Глава 3
Тони сомневался, стоит ли привезти Рене цветы. Он помнил, что она всегда любила темно-красные тюльпаны.
– Они такие яркие, счастливые, как будто только и ждут, чтобы подарить кому-нибудь улыбку, – часто повторяла она.
Но он знал, что, если сегодня привезет ей тюльпаны, она не будет улыбаться. У него есть только один способ заставить ее радоваться – навсегда исчезнуть с лица земли. И он решил приехать к ней с пустыми руками, в надежде, что она не изменила свое решение.
В тот день Тони практически вырвал у нее обещание поужинать с ним. Он хотел подождать еще некоторое время, дать ей возможность оправиться от шока, вызванного потерей мужа. Но Рена беременна, а ее дела с каждым днем идут все хуже. Тони понял, что дальше откладывать этот разговор нельзя. Он обещал Дэвиду.
Тони остановил машину у ворот, подошел к двери и постучал. Никто не открыл. Он постучал громче – результат тот же.
– Рена! – крикнул он.
Никакого ответа.
Обеспокоенный, он взялся за ручку двери, и, к его удивлению, она открылась.
Ему стало страшно. Рена теперь живет одна, а подобная неосторожность не в ее духе. И нигде в доме, кажется, не горит свет.
Он вошел внутрь и сделал несколько шагов.
– Рена!
Тони направился вперед. Открыл одну дверь, другую. Никого. Достигнув конца коридора, он заглянул в последнюю комнату и увидел при слабом свете луны, льющемся из окна, что Рена спокойно спит на кровати.
Когда-то Тони любил ее. Он лишил ее девственности в восемнадцать лет, и когда она расплакалась от переполнявших ее эмоций, привлек к себе, обнял и поклялся ей в любви. Рена отдалась ему вся, без остатка, а он старался сделать для нее все, что мог. Но этого оказалось недостаточно. Им овладела другая великая страсть – гонки. С самого детства он мечтал чувствовать порывы ветра на лице, скорость, хотел испытывать судьбу, рисковать и ощущать себя свободным.
Тони был прирожденным гонщиком и сравнительно легко добился всего, к чему стремился, – ценой разочарований отца и разбитого сердца девушки, которую он так любил.
На него снова нахлынули воспоминания, но он отогнал их. Он приехал сюда не ради прошлого, а ради будущего. Теперь Рена – вдова Дэвида, и горе отражается на ее лице даже во сне.
Внезапно она шевельнулась, открыла глаза и испугалась, увидев в полутьме чью-то фигуру у двери. Но тут же она узнала Тони, и страх на ее лице сменился гневом. Она села и резко спросила:
– Что ты тут делаешь?
– У нас назначено свидание.
– Свидание? – Она явно забыла об их уговоре. Но тут же вспомнила и рассердилась еще сильнее. – Как ты сюда попал?
– Дверь была не заперта. Это дурная привычка – оставлять дверь открытой. Кто угодно может войти.
– Кто угодно и вошел, – проворчала Рена.
Тони решил не обращать внимания на кол кость.
– Просто я как-то незаметно заснула. Который час? – через мгновение спросила она.
– Четверть девятого.
Она посмотрела на него испытующе:
– И ты стоял тут все это время?
– Нет, – ответил Тони, – я только что вошел. Я сам опоздал. Извини.
«Ребенок», – подумал он. Многие его приятели говорили, что их жены страдали повышенной утомляемостью в первые месяцы беременности.
Вслух он произнес:
– Просто тебе здорово досталось. Ты слишком многое пережила за эти несколько недель.
– Ты не знаешь, что я пережила. – Она специально говорила резко, но Тони делал вид, что не замечает ее тона.
– Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?
– Собраться? – Рена нахмурилась.
– Мы едем ужинать.
– Нет-нет. Не сегодня. Я… Я не очень хорошо себя чувствую.
– Тебе станет лучше, когда ты поешь. Как давно ты ела последний раз?
– Не знаю… Около полудня…
– Тебе надо беречь силы, Рена.
Она открыла рот и хотела что-то сказать, но промолчала.
– Я подожду тебя в гостиной.
Тони повернулся и вышел, не оставив ей выбора.
Этим вечером ему придется склонить ее к более важному решению.
Рена медленно встала с кровати. Ей не хотелось никуда ехать, но члены семьи Карлино никогда не отступают, пока не получают желаемое.
Потом она вспомнила свой разговор с мистером Зелински. Да, он был внимателен, сочувствовал ей, но сделать ничего не мог. Теперь она не в состоянии платить жалованье своим работникам. Пурпурные Поля обречены.
У нее кружилась голова, она чувствовала слабость. Сегодняшние события лишили ее аппетита, но она вынуждена была признать, что ей необходимо поесть ради ребенка.
Рена быстро оделась и посмотрела на себя в зеркало. Лицо побледнело и осунулось, волосы растрепаны.
Она умылась, слегка нарумянилась и припудрилась, собрала волосы в пучок на затылке, чтобы выглядеть по-человечески, и вышла из комнаты.
Тони встал с дивана и внимательно ее осмотрел. Она опустила глаза.
– Теперь ты выглядишь лучше, – заметил он и подошел к двери, чтобы открыть ее. – Пошли?
– Куда ты собираешься меня вести?
Тони понял, чего она опасалась.
– Я все устроил, Рена. Никто не увидит тебя со мной.
Если бы она не была так огорчена своим положением, ее лицо вспыхнуло бы от такого заявления. Она вскинула голову:
– Ты уверен?
– Мы – совладельцы ресторана «Альберто». Сегодня ресторан открыт только для нас с тобой.
– Ты хочешь сказать, что закрыл его ради меня?
– Я просто подумал, что тебе не захочется в будущем отвечать на вопросы о том, как ты оказалась со мной в ресторане.
Рена и забыла, что семья Карлино управляла и другими предприятиями, помимо винной империи. Они владели несколькими ресторанами и магазинами, которые торговали всем, что имело отношение к вину.
– Но, надеюсь, тебе ясно, что это не свидание, Тони.
Он кивнул:
– Совершенно ясно.
Они вышли из дома, Рена заперла дверь и решительно направилась к машине. Не дожидаясь Тони, она села на переднее сиденье и пристегнула ремень безопасности.
– Готова? – спросил он и завел мотор. – Сегодня теплый вечер. Ты не возражаешь, если я опущу верх?
– Нет. Я рада буду глотнуть немного свежего воздуха.
Тони любил так ездить: ощущать ветер, чувствовать свою власть над машиной и дорогой.
Правда, сейчас он вел автомобиль осторожно, время от времени поглядывая на Рену, которая не могла не оценить его заботливости.
Тони был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо встречала. Она думала о нем так с тех самых пор, как он, шестнадцатилетний, появился в городской школе. До того он, как и другие Карлино, посещал элитное частное учебное заведение, но, возненавидев режим, дисциплину и одиночество, настоял на том, чтобы его перевели в обычную школу.
Тони произвел на нее неизгладимое впечатление. Они стали общаться, их дружба постепенно становилась все теснее, и через год Рена уже была постоянной девушкой Тони, несмотря на его богатство и положение в Напе и на то, что Санто Карлино и ее отец стали лютыми врагами.
Но Рена никогда по-настоящему не верила в прочность их отношений.
– Хочешь послушать музыку? – спросил Тони и потянулся к плееру.
– Если не возражаешь, япредпочла бы тишину.
Она не хотела вспоминать, как каталась с Тони на его автомобиле с опущенным верхом, и музыка играла громко-громко, и они шутили и смеялись. Тогда им было так хорошо вместе!
Вскоре Тони остановил машину у служебного входа в ресторан «Альберто».
– Ты голодна? – спросил он.
– На самом деле да.
– Это хорошо, потому что еда нас ждет.
Рена не успела расстегнуть ремень безопасности, а Тони уже открыл дверцу с ее стороны, чтобы помочь ей выбраться. Вместо того чтобы упрямо выбраться из машины самой, она подала ему руку и тут же оказалась во власти целой гаммы ощущений. Его прикосновение, ее ладонь в его большой руке… Но как только Рена оказалась на дорожке, она тут же отстранилась.
– Сюда, – произнес Тони.
Она приказала себе успокоиться и пошла за ним в ресторан.
Тони говорил правду: помещение было пустым. В кабинке в углу горели свечи.
– Я не знал, что ты предпочитаешь, и велел шефу приготовить несколько блюд. – Он посмотрел на Рену.
– Ты забыл, что я люблю пиццу с копченой колбасой и стручковым перцем?
Тони усмехнулся:
– Никто не ел пиццу с таким азартом, как ты, Рена. Но вряд ли она есть в сегодняшнем меню. Давай пойдем на кухню и посмотрим, что шеф наколдовал для нас.
На кухне они нашли несколько прикрытых крышками блюд, свежий хлеб, целый набор салатов и десертов.
Тони поднял одну крышку и объявил:
– Телячий эскалоп, еще горячий.
Рена с интересом взглянула на блюдо.
Тони поднял другую крышку:
– Макароны под соусом из сыра и красного перца с беконом и чесноком.
От блюда шел ароматный пар. Рена наклонилась ниже:
– Как вкусно!
Тони поднял еще две крышки и обнаружил ростбиф и палендвицу, которые пахли очень аппетитно, но были тяжелы для Рены, и равиоли с калифорнийскими орехами.
– Я бы предпочла равиоли и этот салат, – сказала Рена.
– Прекрасно! – Тони взял блюдо, которое она выбрала, и еще одно для себя. – Если ты можешь захватить салат, мы приступим, как только я найду бутылку вина.
– Я не буду пить вино, – заявила она.
Тони взглянул на нее и вопросительно поднял брови.
– Предпочитаю воду, – поспешно добавила она.
– Травись, если хочешь, – улыбнулся Тони.
Он расставил блюда на столе, на минуту исчез и вернулся с бутылкой «Каберне Карлино» и графином с водой.
Они ели молча. Рена расправлялась с замечательным салатом, а Тони потягивал вино и внимательно изучал ее взглядом.
– Перестань смотреть на меня.
– Ты – лучшее, что есть в этом зале.
Рена сощурилась:
– Не надо, Тони.
Он пожал плечами:
– Я только констатирую очевидное.
Когда он пускал в ход свое обаяние, мог приворожить всю Напу и даже больше.
– Может быть, теперь ты сделаешь то важное сообщение, которое не мог сделать утром?
– После ужина, Рена.
– Почему?
– Я хочу, чтобы ты поела.
Она нахмурилась и покачала головой:
– Ты думаешь, то, что собираешься мне сказать, лишит меня аппетита?
Тони шумно вдохнул и резко выдохнул:
– Потому что ты голодна и измучена, понимаешь?
– Что это ты вдруг стал обо мне беспокоиться?
– Я всегда беспокоился о тебе, Рена, – произнес он гораздо более мягко.
– Нет, Тони, к этому мы не вернемся. Никогда.
Она сделала акцент на последнем слове. Ей не хотелось вставать на тропу воспоминаний. Слишком много связывало их с Тони в прошлом. Она думала, что рана, которую он ей нанес, не заживет никогда.
– Ты можешь на несколько минут забыть, кто я такой, мирно разломить со мной хлеб и насладиться вкусным ужином?
Рена уступила, хотя странное поведение Тони ее смущало.
– Ладно. Я поем, пока равиоли не остыли.
– Хорошая девочка.
Она одарила его сердитым взглядом.
Он поднял руки:
– Извини.
А потом с удовольствием занялся своим филе и осушил два бокала вина.
Тони сам, отказавшись от помощи Рены, убрал пустые тарелки. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, подумать, как предложить вдове своего друга стать его женой и не показаться при этом жестоким и циничным. И решил, что лучше всего сказать ей правду.
Черт! Ведь на самом-то деле он никогда не думал вступать в брак ни с кем, кроме Рены. Когда-то они часто мечтали о том, что будет, когда они поженятся. Но у Тони появилась реальная возможность стать профессиональным гонщиком, а у Рены заболела мать. Надо было ухаживать за ней, помогать отцу вести дела. И Тони пришлось ее бросить. Он уехал один. Это была единственная ложка дегтя в его блестящей жизни. Он умолял ее приехать к нему, но она отказалась. Не смогла. У нее были обязательства перед семьей. Она любила виноделие, любила Пурпурные Поля. Она родилась для жизни в Напе, как он – для гоночных трасс.
Он обидел ее. Если честно, почти сломал.
Он звонил ей из разных мест, но она каждый раз говорила все более холодно и однажды попросила его больше ей не звонить. А через два года вышла замуж за Дэвида. Тони на свадьбу не пригласили.
Тони принес на подносе десерт: пирожные, фрукты, мороженое.
Рена с насмешкой наблюдала, как он расставляет все это на столе.
– Знаешь, – сказал он, – что бы ты там не думала, я родился не принцем. Дома мы все делали сами. Отцу так нравилось.
– А я считала, что ты привык, чтобы тебе прислуживали.
– Я и не отрицаю. Я богат и могу себе позволить…
– Закрыть ресторан на целый вечер, чтобы поужинать без посторонних?
– И это тоже.
– Я, кажется, должна считать за честь, что ты подаешь мне ужин. У тебя, наверное, имеются на то веские причины.
– Ты права. – Он посмотрел на десерт на столе и подвинул к ней тарелку с мороженым. – Ты же любишь мороженое. Так ешь.
Рена не заставила себя упрашивать. Схватив ложку, она погрузила ее в сладкое лакомство. Тони принялся за свою порцию.
Съев несколько ложек, Рена отодвинула тарелку:
– Ну, Тони, я поужинала с тобой. Здесь никого нет. Теперь ты можешь сказать то, что хотел.
– Я знаю, что ты меня ненавидишь, Рена, – начал Тони.
Она отвернулась и стала смотреть на фонтан в центре зала.
– Ненависть – слишком сильное чувство.
– Значит, ты меня не ненавидишь? – спросил он со слабой надеждой в голосе.
Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Я не это имела в виду.
Тони не смутился. Он был готов к подобному.
– Что сказал тебе Дэвид перед смертью?
Она села очень прямо:
– Это не твое дело.
– Конечно. Но я должен тебе сообщить, о чем он просил меня, Рена. Я хочу, чтобы ты услышала слова, которые он произнес, когда я ехал с ним в больницу.
У нее на глазах выступили слезы. А Тони не мог выдержать, когда она плакала. В ее взгляде мелькнул испуг, как будто прощальные слова Дэвида могли причинить ей новые страдания. Но она взяла себя в руки:
– Хорошо. Да, я хочу знать, что он сказал.
Тони старался, чтобы его голос не сорвался:
– Он сказал, что любит тебя.
Рена глубоко вздохнула. На глаза опять навернулись слезы.
– Что ты достойна счастливой жизни, – продолжал Тони.
– Он был очень добрым человеком, – прошептала она.
– В последний момент он думал только о тебе.
Одна слезинка скатилась с ее ресниц.
– Спасибо, Тони. Мне нужно было это услышать.
– Я не закончил, Рена. Есть кое-что еще. Она тяжело откинулась на стенку кабинки:
– Говори.
– Он просил меня заботиться о тебе. Защищать тебя. И я собираюсь поступить именно так. Рена, я хочу на тебе жениться.