанием». Что прячет Вселенная за своим молчанием: безмолвие или молчание, тайну или отсутствие тайны, бессмертие или смерть, пустоту или полноту существования, бесплодие или беременность?

Что же такое жизнь? Что заставило противоположности сойтись, не по любви, не по расчету? Значит, жизнь есть нечто более первичное, чем Разум и Материя, сущность более высокого и более глубокого порядка, чем Бытие – Небытие, она явилась в мир из тех глубин Единосущего, где не «валялась» мысль человеческая. Её властная суть не дает разбежаться враждующим силам в разные стороны, по своим метафизикам, бросая их навстречу друг другу.

И вдруг человек, венец этой жизненной сути, есть существо смертное, да еще как смертное, гибнущее от войн, катаклизмов, аварий, природной стихии, обыкновенного случая и самоубийств. И после этого смерть можно называть «естественным» окончанием жизни? Что это, как не абсурд, бессмысленность и безобразие, искажение здравого смысла?

Жизненное основание человека и всего живущего на земле соткано из первичных позывов жизни и смерти – одни первичные позывы борются против других. Позывы Смерти, Небытия в конечном счете возобладают, а человек думает, что столько жизни отмерено ему мистической судьбой или «естественной» слепой природой, что это закономерный конец всякой жизни. «Воля к «ничто» торжествует над волей к жизни». – Первичные позывы смерти торжествуют над первичными позывами жизни, но человек не знает об этом, он думает, что сама природа отмерила ему положенный срок существования. Ибо сказано: «И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?»

Рак, говорят ученые, – это мутация генов, при которой нормальная клетка «разучивается умирать»: теряет контроль над собственным воспроизведением и начинает беспредельно размножаться, убивая больного. Здесь жизнь и смерть перемешаны: смерть – мутация генов, болезнь, – вызывает бессмертие клеток, бессмертие клеток – смерть организма, как если бы смерть стремилась пройти в жизнь в своем явном виде, минуя сложные процессы рождения жизни, тем самым убивает жизнь и уходит в себя, назад, в свою метафизику. «Рак – это армия клеток, которая сражается с любыми способами лечения». Рак – не какой-то пассивный процесс, он борется за свое «выживание», но не может существовать вне живого организма, – убивая организм, убивает себя. Стремление Смерти проявить себя в явном виде, но не в силах преодолеть себя, своей сути, она возвращается в Небытие. Рак – это зависть Смерти к цветению жизни, протест против униженного положения в структуре мироздания: являясь основой жизни, оставаться в забвении и считаться ее антиподом.

Углерод – основа органической химии, кислород – дыхание жизни. Основополагающие элементы жизни, кислород и углерод, в своем химическом соединении образуют весьма ядовитый газ – оксид углерода, СО, «угарный» газ. Оксид углерода – газ коварный, как сама Смерть: без цвета, вкуса и запаха, легко соединяясь с гемоглобином крови, вытесняет из нее кислород, вызывая кислородное голодание организма. Кислород в составе СО переходит как бы в свою противоположность, становится враждебен самому себе и вытесняет из организма жизненную суть этого элемента, подменяя ее ядовитой, становится мстителен и агрессивен. Если этот пример не прямое доказательство наличия Смерти в основаниях жизни, то по крайней мере яркая иллюстрация их неразрывного единства. Ведь Смерть не проникла в жизнеобразующие элементы извне, не вторглась в них со стороны, она пряталась в каждом из них и проявила себя в их химическом соединении.

Вот еще один пример того же порядка. Эксперимент, поставленный американским ученым Вудрафом, показал, что инфузориям вредят продукты собственного обмена веществ, которые они выделяют в жидкость. Только продукты собственного обмена веществ имеют такое пагубное воздействие на инфузории, ведущее к смерти всего поколения. Но те же самые инфузории, которые обязательно погибали в собственной питательной жидкости, прекрасно развивались в растворе перенасыщенном продуктами отхода отдаленного родственного вида (?!) Инфузории живут в чужих отходах, но погибают в собственных, как будто организм сам себе враг и сам для себя выделяет яды, как будто своя собственная смерть живет внутри организм. Не «страшная» ли это «месть» отторгаемого из организма иррационального начала жизни началу положительному, длящему свое существование, нечто вроде зачатков «гражданской войны», «междоусобицы» уже на уровне простейших одноклеточных организмов?

«Протоны, то из чего мы созданы, должны распадаться через 10 в степени 32 лет». Т. е. то, из чего мы созданы, практически вечно, но мы, высшие создания эволюции, распадаемся через 10 в степени 2 лет, т. е. смертны. Ибо сказано: «А человек умирает и распадается; отошел, и где он?»

Быть может, чудище-смерть таит в себе аленький цветочек бессмертия и ждет свой народ, который полюбит ее в уродливом зраке, чтобы открыться навстречу ему сказочным принцем, заколдованным белой магией ума-властелина в конечное зло человеку.

Видимо, в том отчаянии своего поражения, на которое способна метафизическая сущность, сдавая позиции на всех фронтах – идеологическом, экономическом, политическом, Материя решилась явить свой страшный облик «мертвого чудища», «Смерти», «трупа» людям, личности, человеку, в надежде на прощение и понимание, может быть, в удрученном, может быть, и в предсмертном своем состоянии, как тот сказочный принц из пророческой сказки, заколдованный в ужасное существо, враждебное человеку.

Материя, явив себя человеку в образе Смерти, в то же время открыла ему глаза и на роль Разума в этой всемирной борьбе против жизни.

Идеология Разума не может иметь высоких эсхатологических общечеловеческих целей, она лежит в одной плоскости, индивидуализм и потребление – все его цели, которые он способен поставить перед человеком. Героизм, самоотверженность из другого, живого, плана бытия, в котором люди глубиной своей сути чувствуют общую далекую цель: осуществление «невозможного» – бессмертие всего человечества.

Разум – абсолютное сущее, непреходящее и неизменное, – таково мнение Разума о Себе. Разум владеет умами и чувствами «цивилизованного» мира, именно инстинктивно «цивилизованные» политики насаждают по всему миру рационалистическую идеологию, глобализм, осуществляя тем самым экспансию Разума в страхе перед непредсказуемостью жизненных проявлений. И что такое сам Разум, если он «инстинктивно чует», неужели вирус жизни, страха и ненависти проник и в него? Не сам ли с собой уже борется Разум? Видимо, Никому не дано уйти от жизни, она первее, глубже и Воли и Разума, и человек – венец ее славы. Ничто и Никто не может уничтожить жизнь, но ее уничтожить может сам человек.

Разум, безусловно, обладает магическим воздействием на сознание человека. Только завороженный, загипнотизированный человек может воспринимать смерть как предвечный закон и естественную необходимость. Преодоление смерти путем все более глубокого проникновения личностного разума человека в тайны Духа и Небытия, путем понимания и признания Смерти, путем примирения двух враждующих начал в природе, обществе и человеке. Когда зайдет ум за Разум, когда «Абсолютный» Разум станет «сходить с ума» и стремиться к «невозможному», тогда явится человеку надежда. Разум и Материя найдут общий язык – язык человека.

Жизнь – лишь случайная форма существования Смерти. Если Смерть есть основание жизни, то жизнь, творимая Смертью, вечно смертна, как сама Смерть. – Логика Разума будет железной, когда Он будет вынужден признать существование Смерти. Но откуда Разуму знать, что Смерть вечно хочет быть смертью? Может быть, Она в своем существе, как в клетке томится, и ждет от человека спасения?

От «жизнь – причина смерти» к «Смерть – причина жизни» – от следствия к причине. Может быть, в этом кроется формула чуда?

Если мир дуалистичен и Смерть является основой жизни, значит мы одновременно живые и мертвые. И только от вас, люди, зависит, будем ли мы вечно живы или вечно мертвы, найдут ли жизнь и Смерть общий язык или во Вселенной навсегда воцарится безмолвие.

«Мир – это глубина, глубь эта дню едва видна. Скорбь мира – это глубина». Глубь мира видит только ночь. Увидеть глубь сквозь ночи мрак. Глубь мира, где царствует тьма, свету Разума недоступна. Где человечеству взять такой ум, такие глаза, которые провидят глубины мира сквозь тьму? Человек – дитя света и тьмы, – так не ему ли иметь такой ум и такие глаза, которые в Смерти, во тьме мироздания разглядят бессмертие жизни.

Истинный гений в Смерти черпает вдохновение.

«Никогда» – слово-призрак бредет позади человечества, устремленного в светлую даль. Обреченность, безнадежность, гибель и пустота идут за ним следом. «Никогда» – последнее отрицание всего существующего. Не человеческий язык выдумал это слово. Глубже смерти оно и сквозит оно запредельностью. Небытие глядит сквозь его отрицание.

«Никогда» – запредельной обреченностью веет от этого слова-призрака, безнадежностью и пустотой. «Никогда»

– конечный приговор всему существующему, «никогда» – утрата смысла бытия человеческого. Это слово лежит глубже Смерти, Небытия, Ничто глядит сквозь него. Слово-знак неминуемой гибели. «Никогда не говори – никогда». Посмотри в глаза Смерти сквозь это слово, загляни еще глубже – в его исток, только там ты увидишь спасение. Смерть вернет свои жертвы, когда человек поймет ее существо и слово-призрак оденется плотью.

«Спасти минувших и преобразовать всякое «было» в «так хотел я» – лишь это назвал бы я избавлением». Нельзя назвать человечеством лишь текущее по земле поколение. Человечество – совокупность счастья, страданий, мыслей и чувств всех прошедших по земле поколений. Смерть не может разрушить единства всех живущих и ушедших людей. Если живущие люди через науку станут бессмертными, но забудут о людях минувших, Смерть неминуемо их настигнет, ибо смерть преодолеть возможно лишь всем человечеством. Ибо сказано: «И не будет того вовек, чтобы остался кто жить навсегда и не увидел могилы».

Физическая смерть – смерть во времени, духовная смерть – смерть в вечности. Без веры в бессмертие человек ничем по существу не отличается от животного. Ибо сказано: «И нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета!» Но есть вера в бессмертие как в земное предназначение, и в бессмертие как бегство от земного предназначения.

И жизненная сила должна возобладать в природе человека над первичными позывами Смерти, не в пресловутом Сверхчеловеке, а в каждом ушедшем, ныне живущем и будущем. Кто, кроме человека, сможет активизировать силу жизни, опуститься глубже Небытия, зачерпнуть в ее источнике живой и мертвой воды? Ни Бог, ни Материя, ни Чистый Разум, а только живой личностный разум самого человека.

«Любить и погибнуть – это созвучно вечности. Воля к любви – это значит хотеть также смерти». Любовь, пройдя через смерть, рождается в вечности. Смерть для любви, что для птицы Феникс огонь. Любовь неуничтожима, как сама вечность. Часто Смерть делает любовь бессмертной, спасая от повседневности и грязи жизни.

Любовь побеждает смерть. Может быть, эта пафосная фраза – реальность грядущего мира, когда взаимопониманием и любовью человеческой проникнутся Разум и Материя, предвечные основы мироздания, «и смерть станет невозможностью не только для живущих, но и для умерших». Реальность – обратная сторона иллюзии. Но прежде Любовь на земле должна одержать победу над Волей к власти, что кажется более фантастичным, чем воздействие человеческих чувств на Разум и Материю.

«И только где есть могилы, есть воскресения». Не пройдя через смерть, бессмертия не обрести, не умирая, не воскреснуть. Смерть – антипод жизни и ее основание – величайший парадокс мироздания объясняется просто: две основы жизни, Разум и Материя, не поделили власть. Рождение человека в единстве Отца и Матери, смерть – в их «разводе», борьбе за власть. Воскресение – преодоление человеком воли к власти его родителей. Не умирая, не узнаешь, что ты бессмертен. «Не обновиться, не сделавшись сперва пеплом». Ибо сказано: «Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?»

«Пусть они выздоравливают, преодолевают и создают себе высшее тело». Богочеловек воскрес и явил себя ученикам в высшем теле, Человекобоги, воскреснув, создадут себе тело не хуже.

«Смерть придает жизни смысл». Все в этом мире приобретает смысл через противоположное. Значит, если жизнь станет бессмертной, она утратит свой смысл? Нет, жизнь станет бессмертной лишь через Смерть, в симбиозе их двойственной сути. И жизненный смысл поднимется на такую высоту, о которой смертная жизнь не мечтала.

Чем длиннее история человечества, тем шире кладбище, – бессчетное количество людей смыто временем с лица земли. Слияние двух миров – мира дольнего и мира горнего – сделает кладбище садом цветущей жизни.

Дремлют старые могилы, привыкшие к смерти, молодые чутко прислушиваются к кладбищенским шорохам. Они еще не привыкли к смерти, еще не верят, что смерть навсегда. Они еще раскидывают руки крестами, пытаясь обнять ускользающий мир, они еще верят в спасение. Они с недоумением и вопросительно смотрят на проходящего мимо: «как же так, люди, ведь мы собирались жить вечно? как это с нами могло случиться, что нас не стало? спасите нас люди, пока вы живы, пока не стало нас всех».