Октябрь
Пятница, 1 октября
Н. на некоторое время восстановлен в правах постельного приятеля. Это хорошо, потому что: он хорош в постели, имеет машину и в состоянии понять, когда ему намекаешь, что он некстати. Это плохо, потому что… погодите-ка, не могу придумать, почему это должно быть плохо. Вернусь к этому позже, если будет время.
– Привет, красавица. Пытался дозвониться до тебя целый день, – проговорил Н.
– Прости. Заглянула к А1 повидаться после работы. Он работает в таком месте, где мобильник не берет.
– Что ж, тогда ясно. Как он поживает?
– В порядке, просил передать тебе привет. Мне пришлось ждать его целую вечность, и меня зажал в углу его босс. Если бы этот мужик высасывал еще чуть больше воздуха из помещения, его пришлось бы переименовать в «Дайсона»[17].
– Фу! Все так плохо?
– Хуже. Он на прошлой неделе ходил с женой в оперу – бедняжка, наверняка у нее не было ни секунды покоя! В общем, они смотрели «Сосцы Тиресия»[18], что, как босс с немалым удовольствием сообщил мне, переводится как «Титьки Терезы».
– Ублюдок высокомерный!
– Честное слово! Потом он отбыл на какую-то лекцию о грудях и о том, как какой-то академический ум предположил, что мужчинам нравятся груди, потому что неандертальцы предпочитали коитус в позе раком, и молочные железы напоминают им о ягодицах. Или что-то в этом роде.
– Чушь! – авторитетно заявил Н. – Много ли ты видела задниц с сосками?
Суббота, 2 октября
Как трахаться и при этом оставаться друзьями. Вырезная памятка о том, как быть хорошими постельными приятелями (или, как это называет Н., «привилегированными друзьями»),
1. Секс. Должен быть классным. Иначе – зачем заморачиваться? С этим человеком тебе детей не воспитывать.
2. Товарищество. Хорошо, если с этим человеком ты неплохо ладишь и вообще общаешься. Возможность хорошей концовки для любой тусовки, когда не похоже, что удастся кого-то подцепить (или подцепить кого-то достойного). Ты уже при деле, еще до того как пришла туда. А что, если ему удалось кого-то подцепить, а тебе – нет? Еще лучше: забирай домой их обоих.
3. Сплетни. Люди сочтут вас парой. Сразу расставь все на свои места и придуши эти слухи в зародыше.
4. Ревность. Ее быть не должно. Если есть малейшее подозрение, что его флирт с другими хоть чуть-чуть тебя разозлит, не останавливаясь, двигайся дальше. Ничего не выйдет.
5. Разговоры. Должны быть откровенными и частыми. Самый отстой – обнаружить, что твой постельный приятель тайно в тебя влюбился.
6. Защита. Никогда не забывай, что у него карт-бланш насчет походов налево, как и у тебя. Постоянство – не эквивалент чистоты.
7. Прелюдия. Не играй в дерьмовую игру «я напилась, клуб закрыт, никого не подцепила, я знаю, что ты дома один». По крайней мере, не больше чем в половине случаев.
8. Трио. Если повезет, их будет полно. Н. достаточно любезен – даже когда мы не трахаемся – спрашивать у своих женщин, не хотят ли они переспать и со мной. Скажите это вместе: о-о-о!
9. Другие. Если потенциальная любовь спрашивает, не спишь ли ты со своим постельным приятелем, – не отрицай. Открытие может заставить третьего сбежать, но тебе все равно пришлось бы врать кому-то из них, чтобы сохранить мир. Ты не обязана излагать подробности из серии «да, сплю и сегодня утром я проснулась оттого, что он возил членом по моему лицу». Просто будь честной.
10. Прощания. Вы должны вести себя как взрослые. Не звони ему три недели спустя из Африки и не говори, что ты выйдешь за него замуж, если он примет тебя обратно. Это трах, а не жизнь.
С одной работы прямо на другую. Не уверена, что смогу справиться с таким наплывом. Пришла уставшая после офиса, у меня было полчаса на душ, переодевание – каблуки повыше, трусики получше, костюмчик потеснее, блеск поярче – и снова вперед. Надо не забыть проверить, действительно ли менеджер изменила мой профиль на веб-сайте.
Клиент ждал меня с заранее включенным порнофильмом.
Понедельник, 4 октября
– Ага, – сказала я, когда мы сели на постель, – Рон Джереми[19]. Совершенная классика.
– Так тебе нравится, когда они большие, да? – поинтересовался он, поглаживая растушую выпуклость в штанах.
– Мне любые нравятся, – ответила я. Похоже, намечался грязный разговор. Я чувствовала себя немного разочарованной: устала после работы и не была уверена, что смогу призвать достаточно воображения, чтобы отпускать живые комментарии.
– Хорошо, – сказал он, разворачивая свое собственное хозяйство. Не огромное, но и не маленькое. Только чуть больше среднего.
Я потянулась и перехватила у него инициативу.
– Роскошный у тебя инструмент, – сказала я.
– Мне нравятся девушки, которые могут взять его в рот целиком.
– Ну, в этом я не уверена, – отозвалась я, сжимая основание его ствола. Я могла бы взять и в два раза больший, но пусть думает, что я впечатлилась. – Но определенно попробую.
На экране какая-то порностарлетка изо всех сил трудилась над Роном Джереми.
– Погоди. Прежде чем ты это сделаешь, – проговорил он, дотягиваясь до кровати, – ты что-нибудь сегодня ела?
– Честно говоря – нет, – удивившись, ответила я. Необычно, что клиент осведомляется о моем здоровье.
– Дело в том, что, понимаешь, я хочу, чтобы тебя на меня вырвало, – объяснил он, протягивая горсть мелкого сухого печенья. Такое, завернутое в пластиковую пленку, какое дают бесплатно в купе первого класса. – И если бы ты смогла уделать мои яйца, это было бы прекрасно.
– Ау тебя есть чем запить? – спросила я. – Что-нибудь, чтобы это поскорее проскочило внутрь.
– И выскочило обратно! – подмигнул он и направился к мини-бару.
Как оказалось в итоге, мне не пришлось вести долгих грязных разговоров.
Вторник, 5 октября
У канадки с моей работы, Эрин, есть подружка в другом отделе, луноликая азиатка по имени Мира. По крайней мере, я думаю, что Мира из другого отдела. Так наверняка и не поймешь, учитывая, что она постоянно вьется вокруг стола Эрин.
Они разговаривают. И разговаривают. И снова разговаривают. Их разговоры не то чтобы невыносимы – просто бесконечно банальны. Еще и месяца не прошло, а я уже знаю больше о грудных имплантатах знаменитостей, чем редактор «Heat».
Другая тема их разговоров – жених Эрин, оставшийся в Ванкувере. Я в данном случае использую слово «разговор» в самом свободном смысле, поскольку умудренная жизнью двадцатичетырехлетняя собирающаяся замуж Эрин, как правило, пользуется возможностью распустить павлиний хвост своей мудрости перед сравнительно неопытной двадцатитрехлетней Мирой.
– Это так трудно – жить врозь! – театрально стонет Эрин.
Один из ключевых элементов дружбы с женщиной состоит в том, чтобы подавать все происходящее в максимально трагическом свете.
– Отношения на расстоянии так сложны, ты просто себе не представляешь! – вздыхает она.
Ой-ой-ой, думаю я себе. Будто вы – первые, кому пришлось жить врозь. Скучаю ли я по Д. К.? Я?! Вот еще!
– Теперь все приходится делать по телефону – я имею в виду, действительно все, – Эрин понижает тон: – Даже сексом заниматься.
«И спорим, бросит он тебя тоже по телефону», – думаю я.
– Вау! – ахает Мира, чем побуждает Эрин и дальше распространяться о том, как это романтично и как этот опыт подтверждает ее мнение о том, что так суждено.
Один из ключевых элементов дружбы с женщиной состоит в том, чтобы подавать все происходящее в максимально трагическом свете.
Она делает большой глоток из своей вечной бутылки с водой. Это фляга того рода, какую можно увидеть только у канадцев или археологов, которые таскают ее с собой, прикладываясь к ней ежечасно, будто условия в современном большом городе сродни пустыне Мохав. Я бывала в Индии, на Маврикии и в Колумбии, можно смело спорить, что любой человек, который носит с собой бутылку фирмы Nalgene, окажется либо любителем покопаться в земле, либо родом из Ванкувера.
– Неприятности в конце концов сделают нас более прочной парой, вот что я скажу, – уверяет Эрин.
И с каких это пор все стали разговаривать как психотерапевты? Интересно, от того, что я так закатываю глаза, можно ослепнуть?
Не знаю, может, дело в этом специфическом акценте, но голос Эрин обладает свойством противотуманной сирены прорезать любые другие шумы. Она тут, было дело, вела селекторное совещание, и, клянусь, мне едва ли не кулак пришлось засунуть в ухо, чтобы не слышать этот ревун.
Вклад Миры в разговор невелик. Она живет с родителями и пытается побудить их купить ей квартиру. Если ей и случалось в кого-то влюбляться, то это наверняка был младенчески-розовый «айпод» или пушистый котенок. Она похожа на вихляющий спутник солнца-Эрин.
Эрин углубляется в вольный пересказ вчерашнего вечернего звонка от своего бойфренда, и тогда я откладываю телефонную трубку и разворачиваюсь вместе с креслом.
– Э-м-м, прошу прощения, но я тут пытаюсь над кое-чем поработать. Не могли бы вы капельку убавить громкость?
Судя по их виду, можно подумать, что я дала каждой по морде тухлой селедкой.
– Да-a, хорошо-о-о, – недовольно тянет Эрин. – Как скажешь.
– Прости, мне казалось, ты предлагала подать голос, если мне что-нибудь понадобится.
– И? – говорит Эрин, подняв бровь. – Тебе что-то понадобилось?
– Просто хотела сказать, что ваша беседа немного отвлекает, вот и все. Может, вы могли бы поговорить в кабинете Миры?
– Ну, да, могли бы, но вовсе не обязательно так брюзжать из-за этого!
Я мямлю какие-то невнятные извинения и поворачиваюсь к своему столу, красная как рак. Почему у меня такое ощущение, что я снова оказалась в школе? Да, отвыкла я что-то от компании женщин.
Среда, 6 октября
Держу в своем столе сумку с вещами для встреч после работы с клиентами, которых, надеюсь, будет не очень много. Проверяла веб-сайт, из дома, не с работы – не хочу вызывать подозрения у айтишников[20], похоже, менеджер сдержала обещание и изменила мой профиль.
Доказательство – фотографии теперь настолько мутные, что едва ли с уверенностью скажешь, что на них именно человеческое существо, не то что женщина. Я позвонила мадам.
– Дорогая, привет, – зашептала она. – Мой бойфренд рядом, так что излагай по-быстрому.
– Э-э, я посмотрела то, что ты поменяла, – быстро проговорила я. – Ты уверена, что это сработает? Я имею в виду – не могу представить, чтобы кто-то захотел меня заказать с такими-то фотографиями. Может, стоит подумать о том, чтобы вообще убрать меня с сайта?
– Послушай, миленькая, – отрывисто произнесла она. – Мы ведь об этом договаривались, нет? Если ты будешь продолжать так менять решения, мне придется вычесть с тебя за почасовую оплату веб-мастера. А этого ведь никто из нас не хочет, не так ли? – Она цокнула языком. – Я вообще не понимаю, с чего ты так внезапно всполошилась. Когда-то ведь была одной из моих самых беспроблемных девушек.
– Право, мне ужасно жаль, но я просто… понимаешь, я раздумываю, стоит ли будущая карьера…
– Да, милый, уже иду! – радостно крикнула она в сторону. – Мне надо бежать, – прошипела в трубку. – Потом поговорим.
Четверг, 7 октября
За обедом села с Эрин и Мирой. Эрин на диете, так что, полагаю, Мира тоже, хотя у этой-то нет ни единой лишней унции.
– Наметила себе что-нибудь интересное на выходные? – безоблачно улыбаясь, спрашивает Эрин.
– Да не то чтобы, – отвечаю я. – Собираюсь на север, навестить родителей.
– Ух ты, ну и зажигательная же у тебя личная жизнь! – ухмыляется Эрин. Мира хихикает. И как это мне удалось в подростковом возрасте никого не прикончить?! Я смотрела на них с каменным лицом, пока Мира не поперхнулась от неловкости.
– Парень Эрин приезжает из Канады, – сообщила Мира.
– Я слышала, – отзываюсь я. Наверное, любой человек в радиусе мили от нашего офиса может сказать то же самое. – Ой, мне, оказывается, давно пора за работу браться!
Я оставила огрызок сэндвича на столе и ретировалась в комнатку для персонала, чтобы хоть четверть часа почитать в одиночестве.
Пятница, 8 октября
Еду повидаться с родителями, я знаю, они захотят услышать полный отчет о работе, о коллегах – все до последней детали. Жду не дождусь возможности поваляться в постели и не мыть посуду. Н. забрал меня с работы и повез к поезду. Но не за просто так: любезность за любезность.
Машины вокруг нас едва двигались.
– Сколько у тебя времени до поезда? – спросил он.
– Около двадцати минут, – ответила я. – Думаешь, успеем?
– Возможно. – Пробка на Юстон-роуд ползла еще медленнее, если такое в принципе возможно. – Ты как, не прочь попользоваться фонариком?
– Ну, давай.
Он передал мне длинную металлическую штуковину с черной рукояткой. Она была холодной на ощупь и толщиной с мой кулак. Я не могла навскидку сказать, какая ее часть сможет поместиться внутрь, о чем ему и сообщила. Спустила колготки и трусы до лодыжек и уперлась ступнями в приборную доску.
– Скажи мне, если будем проезжать мимо автобусов, – попросила я.
– Не волнуйся, все равно никто никогда по сторонам не смотрит.
– Даже таксисты? – Я сумела наполовину засунуть фонарик, но, поскольку была недостаточно влажной, его продвижение несколько приостановилось.
– Ну, если только велосипедист какой-нибудь, хотя я и в этом сомневаюсь, – проговорил он. – Ага, я как раз почуял твой запах!
Мы тащились мимо Сент-Панкраса[21].
– Придется остановиться, чтобы я могла одеться перед Кингс-Кросс, – сказала я, снова опуская ноги на пол и медленно извлекая фонарик. Его шершавые бока на обратном пути оцарапали мне губы – это будет чувствоваться еще несколько часов, я знала. – Хочешь, чтобы я его вытерла, или оставить как есть? – спросила я. В это время месяца мои выделения бывают густыми и белыми, они влажно липли к рукоятке.
– Слижи, – предложил он.
– С удовольствием.
– Это-то мне в тебе и нравится.
Я успела на поезд за три минуты до отхода.
Суббота, 9 октября
Дом, как говорится, там, где твое сердце. Однако, к досаде своей, я выяснила, что он определенно не там, где твоя спальня.
Позвольте мне объяснить… Хотя нет, это будет слишком долго. Позвольте мне обобщить: я уехала из дома насовсем довольно давно, но навещаю своих родителей достаточно часто, чтобы они могли ожидать меня по действительно важным поводам, скажем, отпуска, обрезания, последнего тура выборов Большого Брата[22] и т. д. Так что я надеялась по приезде (как обычно) остановиться в своей бывшей спальне.
Увы, я ошиблась! Очень, очень ошиблась. Потому что мою спальню переделывают.
Переделывают – барабанная дробь! – в спальню для гостей.
Хотя сроки окончания работ еще не определены. По лоскуткам обивочных тканей, образцам коврового покрытия и книжечкам из цветастых обоев я вижу, что комната, в которой когда-то стояла моя любимая (с железной рамой!) кровать и висели привычные элегантные голубые занавески, превращается в истинный Розовый Дворец девичества.
И все это делается семь или восемь лет спустя после того, как девочки выпорхнули из гнезда!
Поправьте меня, если я ошибаюсь – и не сомневаюсь, что кто-нибудь таки поправит, – но разве это и так не была спальня? Более того, разве не будет гостям самую чуточку не по себе после ночи, проведенной в месте, чрезвычайно напоминающем храм в честь чайных роз? Особенно учитывая то, что в доме в настоящее время нет ребенка?
Может, это означает, что матушка беременна? Помогите…
Воскресенье, 10 октября
Отличные игры для паба, часть 2. Малоизвестные факты про друзей.
А4, чьи родители тоже живут неподалеку, заехал к нам в гости. Мы сели пить кофе, а по телику, как обычно, не было ничего интересного.
А4 об А2:
– Единственная песня, слова которой он знает целиком, – это «Неу, Big Spender»[23].
– Правда?
– Позвони ему, если сомневаешься.
Я улыбнулась. Здорово: по меньшей мере шесть из десяти очков. Но поскольку я спала почти со всеми своими друзьями, я обычно выигрываю в этой игре.
– Впервые в жизни он мастурбировал в рулон алюминиевой фольги.
– Быть не может!
– Позвони ему, если сомневаешься.
А4 записал мои очки.
– Ты следующая, – объявил он.
– Я? Но ведь я точно выиграла этот раунд?
– Ага, только игра называется «малоизвестные факты». Ты должна была сказать о чем-то, чего я еще не знаю о тебе.
– Да, но это также значит, что ты должен подумать о чем-то, чего я не знаю о себе!
At вдруг ахнул.
– Слушай, с ним все в порядке? – Данная реплика, несомненно, относилась к моему собственному дорогому папаше. – Бог ты мой, что это на нем надето?!
Я вытянула шею, вглядываясь в изгородь, из-за которой выходил вышеозначенный родитель. Его силуэт, темный на фоне вечернего сада, был и вправду несколько странен.
– Э – э-э, брюки-гольф? Зажимы для езды на велике? (Поскольку папуля, как известно, порой носит и то, и другое.)
Но все оказалось хуже, гораздо хуже, чем можно было себе представить. Сначала было потрясенное молчание, потом – сдавленное «ах!» при попытке разглядеть то, что появилось на свет. Aj расхохотался:
– Он засунул брюки в носки\
Хорошо еще, что он милосердно не упомянул ни «летчицкие» пластиковые солнечные очки, ни джемпер с протершимися насквозь рукавами, ни то, наконец, что это были не столько брюки, сколько штаны от спортивного костюма!
А4 радостно потирал ладошки. Я почему-то заподозрила, что этот раунд остался за ним.
Понедельник, 11 октября
[Дэвид Аттенборо[24], шепотом]. Зимой обыкновенную, или садовую, самку – Профессионального Работника можно отличить по ее одноцветному джемперу с V-образным вырезом, черным шерстяным с примесью синтетики брюкам и маленьким сережкам. В этом отношении ее трудно спутать с самкой-Секретарем, чье зимнее оперение включает юбку, телесного цвета колготки в сеточку и висячие сережки. Оба вида время от времени можно увидеть одетыми в плохо сочетающийся с остальной одеждой пиджак. Если осторожно подкрасться, можно расслышать чириканье маленьких стаек, собирающихся вокруг чайника.
– Классная юбочка, – сказала Ясмин, усевшись наискосок от меня. На мне был низ от моего любимого твидового костюма от «Остин Рид»[25], кружевная пошитая на заказ блузка с оборчатым воротом и свободный кашемировый кардиган. Офисный стандарт, как я его себе представляю, или по самой меньшей мере отступление от экипировки девушки по вызову. Я не собираюсь закупаться у «Дороти Перкинс»[26] ради того, чтобы смешаться с толпой!
– Спасибо, – поблагодарила я.
– У моей мамы на диване точь-в-точь такая же обивка.
Вторник, 12 октября
Отвратный день на работе. Визгливые ведьмы за спиной угрожали расплавить мой мозг. Как могла, изворачивалась, изыскивая предлоги, чтобы смыться из кабинета в течение дня: пополнила запасы в комнате для чаепитий, водрузила новые чашки на диспенсер воды, в компьютерном отделе обменяла на идентичную совершенно нормальную клавиатуру.
Позвонила Н. во время обеденного перерыва, чтобы вволю поворчать.
– Ты знаешь, что тебе нужно, – констатировал он.
– Да не сказала бы.
– Трио.
Черт, а ведь он прав!
– У тебя есть кто-то на примете?
– А что, ты припомнишь момент, когда не было? Я вот думаю про пятницу…
– Не уверена, что доживу до нее, не забив до смерти кого-нибудь из моих коллег.
– Ты уж постарайся. Это окупит твое ожидание, обещаю.
Среда, 13 октября
Когда телефон звонит не переставая – это одно из двух: либо агентство, либо Энджел. Учитывая, что у Энджел последний катастрофический разрыв с мужчиной случился… дайте подумать… ага, четыре месяца назад, я полагаю, что это она. Проверяю телефон – действительно, так и есть.
Она перезванивает снова через считаные минуты. Я, изображая радость в голосе, отвечаю:
– Алло!
Энджел хлюпает носом, может быть, оплакивает какого-то мужика, может быть, подхватила моровое поветрие.
– Привет, как ты? Давно не виделись, – говорит она тоном стойкого оловянного солдатика.
– Неплохо, я сейчас на работе. А как ты? – спрашиваю, сопротивляясь искушению спросить: «И кто тебя на этот раз бросил?»
Потому что Энджел звонит только тогда, когда у нее дела идут скверно, а именно – когда у нее в жизни нет мужчины. Вот еще одна причина того, почему я недолюбливаю женщин: мужчина никогда не стал бы игнорировать своих друзей из-за какого-то там траха.
– Да так, ничего, справляюсь, день надень не приходится…
Я стараюсь не задавать вопросов, но история так и так выплывает наружу: очередной «он» категорически велел ей держаться подальше от его дома (и это не в первый раз). К сожалению, они живут рядом, по соседству, а она не может себе позволить переезд. Я понимаю, к чему идет дело, и пресекаю все поползновения в зародыше.
Еще одна причина того, почему я недолюбливаю женщин: мужчина никогда не стал бы игнорировать своих друзей из-за какого-то там траха.
– Боюсь, у меня в квартире просто нет места, но если я что-нибудь услышу, то, конечно, дам тебе знать.
А еще эта ее склонность подбирать то, чем я уже попользовалась, – будь то еда, книги или мужчины – не самая приятная привычка, на мой вкус. В прошлом году один бедняга, который никак не мог смириться с отказом, связался с ней сразу после меня. Их интрижка, конечно, закончилась скверно, но похоже, что это каким-то образом побудило ее еще больше цепляться за меня во время жизненных потрясений. Одному богу известно почему.
Она еще некоторое время разыгрывает из себя бедную овечку.
– Прости, милая, мне надо бежать на встречу, мы скоро встретимся и обговорим все это за кофе, ладненько?
Четверг, 14 октября
Эсэмэска от Н.: только что вернулся с мамой из «Уэйтроуз»[27] в Кингстоне, где видел ящик с ярлыком «сверхбольшие огурцы». И оказалось, что это не шутка! Унижен, подумывает податься в монахи.
Я отвечаю: «Не смей! А то мне придется самой искать, чем заняться в эти выходные».
Пятница, 15 октября
н. на работе (то есть в клубе), и мы договариваемся встретиться прямо там. Она – потрясающая штучка, говорит он мне по телефону. Единственная сложность – ей надо будет уехать рано утром.
Н. стоит в дверях клуба. Указывает мне нужное направление, и – да! – он прав, тут есть на что поглядеть: на несколько лет старше меня, джинсы в облипку, классная фигурка. Огромная грудь. Вполне понимаю, что он в ней нашел. Представляюсь ей, и она угощает меня выпивкой. Сама явно уже сделала не один заход. Надо бы за этим присмотреть. Не хочу, чтобы она чересчур перебрала.
Мы танцуем. «Scissor Sisters»[28]. Такие женоподобные, что на их фоне «Dead or Alive»[29] смотрятся как Джон Уэйн[30] со Слаем Сталлоне, занимающиеся рестлингом в реке из «Old Spice». Они мне определенно нравятся. Девушка трется об меня, а из угла за нами наблюдает Н.
Зажигается свет. Мы, пошатываясь, ковыляем к двери. Н. болтает с парочкой натуралов. Мне кажется, что в лице женщины есть что-то смутно знакомое, но заморачиваться на эту тему лень.
– Так ты собираешься везти нас домой или как? – хватаю я за руку Н. У его собеседницы на лице испуг. Он смеется и говорит: «Встретимся на улице».
Он заказал номер в отеле. Мы с ней направляемся прямо в душ. Н. наблюдает за нами, стоя в дверях. Без одежды она даже лучше. Зрелая, но не расплывающаяся. Я намыливаю ее груди, потом принимаюсь работать языком, теплая вода струится по ее животу и сбегает мне на голову.
Мы с ней направляемся прямо в душ.
Н. наблюдает за нами, стоя в дверях.
Мы вытираем друг друга и идем в постель. Н. смотрит, как я ее вылизываю. Мне не кажется, что она такая уж классная находка для трио: участвует, но не то чтобы изо всех сил старается порадовать меня. Н. укладывает нас на постели бок о бок и принимается трудиться над нами, поочередно ныряя головой меж нашими бедрами, как пчела за нектаром.
Но наша подруга явно слишком много выпила. Да и в любом случае ей скоро уходить – всего через несколько часов. Мы засыпаем, она и Н. – на большой кровати, я – на раскладушке сбоку. Я просыпаюсь под звуки животных стонов: Н. берет ее сзади.
– Хочешь присоединиться? – шепчет мне Н. через ее плечо.
– Нет, спасибо, – говорю я и снова засыпаю.
С утра времени хватает ровно на чашку чаю.
– И что, никакого тебе завтрака в постель? – шутит она. Н. высаживает ее у ближайшей станции метро и везет меня домой. Мы проводим остаток утра в полудреме, переплетаясь в моей постели.
Суббота, 16 октября
Ждала Н. снаружи надземной станции метро. Только что вернулась после встречи с клиентом в городе. Молодой человек рядом со мной оглядывал улицу в поисках автобуса, в ушах – наушники. Музыка – слишком громкая. Я похлопала его по плечу.
– Мне тоже нравится эта песня, – сказала я ему.
– Да? – Он был удивлен. – Вам нравится «Alice in Chains»[31]?
Я улыбнулась. Пусть сегодняшняя мо́лодежь тащится от своих Фреда Дерста[32], «Линкин Парк» и Аврил, черт бы ее драл, Лавин. Разбавленный водичкой «металл» для детишек. В мои салажьи времена недовольные тины среднего класса шаркали своими плохо сидящими джинсами под варианты «The Mission» и «Sisters of Mercy»[33]. Потому что, честно говоря, стиль бэгги[34] был просто чересчур жизнерадостным для наших истомившихся болью душ. Сядь, сядь, сядь рядом со мной[35]? А ну, вали отсюда!
Юноша улыбнулся в ответ:
– Когда вам в последний раз говорили, что вы – супер?
– Минут сорок назад.
Машина Н. притормозила у бордюра.
– Красивая одежка, – заметил он, пока я садилась. – Когда подъезжал, подумал: ну не может быть, что ты и есть та милашка в платьице.
– Ты меня уже в нем видел.
– Правда? – Мы как-то провели денек в Беркшире, на яхте у его друга. – Ну, это было давно. И ты в любом случае здорово выглядишь.
Зашли ко мне на чашечку кофе. Он пролистывал мои журналы. Я сняла туфли и положила ноги к нему на колени. Мы начали было возиться, но от его прикосновений у меня возникло странное ощущение, почти щекотное. У меня вот-вот должны были начаться месячные, и легкие касания казались неприятными. Но и грубых мне не хотелось.
Мы некоторое время боролись на диване, потом он сдался.
– Нет настроения, да? – спросил Н. – Да ладно, все нормально.
Мне было не по себе. В конце концов, я же только что вернулась после траха. Но секс на работе – вопрос другой, он не связан с интересом или желанием.
Я понимала, почему мне ничего не хочется. Дело было не только в несколько разочаровавшем меня трио, не только в усталости от недавней встречи с клиентом.
– Знаешь, что этот месяц для меня значит?
– Знаю. – Н. обнял меня за плечи. – Ты все еще его не забыла, да?
Он имел в виду не Д. К. и не Этого Парня. Он имел в виду того, который был до них. И не ошибся. Всякий раз, когда у меня случается пауза между одним мужчиной и другим, мои мысли возвращаются к нему. Я могу тешить себя мыслью о том, что то или иное событие помогло мне справиться – буйные радости с Этим Парнем в прошлом году, например, – но каждый раз оказывается, что это не так.
– Я не скучаю по нему. – Н. одарил меня взглядом, полным сомнения. – Я теперь уже едва помню, какой он был. Я скучаю по своему представлению о нем.
По представлению, которое я отметала, как чушь собачью, пока не встретила его. По представлению о том, что существует один-единственный человек, которого полюбишь, один правильный человек, с которым проведешь вместе остаток своей жизни или значительную ее часть. Так что, возможно, он не был моим единственным. По крайней мере, встреча с ним помогла мне поверить, что «тот самый единственный» существует.
Он расстался со мной в ту ночь, которая, как я думала, будет первой ночью нашей новой жизни. И в отличие от всех моих прочих друзей Н. никогда не велел мне заткнуться по его поводу и не говорил, что пора бы уже выбросить его из головы. Потому что, когда мы с Н. познакомились, одной из причин того, что секс между нами был таким ураганным (а дружба впоследствии – столь глубокой), стали похожие раны, которые он тогда залечивал, нанесенные девушкой по имени Дж., которая отвергла его столь же драматическим образом.
Он расстался со мной в ту ночь, которая, как я думала, будет первой ночью нашей новой жизни.
– Ты хочешь, чтобы я ушел или остался?
– Мне стыдно выгонять тебя так поздно.
– Да ладно, – проговорил Н.
Он оделся, подобрал свою сумку и тихо ушел.
Позже я услышала, как что-то упало через почтовую щель. Поздновато для почты, подумалось мне. Спустилась вниз, чтобы посмотреть, – плитка «Йорки»[36]. Мой любимый. Н. понимает – он всегда все понимает.
Воскресенье, 17 октября
– Придешь ко мне попозже?
– Тебе сегодня лучше? – уточнил Н.
– Да, немножко, – ответила я. – Тебе нужно что-нибудь в магазине?
– Как всегда, можешь зайти посмотреть себе огурчик. Может быть, выберешь один для нас.
– Ну да, сейчас загляну в Кингстон и куплю один-единственный огурец. Совершенно не вызывая никаких подозрений!
– Ладно, тогда возьми два.
– Не уверена, что сумею пристроить оба одновременно.
– Тогда, может, морковку?
– Не пойми меня неправильно, – сказала я. – Я люблю двойное проникновение. Но когда размер вещи превышает определенные пределы, она просто выдавливается. Как будто я слишком тесная.
– Это вопрос объема, а не размера. Даже у Дж. время от времени были проблемы, и если входило что-нибудь одно чересчур большое, то второй предмет выталкивался. К сожалению, обычно вторым был я.
– Вы с ней, должно быть, прикладывали массу усилий в поисках чего-нибудь, что в нее не поместилось бы!
Его история с Дж. была почти легендой, как по причине ее очень низкого болевого порога, так и по многим другим.
– О, с огурцом она справлялась прекрасно, – уверил он. – Но не весь же салат-бар!
– Хочешь сказать, люстра была бы слишком, а вот бра над кроватью вполне подошло бы?
– Ага, типа – двухместный диванчик, но не вся софа, – он хихикнул. – Во всяком случае, фистуя ее спереди и трахая сзади, я обычно мог продержаться самое большое несколько минут.
– Может, это и к лучшему. Не могу себе представить, кому бы могло понравиться заниматься этим часами. Например, в таком положении и на часы-то не посмотришь.
– Зато счастливые часов не наблюдают.
– Ой, как смешно, можно подумать!
Вторник, 19 октября
Менеджер позвонила рано: срочный вызов на обеденный перерыв.
– Но я же на работе, – заныла я. На самом деле, я уже опоздала на работу. – Я не могу улизнуть отсюда ради клиента.
– У тебя что, даже обеда нет? – удивилась она. – Раз, два – и все, дело сделано. Вряд ли это нарушит твое плотное расписание.
– Нет. Совершенно невозможно. Перезвони ему и отмени.
«И все же, – подумала я, – наверное, я могла бы успеть. Только-только. И пока не пришел первый чек с зарплатой, деньги, безусловно, пригодились бы…»
– Уже не смогу-у, дорогая, – вздохнула она. – У него все утро встречи.
– Пошли тогда кого-нибудь другого.
– Ты же знаешь, у меня нет никого, кто с тобой сравнится.
Никого, на кого можно было бы навьючить лишнюю работу, не предупредив заранее, – вот что это значит. Почему, скажите мне, я до сих пор этим занимаюсь?! Я же понимаю, какой это риск: кто-то может перехватить звонок, засечь меня, когда я вхожу или выхожу со встречи, а то и хуже – обнаружить мой онлайн-профиль на сайте агентства. Но я всегда отличалась генетической неспособностью говорить «нет».
– Нет!
Ну, может быть, не всегда.
– Дорогая, он платит двойную цену. За такое ма-а-аленькое одолжение. Я обещаю: это абсолютно, совершенно точно больше не повторится.
Я вздохнула. В другой день я бы переспорила ее. Но под столом у меня лежала аккуратно припрятанная сумка, и, во всяком случае, никто из наших точно не вернется с обеда раньше времени. Я переоделась в туалете и засунула сумку в техническую кладовку. Уже выходила из дверей, чтобы встретить заказанную машину, и тут нарвалась на коллегу.
На своего начальника Джайлса. Вот дерьмо!
Он даже головы не повернул – должно быть, не узнал меня.
Благодарение Траху Всемогущему за его маленькие милости!
Среда, 20 октября
Заходим в итальянский ресторан. Официант кивает нам и сразу идет за напитками. Мы делаем заказ, не заглядывая в меню.
– Ты уверена, что больше ничего не хочешь? – спрашивает Н. – Давай! Я угощаю.
– Ну, какой же ты джентльмен, милый! – улыбаюсь я. – В честь чего такая радость?
Н. принимается разглядывать свои руки.
– Я хотел, чтобы ты первая узнала… я кое-кого встретил.
– Ох ты… я… – Как? Когда? Мы встречаемся взглядами, и он улыбается. – Ты рассказал ей обо мне? – Я гадаю, уж не та ли это девушка из клуба, с которой он разговаривал, перед тем как мы поехали в отель.
– Она знает.
– И спокойно к этому относится?
– Если только мы больше не будем спать вместе – да.
– Что ж… Я– Никак не ожидала, что он первым кого-то найдет. – Я так рада за тебя…
Официант возвращается с напитками: лимонад для
Н., виски с содовой для меня.
– Что-то не так, я вижу.
– Ничего.
– Посмотри на меня. – Я поднимаю глаза. – Бог ты мой, ты ведь не плачешь, нет?
– Я? Еще чего! – Сморкаюсь в негнущуюся крахмальную салфетку. – Просто я за тебя так рада! Ты сдвинулся с мертвой точки. Она вполне может оказаться той самой единственной.
– С точки зрения статистики – не факт. – Н. пожимает плечами.
– Мне знакомо это выражение в твоих глазах. Это не просто трах. Что-то другое. – Он не отрицает. – Как ее зовут?
– Генриетта.
– Тогда – за тебя и Генриетту, – говорю я.
– И что, никаких шансов еще разок переспать с тобой? – спрашивает Н. – Ради старой дружбы.
– Мне казалось, ты сказал ей, что у нас все кончено.
– Ну, нельзя ведь винить мужчину за попытку! – смеется он.
Четверг, 21 октября
Как трахаться и при этом оставаться друзьями, часть 2.
1. Плакать – это нормально. Если только ты в это время смотришь бесстыдно романтический фильм. Тогда можно сказать любому, кто застукает тебя, что в этом виноват Ричард Кертис, а не перспектива состариться одной, в то время как твои друзья один за другим мигрируют в страну безмятежно счастливой семейной домашности.
2. Сопротивляйся побуждению кинуться очертя голову в новые отношения. А еще это не лучшее время для посещения приюта для бродячих животных.
3. Не звони, ни при каких обстоятельствах не звони своему бывшему! Сопротивляйся искушению заместить смутный стыд за то, что не сумела удержать при себе постельного приятеля, острым стыдом за то, что расписалась в собственной безысходности.
4. Найди род деятельности, замещающий секс. Если говорить обо мне лично, то туалет в моей квартире еще никогда не был таким чистым!
Пятница, 22 октября
Есть ли в человеческом лексиконе более пугающая фраза, чем «корпоративная вечеринка»? Если и есть, я не могу себе таковую представить.
Меня страшит не перспектива увидеть, как напиваются люди, с которыми я работаю, – я пережила университет благодаря тому, что засиживалась допоздна в библиотеке и была терпима к пьяным друзьям. Дело в другом неписаном правиле сборищ в неурочные часы с теми, с кем вместе работаешь: кто-нибудь обязательно попытается тебя склеить.
Во время трапезы я сидела рядом с безупречно ухоженной малайзийкой. Ее энтузиазм по поводу шопинга достигал таких высот, что подверг испытанию даже мою глубокую и преданную любовь «мериться сумочками». После некоторая часть собравшихся (те, у кого не было семей, к которым надо возвращаться, или те, кто мог себе позволить в тот вечер счастливо игнорировать свои обязанности) собралась к одному из коллег для продолжения банкета.
Это была ошибка, как я задним числом понимаю. Ко второму курсу университета я уже выучила кардинальное правило тусовки: ты никому ничем не обязана.
Кардинальное правило тусовки:
ты никому ничем не обязана!
Любой, кто остается на месте после того, как сделан последний заказ, не станет интересоваться тем, как ты проводишь остаток вечера, и, вероятно, вообще не вспомнит, что ты там была. Мне следовало отправиться домой.
Но меня ободрило то, что вечеринка оказалась не совсем ужасной. Может быть, подумалось мне, я все же способна на социальное взаимодействие с почти незнакомыми людьми, которое длится больше часа. Только позднее, когда я отправилась за своими туфлями, стоявшими с другой стороны дивана, все пошло наперекосяк.
Я наклонилась, чтобы застегнуть ремешки на щиколотках, – и тут почувствовала на своем бедре чью-то руку. Может, человек протискивается, чтобы взять свое пальто? Увы, нет. Это был намеренный, очень многозначительный жест. Я выпрямилась и увидела перед собой Джайлса.
Его щеки разгорелись от вина, галстук куда-то подевался, верхняя пуговица расстегнута. Вот блин, подумала я. Это все равно, что оказаться в эпизоде «Красивой жизни»[37]. Я невыразительно улыбнулась ему:
– Как дела?
– Это именно то, что я думаю? – спросил он, рука его двинулась по моему боку в сторону верха чулок.
– Боюсь, что так, – угрюмо ответила я. Должно быть, в тот день он все-таки заметил, как я уходила на встречу, и все вычислил. А я-то думала, что меня пронесло. Пожалуйста, пожалуйста, только не это! Я быстро огляделась: к счастью, немногие оставшиеся были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на нас внимание.
– Я просто хотел, чтобы ты знала: моя сожительница уехала на выходные, и если ты… – казалось, он на мгновение потерял остаток мысли. – Если ты хочешь, возьмем такси на двоих.
Я с отвращением заметила блеск слюны на его нижней губе.
Бли-и-ин, что же делать? Дело не в том, что он непривлекателен, скорей даже наоборот, и не в том, что у меня были планы получше – их не было. Но скажи «да» – а я не испытывала всепоглощающего желания сделать это, – и вскоре превратишься в офисный велотренажер, на котором всякий рад поездить. Скажи «нет» – и… ну, можно сказать, что этот парень в карьерном смысле держит меня за яйца, не так ли?
– Не в моих правилах смешивать работу с удовольствием, – сказала я, отодвигаясь от шаловливой руки.
– Тогда скажи мне, – предложил Джайлс и слегка качнулся, – с чем ты привыкла смешивать удовольствие?
Если скажу своему боссу «да», то вскоре превращусь в офисный велотренажер, на котором всякий рад поездить.
Скажу «нет» – и… ну, можно сказать, что этот парень в карьерном смысле держит меня за яйца, не так ли?
Он распрямился, и я увидела, что его полузакрытые глаза чуть закатились, а корпус вот-вот накренится. Я мягко положила ему руку на плечо и заставила опуститься на диван.
– Боюсь, у меня другие планы, – проговорила я. – Приятных снов!
– Ты красивая женщина, знаешь? – пробормотал он. Сложил губы в пьяном поцелуе и отключился.
Суббота, 23 октября
Я люблю мороженое так, как некоторые любят свежий воздух.
Это еще и первоклассное средство от похмелья. Сегодня я ела мороженое везде, где только видела киоск. Иначе говоря, если в какой-то момент я и не ела, то лишь потому, что набирать полные руки невоспитанно. Успела полакомиться шоколадным рожком, мятно-лимонным стаканчиком, вкуснейшей «спаньолой» с ванильным шариком в конусе.
Люблю ванильное. Обычно я его не ем, потому что в мире ведь так много других чудесных вкусов. Но это было отличное ванильное, и оно подарило мне немножко счастья.
У меня когда-то был сосед, который ел только ванильное мороженое. Не потому что это было его любимое, заметьте! А потому что (как он говорил) у ванильного самый невыраженный вкус, поэтому компании-производители для этого вида используют мороженое лучших сортов. А вот шоколадное, уверял он, из-за насыщенного вкуса и запаха делается из наименее качественного мороженого.
Тот, кто верит в подобные вещи, ничего не понимает в шоколаде. И вообще в еде. Он был еще и вегетарианцем – не из любви к маленьким пушистеньким зайкам, вытеснившей из его души страсть к сочным стейкам, но потому, как он выражался, что можно прокормить тридцать человек тем зерном, которое требуется для пропитания одной-единственной коровы. Или что-то вроде этого. Такие люди – живое доказательство тому, что вкус не является достижением эволюции.
Проснулась воскресным утром, выползла из кровати с заплывшими глазами, голая, в туалет, и остолбенела, увидев на диване мужчину, который сидел и читал газету. Но это уже другая история, никак не связанная с мороженым.
Воскресенье, 24 октября
На диване сидел Н. У него есть ключи от моей квартиры.
Он провел субботний вечер на мальчишнике у приятеля, и поскольку моя квартира оказалась ближе, чем его (и, видимо, квартира Генриетты), он притащился среди ночи и заснул в гостиной. Благослови его Господь! Но с утра он меня жутко напугал. Следует отдать ему должное: то, что он не ввалился пьяным в мою спальню в половине третьего и не потребовал разрешения спустить мне в лицо, доказывает, что он – джентльмен.
Я бывала на мальчишниках раз или два в свое время. Однако никогда в профессиональном качестве. Скорее, я оказываюсь единственной девушкой в окружении молодого человека, на которую можно рассчитывать в плане планомерного заздравного пития, покупки надувной овцы и ввергания оппонентов по «Плейстейшн» в благоговейный ужас – так же, как и на любого мужчину. Однажды мальчишник проходил в стрип-клубе, и ни мне, ни мужчинам не пришла в голову мысль о «курочке в курятнике». Если и существуют какие-то правила этикета, когда ты – единственная представительница ХХ-набора на традиционной XY-вечеринке[38], то они таковы: не ной, не уходи домой ни первой, ни последней и не флиртуй так, чтобы это бросалось в глаза (ну, если только со стриптизершами).
На самом деле, эти же правила вполне можно было бы распространить на жизнь в целом.
Если и существуют какие-то правила этикета, когда ты – единственная девушка на мальчишнике, то они таковы: не ной, не уходи домой ни первой, ни последней и не флиртуй так, чтобы это бросалось в глаза.
После завтрака мы отправились на деньрожденный пикник к одному другу, а вечером – на деньрожденную попойку в пабе на Темзе к другому другу. Меня так и подмывало задать Н. тысячу вопросов. Кто такая эта Генриетта? Как они познакомились? Любит ли он ее? Но я не стала, и он с благодарностью воздерживался от любого упоминания о ней. Когда мы стояли на Хаммерсмитском мосту после заката, тысячи пауков выползли наружу и принялись плести свои сети в каждой ромбовидной дырке боковых перил. Цепочки белых фонарей вдоль моста привлекают летучих насекомых, и мы некоторое время наблюдали, как пауки пожинают урожай в награду за свое упорство.
Понедельник, 25 октября
День странных разговоров. Сначала, пока я жду автобуса, светловолосый парень обращается так, будто мы всю жизнь друг друга знаем. Я бы не узнала его, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Оказывается – сосед. Какая я все-таки внимательная, с ума сойти! Стройный, с мускулистыми ногами, красивыми руками, сильно напоминает мне Д. К. Мы обмениваемся номерами телефонов – что ж, не худшее начало дня!
Джайлс задержался у моего стола после обеда, чтобы спросить о докладах, которые мне полагается писать. Честно говоря, я в основном добываю их из Сети незатейливым методом «вырезать – вставить», но не говорю ему об этом.
Он не упоминал о вечере пятницы – и я не стала. Надеюсь, он не помнит, что там было! Уже собирался уходить, но развернулся ко мне.
– Забыл сказать, я тут видел, как ты на днях выходила пообедать… – проговорил он.
Я замерла. Следовало бы догадаться! И что теперь? Он пригласит меня к себе в кабинет, чтобы побеседовать, пригрозить или трахнуть? Неужели конец моей карьеры действительно наступил так быстро?!
– Да? – туманно переспросила я.
– Ты выглядела… – Пожалуйста, не говори «сексуально»! Пожалуйста, не говори «сексуально»! – … роскошно, – наконец договорил он. Я отметила, что Эрин с Мирой прекратили свою нескончаемую болтовню и развесили уши. – С другом встречалась?
– Забыл сказать, я тут видел, как ты на днях выходила пообедать… – проговорил он. – С другом встречалась?
– Э-э, просто с приятелем. Не волнуйся, он не станет наведываться в офис.
– Жаль, – покачал он головой, улыбнувшись. – Мне интересно, что такая женщина, как ты, считает привлекательным в мужчинах.
Я поперхнулась. Вот как прикажете отвечать на такое?
– М-м-м… э-э-э… ну…
Он побарабанил пальцами по углу моего стола и отбыл.
Вторник, 26 октября
Итак, я окончательно решила навсегда выйти из секс-индустрии! Пора. Не только потому, что сегодня я сверялась в банке и, как выяснилось, являюсь ныне гордой обладательницей настоящего зарплатного депозита. Я «крутила шашни» почти два года, что при легальной работе эквивалентно трем последовательным реинкарнациям в одной и той же компании!
Хотя нельзя отрицать, что я буду скучать по ней. Обеденные прогулки в роскошные гостиницы, ужины с мужчинами того сорта, о которых обычно только читаешь в деловых изданиях, белье, секс…
Вы, наверное, думаете: ага, секс, такси, чулки и так далее. Но ты вела двойную жизнь и никогда по-настоящему не высыпалась. Что ты в Лондоне видела за два года? Внутреннее убранство множества отелей? В чем фишка-то?
Я вам скажу в чем. В возможности видеть мужчин с их лучшей стороны.
Клиенты – они не все джентльмены. Не все они умны, красивы и очаровательны – на самом деле, таковы очень немногие. Они не всегда ведут себя наилучшим образом. Но порой, оказавшись в объятиях обнаженной незнакомки, они опускают защитные барьеры, которые строили с тех самых пор, как папочка сказал им, что мужчины не плачут, и становятся… некоторым образом лучше.
Вы спросите: «Что тебе дает твоя работа? Что ты видела в Лондоне за два года? Внутреннее убранство множества отелей? В чем фишка-то?» Я вам скажу в чем. В возможности видеть мужчин с их лучшей стороны. Я Вам скажу в чем. В Возможности Видеть мужчин с их лучшей стороны.
Я устаю от мужчин. Я устаю от людей вообще, особенно когда вокруг так много большого города, и так много людей, и так мало выдается времени, когда в ушах у тебя не звенит от летящих самолетов, и автомобильных гудков, и воплей на улице. Но потом кто-то улыбается тебе, и ты вспоминаешь, что люди, в конце концов, в основном неплохие существа.
Как сегодня. Смущенная возня – и старый, давно знакомый клиент лезет в карман и достает оттуда крошечную коробочку. В последний момент, когда я уже направлялась к двери. Красивый жест, безделушка, прехорошенькое маленькое украшение в форме пчелки, в брюшко которой вставлен сверкающий сапфир. Это не был специальный заказ, не была годовщина. Просто ему так захотелось. Потому что он думал, что она мне понравится. Я улыбнулась, и он разулыбался в ответ, и это для него значило больше, чем расходы на мое время и стоимость побрякушки.
Вот в чем фишка. В этом, да еще в том, что агентство не берет долю с подарков.
Среда, 27 октября
В обед раздался телефонный звонок от сексапильного соседа.
– Не могу говорить, ужасно занят, – выпаливает он, будто это я ему звоню. – Но не хочешь ли ты в эти выходные встретиться, кофе попить или еще чего-нибудь?
– С удовольствием, – говорю. – Вот только в субботу я занята.
Днем у меня встреча с клиентом, назначенная еще до того, как я приняла решение выйти из игры. Он оплатил дополнительные часы сразу. Я планировала надеть свои самые соблазнительные одежки и оставить весь день свободным – просто на всякий случай.
– В воскресенье. Я тебе позвоню, и мы что-нибудь придумаем.
– В районе обеда?
– Вас понял, так точно. До скорого!
– Жду с нетерпением.
Когда я вешаю трубку, Мира и Эрин хихикают так, будто я пришла в школу в одних трусах. Если такова «настоящая» женская дружба, то я рада, что не принимаю в ней участия.
Четверг, 28 октября
Критика в адрес порнографии основана главным образом на том, что любой человек, который смотрит на большое количество извращений, не может к ним не привыкнуть.
Затем развращается, а потом (таков логический вывод) настолько отчуждается от близких, что причинять вред незнакомцам кажется ему хорошей идеей. Короче, смысл в том, что девушки с третьей страницы[39] – это начало, ведущее к потайным комнаткам в бельгийских притонах.
Я не согласна. Я пересмотрела кучу порно, видела почти все типы порножурналов, существующие в природе. Проблема не в том, что лицезрение большого количества похабных картинок поощряет зрителя заняться сексом на практике, порно по самой своей природе объективировано. Оно упрощено. Все сексуальные изображения дают лишь общее представление об ощущении, будь то мраморное ню или липкие странички «Hustler Taboo»[40]. Распространение обнаженки в современных СМИ не создает извращенцев там, где их не было, оно просто делает коллекцию Гэри Глиттера электронно-переносной[41].
Критика в адрес порнографии основана главным образом на том, что любой человек, который смотрит на большое количество извращений, не может к ним не привыкнуть.
– Существует весьма ограниченное количество порносюжетов, – сказала я, обращаясь к Н.
– Верно. Основное вагинальное проникновение, анальное, оральное, посторонние предметы, животные.
– Я бы отнесла животных к посторонним предметам: суть в том, что человека долбят чем-то, что не является человеческими гениталиями. И фистинг еще.
– Справедливо. А также боль, насилие и ограничение движения.
– Часто – все три вместе, – заметила я.
– Да, но не всегда, так что они считаются различными типами сюжета.
Это – правда: многие из тех, кто наслаждается фантазиями с насилием, не переносят боли, куча народу занята связыванием друг друга на чисто договорной полюбовной основе.
– Телесные жидкости – должно ли быть подразделение внутри этой категории, или нормально считать буккаке и скат[42] за одно и то же?
По собственному опыту я выяснила, что мужчины, питающие слабость к моче, попадают в две почти одинаковые по размерам категории: активную и пассивную. Но что касается какашек, они скорее пассивны, чем активны. Это разделение, которое какой-нибудь предприимчивый ученый мог бы превратить в диссертацию.
– То же самое, только разные уровни экстрима. Кто-то в результате покрывается дрянью.
– Если исходить из этого критерия, не вижу большой разницы между вагинальным и анальным введением гениталий, – возразила я.
– Может, и так, только ты рискуешь слишком многих оскорбить таким высказыванием.
Принято считать, что существует всего пять порносюжетов. Можно ли говорить, что порно – это богатая культурная традиция?
– Еще заскоки с негенитальной фиксацией, – объявила я. – Всеобъемлющая категория для мужчин, наблюдающих за тем, как женщины давят насекомых, фетишистов курения и прочих.
– Какой смысл, если никого не трахать?
– Кто ж знает? – Я подсчитала пункты списка. – Итого… восемь? Неплохо! В конце концов, принято считать, что существует всего пять основных сюжетов для рассказов. Означает ли это, что порно – это более богатая культурная традиция?
– Если так, то я – знаток изящных искусств.
Пятница, 29 октября
Зазвонил телефон. Я так устала. Даже забыла, что обещала себе «завязать», и ответила менеджеру «да» раньше, чем вспомнила, что мне полагалось сказать «нет».
– Чудесно, дорогая! Он живет в Ист-Моулси.
Фу! Добираться – и то неудобно.
Я стояла на коленях над клиентом, обрабатывая его член и яйца. Количество вырабатываемой им предспермы поражало воображение. Настоящий фонтан! Мои большие и указательные пальцы уже стали липкими, и крупная капля скатилась по стволу.
Он протянул руку, чтобы погладить меня по лицу. Нежная ладонь, мелово-белая кожа, темные волосы – с этого ракурса он ужасно напоминал кого-то другого. Я чувствовала себя так, будто у меня в голове провода перемкнуло, будто я вижу призраков там, где их нет.
– Твоя шейка… – пробормотал он, и я не поняла, кто это сказал. Его голос при такой громкости шелестел, как бумага, очень похожий на голос моего бойфренда, который был до Этого Парня, – того, Единственного.
Когда я была маленькой, верила: любой, кто думает обо мне, как следует сосредоточившись, сможет несколько мгновений видеть моими глазами, где бы я ни была, и слышать и чувствовать, что со мной происходит. Когда вышел фильм «Быть Джоном Малковичем», меня поразило то, как сильно он напоминал эту полузабытую фантазию.
Я задумалась о том, кто мог сейчас думать обо мне. Интересно, увидел бы он это? Мои ладони на плечах другого, темную полоску волос внизу живота, которая казалась такой знакомой…
Я положила голову ему на грудь. Он согнул одну ногу, другую выпрямил – и это случилось снова. Призрак прошлого. Должно быть, он прокрался сюда, пока осеннее солнце заглядывало в окно. Сотни пылинок вихрились в легком ветерке, подхватывая хрустящие осколки воспоминания и слепляя их вместе. Я закрыла глаза. По крайней мере, пах он по-другому. Это расставило все по своим местам.
– Я хотел бы снова тебя увидеть, – проговорил он, пока я одевалась. – Позвони мне. Не для заказа. Пусть это будет настоящее свидание.
– Это было бы здорово, – отозвалась я и, пожалуй, вложила в ответ больше искренности, чем следовало. Он сунул мне в руку вместе с чаевыми свою визитку. Я прочла имя и сложила все в сумку. – Как-нибудь позвоню тебе, Малколм.
Суббота, 30 октября
Я – человек несуеверный, но мой гороскоп на сегодня полностью оправдался!
Кто-то из твоего прошлого пытается связаться с тобой, было в нем написано. Наилучший способ поведения в ближайшие недели – широко мыслить.
Эй, дайте мне передышку! Нельзя же так вот, сразу после судоку!
Я полезла в Сеть и проверила почту – письмо от Л., девчонки, с которой я училась в школе. Приятно для разнообразия получить неожиданную весточку не от кого-то бывшего, а от человека, о котором я действительно не прочь была разузнать.
В школе мы с Л. были неразлейвода, две горошинки из одного стручка, близняшки, разлученные при рождении. У нас оказалось много общего: одинаково грязное воображение и уроки французского – обнаружив это, мы отвергли освященную веками традицию школьниц обмениваться записочками ради гораздо более продвинутой формы общения: завели общий блокнот с идеями. Разумеется, большинство из них были и остаются негодными к публикации. Варьируются от безумных набросков мультяшной девочки из наших французских учебников, ласкающей анус своего кота пальцами ног, до опасных (полный и детальный список того, что бы мы сделали и с кем при наличии неограниченного времени, средств и гарантии отсутствия судебного преследования) и откровенно очернительских (портрет мастурбирующего учителя истории).
Так продолжалось несколько месяцев, пока по причинам, которые я сейчас могу лишь смутно угадывать, я не принесла этот блокнот домой, где его прочли мои родители. И пришли в ужас. И провели целых пару секунд в размышлениях о своем либеральном отношении к воспитанию детей, прежде чем позвонить родителям Л. После этого нам запретили общаться. Правду сказать, мы не стали друг из-за друга хуже, чем если бы вообще никогда не встречались. Разница лишь в том, что мы вели протокол своих мыслей.
Два года спустя мы снова стали осторожно, с оглядкой, дружить, оказавшись в одном классе по экономике. У остальных учащихся было примерно столько же способностей к научной деятельности, сколько у грядки с овощами. Очевидно, они все собирались когда-нибудь стать капитанами промышленности. Л. выбрала этот курс как необходимый для своей будущей профессии – юриста, я же потому, что это была единственная возможность вздремнуть в течение дня.
Мы рассказывали друг другу анекдоты на последней парте, смаковали самые грязные шуточки Билли Коннолли[43]. Но никогда, никогда больше ничего не записывали. И никогда ничего не говорили родителям.
Два года спустя мы оказались в одном классе по экономике. Л. выбрала этот курс как необходимый для своей будущей профессии – юриста, я же потому, что это была единственная возможность вздремнуть в течение дня.
Воскресенье, 31 октября
Решено: ни за что больше не возьму трубку, не посмотрев, кто звонит. Ни за что!
Я подумала, что это, возможно, мой сосед, который хочет договориться о встрече. Не тут-то было! Это оказался тот самый звонок, который неминуемо должен был раздаться вновь, – и мне следовало об этом знать. Неписаное правило расставаний состоит в том, что опрометчивые, пьяные, отчаянные звонки одной из заинтересованных сторон другой стороне – часть обязательной программы. И неважно, как все кончилось, кто с кем порвал – запомнятся только эти ужасные пьяные звонки. Какие бы высокие моральные основания ни были у человека, они тут же идут в тартарары. Что ж, по крайней мере, этот человек – не я.
Но и не Д.К Опять Этот Парень. Долбаный гороскоп!
Спросите Бель
Дорогая Бель!
Я одновременно встречаюсь с двумя лучшими друзьями: один из них знает, другой – нет. Секса у меня теперь – море, но возникла проблема с потертостями. Есть у тебя на примете какие-нибудь профессиональные идеи, которые меня выручат?
Дорогая Двустволка!
Прости, но совет «увлажнять хорошо и часто», кажется, прошел мимо тебя? Увлажняй! Хорошо и часто. Если парадный вход утомлен, на некоторое время воспользуйся черным. Но ради всего святого, скажи мне, девочка, – ты что, сума сошла?!
Если не расскажешь второму парню, что происходит, то потеряешь шанс на отличное трио!
Дорогая Бель!
Мой бойфренд любит срывать с меня одежду, когда мы занимаемся сексом, и хотя в первые несколько раз мне это казалось возбуждающим, теперь его наклонность влетает мне в копеечку. Как заставить его перестать делать это и не показаться слишком ограниченной? Или я и вправду ограниченная? Я не из тех женщин, для которых красивое платье важнее секса, но неужели нет третьего пути?
Дорогая Стриптизерша Поневоле!
Соблазнительно было бы дать тебе пару наводок на хорошие секонд-хенды Лондона, но через несколько месяцев даже это покажется тебе чересчур накладным. Мой личный опыт с точно таким же мужчиной научил покупать одежду на кнопках. Или так, или замени все молнии липучками.
Дорогая Бель!
Я в течение трех лет встречался с одной и той же девушкой, и мне стало ужасно скучно в постели. Уже возникала мысль поискать кого-то на стороне, но душой я целиком и полностью с ней. Она чувствительна и стеснительна в сексе, и я полагаю, что мне просто нужно нечто более пикантное. Как мне ей об этом сказать?
Дорогой Незнайка!
Может, душой ты и с ней, но как насчет языка? Я имею в виду, почему ты разговариваешь об этой проблеме со мной, а не с ней? Ты говоришь, что твоя девочка стеснительна – но не настолько же, чтобы вообще не заниматься сексом, а это уже кое-что. Тебе стоит составить долгосрочный план и запастись терпением. Некоторые леди благосклонно реагируют на двенадцатидюймовый страпон и библиотечку порно, брошенные к их ногам, а некоторые – нет. Мягкие изменения, медленные, с течением времени, с большим количеством уютных объятий постфактум. Не такая уж это жертва, если ты считаешь, что ваши отношения надолго. А если ты не способен или не готов к таким усилиям и предпочитаешь вместо этого ныть, сделай нам всем одолжение – смени партнершу, ладно?