Глава 4
Друзья
В просторной избе Норгов царил страшный беспорядок. Перевернутые деревянные скамьи, разбросанная домашняя утварь и разбитая глиняная посуда устилали пол комнаты. Старый кузнец, его младший сын Эндрю и служанка Аглая были жестоко избиты и заперты в чулане, откуда и раздавались их крики, а дочка Стефания в непотребной позе была прикручена веревками к ножкам стола. Гуго с братом Мори быстро освободили этих несчастных, плачущих людей в изодранных одеждах.
– Этот изверг забрал все мое добро и изнасиловал мою дочь! Я убью его! – Едва освободившись, возопил старый Норг и, увидев связанного Бертрана де Бовуар, схватился за толстую ржавую кочергу, прислоненную к притолоке.
Но его, уже занесенную для удара, руку вовремя перехватил, оказавшийся рядом, монах Мори.
– Успокойтесь, любезный, не берите грех на душу! Ваше добро не успело уйти далеко. Оно смиренно покоится в тюках, которые мы с благородным сеньором де Пейном только что отобрали у разбойников. А что касается этого преступника, то божья кара настигнет его очень скоро, вот увидите. Его будет судить сам граф Шампанский, а он справедливый правитель. – Успокоил кузнеца странствующий монах.
Тем временем Гуго пытался как-то утешить дочку Норга, худенькую светловолосую девочку лет пятнадцати, которая теперь сидела на грязной ступеньке крыльца, кутаясь в лохмотья, и громко рыдала, захлебываясь слезами. Ему было до глубины души жалко невинно пострадавшего ребенка. Глядя на нее, Гуго вспомнил совсем другую, хотя благородную и знатную, но такую же худенькую и светловолосую девочку с большими голубыми глазами, встреченную им однажды в юности. То была Кристина де Селери, первая любовь де Пейна. Да, когда-то сердце юного рыцаря пылало от любви…
Но то время безвозвратно прошло. Несколько лет назад ему сообщили, что Кристина вместе со всеми своими родственниками погибла во время осады одним из могущественных соседей, маркизом Идрабаньо, замка ее отца, славного, но небогатого рыцаря Ангерана де Селери, трубадура из Лангедока.
По дороге домой Гуго побывал на развалинах того небольшого деревянного замка. Среди выжженных руин он нашел только маленькую иконку Девы Марии, обгоревшую по краям, и берег ее теперь, как единственную память о погибшей любви. Он хотел отомстить маркизу, хотел вызвать его на поединок, но, к тому времени, когда Гуго получил страшное известие о гибели любимой, маркиз Идрабаньо уже вместе с женой и детьми пал жертвой чумы, и мстить стало некому.
Расчувствовавшись и поддавшись порыву жалости, Гуго вытащил из кошелька, присланного графом Шампанским, и протянул дочке кузнеца несколько золотых монет. Увидев блеск золота, она удивилась щедрости своего господина и даже сразу перестала плакать.
– Сюда, кажется, едет кто-то еще. – Голос брата Мори неожиданно раздался возле самого уха Гуго де Пейна.
Рыцарь взглянул на дорогу. По ней быстро приближалась к Пейну новая группа конных. На этот раз это был довольно большой отряд.
Четыре десятка всадников на свежих ухоженных лошадях были хорошо вооружены. Их кольчуги сверкали недавно начищенной сталью. На раздвоенных флажках, которые развивались над кавалеристами на концах поднятых копий, четко выделялся герб Шампани: косая лазурная полоса на синем фоне. Вне всяких сомнений, это были ратники сеньора всех окрестных земель графа Шампанского из могущественной династии Блуа. Воины быстро подъехали к кузнице и окружили ее со всех сторон вместе с де Пейном, с семейством старого Норга и с тремя пленниками. А монах Мори куда-то исчез, словно провалился сквозь землю.
– Я Андре де Монбар, капитан стражи Труа, – не слезая с лошади, подняв правую руку, представился человек с волосами цвета зрелой пшеницы, еще молодой, но, судя по манере держаться, уже бывалый суровый воин, командир отряда. – По повелению графа Шампанского мы преследуем этих людей, которых вам, доблестный рыцарь, вижу, удалось задержать. Мне поручено доставить этих разбойников на суд графа. Люди Бертрана де Бовуар бесчинствуют в землях Шампани и наводят ужас на крестьян уже второй год. Что еще они натворили здесь? И нет ли, случайно, среди ваших пленников самого Бертрана де Бовуар, младшего сына ныне покойного барона Робера де Бовуар? Простите, с кем имею честь говорить?
– Вон тот рыжий громила и есть тот самый Бертран. Но я победил его в честном бою, и он теперь мой пленник. А говоришь ты с шателеном[16] Гуго де Пейном, хозяином Пейна. Так что к вашим услугам. – Сказал Гуго и повернулся лицом к командиру отряда.
Он давно знал Андре де Монбара. Баронство Монбар располагалось довольно близко, в двадцати пяти милях южнее Пейна. Хотя и считалось, что Монбар находится уже за пределами Шампани, на землях герцогства Бургундского, но издавна владетели Монбара присягали на верность только графам Шампанским, поэтому Монбар представлял собою как бы маленький шампанский анклав на земле соседней Бургундии и не был подвластен Бургундскому герцогу.
Родители Гуго очень мало общались с соседями, но отец Гуго де Пейна изредка наведывался в гости к хозяину Монбара, с которым их связывали общие воспоминания о военных походах. Иногда старый рыцарь брал единственного своего сына с собой. Таким образом, маленький Гуго просто не мог не познакомиться с сыновьями барона де Монбара, владельца феода гораздо большего, чем Пейн. Старшие братья, конечно, мало общались с маленьким Гуго, но Андре де Монбар был старше наследника Пейна всего на полтора года, и они с Гуго довольно часто играли вместе.
Потом, уже при дворе графа Шампанского, де Монбар не раз помогал юному Гуго избегать многих неприятностей, связанных с его плохим знанием придворных порядков. Ведь наставник Гуго, старый монах Аквиор, совсем не учил мальчика поведению при дворах сильных мира сего, а Андре, напротив, обучали, в основном, именно этому. В играх и боевых занятиях Андре всегда был сообразительнее, сильнее и быстрее Гуго, наверное, поэтому теперь Андре сделался военачальником – капитаном городской стражи столицы Шампани.
– Да неужели же это ты, славный Гугон! Дай же я посмотрю на тебя, дружище! Сколько лет прошло! Прости, что не узнал тебя сразу, но с этим испанским загаром и бородой ты, ей богу, больше похож на мавра, чем на шампанского рыцаря! – Капитан соскочил с лошади и заключил де Пейна в свои объятия, как в железные тиски.
– Думаю, мне представляться не нужно. – Скромно сказал де Монбару брат Мори, неожиданно возникнув из тени кузницы старика Норга, причем, де Пейну показалось, что монах появился даже не из самой тени, а вышел из затененной стены кузни, хотя никакой двери в той стене никогда не было.
– Рад встрече, аббат! Не ожидал увидеть вас здесь! – Узнав монаха, воскликнул капитан, тут же отпустил Гуго и улыбнулся брату Мори, как старому доброму знакомому, обнажив белые крепкие зубы. Они вдвоем отошли в сторону, за угол кузни, и некоторое время о чем-то говорили там с глазу на глаз. Затем Мори подошел к молодому хозяину Пейна и сказал:
– Любезный Гуго, мне придется покинуть тебя. Срочные дела торопят в дорогу.
– Простите меня, ваше высокопреосвященство, я и не подозревал, что вы аббат и обращался с вами как с простым монахом. – Сказал смущенный де Пейн.
– Нет причин оправдываться, сын мой. Я доволен твоим гостеприимством, славный рыцарь, и, надеюсь, что скоро наши пути вновь пересекутся. Ибо ты найдешь меня в Тру а, при дворе графа Шампанского. А сейчас тебе необходимо позаботиться об этих бедных людях. – Движением руки аббат Мори указал на уже собравшихся вокруг кузницы немногочисленных жителей деревни и продолжал:
– Пока опасность открытого нападения тьмы миновала. Какое-то время Пейн будет в безопасности. К тому же, капитан оставит здесь нескольких ратников для охраны. А в самое ближайшее время я пришлю сюда из Труа обоз с продовольствием и толкового управляющего.
– Вы очень добры, но сколько же я буду должен за такие услуги? – Спросил де Пейн и полез в кошелек. Но аббат остановил его порыв, сказав громко и твердо:
– Ты ничего не должен мне, добрый рыцарь. Ибо мы – братья во Христе, а помогать голодающим людям – обязанность святой церкви. Прошу лишь об одном одолжении. Приезжай в Труа за пару дней до Пасхи. Ты узнаешь много интересного. К тому же, граф Шампанский был бы рад видеть тебя.
– В таком случае, передайте мою огромную благодарность графу Шампанскому и скажите, что я обязательно прибуду в Труа перед праздником.
Они попрощались, и аббат отошел к своему прекрасному белому жеребцу.
Тем временем, ратники еще раз обыскали плененных грабителей, а затем подняли их с земли. Главаря разбойников, поскольку он был знатного происхождения, со связанными руками посадили на коня, а его людей привязали к седлам на длинных веревках, так, чтобы они имели возможность самостоятельно следовать пешком за лошадьми. Наконец, воины Шампани вновь заняли свои места на спинах коней, и напоследок Андре де Монбар еще раз обратился к Гуго де Пейну:
– За эти годы я почти ничего не слышал о тебе, но я всегда с радостью вспоминаю те времена, когда мы были детьми, посему не пропадай. Бог даст, мы скоро встретимся в Труа, и ты расскажешь старому другу о своих подвигах. Я квартирую в Сторожевом замке. Буду ждать тебя, приезжай.
– Я уже пообещал аббату быть в Труа до Пасхи и обязательно приеду, – сказал Гуго.
– Вот и славно. Надеюсь, ты навестишь меня сразу же по приезде? А пока от имени графа Шампанского я благодарю за поимку преступников и оставляю тебе для охраны феода четырех человек. И до встречи. – Произнес капитан перед тем, как лошади ратников тронулись медленным шагом, уводя за собой на привязи грабителей. По приказу капитана четверо всадников отделились от отряда и, спешившись, подошли к де Пейну, чтобы представиться.
Гуго вместе со всеми своими немногочисленными поданными вышел на дорогу, чтобы посмотреть, как уезжают ратники де Монбара. Окруженный четырьмя оставленными капитаном воинами и дюжиной полуголодных оборванных крестьян, молодой хозяин Пейна стоял и смотрел на удаляющийся отряд дружинников графа. Через некоторое время всадники и их лошади сделались уже совсем маленькими, серым пятнышком приближаясь к горизонту. И на фоне этого пятнышка еще долго четко выделялся белый конь аббата Мори, пока и он окончательно не растворился в дали на границе леса. «Кто же этот таинственный странник, проповедующий учение о добре и зле, словно катар, но оказавшийся даже не просто странствующим монахом, а аббатом и доверенным лицом самого графа Шампанского? Откуда он? Почему этот аббат, да и сам граф так прониклись заботой о никому не известном, небогатом и не очень знатном рыцаре, каким, в сущности, являлся он, Гуго?» – задавал себе вопросы де Пейн и не находил ответов ни на один из них.
Сразу же после отъезда отряда де Монбара на Гуго де Пейна навалились все хозяйственные заботы. Набег разбойников действительно причинил его и без того обнищалому поместью серьезный ущерб. Замок окончательно разрушен. Теперь, чтобы проникнуть во двор, нужно каждый раз перелезать через высокий завал, из-под которого уже доносится трупный запах. Вдобавок ко всему, в деревне разбойниками почти полностью уничтожены и весьма скромные продовольственные запасы, а малочисленное население запугано.
Молодой рыцарь заночевал в доме пастуха Лустиньяна, ветхая хижина которого находилась на самом краю деревни. Жилище оказалось совсем убогим. Старые бревна прогнили, в соломенной кровле зияли дыры. На грязном земляном полу стояла грубо сработанная простая мебель: две лавки, старый сундук и стол. Тут же бегали куры, жили две козы и тощая корова – все, что осталось от некогда большого деревенского стада. К тому же, весьма дурно пахло. Но неудобства не смущали Гуго. За время военных походов он научился спать и не в таких условиях. Конечно, с большим удовольствием он разместился бы у Норга или у Симоны с Аделией, но там место уже было занято, поскольку де Пейну пришлось расквартировать в деревне четырех ратников, оставленных капитаном стражи Труа для охраны Пейна.
К радости Гуго, уже на следующий день после обеда под охраной еще из пяти воинов из столицы Шампани прибыл, обещанный аббатом Мори, продовольственный обоз. В нем оказалось столько всякой снеди, что теперь голод не грозил обитателям Пейна, по крайней мере, до следующего урожая. Силами вооруженной охраны, которой Гуго заплатил золотом, припасы были сгружены с телег и временно сложены в два больших старых сарая. Вместе с обозом приехал и новый управляющий, пожилой человек по имени Жером Дюбуа. Он передал де Пейну записку от графа Шампанского о своем назначении и привет от капитана Андре де Монбара, и повторил приглашение приехать в Труа. Де Пейну стало приятно: он ощутил, что здесь, на родине, несмотря на его семилетнее отсутствие, несмотря на смерти близких и плачевное состояние поместья, у него есть друзья, и друзья весьма влиятельные.
Несколько дней Гуго сам раздавал припасы крестьянам и только убедившись, что никто не обделен, в начале новой недели он поручил все дела поместья новому управляющему, Симоне и кузнецу Норгу, которого крестьяне избрали деревенским старостой, оставил замок под охраной четырех дружинников де Монбара, собрался в дорогу и выехал в Труа.
Начинался ясный день. По лазурному небу, подгоняемые легким ветерком, плыли редкие облачка, красивые и белые, Гуго поднял голову и взглянул на них. И на какой-то миг ему показалось, что его жизнь по-настоящему еще и не началась, что все светлое и хорошее ждет впереди.
Весеннее солнце уже слегка припекало, когда молодой всадник на пегой лошади подъехал к Труа. За время его отсутствия старый деревянный частокол вокруг города был частично заменен каменной стеной с башенками. Конечно, эта не очень высокая стена не шла ни в какое сравнение с другими городскими стенами, виденными Гуго де Пейном в путешествиях: с могучими, сложенными из огромных блоков, стенами Альгамбры, с двойными стенами Барселоны, с тройными стенами Толедо, с мощными укреплениями Каркассона и Тулузы или даже с высокими, заново отстроенными, стенами столицы Арагона Хаки. Но для столицы Шампани и эти не слишком прочные стены с невысокими башенками являлись вполне достаточной защитой: мало кто сейчас решится пойти войной против могущественного графского дома Блуа. Правда, в прошлом осталось и то время, когда дом Блуа сам осмеливался открыто воевать с королями, как делал это дед нынешнего графа, Эд-второй де Блуа, когда-то бросивший вызов сразу двум могущественнейшим монархам Европы: королю Франции Роберту Благочестивому и императору Германии Конраду. Теперь же времена изменились, после череды неурожаев и гибельных эпидемий центральная Франция, а вместе с ней и Шампань не обладала уже былой силой, и дом Блуа давно не искал ссор с королями. С другой стороны, за прошедшие десятилетия и королевская власть ослабла настолько, что королю Филиппу не было никакого смысла ссориться со своими ближайшими соседями-вассалами, обладающими, к тому же, значительно большей военной силой.
Конец ознакомительного фрагмента.