Вы здесь

Тайна трагедии 22 июня 1941 года. Глава пятая (Бореслав Скляревский, 2017)

Глава пятая

Заговор «маршалов». Процесс военноначальников. Подлая ложь Хрущева. О причастности германской разведки к ликвидации заговора Тухачевского. Две попытки фальшивой реабилитации участников военного переворота. Последнее слово комкора Примакова.


То, что в далеком 1937 году военный заговор реально был с целью захвата власти в стране не вызывает никаких сомнений. Доказательств этому предостаточно. Но все это отнюдь не означало, что заговорщикам хватало внутренних ресурсов поддержки. Им была необходима внешняя поддержка, но надеяться на реальную помощь Запада и США, как это произошло в 1991 году, шансов не было.

Вполне естественно, что главный путчист М. Н. Тухачевский больше всего рассчитывал на свои многолетние связи с немецким Вермахтом. Скорее всего, руководители заговора, как от группы военных, так и от правоцентристского блока ожидали от Бломберга (в 1937 году – военный министр Германии) подтверждения, – если заговорщики сумеют захватить власть в стране, то командование Вермахта поддержит переворот. Гитлер же на этой основе предполагал осуществить свои давние планы и очистить Вермахт от ненужных ему генералов.

Однако, события развивались совсем другим путем, которые мы должны рассмотреть, вернувшись в 1956–1961 гг., через призму подлых и лживых мифов, придуманных непосредственно Хрущевым, с целью опорочить имя И. В. Сталина и попытаться скрыть свои многочисленные преступления.

Основные положения обвинений Сталина, которые Хрущев выдвинул еще на XX-м съезде, сводились, главным образом, к двум фальшивым тезисам: сталинские репрессии против армейских кадров, и обвинения Сталина в очень плохой организации и подготовке страны к войне.

По поводу «репрессий против армейских кадров» Хрущев в 1956 году на XX-м съезде высказал следующее мифическое утверждение: «Весьма тяжкие последствия, особенно для начального периода войны, имело то обстоятельство, что на протяжении 1937–1941 годов, в результате подозрительности Сталина, по клеветническим обвинениям истреблены многочисленные кадры армейских командиров и политработников».

А на XXII-ом съезде КПСС тот же Хрущев публично объявил о том, что советские военачальники во главе с М. Н. Тухачевским были арестованы по ложным обвинениям. По его словам, материалы, сфабрикованные в гестапо, германская разведка сумела передать президенту Чехословакии Э. Бенешу, который, в свою очередь, передал их Сталину. Эту версию повторял и Д. Д. Волкогонов. Сталина и его окружение обвиняли в слепом доверии к гитлеровской фальшивке и нежелании поверить Маршалу Советского Союза и другим военачальникам. Однако, уже в беседе с Ф. Чуевым в декабре 1971 года В. М. Молотов выступил как разоблачитель подлой лжи Хрущева: «Мы и без Бенеша знали о заговоре, нам даже была известна дата переворота».

Знал ли Хрущев, готовя к реабилитации бывших руководителей военно-троцкистского центра в РККА, что заговор Тухачевского и его сподвижников в 1937 году отнюдь не был сфальсифицированной расправой И. В. Сталина над «невинными жертвами», а имел место в действительности? Безусловно, знал. Причастность германской разведки к «расправе» Сталина над маршалом Тухачевским – это миф, подлая месть Хрущева! Если бы такие компрометирующие Тухачевского и якобы переданные Сталину документы были, Хрущев извлек бы их из архивов, как один из самых мощных аргументов в своей борьбе с «культом личности» И. В. Сталина. Всё, что он смог предъявить делегатам XX съезда, это была скользкая фраза: «как-то в зарубежной печати проскочило сообщение, будто бы… Этот документ якобы секретный». Ни в представленной Ежову 13 мая 1937 года справке по всем иностранным и внутренним агентурным материалам в отношении Тухачевского, ни в судебном деле нет упоминаний о сфабрикованной абвером фальшивке, якобы на основании которой «легковерный» Сталин начал проводить «массовые репрессии» в Красной Армии, чем будто бы «обескровил» ее накануне войны. Но вот ведь какая незадача – германской фальшивки не было, а заговор был!

А дело в том, что Тухачевского сдали, скорее всего, не немцы, а англичане, которые как никто другой превосходно умели играть на опережение и подставлять своих врагов и, как ни странно, друзей тем более. А «досье на Тухачевского» было передано президенту Чехословакии Бенешу не из германского генштаба, а английскими спецслужбами. Вот как раз об этом и говорит В. М. Молотов в «140 беседах», записанных Ф. Чуевым. /72/. Что касается И. В. Сталина, он имел достаточно других источников, в т. ч. и службу собственной безопасности, и собственную разведку и поэтому был очень хорошо осведомлен о заговоре Тухачевского и его группы. Если же рассматривать ситуацию с точки зрения, кому было выгодно сдать Сталину «заговор маршалов», – это, безусловно, Англия, которая при этом решала многие свои проблемы.

Во-первых, срывая заговор Тухачевского и его группы, Англия тем самым убирала возможность создания будущего союза между Германией и Россией против Англии и США.

Во-вторых, Тухачевский и его генералы готовили Россию под сдачу Германии, а Англия и США в этом случае полностью лишались основных российских ресурсов и богатств, которые переходили под контроль Германии и Японии.

В-третьих, раскрытый заговор военных в Советском Союзе дискредитировал Россию перед Францией и Чехословакией, у которых теперь появлялись серьезные причины отказаться от военного сотрудничества с Россией, а Германии позволить в будущем осуществить оккупацию этих стран.

В-четвертых, раскрыв заговор Тухачевского перед Сталиным, Англия в целом гарантировала Германии обязательный захват Польши, которая по причине ненадежности России как военного партнера откажется, вне всякого сомнения, пойти на военный союз с Россией в случае нападения Германии на Польшу. В результате Германия получает прямой выход на границу с Советским Союзом и возможность нападения на СССР. Это была главная политическая доктрина Англии, ради чего они приводили Гитлера к власти в 1933 году.

И, наконец, самое главное. Нынешние «историки», безусловно, считают, что они являются «разоблачителями» Сталина, поэтому пытаются доказать, что Тухачевского с его подельниками сдали немцы, сфабриковав документы предательства советского маршала.

Нет, господа либералы, не выйдет. Есть достаточно доказательств сотрудничества Тухачевского с немецким генштабом и разведкой. Именно по этой причине, немцы в канун войны никогда не стали бы уничтожать советскую «пятую колонну». А англичане, верные своей тактике, уже после окончания Второй Мировой войны сфабриковали и «протоколы допросов» и «подчистили» воспоминания В. Шеленберга, в которых якобы подтверждаются немецкие следы в «деле Тухачевского». /35/.

Положение, которое занимал Тухачевский в высшем эшелоне руководства Красной Армии, позволило ему стать во главе группы кадровых командиров, бывших царских офицеров, занимавших в то время ключевые позиции в Главном штабе, округах и соединениях. Эта плеяда командиров, хотя и была на высоких должностях, считала для себя унижением и даже в некоторой степени оскорблением и обидой следить под руководством самоучек и партизан: Ворошилова, Буденного и других «царицинцев». «Все они крайне отрицательно относились к Царицину. Само слово «царицинцы» имело в их устах уничтожительное значение», – писал впоследствии Троцкий в своей книге «Сталин». Такое состояние, естественно, передавалось в низшие эшелоны командного состава и создавало определенную атмосферу в армейской среде. На этой почве имели место также и антисталинские настроения, выражавшиеся в том, что революцию делали и побеждали в Гражданскую войну одни, а у руководства партии и страны оказались совсем другие – Сталин и его приближенные. /89/.

Уже в те годы начала формироваться группа командиров Красной Армии, которые имели определенные военные заслуги перед молодой советской республикой, куда входили Путна, Якир, Уборевич, Фельдман, Корк, Гамарник, Эйдеман и Тухачевский. Всех их объединяло влияние немецкой военной школы, основные принципы и положения которой они энергично пытались использовать при создании вооружения, оснащения и новой структуры Красной Армии. Этому способствовало то обстоятельство, что все эти командиры неоднократно бывали в Германии. Так Тухачевский посещал Германию как глава военной миссии, часто бывал в генеральном штабе, Якир учился на курсах генштаба, Корк был военным атташе в Берлине, такую же должность занимал и Путна в разное время в Лондоне, Токио и Берлине.

В начале 1920-х годов у Тухачевского особо доверительные отношения сложились с Я. Гамарником, который в то время был Первым заместителем наркома обороны и начальником политического управления Красной Армии, а также с В. Путна, который считался доверенным лицом Л. Троцкого. Собственно, все трое были отъявленными троцкистами.

Именно эти трое, Тухачевский, Гамарник и Путна, впоследствии стали главным звеном создания группы военного переворота внутри высшего руководства Красной Армии. Гамарник, часто бывая в германском Генеральном штабе, считался большим другом генералов Секта и Гаммерштейна. Тесные отношения тройки с немецким генералитетом постоянно поддерживались через Путну, почему Тухачевский хорошо был осведомлен о политическом соглашении Троцкого с гитлеровским генералитетом, однако по сути военного заговора, они вынашивали совсем другие планы, связанные с открытием фронта германским войскам в нужный момент и капитуляцией перед ними. Об этом, кстати, Тухачевский признавался в своем объемном фолианте, когда был арестован НКВД.

Троцкий, которого маршал Тухачевский считал своим лучшим другом, держал всегда Тухачевского при себе, как основную «козырную карту», которая должна была сыграть в самый решающий момент. Он поддерживал с ним постоянную связь через Крестинского и Путну, почему всегда мог быть в курсе всех дел по военной группе Тухачевского. В 1935 году Троцкий передал все необходимые инструкции и наставления по этой группе руководителю «правоцентристского блока» Бухарину с тем, чтобы политическая группа руководила «военным заговором». Томский стал посредником между Бухариным и Тухачевским.

На третьем московском процессе в 1938 году Бухарин рассказал: «Поскольку речь идет о военном перевороте, то в силу самой логики вещей будет необычайно велик удельный вес именно военной группы заговорщиков… и отсюда может возникнуть своеобразная бонапартистская опасность, а бонапартисты, я, в частности, имел в виду Тухачевского, первым делом расправятся со своими союзниками, так называемыми вдохновителями, по наполеоновскому образцу. Я всегда в разговорах называл Тухачевского «потенциальным наполеончиком», а известно, как Наполеон расправлялся с так называемыми идеологами». /90/.

Теперь становится понятным, почему Бухарин пытался направить «военный заговор» в нужном направлении, чтобы в случае провала обвинить Тухачевского в измене и убрать с дороги. Все дело в том, что Тухачевский и его группа рассчитывали на свержение советского строя, реставрацию капитализма, и тогда Россия в союзе с Германией и Японией может «посягнуть на мировое господство», создав предварительно «Трансконтинентальный военно-государственный блок – Германия – Россия – Япония».

На закрытом процессе было установлено, что Тухачевский разработал несколько вариантов военного переворота, один из которых предусматривал проникновение заговорщиков в Кремль и ликвидацию руководителей партии и правительства. А свергнув Сталина и советское правительство, а также все органы советской власти, заговорщики должны были установить военную диктатуру. В дальнейшем, создать «антикоммунистическое национальное правительство, связанное с Германией» и имевшее целью «предоставить Германии за ее помощь особые привилегии внутри Советского Союза» и сделать ей «территориальные уступки» на Украине.

Наличие сотрудничества с немцами было полностью доказано. И на суде тот же маршал Тухачевский обстоятельно рассказывал, что на протяжении ряда лет имели место постоянные контакты с рейхсфером как в самой Германии, так и в СССР, немцам показывалась наша военная техника, они имели возможность наблюдать за изменениями, происходящими в организации войск, их оснащении. И какое значение могло иметь то обстоятельство, что все это, как говорил на судебном процессе Тухачевский, было еще до прихода Гитлера к власти. Ведь у фюрера не было нового генералитета, а большинство его новых генералов, которые будут участвовать в войне против СССР и были теми «дружками» Тухачевского и его команды, которых заговорщики, будучи завербованными абвером усиленно просвещали о состоянии обороны СССР. В частности, на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны СССР с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б), происходившем с 1-го по 4-е июня 1937 года в Кремле, выступивший при обсуждении доклада К. Е. Ворошилова «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА» И. В. Сталин сказал о Тухачевском: «Он оперативный план наш, оперативный план – наше святая святых – передал немецкому рейхсферу. Имел свидания с представителями рейхсфера. Шпион? Шпион…». /66/.

Аналогичные показания дали на процессе «бывшие»: кандидат в члены ЦК ВКП(б) и член ЦИК СССР, командарм 1-го ранга Уборевич, член ЦИК СССР, начальник Военной академии имени М. В. Фрунзе, командарм 2-го ранга Корк, начальник одного из Главных управлений РККА, комкор Фельдман, член ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР, командующий войсками Киевского военного округа, командарм 1-го ранга Якир, и военный атташе в Великобритании, комкор Путна. Кроме того, Якир учился в 1929 году в академии генерального штаба Германии, читал там лекции о Красной Армии, а Корк некоторое время исполнял обязанности военного атташе в Германии. Все они были завербованы абвером и направлялись своим шефом – бывшим «вождем» Красной Армии Троцким. /90/.

По поводу участия во вредительстве Якир, Корк, Тухачевский, Уборевич разъяснили, что не без их ведома замедлялись темпы строительства военных объектов, реконструкции желдорузлов, создание новых воздушно-десантных частей, абсолютно не принимались меры по созданию радиотехнических средств в авиации, было немало недостатков и упущений в боевой подготовке войск, во всем этом они видели свою прямую вину. Известно, что Тухачевский был против введения новых образцов боевой техники, например, знаменитой 76-мм. пушки В. Г. Грабина, что вынудило конструктора обратиться напрямую к Сталину. Именно Тухачевский явился инициатором разработки и последующего изготовления почти 25 тысяч легких танков серии БТ, которые оказались совершенно непригодными для ведения боевых действий. /51/.

Для реабилитации осужденных по «заговору маршалов» в 1955 году Хрущев использовал всю мощь партийного и государственного аппарата. На ноги были поставлены все секретари парткомов, председатели исполкомов, прокуроры, следователи и судьи. А тем временем в народном хозяйстве страны провал следовал за провалом, хлеб впервые стали закупать за границей, к упадку стало приходить народное образование, стала набирать силу преступность.

В Москву срочно, прямо в новогоднюю ночь, был вызван из Новосибирска военный прокурор Б. Викторов с тем, чтобы в пожарном порядке реабилитировать Тухачевского и его подельников. А для того, чтобы Викторов проявил должное усердие в выполнении установки Хрущева, он был назначен заместителем главного военного прокурора Военной Прокуратуры СССР. Спешно была сформирована большая группа военных прокуроров и следователей, которая и приступила к делу. По словам Викторова «это был тяжелейший, поверьте, труд, и не только физический». В этом ему можно верить, ведь предстояло правду сделать ложью, а преступников превратить в новоявленных героев. /51/.

С какой установкой, с каким настроем и с каких отправных положений Викторов приступил к работе, свидетельствует он лично: «Словом, перед нами предстали яркие образы настоящих большевиков-ленинцев. Усомниться в преданности этих людей советской власти, казалось, было совершенно невозможно». /»Правда», 1988, 29 апреля/.

Обратите внимание, резюме реабилитаторов было сделано своевременно, главное до того, как команда приступила к работе. В основании вывода лежал принцип – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда?! Но именно в этом и заключалась их большая ошибка, свой вывод внушить людям они уже не могли. Именно в то время Хрущеву верить перестали. Пришла ненависть. За то, что отобрал и разрушил веру у людей, за то, что разрушал страну и экономически, и идеологически. Я очень хорошо помню это время. Но, главное, люди действительно поняли, что и первый руководитель страны может быть иудой. И когда в 1961 году на XXII-ом съезде КПСС, продолжая свою подлую лживую линию антисталинизма, Хрущев добивается выноса тела Сталина из Мавзолея Ленина, и вместе с тем провозглашает, что «…нынешнее поколение советских людей к 1980-му году будет жить при коммунизме», – то вся эта «трагикомедия» уже никого не удивляет, народ никому и ни во что больше не верит и саркастически смеется, рассказывая анекдоты про Хрущева и его власти. Помнится, что «самиздатом» в 60-х годах по стране «гулял» довольно увесистый томик анекдотов о Хрущеве. Так народ отвечал на подлую и грязную политику Хрущева.

Через 30 лет этот «подвиг» Хрущева повторил Горбачев, стал таким же иудой, если не больше. Но удивительно другое. Каким объемом цинизма, подлости, грязной лжи надо было обладать Хрущеву, чтобы в течение 12 лет постоянно врать всей стране, заниматься подлогами и фальсификациями, оговаривать и запугивать людей. И причина всему этому была одна – нечеловеческий страх перед разоблачением всех преступлений Хрущева перед советским народом.

Итак, сотни сотрудников «купленного» прокурора Викторова принялись за поиски реабилитирующих материалов. Нашли только протокол заседания специального военного присутствия Верховного суда СССР и приговор суда. Опровергнуть какие либо, содержавшиеся в них факты и выводы было нечем. Поэтому следователям и прокурорам пришлось врать, строить предположения, заниматься вымыслами и догадками: «мы предположили», «может быть» и т. д.

За отсутствием объективных данных, реальных документов, необходимых для реабилитации стали опрашивать следователей, занимавшихся «делом Тухачевского», их знакомых, родственников, собутыльников, юридическая цена показаний которых была весьма сомнительной.

Викторов и его сотрудники после «тяжелейшего» труда сделали выводы, угодные Хрущеву. Но дальше дело застопорилось, не все были согласны с реабилитацией заговорщиков, в том числе Ворошилов, Буденный, Молотов. Хрущеву понадобилось целых два года для того, чтобы протащить свое решение. 31 января 1957 года военная коллегия Верховного Суда СССР отменила приговор от 11 июня 1937 года «за отсутствием состава преступления». А ведь со времени, когда судили Тухачевского и его сообщников прошло 20 лет, тогда и политическая, и социальная, и юридическая атмосфера в стране была совсем иная. После реабилитации все диссидентское сборище стало «раскручивать» Тухачевского и его сообщников в книгах, брошюрах, статьях, кинофильмах, на телевидении как национальных героев. /35/.

Прошло еще тридцать лет и начинается процесс «новой» реабилитации осужденных военных заговорщиков, который инициируют теперь уже Горбачев и Яковлев. Спрашивается, что появились новые аргументы у реабилитаторов? Нет, нового ничего нет! Более того, их по-прежнему не интересует главный вопрос – был заговор или его не было? Но у горбачевских реабилитаторов появилось «новое главное» реабилитирующее доказательство, которое они разыскали в «деле Тухачевского», которое вел еще хрущевский прокурор Викторов, где якобы нашли «доказательства» о пытках Тухачевского и остальных заговорщиков. На каких доводах основано это «доказательство»: «Мы заметили на нескольких страницах протоколов серо-бурые пятна… Такие пятна оставляют пятна крови, может быть это тоже кровь…». Но ведь это «доказательство» для дебилов. Известно, что протокол ведет следователь, откуда уверенность, что это кровь подследственного? Тем более, как можно утверждать, что это кровь именно Тухачевского, если ее вообще невозможно идентифицировать через двадцать лет?! В 1957 году Викторов и его помощники стали допрашивать следователей по «делу Тухачевского», но никто из них так и не смог подтвердить версии о пытках.

До сих пор десятки сотрудников следственных органов уже 60 лет пытаются найти доказательства применения пыток к Тухачевскому и его сообщникам, но так ничего найти и не могут. Ну, а как же наши знаменитые «писатели», знатоки лагерной жизни – А. Солженицын, В. Шаламов, Ю. Домбровский, Л. Разгон, – никто из них не может сказать, что их кто-то избивал или пытал, но каждый заявляет, что «не раз об этом слышали» от других. Известный своим подобострастием по отношению к Ельцину, генпрокурор А. Казанник, неоднократно и долго пытался найти документы о пытках и избиениях подследственных, но был вынужден признать: «К своему ужасу… я убедился, что тогда законность в строгом смысле слова не нарушалась». /52/.

Что же касается конкретно «дела Тухачевского», то подсудимые вынуждены были давать показания перед лицом неопровержимых фактов. Они подтверждали свои признания на очных ставках в присутствии членов Политбюро, на допросах у Генерального прокурора Вышинского, осуществлявшего надзор за следствием, а также на самом суде. Писатель В. Карпов, бывший генерал – фронтовик, ставший после войны антисталинистом, настаивая на своей версии, в качестве «прямого доказательства» ссылается на рассказ анонимного свидетеля, говорившего ему, что на суде вид у Путны, Уборевича, Эйдемана и Фельдмана был очень странный, «хотя внешне они выглядели неплохо, но была какая-то странная апатичность и в голосе, и в движениях, как будто у них были основания для того, чтобы радоваться, петь и плясать». Сами, того не замечая, лжеисторики – либералы делают из своих кумиров жалких трусов и слизняков, которые оговаривают не только себя и других, но даже боятся заявить на суде, будто к ним применялись физические меры воздействия. Уверен, что все военные заговорщики были совсем не такими, как их обрисовал В. Карпов. Напротив, на суде они вели себя вызывающе и весьма агрессивно. Так, например, в связи с намеками Якира на то, что другие подсудимые его оговаривают и делают это не совсем добровольно, председательствующий Ульрих спросил на суде: – «Подсудимый Эйдеман, вы чувствуете себя нездоровым или ненормальным?» – «Нет, я здоров и чувствую себя вполне хорошо», – ответил Эйдеман. «Вы даете показания без давления с чьей-либо стороны?» – «Да». – «А вы Уборевич?» – «Я тоже здоров». – «Вы, Путна?» – «Я здоров. Признаю себя виновным без давления следствия и трибунала». /51/.

По мнению антисталинистов «чистку» в РККА, «уничтожение командной верхушки» устроил Сталин, и поэтому, мол, Тухачевский и его соратники – генералы – жертвы репрессий. Все это чепуха, самая элементарная ложь. Любой историк-исследователь, объективно изучивший «дело Тухачевского», легко опровергает эти бредни.

Мы уже доказали, что Тухачевского сдали не немцы, а англичане и «досье на Тухачевского», стало быть, передано было через президента Бенеша не из немецкого генштаба, а английскими спецслужбами. И здесь возникает логичный вопрос: – «Помогли эти документы советскому суду в раскрытии заговора военных в СССР?». Парадокс заключается в том, что однозначного ответа по этому поводу быть не может. Дело в том, что как доказательство на судебном процессе немецкое досье о заговоре Тухачевского не могло быть использовано, так как составлено было вражеским государством и судом не могло быть принято официально как достоверный факт.

Но представленные документы использовались в частных (не официальных) беседах при ведении следствия для получения признания от подозреваемых. Так первые подозреваемые в заговоре Путна и Примаков были арестованы еще в сентябре 1936 года, а стали давать показания только в феврале 1937 года при предъявлении документов именно из немецкого досье.

Сразу же хочу сказать, что либералы – историки нынешней России в данном случае завопят от возмущения, так как уверены, что подозреваемые в заговоре признавались под пытками. Мы уже говорили на эту тему, поэтому повторюсь, господа, вы глубоко ошибаетесь, – никаких пыток не было. Тогда еще не было. Пытки появились позднее, осенью 1937 года вместе с ежовщиной, которая родилась, как обеспечивающая бесконтрольную власть партийной номенклатуры. А все обвиняемые в заговоре не просто признавались, а признавались очень быстро. И не потому, что их сломили пытками, таких людей пытками не сломаешь, а потому, что все они, понимая, что заслуживают самой суровой кары, все же надеялись на снисходительность военного трибунала.

Дело в том, что 58-я статья УК РСФСР за контрреволюционные преступления предусматривала три совершенно различных наказания, – от 3-х лет лагерей до расстрела, включая лишение гражданства с высылкой за границу. Все зависело от того, как в конкретной ситуации Политбюро ЦК ВКП(б) оценивало политическую обстановку в стране.

Так, например, Л. Троцкий в конце 1928 года был выслан за границу, даже без лишения гражданства. На такой же основе рассматривалось судьями дело лево-троцкистского заговора в 1936 году, – никто из обвиняемых серьезных наказаний не понес.

Именно поэтому чистосердечное признание давало заговорщикам надежду на относительно мягкий приговор. Потому Тухачевский с сообщниками спешили признаваться.

В плане продолжения темы о «заговоре маршалов» необходимо рассмотреть еще один миф, придуманный Хрущевым. Прежде всего, необходимо отметить, что из всего офицерского корпуса в несколько сот тысяч человек арестовано было 45000 офицеров, из которых 1600 человек было расстреляно и уволено из Красной Армии около 30-ти тысяч офицеров. «Либералы-разоблачители» особенно любят приводить цифры расстрелянных маршалов, комбригов, генералов и полковников и называют цифру – 40 тысяч. Прекратите врать, господа!

Все дело в том, что если рассматривать реально расстрелянных в количестве 1600 старших офицеров, то и эта цифра вызывает недоумение. Откуда в Красной Армии объявилось такое количество врагов народа? Оказывается, необходимо знать по каким причинам, с чьей подачи были арестованы и расстреляны эти люди. И в данном случае следует говорить не о материальных потерях для армии, потому что эти потери были восполнены, а о колоссальном моральном ущербе как для армии, так и для страны в целом. Подобная «чистка» в Красной Армии способствовала созданию нехорошей идеологической и моральной атмосферы.

Конец ознакомительного фрагмента.