Глава 2. ФИЗИКИ И ЛИРИКИ
Как все начиналось
В первую очередь я решил познакомиться с теми – надо признать, довольно немногочисленными – книгами, которые посвящены германскому «ядерному проекту». Все они сходятся в одном. Процесс создания атомной бомбы в Германии начался в конце 1930-х годов. Над ним параллельно работали несколько научных центров, что вносило определенный хаос и мешало добиться серьезных результатов. Да и руководство Третьего рейха не всегда жаловало атомщиков, считая, что новое оружие не понадобится в молниеносной войне. А самая главная, радикальная ошибка немецких физиков – это то, что в конструкции атомного реактора они решили использовать так называемую тяжелую воду, а не графит. В общем, все это, вместе взятое, привело к крушению германской атомной программы. Так говорят историки.
Чем больше я углублялся в исследование проблемы, тем четче сознавал, что каждое из этих утверждений – ложь. Ложь от начала до конца. Давайте попробуем в ней разобраться.
Первое, что бросается в глаза, – это наличие нескольких соперничающих научных центров. Это в сверхцентрализованном Третьем рейхе, где все находилось под контролем партийного аппарата! Конечно, бывали и склоки, и конфликты интересов, но они редко мешали общему делу. Допустить, чтобы над важнейшим проектом работали сразу несколько групп, изолированных друг от друга – эта мысль не могла прийти в голову даже идиоту. Тем более она была чужда главарям нацистской империи, которые, как известно, идиотами не являлись. Чем же объяснить подобное головотяпство?
Разгадку я нашел в бумагах своего отца. Единый центр, координировавший усилия немецких атомщиков, существовал. Это был, пожалуй, самый известный и в то же время самый засекреченный научный центр Третьего рейха. Речь идет – как вы, наверное, уже догадались – об институте «Аненэрбе».
Об институте «Наследие предков» я написал отдельную книгу, так что повторю здесь только самое основное. «Аненэрбе» был официально создан в 1933 году, хотя группа специалистов, образовавших вскоре его руководящее ядро, сложилась еще в 20-е годы. Институт находился в личном подчинении вождя СС Генриха Гиммлера. Первым делом «Аненэрбе» занялся монополизацией древнегерманских исследований. В течение нескольких месяцев он интегрировал в свой состав все научные группы, занимавшиеся схожей проблематикой. Там же, где это было невозможно (например, на кафедрах крупных университетах), фактически возникали филиалы «Наследия предков». К 1937 году «Аненэрбе» состоял из почти полусотни институтов. К этому моменту «Аненэрбе» начало все больше уводить в сторону от строго научных изысканий. Уклон в область духа, в сферу мистики и магии все больше увеличивался. Несмотря на то, что в своих программных документах «Наследие предков» заявляло о полной научности всех своих исследований, оккультные практики как новая отрасль знания были достаточно прочно укоренены в его структуре. На работу «Аненэрбе» были израсходованы огромные деньги – больше, чем США затратили на свой «Манхэттенский проект» (который – приоткрою завесу тайны – завершился постыдной неудачей). Исследования велись с колоссальным размахом, миллионы марок тратились, с точки зрения человека рационального, на полную ерунду. Эсэсовские учение занимались многими серьезными историко-культурологическими вопросами. Например, историей Священного Грааля, споры о котором не смолкают по сей день и были еще более подогреты публикацией известной книги Дэна Брауна. Далее они тщательно исследовали все еретические течения и оккультные школы, в том числе общества алхимиков и орден розенкрейцеров. Кроме того, они организовывали тибетские экспедиции и изучали пророчества Нострадамуса.
С началом войны специалисты «Аненэрбе» следовали за победоносным вермахтом, принимая под свою «опеку» сокровища европейских музеев и библиотек. Они тщательно выбирали любые артефакты, связанные с древней германской историей в частности и любопытными страницами германской истории вообще. В 1940 году Сиверс создал специальный Айнзацштаб, отделения которого имелись практически во всех крупных европейских городах – в Берлине, Белграде, Салониках, Будапеште, Париже, Ницце, Брюсселе, Амстердаме, Копенгагене, Осло… Здесь трудились 350 специалистов, экспертов с блестящим образованием, прекрасной научной карьерой и учеными степенями. Они раскапывали курганы на Украине, вели археологические исследования в центре Парижа и Амстердама, искали – и находили! – древние клады и стоянки. Впрочем, и музейные коллекции европейских стран подвергались тщательным «ревизиям», наиболее ценные с их точки зрения экспонаты перевозились в Германию. К слову сказать, большинство из них после войны так и не было найдено. О судьбе пропавших коллекций ходят самые разные слухи.
Специалисты «Аненэрбе» занимались опытами по созданию «сверхчеловека», созданием психофизического оружия, разработкой основ новой религии… В общем, всем таинственным и мистическим, что только можно было найти. Однако в сфере их интересов находились и вполне серьезные вещи. Например, знаменитый ракетный проект, которому я посвятил отдельную книгу, а также атомные исследования.
На возможность создания атомной бомбы руководство рейха обратило свое внимание в 1938 году, после известных открытий Гана и Гейзенберга. Именно тогда группа выдающихся ученых направляет Генриху Гиммлеру письмо, в котором говорится:
Рейхсфюрер! Недавние открытие в области деления уранового ядра позволяют с уверенностью утверждать, что вскоре оно послужит для создания оружия невиданной прежде мощи. Это оружие, если оно окажется в руках Германии, позволит сокрушить всех наших врагов; но если наши противники опередят нас, Третий рейх ждут неисчислимые бедствия. Поэтому мы считаем исключительно важным дать этому оружию высший приоритет и направить все возможные средства на атомные исследования.
Обычно считается, что руководство нацистской Германии проигнорировало обращение физиков, и атомные исследования ученые продолжали на свой страх и риск. Давайте задумаемся: с какой стати Гитлеру отказываться от сверхэффективного средства массового уничтожения. Он рассчитывал на молниеносную войну? Что ж, допустим. Но вспомните, какие цели преследовал нацизм, что он планировал сотворить после своей глобальной победы. Правильно – уничтожить все «неполноценные» народы. А здесь ядерное оружие могло быть очень кстати.
Действительно, против наступающих танковых колонн или долговременных рубежей обороны атомная бомба не слишком эффективна. То есть, конечно, она справится с задачей лучше, чем обычная фугаска, но и стоимость ее несопоставима с ценой банальной тяжелой авиабомбы. По послевоенным расчетам, предел возможностей ядерного заряда образца 1945 года – уничтожение одного окопавшегося пехотного батальона. Намного дешевле и эффективнее сбросить на тот же батальон сотню обычных бомб.
Зато, если речь идет о массовых скоплениях мирного населения – здесь атомное оружие не имеет себе равных. Далеко не случайно американцы в 1945 году разбомбили два мирных города, а не военные объекты. Дело не только в стремлении запугать мирное население, дело в том, что атомные бомбы смогли бы причинить лишь ничтожный ущерб японской армии. Такая игра не стоила свеч.
Возможности атомной бомбы прекрасно понимали немецкие физики, а значит, и руководство Третьего рейха. Ядерный заряд – лучший инструмент послевоенного геноцида – считали и Гитлер, и Гиммлер. Именно поэтому вскоре после получения письма ученых, в ноябре 1938 года, рейхсфюрер СС приказывает организовать в рамках «Аненэрбе» Институт перспективных вооружений, которому и было поручено руководство атомным проектом Третьего рейха. Главой института был назначен оберштурмбаннфюрер Генрих Ойле.
С самого начала нацисты заботились о секретности своего проекта. Они понимали, что моментальное исчезновение лучших ядерщиков наведет противника на верные догадки. И поэтому деятельность нового института была основана на принципе децентрализации. Каждый ученый продолжал работать в своей лаборатории над порученным ему участком работы. Германию словно накрыла невидимая сеть из ядерных лабораторий, все нити которой сбегались в один центр – маленькое и внешне ничем не примечательное здание института, находившееся на окраине Дортмунда. Сюда частенько приезжали и Ган, и Гейзенберг, и Дибнер, и другие участники проекта, чтобы обсудить полученные результаты и определить планы на будущее.
Поэтому никакого фатального соперничества физиков, предопределившего крушение проекта, не было и не могло быть в Третьем рейхе. Конечно, здоровая конкуренция существовала, но она шла только на пользу дела.
Миф о тяжелой водичке
Один из краеугольных камней мифа о провале немецкого атомного проекта – это история с норвежской тяжелой водой. В изложении мифотворцев она выглядит следующим образом.
В конструкции ядерного реактора, необходимого для производства атомной бомбы, нужен был так называемый замедлитель. Немцы использовали в качестве замедлителя тяжелую воду, которая плохо подходила для этих целей, и потому ничего не добились. Американцы использовали графит, который подходит гораздо лучше – и выиграли гонку!
Давайте посмотрим на эту легенду беспристрастно. Строительство первого ядерного реактора в Третьем рейхе началось в 1940 году. Уже в то время немцы начали активно использовать тяжелую воду. Получается, что они бились с этой водичкой пять лет, так и не поняв, что графит подходит куда лучше? Немецкие ученые были поголовно идиотами, однозначно. К тому же добывание тяжелой воды было сопряжено с такими трудностями, что они волей-неволей должны были натолкнуть любого здравомыслящего человека на идею использовать графит.
Кстати, именно эти трудности и натолкнули меня на мысль о том, что все не так просто. Дело в том, что тяжелая вода получается из обычной воды методом химической реакции. Чтобы ее изготавливать, нужно много воды и много электричества. Поэтому единственный в Европе крупный завод по производству тяжелой воды находился в Норвегии и был расположен рядом с гидроэлектростанцией. Принадлежал он компании «Норвегиан гидро».
Конец ознакомительного фрагмента.