Глава 5
Вот теперь мы живём вдвоём. Я, Герман Кухан, юноша двадцати двух лет, подающий надежды юрист. И тётушка Эмма, которая видит во мне маленького осиротевшего мальчика и каждый день обрушивает на меня потоки своей нерастраченной любви и нежности. Частенько в этих проявлениях заботы тётя Эмма перегибает палку, чем ужасно раздражает меня. Но мне жаль состарившуюся сестру мамы, поэтому я мужественно сдерживаю одолевающие меня эмоции. В то же время, осознавая свою изнеженность и избалованность, я не стремлюсь ничего менять в своей жизни, которая идёт по накатанному пути. Живётся мне легко и комфортно. Любитель тепла и уюта, я иногда ловлю себя на мысли, что постепенно превращаюсь в сноба. Но это не пугает меня. Я не собираюсь меняться. Тайны и чудеса, окружавшие меня с детства, исчезли тогда же, когда пропали мои родители. Порой нас с тётушкой навещают старые знакомые, чаще всех в нашем доме бывает дядюшка Яков. Но ни с ним, ни с другими людьми, навещающими нас, я не говорю о Гроаме, магии и посвящённых. Частенько я ловлю на себе их изучающие или грустные взгляды, но стараюсь не обращать на них внимания. Да, мои пропавшие родители, обладали невероятными способностями и были причастны к чему-то таинственному и большому. Сестра, которая после своего отъезда ни разу не дала о себе знать, тоже обладает секретными знаниями и мастерством мага. Я же не имею к тайне Гроама никакого отношения! Я обычный человек! Год назад окончил университет, где учился на юриста. За время учёбы так покорил преподавателей своими успехами, что мне предложили работу в одной из крупных юридических контор. Правда, пока у меня небольшая должность консультанта, но главное впереди. Признаюсь без ложной скромности, что я достаточно амбициозен. А что стесняться? Если тебе от рождения даны мозги, а удача так и идёт в руки, – хватай её! Тётушка Эмма переживает, что у меня нет подружки. Но я не разделяю её тревог. Я достаточно молод для чего-то серьёзного. Правда, пару лет назад меня угораздило влюбиться. Голубоглазая и светловолосая девушка Лада училась со мной в университете. При встречах с ней я просто дурел и терял голову. Вместо того чтоб признаться в чувствах, делал вид, что совсем её не замечаю. А ведь никогда не испытывал недостатка женского внимания. Давно знаю, как на меня реагирует противоположный пол. Но Лада произвела какой-то фурор в моей голове! Я даже начал сочинять стихи, в основном о прекрасной даме. Естественно, дама никогда не узнает, что в моём столе до сих пор пылятся две толстые тетради с моим рифмоплётством (жаль выбросить!). Чувства к девушке давно остыли. Её отъезд в другой город помог успокоить моё больное сердце и охладил разбушевавшееся воображение. Хотя до сих пор краснею, когда вспоминаю о том, как решился признаться Ладе в любви. Девушка внимательно выслушала меня, она тоже краснела, как и я, а потом сказала, что через неделю у неё свадьба, смущённо добавив, что я всегда нравился ей, но казался таким холодным и недосягаемым, и она была «вынуждена влюбиться в другого». Последнюю фразу она произнесла с улыбкой. Мне же было совсем не до смеха! А через месяц у меня появилась первая женщина. Но в этот раз мои чувства к ней не имели ничего общего с любовью.
.Ну и холодный денёк выдался сегодня! Тётя Эмма недавно вернулась с городской ярмарки, которую посещала один раз в две недели. Она выглядела очень встревоженной. Едва мы с кучером выгрузили покупки из экипажа и отнесли продукты на кухню, как тётушка начала рассказывать о своей случайной встрече с дядюшкой Яковом. По словам тёти Эммы, старик прибыл в город за лекарем. Выглядел он неважно, явно сильно болен, хотя Яков и не признался женщине в недомогании. «Вёл он себя очень странно, постоянно кашлял, в глазах лихорадочный блеск – всё выдаёт больного человека», – взволнованно говорила тётушка. Яков сообщил ей, что остановился в одной из расположенных недалеко от ярмарочной площади гостиниц. Ехать к нам в гости вместе с тётей Эммой отказался, сославшись на важные дела. «Какие там дела?! Яков выглядит так, словно у него лихорадка, он ногами и то еле-еле перебирает! Наверное, и впрямь серьёзный недуг приключился, вот беда-то!» – закончила свой рассказ женщина, украдкой вытирая увлажнившиеся глаза. Я не на шутку встревожился: не так много осталось близких людей, которые связывали меня со временем, где я был абсолютно счастлив. И мне не хотелось терять никого из них. А дядюшка Яков был не просто близким, он был для меня родным человеком. И я решил, что должен непременно отправиться в город, найти старика и оказать ему любую помощь, какую только смогу. Услышав о моих намерениях, тётя Эмма немного оживилась, но тут же взволнованно запричитала: «Ведь сегодня очень холодно, уже вечереет. Не лучше ли тебе отправиться в город завтра?» Но я не хотел терять время. И вот сейчас стою, кутаясь в серый дорожный плащ, и пытаюсь доказать тёте Эмме, что поеду верхом, а не на экипаже, как та настаивает. Правда, жаль старого кучера, который недавно привёз тетушку с ярмарки. Дорога на экипаже занимает больше двух часов. Зачем издеваться над стариком? Кучер – один из верных и преданных людей, что остались у нас в доме после исчезновения родителей. Понятие «прислуга» никогда не употреблялось в нашей семье: кухарка, горничная, кучер, садовник именовались помощниками по хозяйству. Мы с тётей не могли платить по-прежнему достойную зарплату этим людям. Садовник и горничная покинули наш дом в поисках других семей. А вот кучер и кухарка остались. Кухарка была давней приятельницей моей тётушки, она дружила с Эммой и Изольдой с детских лет. Судьба распорядилась так, что на старости лет у неё не оказалось близких, и теперь она жила в нашем доме на правах члена семьи. То же касалось и кучера. Этот мужчина много лет назад был пациентом моих родителей, когда я был совсем крохой, и с тех пор он жил у нас. Трое пожилых людей очень дружно и успешно управлялись с хозяйством и заботились о нашем доме. Поэтому тётя Эмма сдалась, лишь только я сказал, что не хочу мучить уставшего человека. На улице вечереет, и скорее всего мне придётся заночевать в гостинице с Яковом, если тому понадобится помощь, да и всадником я вдвое сокращу время пути.
Так и получилось. Я добрался до города за час с небольшим. Найти гостиницу, в которой остановился Яков, не составило большого труда. Мне пришлось достаточно долго стучать в дверь комнаты, расположенной на втором этаже. «Стучите, стучите, господин не выходил, я бы увидела, должно быть, спит, выглядит он очень больным и уставшим», – протараторила проходившая мимо девушка, встретившая меня раньше у входа за стойкой с ключами. Наконец, за стеной раздались какие-то звуки, кашель, шаркающие шаги, а потом дверь отворилась, и я увидел Якова. Мне кажется, что я даже слегка отшатнулся – так поразил меня вид старика. Тётя Эмма не зря волновалась. Он очень похудел, лицо его приобрело какой-то желтовато-серый оттенок, глаза были красными от воспаления, веки вокруг них набрякли. Дядя Яков даже не удивился, увидев меня, скорее всего у него не было сил на эмоции. Ночь я провёл вместе с ним. Яков спал плохо, постоянно кашлял, а когда уходил в забытьё, то начинал бредить, разговаривая на каком-то неизвестном мне языке. Почти всю ночь я сидел у его кровати. Протирал лоб старика полотенцем, смоченным в подкислённой воде, и пытался поить его из чайника напитком из высушенных фруктов, что принесла девушка, работница гостиницы. К утру Якову стало несколько лучше: либо мои действия имели успех, либо приготовленный девушкой напиток имел целебную силу. Жар, мучивший старика, спал, кашель значительно утих, а дыхание его стало ровным. Я прилёг под утро и уснул, как только моя голова коснулась подушки. Проснувшись, я почувствовал себя на редкость бодрым, несмотря на бессонную ночь. Яков спал, он уже не кашлял, а лицо его приобрело свежий оттенок. Слегка отдёрнув штору, я увидел, что погода тоже изменилась в лучшую сторону. Дождь, хлеставший почти всю ночь, стих. Небо сияло ярко-синим цветом, и солнце было уже достаточно высоко. Неужели уже обед?
Я спустился вниз. Часы, висевшие у входа в гостиницу, подтвердили мою догадку.
– Как себя чувствует Ваш родственник? – вместо приветствия спросила девушка у стойки.
– Доброе утро! – весело ответил я.
– Ах, простите! Доброе утро, а вернее, добрый день. Судя по тому, что Вы улыбаетесь, ему лучше?
– Да! Значительно!
– Это всё благодаря напитку из сушёной кивиколы, этот фрукт обладает поистине исцеляющей силой.
– Первый раз о таком слышу.
– Я сама узнала недавно, один из постояльцев угостил, сказав, что это лучшее средство от всех болезней.
Девушка была серьёзна, и я подумал, что она, возможно, права, и хорошо, что дядя Яков остановился именно в этой гостинице.
– Я хочу прогуляться на ярмарку, купить продуктов, чтобы сварить суп для дяди. Как Вы считаете, ярмарка уже работает?
– О, безусловно! Торговля начинается с раннего утра.– Девушка, наконец-то, улыбнулась.
– Может быть, и вам нужно что-нибудь купить, я могу…
– Нет, нет, покупками занимается прислуга, – перебила меня она. – Купите продукты, и я прикажу сварить для Вашего родственника диетический суп.
– Так Вы хозяйка?!
– Отец подарил мне эту гостиницу, – важно произнесла она. – Меня зовут Эмма, – вновь улыбнувшись, добавила она.
– О! Вы тёзка моей тётушки! Наверное, все Эммы так добры и прекрасны, – улыбнулся я, – меня зовут Герман, Герман Кухан.
Подмигнув смущённой Эмме, я открыл тяжёлую дверь и вышел на залитую солнцем улицу.
Ярмарка встретила меня многоцветием толпы и сочным многоголосием. Как же давно я не окунался в её празднично-пёструю атмосферу! Когда я был ребёнком, непременно ждал наступления ярмарочного сезона. Он начинается с конца лета и длится почти до самых холодов. В это время рыночная площадь заполняется людьми из разных городов, а порой и миров. Правда, вычислить гостя из параллельного пространства под силу далеко не каждому, но я-то, каждый день привыкший сталкиваться с чудесами у себя дома, видел таких существ невооружённым глазом. Сейчас же, оглядевшись, не увидел подобных гостей. Медленно пробираясь сквозь ряды, я привычно ловил на себе взгляды молоденьких девушек, иногда улыбаясь или подмигивая одной из них, заставляя алеть щёчки молоденькой горожанки. Настроение у меня было прекрасным, таким же, как сегодняшняя погода. Словно какой-то невидимый волшебник поменял полюса заряда моей жизни с минуса на плюс. Я остановился возле рядов со сладостями. Чего здесь только не было! И воздушные пирожные, завлекающие своим сладким ванильным ароматом, и фрукты на палочке, глазированные мёдом или карамелью, и шоколад разных оттенков, начиная с чёрного до розового. Я не был падок на подобные вещи даже в детстве и сейчас удивился, почему ноги занесли меня в это место. Недолго думая, решил купить яркую коробочку с разноцветными конфетами ассорти, чтобы поблагодарить хозяйку гостиницы Эмму за чудесный напиток из заморского фрукта кивиколы. Расплатившись с маленькой, похожей на румяный колобок девчушкой последовал дальше, туда, где разворачивались ярмарочные представления. Народ съезжался на городскую ярмарку не только для торговли. Здесь были и художники, и кустари, и портнихи, зазывавшие клиентов, обещая сшить несравненный ни с чем наряд за считанные часы. Чуть дальше музыканты выводили мелодии на различных инструментах. В детстве я обожал фокусников. Только ради того чтобы увидеть их представления, умолял маму или тётушек взять меня с собой на ярмарку. И хоть время моих детских восторгов прошло и я уже лет восемь не посещал торговую площадь, сейчас уверенно шагал по направлению к цирку шапито, разбившему свой балаган в самом центре площади. Помню, мама всегда смеясь над моими восторгами от фокусов, говорила: «Герман, но ведь это не чудеса, это просто мастерство и ловкость рук, как ты можешь так удивляться тому, что легко мог бы сделать сам, приложив хоть капельку усилий, но ты ведь не хочешь развивать способности, данные тебе с рождения». Я старался не обращать внимания на эти речи, не лишённые провокации. И всегда с замиранием сердца ждал, когда приезжий иллюзионист извлечёт заветную колоду карт прямо из воздуха.
Сейчас моё внимание привлёк не фокусник, а жонглёр. Человек с белым лицом мима подбрасывал вверх два небольших блестящих шара. Необычным в его действии было то, что мужчина не следил за подбрасываемыми им предметами, а смотрел прямо перед собой. Вдруг, словно из ниоткуда, в его руках появился ещё шар, потом другой. И вот мим-жонглёр уже управляет целым хороводом из золотистых сфер. Я стоял завороженный и вдруг понял, что шарами управляет не мужчина с раскрашенным лицом – передо мной стояла босоногая девушка с распущенными волосами. Взгляд её огромных синих глаз был устремлён прямо на меня. А потом я услышал её нежный голос: «Герман, мы ждём тебя. Герман, помоги нам. Они уже здесь, останови их!» При этом губы жонглирующей были плотно сжаты. Внезапно я почувствовал холод. Оглянувшись, я с удивлением увидел, что площадь опустела, резкие порывы ветра гоняют мусор, оставленный некоторыми торговцами. Солнце исчезло, небо заволокло тяжёлыми иссиня-серыми тучами. Когда же всё поменялось?! Почему я не заметил, как расходились люди?! Из удивлённого оцепенения меня вывел резкий толчок в плечо. «Ты что, спишь стоя?! Прошу же, посторонись!» – недовольно глядя на меня, пробурчал грузчик с тележкой, заполненной какими-то предметами. Встряхнувшись, я обнаружил, что ярмарка всё так же заполнена толпой и солнце светит ярко, а на небе нет ни облачка. Я посмотрел туда, где только что стоял необычный жонглёр, но тот исчез, а его место занял клоун в рыжем парике, возле которого мигом начала собираться детвора. Вдруг кто-то тихонько дёрнул меня за рукав: «Господин, это уронили Вы». Рядом стояла маленькая девчушка лет семи с двумя тоненькими косичками и смешными веснушками на курносом носике. Она протягивала мне какой-то предмет, и я машинально взял его. Предмет оказался браслетом из необычного, очень тёмного металла. «Нет, это не моя вещь», – начал было я, опустив глаза к девочке, но той и след простыл. Внимательно оглядевшись, я нигде не смог увидеть малышку. Поднеся браслет поближе к глазам, постарался внимательно его разглядеть. Как уже говорил, браслет был сделан из какого-то очень тёмного, неизвестного мне материала. Сплав переливался ярим светом, имел форму широкого кольца, внутри которого была выгравирована витиеватая надпись, но мне не удалось прочесть её. Я автоматически засунул руку в прохладное кольцо. Браслет оказался мне как раз, словно был изготовлен прямо по размеру моего запястья. Размышляя над произошедшим, я поспешил к рядам, где торговали мясом и овощами. Чудеса чудесами, а дядя Яков остался в гостинице один, он очень слаб, наверняка проснулся и голоден.