Глава №1. Штамп судьбы
Сколько женщин на планете, столько уникальных личностей, столько «Ангелов» живет на земле – это каждая женщина, которая скрывает в себе тайны, загадки, сюрпризы. Кто разгадает таинственную натуру женщины? Кто будет рядом с ними, когда жизнь преподносит сюрпризы? Может женщина сама выбирать с кем ей быть и в радости, и в горе? Как сделать привальный выбор, или выбор не зависит от женщины, судьба будет руководить её поступками?
Жилова Вера Витальевна полковник внутренний службы Российской Федерации в свои сорок четыре года сделала блистательную карьеру, занимает должность начальника специализированного учреждения закрытого типа. Объект в секретных списках под грифом секретно, по документации записан, как Специальный Локальный Объект – 312. Кабинет начальника учреждения СЛО – 312 находится в административном здании, там же помещение отдела кадров из двух кабинетов и в подвале хранилище дел, заведенных на все кадры, которые работают и когда-то работали в этом учреждении, которые содержались там когда-то с начало открытия этого учреждения по сегодняшний день, другими словами архив. Архивы всегда являются тайной с дня их основания. Когда ни будь главная героиня произведения Лариса спустится в архив и откроет тайну из прошлого обитателей учреждения, а в настоящее время её примут на работу в учреждение СЛО-312, и она неожиданно для себя узнает о даре ясновидения.
В административном здании бухгалтерия с кассой, где выдается заработная плата кадрам, и производятся все операции хозяйственного расчета. Пункт слежения за всей территорией учреждения, который является строго охраняемой зоной. Объект имеет пропускную систему входа и выхода, с обязательным досмотром каждого входящего и выходящего. На предмет вноса на территорию учреждения запрещенных предметов, согласно перечню, висящему на стенде при входе. А также на стенде висят инструкции с правилами внутреннего распорядка, что не должен делать сотрудник учреждения, и какую ответственность он несет в случае нарушения запретов.
Вера Витальевна по карьерной лестнице поднялась удачно, не прилагая ни каких усилий. Авторитет отца, который ушел на пенсию в звании генерала внутренней службы, сделал свое дело. К тому же удачное замужество, всего на пять лет, но все же, помогло ей сесть в кресло бывшего свекра. Он мог бы еще пожить, но ушёл из жизни случайно. Заключение криминалистов гласило несчастный случай. Трасса, скорость, не справился с рулевым управлением, заключение ГАИ. Как раз в то время, когда сноха занимала должность заместителя, в чине майора. Главное, быть в нужном месте, в нужный час и ты удобно размещаешься в кабинете начальника. Зачем ГУИНУ искать, кого то, назначать других, звонок папы генерала, другу по учебе и вопросов нефт. Суть заключается в том, что с кем поведёшься от того и наберёшься, а иногда шутят, забеременеешь.
Вера Витальевна это сильная, властная и умная женщина. Родила дочь Людмилу, о которой ей предстоит всю жизнь заботиться, потому что Людмила родилась инвалидом. Спустя пять лет Вера осталась одна с пятилетней крошкой на руках. Замуж больше так и не вышла, за то удачно сложилась карьера. Эта молодая женщина прошла по головам тех, кого считала своим препятствием. Она убрала за ухо прядь волос, выбившую из причёски ухоженной кистью, и накрутила на диске телефона циферки, своим длинным пальцем с дорогим маникюром.
– Отдел кадров, – уточнила в трубку.
– Да, Вера Витальевна, утро доброе! – На том конце провода ответил приятный женский голос. Это была полненькая женщина, милой внешности, Галина Леонидовна.
– Доброе утро, Галина Леонидовна. Занесите мне личные дела кандидатур, на собеседование, – властно, по-военному, четко распорядилась Вера Витальевна.
– Три? – зачем-то уточнила Галина Леонидовна, видимо по принципу, лишь бы что ни будь сказать, чтобы не молчать.
– А что, принесли больше? – Вера Витальевна удивилась, с управления доложили, что подобрали три кандидатуры.
– Нет пока три, но можно подождать еще, время есть, – отметила Галина Леонидовна, она не военнообязанная, поэтому говорила просто и легко.
– Несите три, не надо ни чего ждать, с этими бы разобраться, – подобревшим голосом, попросила Вера Витальевна.
Минут через десять вошла в кабинет Серова Галина Леонидовна, опыт ее работы в отделе кадров, составлял пятнадцатилетий стаж. Для того чтобы удержаться на хорошо оплачиваемой работе, надо уметь четко выполнять все указания начальства. Если умеешь четко выполнять указания, и вовремя подавать кофе, то без карьерного роста, на долго задержишься на стуле начальника отдела кадров. Из центральной больницы прислали дела по запросу учреждения СЛО – 312. Учреждение запрашивало медицинского работника со стажем не менее трех лет работы. Два дня назад предложили три кандидатуры на выбор, так всегда поступали. Работа хорошо оплачивалась, но текучесть кадров младшего мед. персонала была очень сильная. Много запретов, много соблазнов, много увольнений. Все три девушки были работниками психиатрического отделения. Две, как считала заведующая очень достойные и ответственные, могут смело рассчитывать на получение престижной работы в СЛО – 312. Третья кандидатура в расчёт не шла, дело положили для ассортимента, как выразилась сама, главный врач психиатрической лечебницы, сообщая девушкам о возможности выпадающей, как лотерейный билет.
Галина Леонидовна, аккуратно положила три папки на край стола, боясь нарушить покой сидевшей в пол оборота к столу, на вертящемся стуле, Веры Витальевны. Повернувшись, стараясь не производить шума, она пошла к выходу, ступая бесшумно по дорогому ковру. Взялась за красивую ручку двери, в кабинете начальницы все было красивое и дорогое. Мягкая мебель с кожаной обшивкой, не громоздкая, а наоборот, изящная. Стол, кресло, шкаф, сейф – было все одного черно-красного цвета, но кабинет не выглядел затемненный, а приятный глазу, просто красивый. Все предметы вливались друг в друга, создавая уютный комфорт. И ничего не выделялось, каким-либо пятном. Жалюзи на двух просторных окнах, были тоже в тон дизайна красновато черного цвета. Только подвесной потолок, и обшивка стен мерцали своим приглушенным бежевым цветом, и были посыпаны очень мелкими, не правильной формы, серебристыми звездочками. Наверное, эти стены и потолок создавали атмосферу искренности и откровения, как могло показаться на первый взгляд, на самом деле здесь все предметы и сама Вера Витальевна хранили тайны.
– Галина Леонидовна свои справочки вы вложили в личные дела? – Вера Витальевна взяла с подноса чашечку кофе.
Предусмотрительная Галина Леонидовна ловко убила два зайца, то есть принесла, поднос с кофе и папки с делами. Галина Леонидовна, не отпустила ручку двери, будто боялась упасть без опоры, обернулась, заведя руку которой держала эту самую дверную ручку, за спину.
– Да… только одно дело… ну, не совсем ясное…, впрочем, его кандидатура, скорее всего вами не будет утверждена… – Галина Леонидовна всегда искренне волновалась, при разговоре с властной Верой Витальевной, но никогда не делала ошибок.
– Хорошо идите. – Оборвала бесцеремонно Вера Витальевна, махнула рукой в сторону двери.
Дверь за Галиной Леонидовной тихо прикрылась. Вера Витальевна нажала на кнопочку вызов секретаря, который сидел в приемной. Раздался приятный голосок в микрофоне.
– Вера Витальевна, слушаю.
– Леночка, спасибо за кофе, и повторите еще порцию, интересно, вы всегда его приносите вовремя! Всегда удивляюсь, как входящие выполняют вашу работу? И часа два меня нет, я… на совещании.
Через пять минут Леночка на красивом разносе, занесла красивый кофейник и одну чашечку, нарезанный кружочками лимончик на блюдце. Ловко подвинув по столу к Вере Витальевне, развернулась и легкой поступью упорхнула из кабинета. Веру Витальевну, Леночка устраивала уже два года и скорее всего, еще долго будет устраивать. Эта девушка является приложением к красивому интерьеру. В учреждение устроена, как бухгалтер, а выполняет работу секретаря, что очень удобно для Веры Витальевны. Она сама хозяйка и сама создаёт для себя комфорт. Вера Витальевна приподняла все три папки большим пальцем, проверяя их объем, заметила, что верхняя папка самая тонкая, вот с нее и начнем знакомство с будущим кадром.
Вера Витальевна взяла тонкую папку личного дела в руки, прочитала №12, далее фамилия, имя, отчество, год рождения, без даты, и нижний правый угол папки, украшает фотоснимок. Достаточно было даже одного не внимательного взгляда, чтобы в улыбчивом снимке увидеть молодую Лидочку, которой Вера Витальевна двадцать лет назад сломала сначала карьеру, а затем и с жизнью Лидочка скорее всего, рассталась потому, что осталась без поддержки Верочки, а могло бы все сложится по-другому, если бы их дружба не бала трещину! Впоследствии, Лидочку разочаровало все: радость бытия, вера в людей, а потом и сама жизнь для нее, потеряла весь смысл без любимого. Взгляд Веры Витальевны затуманили воспоминания, она отпустила руку, ладошкой накрыв снимок.
***
После окончания медицинского института, две молодые девушки – подруги Верочка и Лидочка, стали не только медработниками, но и военнообязанными. Два военных терапевта, честолюбиво мечтали сделать карьеру, прожить счастливую жизнь. Верочка яркая, особенная, а Лидочка скромная, нежная, дополняла Верочку. Авторитет Верочкиного папы, помог девушкам устроиться врачами СИЗО №1, в звании младшего лейтенанта – офицерский состав. В этом СИЗО №1 работать было легко и интересно. Разношёрстные заключенные, ради любой медицинской помощи с трудом пробивались к медицинским работникам. Не замечая, или не хотели замечать под белыми халатами, военной формы. В подвале СИЗО №1, содержались заключенные приговоренные правосудием СССР к высшей мере наказания – смертная казнь. В 1985 году стабильность, казалось, есть во всем, и конца, и края у неё не будет.
Даже если ты ждешь исполнения приговора, медицинскую помощь тебе в любом случае окажут. Только в кабинет медсанчасти не приведут «смертника» – так называли приговоренных, а дежурный врач, спустится к нему в подвал, скорее всего по экстренному вызову дежурного на продоле, это коридор куда выходят железные двери с решетками и кормушками. Кормушка – это форточка в железных дверях, с замком – запором и цепочкой на толстом засове. Смотровым глазком выше кормушки прикрытым резиновым кружком с наружи дверей, чтобы дежурный, то есть продольный, отодвинув резинку, мог всегда увидеть, что происходит внутри камеры. В камере содержатся по два смертника, редко, когда по одному. На дверях висит табличка с надписью: «Особо опасный преступник», и краткое содержание жестокого преступления, за что дали высшую меру наказания. С табличкой, знакомиться каждый, кто имеет отношение к таким заключенным. Верочка с Лидочкой были ознакомлены с инструкцией безопасности посещения этой категории больных.
– Вера, срочный вызов в подвал, – сказала Лида, входя в кабинет.
Они проработали в СИЗО №1 уже год в одну смену с 8:00 до 17:00 с одним выходным днем и плюс ночные дежурства, по графику.
– Лидунь, очередь моя, но ты же знаешь, я жду звонка от папочки, сходишь? – Верочка часто увиливала от спуска в подвал.
– Ладно, пошла! – Лида всегда шла на поводу у подруги.
Чаще всего так и было. Верочка не боялась посещать подвал, но испытывала отвращение. Лидочка наоборот боялась, молодость, что делать? Но убивала в себе страх, воспитывая характер. Подошла к первой локальной двери в начале продола, то есть коридора смертников. Всего локалок было две, это перегородка коридора из толстой арматуры, в которой была калитка, открывающаяся ключом – отмычкой, который находится у дежурного по продолу. Пришла в сопровождении охранника. Дежурный на продоле, постучал замками, пропустил ее через калитку на продол.
– Заходите, товарищ младший лейтенант. Дело в том, что наш смертный, новенький, что-то гнется, а точнее не разгибается. Они так часто мастырятся, то есть извините, выразился их языком. Глотают, какие-либо предметы, чтобы поставили диагноз не транспортабельный и продлили пребывание в этом СИЗО №1. Их, больных, то вроде не вывозят и отправку должен подписать врач. Я вот не понимаю, его приговорили «шлепнуть», а мы его лечим. Зачем? Все равно «шлепнут».
Лидочка ступала бесшумно по ковру, который заглушает звук шагов и позволяет наблюдателю бесшумно подходить к дверям и вести наблюдение за осужденными. Она слушала болтовню продольного, в звании прапорщика.
– Запись есть в журнале? – прервала излияние, вопросом по теме.
– Да конечно, смену принимал утром, запись ночного есть. Утром записал, что увидел, – четко доложил прапорщик.
Они прошли в конвойную. Лидочка села за стол, тем самым, отделив себя от дверей. Рядом со столом стояла табуретка, привинченная к полу, на ней должен сидеть заключенный. Врач не может зайти в камеру, где два смертника, поэтому на прием к врачу приводят по одному. Продольный, дубинкой стукнул по железной двери и в тишине раздался глухой звук.
– Шалаев на выход, – загремел запорами, брякнул цепью. – Шалаев выходи, лицом к стене, – зачем говорил продольный, понятно, так положено по инструкции.
Шалаев кое-как вышел из камеры на продол, прижимал левую руку к правому боку, согнулся, как дряхлый старик, с белыми губами, медленно передвигал ноги в сторону конвойной. Ориентируясь на ощупь, брел по продолу, когда он сел на стул, если это можно назвать, сел, точнее отпустил свой зад на стул. Лида сразу поняла, в его организме сильный, воспалительный процесс, пополам согнула боль, а вот все остальное, делает высокая температура тела. Она открыла чемоданчик, сделала сильную дозировку антибиотика, набрала жидкость в шприц.
– Я сделаю вам укол, понижающий температуру, – сказала тихо, заглядывала в глаза, старалась понять по лицу, как заключённый реагирует на её слова.
Смертник молчал, ему было все равно. Засунул голову в двери дежурный по продолу, охранник стоял рядом с ним. Клятва Гиппократа серьезная вещь, даже смертника можно оставить с врачом наедине.
– Товарищ младший лейтенант вам помочь? – обратился дежурный.
Лида смотрела на больного смертника, она в нем не видела преступника, монстра. Перед ней, кое-как удерживаясь за стул, сидел очень больной человек, она знала, ее долг помочь ему, возможно, спасти от смерти сейчас, а там будь то, что будет.
– Мне помощь не нужна, справлюсь, – отозвалась Лидочка.
Эти слова были командой себе, своему страху, не понятно перед, чем или кем, что ее пугало, кого она боялась? Ведь не кинется же он ее здесь убивать. У него есть свои жертвы, за которые, он получил срок, успокаивала Лидочка себя такими рассуждениями. «Я обязана оказать медицинскую помощь» – в мыслях она твердила себе, как заведенная.
– Укол нужно делать в ягодицу, в нашем случае, я понимаю, это невозможно, в мышцу бицепса будем делать. Расслабьте руку, – попросила, Лидочка молодым бархатным голосом.
Она расстегнула ворот рубахи, парень немного приподнялся для удобства, потянула рубаху с плеча, аккуратно ввела иглу, а затем уже и лекарство, в предплечье. Села на свой стул.
– Ждем полчаса, инъекция понизит температуру и ослабит боль. Я осмотрю вас, если вам не нужен хирург, тогда помогут антибиотики, – больше всего, она говорила для себя, понимала, что больному нет дела до ее болтовни.
Когда прошло полчаса, которые сидели молча, Лида попыталась задать стандартные вопросы. Парень молчал, он не верил в добродетель. Лиду осенило, она забыла взглянуть в историю болезни, хотя предусмотрительная Верочка, кинула ее в чемоданчик. «Что меня так отвлекло?» – подумала Лидочка, сообразила, что она разглядывает этого парня. Отогнала от себя мысли и начала листать историю болезни. Все ясно хирург не нужен, ему вырезали аппендицит два месяца назад, швы не сняли, решив, что смертнику это не к чему, вот они-то и стали разлагаться, устроив настоящее гниение под швами, так как молодая кожа парня срослась, а температура, это вестник свитча, который должен вот, вот прорваться наружу.
– Ясна причина боли. Давай проколем, промоем, выдавим. Остальное сделает твой молодой организм. Товарищ прапорщик дайте два тазика, один с водой.
– Что так серьезно? – отозвался продольный, но он, почему-то ленился выполнять поручение. – Да поймите вы, ему все равно подыхать.
– Серьезней не бывает! Прекратите ломать комедию, несите воду и два таза. Меня меньше всего интересует, что будет потом, я обязана сейчас помочь, – ответила спокойно.
Прапорщик принес два таза, она уложила парня на лавку, на левый бок, чтобы удобней было сделать прокол. Шов находился на правом боку, совсем ещё розовый. Лидочка знала, что эту работу должен сделать хирург, но разрешение даже в экстренных случаях, получить можно, если только сильно настаивать. Это займет некоторое время от трех дней до недели, ожидание может привести к летальному исходу. Лидочка инструкций не нарушала, она оказывала первую медицинскую помощь. Сделала глубокий прокол, завоняло гнилым мясом, зеленая жидкость потекла по животу больного, впитываясь в простыню. Молодой врач подставила таз к шву и очень аккуратно начала выдавливать из раны все, что накопилось у него внутри. Парень, как мог, помогал: терпел боль, не издавал ни звука, но только иногда скрипел зубами, видимо от сильной боли. Наконец, температура под воздействием антибиотиков, спала. Только испарина блестела бисеринками пота на лбу. Промыв рану, и наложив повязку, Лидочка закрепила лейкопластырем свежие бинты. Она выпрямилась, так было видимо ей удобней, когда накладывала повязку, а штаны парня пришлось опустить очень низко. Черный треугольник волос она постоянно задевала пальцами, не понимая, почему эти прикосновения, действуют так возбуждающе на нее.
– Шалаев, я постараюсь выбить распоряжение и как можно скорее перевести вас в МЧС, – сказала тихо Лидочка.
Зачем она давала надежду этому парню, было совсем не понятно. Находясь в компании врача, целых два часа парень молчал, он не произнес ни единого слова. Только из-под опущенных ресниц, наблюдал за маневрами рук молодого, военного специалиста. Она избавила его от страданий. Он хотел поблагодарить ее, но она все испортила последней фразой, на счет перевода. Глупости, из подвала, смертника поднять очень сложно. Сложно? Ну, и что, как люди могут расстроить планы судьбы? Да ни как, чтобы не делал человек, судьба играет, по своим правилам!
– Вера, как ты не понимаешь, там, в подвале умирает человек, – убежденно доказывала Лидочка своей подруге, на следующий день, когда пришли на работу.
– Лида, да какое тебе дело до него, не сегодня, так завтра его переведут от нас и расстреляют, – спокойно рассуждала Вера.
– Вера, какая ты жестокая! Я сама написала заключение и жду утверждения. Я беру на себя ответственность за его перевод в медицинскую часть. Ну, куда ему деться, скажи пожалуйста с территории СИЗО, ведь все под электричеством! Между-прочем, он ели как, передвигает ноги. – нервно убеждала Лида, скорее всего себя, а не Веру.
Лида, почему-то считала себя обязанной, помочь этому смертнику, или свою голову толкала в петлю. По большому счету Верочке было все равно, какую ответственность взяла на себя Лида, самое главное, чтобы ее честолюбивые мечты о карьерном росте, не пострадали. Тем более, скоро будет три года, как им на отделение дадут одну звездочку, старшего лейтенанта. Верочка сделает все возможное, чтобы эта, одна звездочка, досталась ей, и неважно, если кого-либо придется подвинуть или убрать с пути, значит, она это сделает. Дружба, дружбой, а карьерный рост – это другое.
– Шалаев с вещами на выход, – брякнув в железную дверь, объявил продольный.
Сосед Олега, так звали больного, вопросительно посмотрел на него. Олег встал, пожал плечами, собирать то было нечего, побрел на выход. Заключенный был одет в полосатую робу и нес с собой только небольшую клетчатую сумку. Олег бросил между ручек сумки, свернутое одеяло, взялся за ручки и вышел. Заключенный выполнил команду, протянул руки в кормушку, сзади застегнули наручники, он вышел, затем повернулся лицом к стене. Пока продольный закрывал робот, то есть железную дверь в камеру, Олег расслабился. За те три дня, что прошли после встречи с врачом, он хотя бы смог сбить температуру и разогнуться. Отношение людей между собой, как и везде одних любят, других нет. Олега любили везде, из-за силы внутреннего обаяния. Этот продольный тоже ему симпатизировал, соответственно и относился мягче, мог позволить себе сказать слова одобрения и поддержки осужденному на смерть, и дать какое-то мелкое послабление, например, не грубо крикнуть, не ткнуть дубинкой, или нарушить инструкцию конвоирования.
– Шалаев тебя поднимают, такое здесь редко случается, хороший доктор тебе попался! Иди сынок, иди. Все будет хорошо, – охранник похлопал заключенного по плечу одобрительно и побрел за Олегом.
Возле первой локалки ждали два конвойных, Олег перешагнул калитку.
– Лицом к стене, руки за спину, – прозвучала команда конвоя.
Спустили две цепи к ногам, одели кандалы.
– Стреножили, готов, пошел вперёд, – не церемонился конвой.
Кое – как он взял сумку и пошел, стуча ее по ногам. Он привык к такому передвижению, оно было не впервой. В медсанчасти, Олега завели в комнату – боксик. Этот боксик – очень тесное помещение с одним железным настилом, железная дверь, кормушка. Кран в стене, отсутствие раковины, в бетонном полу отверстие, обложенное десятком плиток кафеля – это туалет. Лидочка знала, что Шалаева подняли. Почему она его имя смакует в сознании?
– Олег, Олежка, Олеженька, – тихо шептали губы.
Она стала его лечащим врачом. Взяв анализы и поставив диагноз, Лидочка решила для себя, что затянет пребывание Олега в медсанчасти настолько долго, насколько получится, и она приложит все силы для этого. Однажды заглянув в его глаза, девушка утонула в них навсегда! Даже при тусклом освещении, их синева поразила глубину ее сознания, лишила рассудительности. Однажды, Лида открыла кормушку, когда дежурила на сутках и протянула в руке таблетки, девушка вздрогнула от прикосновения его губ к пальчикам, но руку не отдернула. В следующий раз, задержала руку дольше, она позволила целовать каждый пальчик. Врач не боялась нарушений инструкции, ибо не думала об этом. Лидочка не думала о том, что кто-то узнает о её связи с заключенным. Конечно, она не думала о том, что это означает одно, конец ее карьере! Офицеру не простят связь с заключенным. Ей всего лишь хотелось молчаливо тонуть в синеве его глаз и чувствовать приятный жар дыхания на своих тонких пальчиках.
– Вера, ты сегодня на сутках? Хочешь, я останусь, подменю? – Лида спросила скромно не навязчиво, как будто между-прочем.
Вера, не удивилась мало ли, что могло случиться у Лиды, не хочет идти домой и ладно. Подумав, подруга решила согласиться, пусть Лида подменит. В 17:00, Вера быстро убежала, сдав смену. В 20:00 по распорядку, как всегда, была пересмена, и как обычно на этаже остается только один дежурный прапорщик и суточный, ответственной была Лида. В этой смене дежурный прапорщик, был пенсионного возраста. Лида смогла его уговорить уйти с продола в другой конец. Сама быстрыми, легкими движениями, открыла боксик и зашла к Олегу, расстегнув халат, под которым ничего не было надето. Молодое тело дрожало от страсти и желания. Никогда в жизни никто из них не переживал секса под запретом! Тишина, ни единого звука, ни единого стона не услышали стены медицинской части. Зато душа с уверенностью могла сказать, я была в раю! В раю, где волнами окутывает счастье! В раю, где звучит музыка души! Они смотрели в глаза друг другу. В миг взлета на пик наслаждения, он заглушил сорвавшуюся страсть с ее губ, шикарным поцелуем. Когда целовались, не закрывали глаз, они смотрели друг на друга, и каждый мог с уверенность сказать, он видел Ангела любви, который стал последним мигом счастья в жизни каждого. Железные двери в боксик закрывал продольный, он видел, каким счастливым было лицо смертника, который будет жить до последнего дыхания тем, что он пережил сейчас. Лида просто упорхнула, забыв о реальности, забыв о том, что надо закрыть боксик, сделать строгий вид или еще что-то. Просто впорхнула в свой кабинет и закружилась в ритме вальса.
– Я знаю теперь точно, миг счастья бесконечен во времени! Я буду вечно жить в твоих синих глазах! – улыбаясь, танцевала Лида.
Ты совершил проступок, за который непременно, следует наказание. Ты знаешь то, что ты сделал, запрещено инструкцией. Ты совершил проступок один раз, избежал наказания и огласки, и далее, никогда не совершай этот проступок второй раз, обязательно будешь, застигнут врасплох, то есть на месте проступка. Если повезло, то избежишь наказания. Ни в коем случае не надо считать безнаказанность – закономерностью, даже если во второй раз удалось совершить запретное деяние! Третьего раза может и не быть. В нашем случае у Лиды с Олегом был третий раз безумной, молчаливой страстной встречи. Руководству СИЗО №1 уже поступил рапорт, который поторопилась написать Верочка. И это близкий человек Лиды, подруга с института, которая пренебрегла их дружбой, ради своей выгоды! Таким образом, эта Верочка, получила звездочку на погоны и благодарность начальства за служебное рвение! Инцидент руководство СИЗО №1 замяло, отправив дежурного прапорщика на пенсию, а в результате, Лидочку уволили из органов, по собственному желанию на шестом месяце беременности, без выходного пособия. На карьере военного был положен крест, на личной жизни тоже крест! И при всех этих обстоятельствах, Лидочка не могла забыть глубину синих глаз Олега. Вскоре, родив девочку, Лида повесилась, не задумываясь о судьбе ребенка, не смогла она взять ответственность на себя, то есть, убить ребенка в своем чреве. Лида так и не узнала, что рапорт руководству подала ее подруга, Вера. Лида написала письмо Верочке, как единственному близкому человеку, ведь она была из детского дома, бросила в почтовый ящик. Сама себе соорудила петлю в ванной, когда получила известия о расстреле Олега.
Верочка собиралась выйти замуж, когда получила письмо от Лидочки. Она хладнокровно прочитала его, без всякого угрызения совести и сунула в том «Карла Маркса», чтобы хранить тайну предательства. Судьбой рожденной девочки, она не интересовалась. В молодости никогда не задашь вопрос: «кто виноват в трагедии другого человека?» Женщина, сделавшая карьеру, сидящая в хорошем кресле, при должности, по-иному расценивает поступки своей молодости. И не удачи в личной жизни считает наказанием за свои ошибки, которые совершила раньше. У Веры родилась дочь с диагнозом церебральный паралич седалищного аппарата. Людмила так назвала девочку, была умна, но всю свою жизнь будет прикована к инвалидной коляске! Вера Витальевна страдала за дочь, ей сорок четыре года, она будет нести крест до гробовой доски, потому что считает себя виноватой в том, что ее дочь – инвалид.
***
Убрала руку с папки личного дела, долго рассматривала фотографию. Память всегда отпечатывает в сознании самые яркие и волнующие события.
Она отчетливо помнила, как выглядела Лида в молодые годы.
– До чего же эта девушка похоже на Лидочку, свою мать, – проговорила вслух, вздрогнула, испугавшись, что кто-то мог услышать.
Спустя некоторое время, к ней вернулся осмысленный взгляд и способность принимать решение. Затем Вера набрала на диске номер отдела кадров. Через пять минут в кабинет зашла Галина Леонидовна.
– Галина Леонидовна, принимайте на работу эту, – она кинула на край стола самую тонкую папочку.
Галина Леонидовна, плохо скрывая удивление, сгребла папочки, не сказав ни слова, только услужливо кивнула головой и удалилась. В другой обстановке Галина Леонидовна и Вера Витальевна были подруги. Под рукой карьеристки Веры, мог быть только такой человек, как Галина, услужливый, внимательный, всегда готова выслушать, кстати, они еще и жили в одном подъезде.