Глава четвертая
Какие причины побудили Гитлера развязать войну против СССР? Как разворачивались события в Кремле 21 июня 1941 года? Можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти готовился военный переворот?
Чтобы понять, как реально происходили события 22 июня 1941 года, т. е. как и почему началась Великая Отечественная война, необходимо, прежде всего, ответить на два незамысловатых вопроса. Во-первых, какие причины все-таки побудили Гитлера развязать войну против СССР? И, во-вторых, почему Гитлер пошел на разрыв договора о ненападении, который сам же в 1939 году предложил руководству СССР?
Попробуем разобраться, уважаемый читатель. Да, Гитлер действительно был убежденным славянофобом и никогда этого не скрывал, к тому же ему не нужна была сильная Россия, он боялся ее и прекрасно понимал, что именно Россия никогда не позволит гитлеровской Германии даже мечтать о мировом господстве. Сюда необходимо добавить патологическую ненависть Гитлера к коммунизму и успехам СССР в строительстве первого в мире социалистического государства.
Все это имело место быть. Но ведь Гитлер не был идиотом. Он прекрасно понимал, что в этой войне ему будет противостоять мощнейшее государство, имеющее высокоразвитое промышленное производство и сельское хозяйство. Именно в этот период (1 сентября 1940 года) Советский Союз вышел на первое место в Европе и второе место в мире, после США, по валовому национальному продукту. При этом Гитлер очень хорошо представлял себе, что воюют не армии, армии только уничтожают друг друга, а воюют экономики.
Как бы мы не пытались негативно позиционировать Гитлера, следует признать, что он был достаточно разумным государственным деятелем и он не мог не понимать, что война против России может закончиться страшным поражением для Германии.
К этому следует добавить, что Красная Армия к 1941 году была очень неплохо вооружена, и в качественном, а также в количественном выражении по целому ряду военно-технических показателей превосходила Вермахт вместе с его сателлитами. К тому же, когда подписывался договор о ненападении между СССР и Германией 1939 года, И. В. Сталин, прекрасно понимая геополитическую ситуацию, поставил несколько условий заключения договора, в т. ч. торговое соглашение, по которому Германия должна была поставлять СССР определенные виды новейших вооружений и современного оборудования для заводов СССР.
И в этих условиях, в этой далеко неоднозначной ситуации, Гитлер, не имея достаточных оснований и аргументов, решил начать военные действия против СССР, между тем, их начал, даже к удивлению своего генералитета. Более того, он нашел весьма серьезные аргументы, которые он представил фельдмаршалам и генералам Вермахта, когда убеждал их в кратчайшие сроки разработать план «Барбаросса» с целью агрессивного нападения на Советский Союз.
Это уже впоследствии, через 10 лет после Великой Победы, Хрущев и Жуков, готовясь к XX-му съезду КПСС, уничтожив множество архивных документов о начальном периоде войны, сфабриковали много мифов о том, что Красная Армия была не готова к войне, что якобы Сталин не готовился к ней и не готовил страну, что у нас не было современного вооружения, одна винтовка – трехлинейка образца 1896 года была на двух-трех бойцов. Я хорошо помню, как эта махровая ложь начала гулять по нашей стране во второй половине 50-х годов. А лично я хорошо знал от своего отца, прошедшего всю войну, а также от офицеров военной части, где я проходил срочную службу, что Красная Армия очень хорошо была вооружена и страна весьма серьезно готовилась к войне. Фронтовики, прошедшие войну и со славой вернувшиеся с фронта, были в полном недоумении. Они ведь прекрасно знали, что наша страна начинала войну, превосходя гитлеровцев и в танках, и в самолетах, и в артиллерии.
«Именно этот важнейший фактор сыграл свою роль», как утверждали Хрущев и Жуков, что СССР был не готов к войне и это обстоятельство позволило Гитлеру напасть на нашу страну, воспользовавшись нашей слабостью.
Но как бы не хотелось Хрущеву и Жукову представить ситуацию подобным образом, все их фальшивые измышления ничего общего не имели с действительностью.
Прежде всего, надо сказать, что Гитлер был хорошо осведомлен о вооружении Красной Армии и ее потенциальных возможностях. К тому же и немецкая разведка «Абвер» работала весьма эффективно. В свою очередь, И. В. Сталин, пытаясь охладить воинствующий пыл немецкого генералитета, продемонстрировал в начале 1941 года реальную мощь уральских военных заводов.
Но, именно эта, казалось бы, необычная информация вызвала у Гитлера реакцию, на первый взгляд, противоречащую здравому смыслу. Он заявил: «Мне было сообщено, что один русский завод производит больше танков, чем все наши заводы вместе взятые. Я понял, что это – предел. И это утвердило меня в решении напасть на СССР без промедления».
Так что же, может быть кто-то хочет предположить, что Гитлером овладел какой-то мистический испуг, какое-то психическое наваждение и он принял «решение напасть на СССР без промедления».
Нет, уважаемый читатель, Гитлер не был каким-то параноиком и как показала последовавшая вскоре война Германии с Советским Союзом, он очень хорошо разбирался в стратегических вопросах военной науки, в чем ему не могли отказать даже высокомерные немецкие генералы.
Кстати говоря, далеко не все немецкие фельдмаршалы и генералы хотели воевать с Советской Россией. Многие руководители германского генералитета были категорически против войны с Россией. Это и бывший военный министр Бломберг, и главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, и его заместитель генерал-полковник Фрич. А фельдмаршал фон К. Рундштедт напрямую поинтересовался у Гитлера, понимает ли тот, какой риск берет на себя, нападая на Россию.
И может быть, именно поэтому немецкий генеральный штаб был за сотрудничество с Советской Россией. И этих «прорусски» настроенных генералов Гитлеру требовалось убрать. И повод для этого у него нашелся весьма увесистый – участие немецких генералов в заговоре Тухачевского. И Гитлер начал «чистку» в Вермахте в 1940 году. Были уволены 16 неподдерживающих его генералов, 44 генерала были сняты с занимаемых должностей.
Так что же у А. Гитлера «было за душой», почему он так маниакально был настроен на немедленное нападение на Советский Союз, не позднее мая-июня 1941 года? Чем же в стратегическом, военно-техническом, политическом или, может быть, экономическом плане, считал Гитлер, он может удивить по факту нападения своего главного противника, какие реальные возможности он имел, чтобы разгромить Советский Союз?!
Может быть, в тактическом плане Гитлер хотел ошеломить Красную Армию своим излюбленным приемом – блицкригом, или фланговыми охватами с последующим перемалыванием в «котлах» крупных воинских соединений противника.
Но все это давно было известно военному командованию СССР, и серьезного успеха не могло принести Вермахту.
Была еще одна надежда у Гитлера на солидную пропагандистскую шумиху, связанную с тем, что Геббельс и Канарис сумели убедить фюрера, что Советская Россия – это «колосс на глиняных ногах». Но все это выглядит по меньшей мере несерьезно, если не сказать больше, чтобы видеть какие-то пути к успеху с таким гигантом каким был Советский Союз.
Также следует обратить особое внимание на количественный состав Вермахта и Красной Армии к началу войны. Возможно, благодаря этому, безусловно, важнейшему фактору Гитлер намеревался развить успех. Однако, как свидетельствуют наши военные историки и БСЭ, в количественном отношении Вермахт весьма незначительно превосходил Красную Армию. 168 советских дивизий по всей линии фронта противостояли 152 дивизиям Вермахта, но при этом надо учесть, что немецкие пехотные дивизии по количественному составу значительно превосходили советские дивизии. Но преимущества немцам это не давало, так как СССР еще не проводил полной мобилизации.
В качестве альтернативного мнения по данному вопросу хочу привести книгу Пауля Кароля «Восточный фронт. Гитлер идет на Восток». Почему именно эта книга? Потому, что на Западе эта книга является самой читаемой, выдержала 10 изданий, начиная с 1962 года, несмотря на то, что выводы автора весьма противоречивы, совершенно бездоказательны и не выдерживают никакой критики. Но ничего другого в принципе нет. Автор утверждает, что «основные силы русских сосредотачивались на юге, где им предстояло встретить группировку К. Рундштедта. Туда Сталин направил 64 дивизии и 14 танковых бригад. На Западе у него было всего 45 дивизий и 15 танковых бригад, а на северо-западном фронте – 30 дивизий и 8 танковых бригад».
Все начинается с абсурда. Почему «Сталин направил…».? Он, что на 22 июня 1941 года был Главнокомандующим, Наркомом Обороны или Председателем ГКО? Он к руководству армией никакого отношения не имел! К тому же, по мнению западных историков Сталин вообще не ожидал скорой войны с Германией, так как слепо верил в советско – германский договор о ненападении.
Во-вторых, автор утверждает, что Сталин ожидал нападения на Юго-Западном фронте. Зачем же, в таком случае он концентрирует танковые войска на Западном фронте? И далее, автор утверждает, что Сталин совершенно не верил в нападение немцев, зачем же такое сосредоточение танковых бригад – 29! И тут же П. Кароль поворачивает свои мысли на 180 градусов, – оказывается Сталин готовил свои войска к наступлению на Румынию?! Так, позвольте, Румыния ведь является союзником Германии, значит придется воевать против Германии! А Сталин хотел ведь любой ценой избежать столкновения с немцами! Где же логика? Один тезис противоречит другому!
Между тем, в итоге по мнению П. Кароля «…22 июня на советско-немецком фронте 146 атакующим немецким дивизиям с 3-мя миллионами солдат противостояли 139 советских дивизий и 29 танковых бригад (правильнее корпусов – Б. С.) с 4, 7 миллионами солдат. Советские военно-воздушные войска размещали свои 6000 самолетов в Белоруссии. Нужно признать, что большая часть из них устарела, но, по крайней мере, от 1300 до 1500 из них были современной сборки. Немецкие люфтваффе имели в своем распоряжении 1800 пригодных к действию машин…». /П. К/.
Готов согласиться, что немецкий историк приводит совершенно неправдоподобные цифры. Но как бы то ни было, теперь еще больше возникает вопросов и, главным образом, хочется понять: «Так все-таки, какие резоны двигали А. Гитлером, когда он двинул свои полчища на СССР? Какие надежды возлагал фюрер, и главное, на кого или на что? Что должно было принести ему успех в предстоящей войне с Советским Союзом?»
Может быть, у Гитлера и определенной группы его генералитета, существовала какая-то тайна, которая позволяла ему верить в победу?! А почему бы и нет? Ведь на сегодняшний день существует тайна по поводу «секретной миссии Р. Гесса», который 13 мая 1941 года прибыл в Лондон на своем самолете.
Мы еще не один раз будем говорить об этом странном прибытии Гесса в Лондон, но одно можно определенно сказать сразу же, что обострение советско-германских отношений, которое произошло в результате этого акта, дали повод многим политикам считать, что маршрут Гесса был не случайным и что за этим действом кроются далеко идущие планы и расчеты Гитлера.
Именно на этой основе у меня появляется уверенность, что существовала тайна, связанная с деятельностью «пятой колонны» в Советском Союзе, где Гитлер и рассчитывал на реальную помощь, и, прежде всего, на быстрое победное завершение войны.
Имеется достаточно веское свидетельство немецкого генерала Клейста, где прямо указано, что «…надежды на победу, в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России. Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера».
Все же, мне представляется, в действительности все действия так называемой «пятой колонны», а точнее, партийных оппозиционеров должны были заранее быть спланированы и развиваться по определенному сценарию, а именно, обязательный военный переворот, физическое устранение И. В. Сталина, назначение нового правительства, в котором будут только радетели антикоммунизма и капитализма. При этом, Германия и новое правительство России подпишут условия «нового брестского мира» и начнется дележ Советской России.
Только такой сценарий мог устроить Гитлера и его гениралитет. Давайте, уважаемый читатель, попытаемся увидеть события первого месяца войны глазами главных действующих лиц, которые в той или иной степени оказались втянуты в данный военно-исторический процесс.
С этой целью нам априори необходимо ответить на несколько очень важных вопросов, чтобы понять в какой мере наша военная и партийная оппозиция оказались виновны в серьезных провалах и огромных потерях Красной Армии в первые дни войны.
Чтобы это понять нам необходимо ответить на несколько очень важных вопросов:
– можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти готовился военный переворот?
– когда командование Военных Округов СССР получили приказ о приведении всех родов войск в полную боевую готовность?
– как разворачивались события в Кремле 21 и 22 июня 1941 года?
– как появился миф о том, что Сталин не давал согласия на приведение приграничных округов в полную боевую готовность?
Именно на эти вопросы мы и постараемся ответить в этой главе и в двух-трех последующих.
Так что же творилось в высших эшелонах власти в июне 1941 года и какие есть основания считать, что в стране готовился военный переворот? Начнем, прежде всего, с того, что перед войной в 1937–1938 годах была разгромлена тайная военная оппозиция во главе с маршалом М. Н. Тухачевским, которая готовила военное поражение Советского Союза в войне именно с Германией.
Только закончился судебный процесс над группой крупных военноначальников страны, как следственные органы НКВД в 1938 году начали новое судебное разбирательство, – открытый процесс над членами высшего звена право-троцкистского блока, т. е. партийной оппозицией, которые обвинялись в государственной измене, как идеологи и организаторы заговора против советского политического и государственного строя. Эти люди, – Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский, Г. Ягода, Н. Крестинский и другие, – являлись ближайшими сподвижниками Троцкого, были тесно связаны с преступной группировкой Тухачевского.
Несмотря на то, что процесс по «делу Тухачевского» был закрытым, в высших эшелонах власти было известно, какими данными располагает следствие о деятельности право-троцкистского блока, так как органы безопасности достаточно длительное время следили за этими людьми. При этом все действия Троцкого и его эмиссаров по связям с руководителями оппозиции были взяты под особый контроль.
Конечно, если основываться на тех фактах, что не все деятели «пятой колонны» в 1937 году были обезврежены, необходимо однозначно положительно рассматривать вероятность военно-политического заговора и в июне 1941 года, и в этом плане я как историк считаю, что и сейчас не поздно следственным органам Военной Прокуратуры РФ заняться этим вопросом. И должен заметить, фактов, свидетельствующих о том, что заговор был, имеется предостаточно.
Убийственным неопровержимым фактом военного заговора 1941 года необходимо считать катастрофический разгром Западного фронта (ЗапОВО), которым командовал генерал-полковник Д. Г. Павлов, чьи действия иначе как умышленным преступлением назвать невозможно. Подробнее об этом мы будем еще говорить не один раз в последующих главах.
Еще раз хочу подчеркнуть, что верхушка заговора 1937 года, без сомнения, была уничтожена, но ведь те, кто ускользнул от рук правосудия, затаились.
Вот почему гитлеровское руководство в 1939 году не могло рассчитывать на активные действия оппозиции, поэтому война была отложена и Гитлер принял все меры к тому, чтобы заключить Договор о ненападении и выждать время, пока оппозиция не наберет силы и не займет вновь ключевые посты в Красной Армии.
Давайте посмотрим на довоенные кадровые перемещения командного состава РККА двух важнейших особых военных округов ЗапОВО и КОВО – Белорусского и Киевского.
Итак, ЗапОВО возглавлял с 1932 года И. П. Уборевич один из ближайших ставленников Тухачевского. Кстати, дело Тухачевского будет изложено подробно в одной из следующих глав, из которой однозначно следует, что заговор был и вина заговорщиков сомнений вызывать не может. Заменил Уборевича на посту командующего ЗапОВО И. П. Белов, который также сгорел в «чистках» НКВД в конце 1938 года. А уже в 1940 году в апреле вдруг на это «теплое» место назначается С. К. Тимошенко, который и двух месяцев не «усидел» на этом посту и передал его Д. Г. Павлову. Таким образом, к началу войны это «важнейшее место» контролировал опять же «свой» человек.
Рассмотрим военный округ КОВО. До 1937 года около 12 лет округ возглавлял И. Э. Якир, один из главных заговорщиков. Заменивший его И. Ф. Федько пробыл на этой должности почти полтора года и в 1938 году также был расстрелян. После него на пост командующего КОВО был назначен опять же Тимошенко. Был ли он наследником маршала Тухачевского сказать трудно, но то, что заговорщики не раз бывали в его кабинетах – это, пожалуй, точно.
И, посмотрите, какая сменяемость, – в 1940 году на место Тимошенко приходит Г. К. Жуков, а С. К. Тимошенко уходит на должность Наркома Обороны, и буквально сразу же Жуков назначается Начальником Генштаба. Все бы ничего, но одно непонятно, как может на должность Начальника Генерального штаба назначаться человек, который патологически ненавидел и боялся штабной деятельности. Ну, а на место Жукова был назначен М. П. Кирпонос. Следует считать, что Кирпонос еще не стал «своим» человеком (в отличие от Павлова) к началу войны, и, наверное, поэтому 22 июня 1941 года во второй половине дня Жуков и Тимошенко немедленно выехали в Киевский военный округ.
Ну, а кто сможет ответить на «сакраментальный» вопрос, почему Жуков и Тимошенко 22 июня срочно вылетели в Киевский особый военный округ, когда уже в 10: 00 утра этого дня в Наркомате Обороны и в Кремле все руководители знали, что самые катастрофические события для Красной Армии происходили в ЗапОВО у Павлова?!
В связи с вышеизложенным, позвольте, еще раз вернуться в 1938 год. Как же отреагировали руководители того времени на Украине Н. С. Хрущев и С. К. Тимошенко на проведенные «чистки» после заговора Тухачевского, которые они сами же и возглавляли, и осуществляли.
Из Постановления Военного Совета КОВО следует положение: «Враги народа успели немало напакостить в области расстановки кадров. Военный совет ставит как главнейшую задачу – до конца «выкорчевать» остатки враждебных элементов, глубоко изучая каждого командира, начальника, политработника при выдвижении, выдвигая смело проверенные, преданные и растущие кадры».
Это Постановление было подписано С. К. Тимошенко и Н. С. Хрущевым, которые, мягко говоря, хорошо поусердствовали на вверенной им территории КОВО и Украины в целом. Были смещены с занимаемых должностей и арестованы органами почти все командиры корпусов, дивизий, бригад, полков, комендантов УРов, всего 2922 человека, из которых 1166 командиров были расстреляны.
А как объяснить полную замену комендантов УРов, так называемой «линии Сталина?» Вот почему «линия Сталина» так и не сумела задержать врага в те тяжелейшие первые дни войны, ведь помимо всего, Хрущев в 1938 году прекратил все строительные и военно-технические работы на УРах.
Легко заметить, что к 1941 году заговорщики смогли восстановить утраченные было позиции после «чисток», по крайней мере, в округах ЗапОВО и КОВО это заметно, где подрывная деятельность проводилась целенаправленно, ослабляя боевую мощь РККА. То, что произошло с Красной Армией в приграничных сражениях нельзя обозначить как неудачи, т. к. все случаи катастрофического разгрома носили системный характер и подпадали под определение «саботаж» и предательство. Полностью приводить многочисленные примеры необъяснимого поведения командиров или должностных лиц высшего командования, наверное, невозможно, так как это должно быть отдельной темой. Но мы еще в дальнейших главах не раз будем говорить о том, что произошло в Белорусском военном округе (ЗапОВО) и как был разгромлен самый мощный фронтовой кулак Красной Армии буквально за 5 дней.
Если же говорить о партийных кадрах, то следует обратить особое внимание на подрывную деятельность Н. Хрущева, который со многими, кто проходил по делу Тухачевского, был близок, – он сам в этом признавался, и, что самое интересное, что придя к власти в 1953 году, Хрущев всех кто проходил по громким делам конца 30-х годов реабилитировал прежде всего.
Уже в середине 60-х годов в своих мемуарах, Хрущев не боясь, так как всех свидетелей военного заговора 1937 года он уничтожил, свободно разоткровенничался: «Арест Тухачевского я очень переживал. Но лучше всех из осужденных я знал Якира…». /69/.
Далее Хрущев рассказывает: «Перед своим арестом Якир был у меня на даче. Я жил в Огарево под Москвой, в бывшей усадьбе московского генерал-губернатора, царского дяди великого князя Сергея. Якир приехал в Огарево к сестре и мы с ним долго ходили по парку, беседовали. Он был приятный человек. На следующий день его арестовали. Я волновался. Во-первых, мне было его жалко. Во-вторых, тут могли и меня потянуть, мол, всего за несколько часов до ареста Якир был у Хрущева, заходил к нему ночью, и они ходили о чем-то говорили».
Якир, по всей видимости, ожидал ареста и не просто так приехал на дачу к Хрущеву, пренебрегая правилами конспирации. Конечно, это не прямое доказательство участия Хрущева в заговоре, но уж очень… косвенное. О чем могли ночью беседовать два человека, которых ничего и ничто не связывало, тем более перед самым арестом одного из них?! Ответ напрашивается сам собой. Необходимость передачи явок и связи с другими людьми, которые были в глубоком подполье, а также связи за границей. Ведь Якир был одним из крупнейших деятелей в руководстве РККА, а также в руководстве заговором 1937 года! Тут не перестаешь удивляться хитрости и изворотливости Хрущева, его умению всегда выходить «сухим из воды».
Продолжая тему, хотелось бы все-таки попытаться ответить на один из важнейших вопросов: – Можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти перед самым началом войны готовился военный переворот?
Начнем с того, что историкам – исследователям известно о первом дне войны по поводу работы Наркомата обороны, Генерального штаба и советского правительства? Надо честно сказать, к сожалению, почти ничего!
События первого дня войны отражены только в воспоминаниях Г. К. Жукова, А. И. Микояна и в очень незначительной степени у В. М. Молотова в его беседах с писателем Ф. Чуевым.
Остальные представители высшего руководства страны о событиях первых дней войны не смогли оставить вообще никаких воспоминаний. Именно так.
Нас интересует, прежде всего, высшее руководство министерства обороны, как получилось, что никто из них о первых днях войны не оставил никаких свидетельств, почему вооруженные силы страны не были своевременно приведены в боевую готовность, не были развернуты к отражению немецкой агрессии, чем занимался И. В. Сталин в период с 21 июня по 2 июля 1941 года, и кем была назначена и утверждена Ставка Главного Командования к вечеру 22 июня во главе с Тимошенко и Жуковым, в составе которой даже в качестве члена СГК не было Сталина. Что могло произойти в Кремле в первые дни войны, если Сталин даже не присутствовал на первых четырех заседаниях Ставки, как свидетельствует адмирал Кузнецов. /16/.
Начнем, пожалуй, с Б. М. Шапошникова, который был к началу войны самым выдающимся военным стратегом, но к руководству Генштаба отношения не имел. Один этот факт уже вызывает, по меньшей мере, удивление. Только в июле 1941 года, когда Сталин снял Жукова с должности начальника Генштаба, на эту должность был назначен Шапошников, который в августе 1942 года был вынужден уйти в отставку из-за тяжелой болезни (туберкулез?!), но остался в строю как Начальник Академии Генерального штаба. Умер Борис Михайлович 26 марта 1945 года. Кстати, именно Шапошников был одним из главных советников Сталина почти по всем военным вопросам. По причине смерти от тяжелой болезни, естественно, никаких воспоминаний оставить не успел, после него остались лишь военные труды.
В это же время начальником оперативного управления Генштаба работал Н. Ф. Ватутин, который умер в Киеве на даче у Хрущева в 1944 году, после ранения средней тяжести в бедро при весьма загадочных обстоятельствах. Здесь «загадка» абсолютно во всем – и как Ватутин был ранен, и почему он оказался именно там, где его оказывается ждали, и чего это вдруг Николай Федорович после довольно легкого ранения оказался в Киеве, да не в госпитале, а на даче у Хрущева без постоянного контроля врачей и, наконец, совершенно непонятной и странной смерти от гангрены, неизвестно откуда объявившейся.
Сам И. В. Сталин, скорее всего, оставил бы воспоминания о первых днях войны, но не успел, так как скоропостижно скончался в 1953 году и как считают многие историки-исследователи, умер он не своей смертью. Тем более, есть сведения о том, что его служба собственной безопасности с 1949 года занималась расследованием возможного заговора военных в начале 1941 года.
Л. П. Берия также был убит в июне 1953 года в результате государственного переворота, который был осуществлен Хрущевым с целью захвата власти, при активной помощи Г. К. Жукова. Безусловно, Берия знал очень много, и очень многое мог бы рассказать о первых днях войны и о причинах тяжелейших поражений нашей армии в этот период. Не случайно Хрущев и Жуков долгое время после убийства Берия разыскивали его архив, но… все было тщетно. Между тем, очень много документов из партийных и военных архивов Хрущев успел уничтожить. Не случайно после убийства Берия на место Председателя КГБ, Хрущев уже в январе 1954 года поставил своего подельника И. А. Серова, с которым они еще до войны в 1939–41 гг. бесчинствовали на Украине.
Что можно сказать о «постоянном» молчании С. К. Тимошенко, никаких воспоминаний он не оставил, хотя времени у него было достаточно, он умер в 1970 году. Любых встреч и интервью с журналистами и писателями он категорически избегал. Как утверждает военный историк Г. Куманев, он неоднократно пытался провести беседу с Тимошенко, но это ему не удалось.
С началом ВОВ 23 июня 1941 года, Тимошенко, будучи Наркомом Обороны СССР, был назначен Председателем Ставки Главного Командования, вот только непонятно кем назначен и кто утвердил или подготовил этот важнейший документ – пока следов не найдено, к сожалению.
По этому поводу остались только одни единственные воспоминания о первых днях войны адмирала флота СССР Н. Г. Кузнецова в его книге – мемуарах «Накануне»/6/:
«Первые заседания ставки Главного Командования вооруженных сил в июне проходили без Сталина. Председательство наркома обороны СССР маршала С. К. Тимошенко было лишь номинальным. Как члену Ставки, мне пришлось присутствовать только на одном из этих заседаний, но нетрудно было заметить, нарком обороны не подготовлен к той должности, которую занимал. Да и члены Ставки тоже. Функции каждого были не ясны – Положения О Ставке не существовало. Люди, входившие в ее состав, совсем и не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчета о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах очень скупо и неубедительно…».
Опять же напрашивается вопрос: – «А где же Сталин?» Идет второй день войны, в Ставке царит полная неразбериха и бездействие. Гитлеровцы, уничтожив наши оборонительные редуты, на всех порах движутся вглубь страны. Так что все-таки случилось в Кремле, где же высшее руководство страны?
Только 19 июля 1941 года вместо Ставки Главного Командования во главе с Тимошенко была создана Ставка Верховного Командования под началом И. В. Сталина. В этот же день Сталин сменил Тимошенко на посту Наркома Обороны и возглавил Государственный Комитет Обороны СССР (ГКО).
Вместе с тем, и Ставку Главного Командования Сталин принял от Тимошенко еще 27 июня 1941 года, и именно с этого дня заработали все военные ведомства, все наркоматы, и именно с этого дня, в связи с катастрофическим развитием событий на советско-германских фронтах, осмысленно и без всякой паники начали все заниматься каждый своим делом.
Так может быть все мифы о том, что Сталин якобы виноват в запоздалом приведении наших войск в полную боевую готовность, в игнорировании угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз следует оставить за теми, кто их придумал, а именно, оставить их на совести Хрущева и Жукова.
Итак, как мы зафиксировали, С. К. Тимошенко, к глубочайшему сожалению, а он действительно знал значительно больше других, отделался молчанием. У меня есть все основания считать, что это не случайно.
В этой связи хочу привести выдержку из работы военного историка-исследователя А. Мартиросяна.
«В годы войны в гитлеровский плен попало 88 советских генералов. Кто-то из них погиб мученической смертью, кто-то – геройской, а кто-то от болезней и ран. Но были и такие, кто не без удовольствия переходил на сторону врага, вступал в сотрудничество с ним и даже давал развернутые показания врагу, нарушая тем самым присягу – самое святое, что есть у офицеров, естественно, после Родины. Не обо всех, конечно, тем более своевременно, «подвигах» отдельных из этих генералов в плену стало известно. О чьих преступных делах стало известно – тех после войны отправили в ГУЛАГ, а кое-кого на виселицу или к расстрельной стенке. Причем, если с некоторыми, ввиду огромного наличия жестко компрометирующего их материала, разобрались достаточно быстро, то с иными разбирались по нескольку лет. Но суровая длань правосудия добралась практически до всех, хотя 44 % из этих генералов были реабилитированы и восстановлены в армии еще тогда, некоторые буквально через полгода. Так вот, к сожалению, ни Сталин, ни органы госбезопасности не знали о преступном поведении, в частности, командарма 16-й армии (той самой, из-за которой немцы перед войной устроили нам демарш в июне 1941 года) в плену. В тот период времени они не располагали подобными данными, и генерал-лейтенант М. Ф. Лукин успешно прошел период реабилитации после плена. Однако уже в наше время стало известно о том, как он вел себя в плену. Волосы дыбом встают, когда читаешь направленный лично Гитлеру протокол его показаний германскому командованию от 14 декабря 1941 года. Преспокойно выдав целый ряд важнейших военных секретов, бывший командующий 16-й, 20-й и 19-й армиями не менее спокойно вступил в откровенный диалог с нацистами о будущем России. В частности, откровенно подсказывал им, как нужно сделать так, чтобы свергнуть и Сталина, и советскую власть, как организовать восстание в СССР, выражая при этом согласие на расчленение СССР, в том числе и на отторжение Украины, Белоруссии, Прибалтики. Причем Лукин прямо указал, что так, как думает он, думают еще и другие советские генералы. Особо он напирал на то, что восстание лишь тогда будет успешным, если гитлеровцы гарантируют им уверенность в том, что будет Россия и российское правительство. По словам Лукина, гитлеровцы просто обязаны были помочь им в создании новой России и российского правительства. Вот за эти-то «подвиги» Ельцин и присвоил М. Ф. Лукину звание Героя Российской Федерации посмертно. А до него пресловутый Хрущев увешал парадный мундир этого предателя еще и орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени (два у него было еще до войны), Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и рядом медалей. Ничего не скажешь, «герой», однако…
Но более всего поражает следующее обстоятельство. Лукин открыто назвал тех, кто мог бы возглавить восстание в СССР в условиях войны. Причем одним из первых он назвал народного комиссара обороны СССР, первого в той войне Главнокомандующего, маршала Советского Союза Семена Константиновича Тимошенко! Отрекомендовав его как человека и вояку, не очень любящего коммунистические принципы, который может выступить, если увидит альтернативу, которую, в свою очередь, должны предложить гитлеровцы! А генерала Власова, к слову сказать, как лучшего военного выпятил именно Тимошенко, если исходить из содержания дневника маршала С. Буденного. /42/.
К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, безусловно, были свидетелями катастрофического развития событий в первые дни войны, но и они тоже не оставили никаких воспоминаний.
Кстати говоря, К. Е. Ворошилов и после смерти И. В. Сталина, и прихода к власти Хрущева, был свидетелем кровавой хрущевской вакханалии в период 1953–1958 годов, но написать и издать свои мемуары Климент Ефремович не мог и мечтать, никто бы ему этого не позволил, – хрущевские контролеры были начеку. А крови в этот период Хрущев пролил немало, хорошо известна фраза Ворошилова, когда он на праздничном застолье в Кремле по случаю 40-летия Великого Октября, обращаясь к Хрущеву, очень тихо просительно сказал: «Никита, ну, хватит крови! Пожалуйста!» Это хорошо слышал, рядом сидевший А. И. Аджубей, который запечатлел это в своей книге – воспоминаниях «Те десять лет».
Г. М. Маленков был очень информированным человеком, с февраля 1941 года он уже входил в число первых руководителей партии, был членом ГКО, почти всегда возглавлял экспертные группы, состоящие из высших генералов, которые выезжали на критические участки фронтов. А уже с марта 1946 года на Маленкова были возложены обязанности заместителя Сталина в Политбюро ЦК ВКП(б). Конечно, Маленков был осведомлен буквально обо всем и мог рассказать очень многое, в т. ч. и о первых днях войны, но Хрущев очень быстро расправился с ним, уже в 1955 году Маленков был снят с должности Председателя Совмина СССР, а далее после попытки «антипартийной группы» убрать Хрущева с политической арены, тот высылает Маленкова в Казахстан и исключает его из партии.
Такая же судьба постигла и А. И. Поскребышева, бессменного секретаря Сталина. Сразу же после убийства Л. П. Берия он был отправлен на пенсию, скорее всего, с предупреждением «не высовываться», так как все были хорошо осведомлены о феноменальной памяти Александра Николаевича.
Н. С. Власик бессменный начальник спецохраны Кремля, а также непосредственно И. В. Сталина с 1927 года практически до начала 1953 года. Этот человек, вне всякого сомнения, мог о жизни Сталина знать все или почти все, недаром его называли «тенью Сталина» и воспоминания под названием «Записки телохранителя»(???), казалось бы, остались после него, но написаны ли они Власиком, – поверить в это весьма трудно. Точно также непонятно, кто инициировал арест Власика в декабре 1952 года и почему только в 1955 году он был осужден на 10 лет, и, главное, за какое преступление? – все это, опять же похоже на интриги Хрущева, который через своего подельника Игнатьева, в то время руководителя МГБ, перевел «стрелки» на Берия и его окружение, но это уже было позднее, – в 1953 году после смерти Сталина, а обвинение Власику было предъявлено в мае 1953 года, который якобы «вынашивал» идею убийства Сталина. Впоследствии, это сфабрикованное дело, вероятнее всего, было утеряно. /45/.
Л. З. Мехлис к началу ВОВ занимал весьма значительные должности, – Начальник Главного Политического управления РККА и в правительстве – министр Госконтроля. Тоже умер очень неожиданно 13 февраля 1953 года, скорее всего не своей смертью. О его смерти было заявлено как-то невразумительно. Он был очень здоровым человеком, никогда не болел, и его родственники написали Сталину, потребовали расследования, Сталин распорядился по этому поводу, однако был убит сам менее чем через месяц. Дело о смерти Мехлиса было предано забвению.
Если говорить о ближайших соратниках И. В. Сталина по Политбюро ЦК, то надо отметить, что и В. М. Молотов, и Л. М. Каганович, оба «страдали» частичной потерей памяти, и это касалось, прежде всего, первых дней войны. Например, Вячеслав Михайлович надиктовал писателю Ф. Чуеву четыре кассеты воспоминаний, рассказал очень много важного и интересного, но самой тяжелой темы о катастрофических событиях на фронтах в первые дни войны не было сказано ни слова.
Я уже упоминал о воспоминаниях Н. Г. Кузнецова, наркома ВМФ, который обо всем рассказывает весьма подробно, но очень скупо говорит о первых днях войны вообще, а когда вспоминает о первых заседаниях СГК, то коротко замечает, что на первых заседаниях в июне 1941 года Сталин даже не присутствовал?! Странно другое, почему этот факт нарком ВМФ обходит молчанием!!
Из высокопоставленных лиц, входивших в прямое окружение И. В. Сталина, необходимо не забыть о Генеральном прокуроре СССР А. Я. Вышинском. Опять же скоропостижно скончался в 1954 году на посту постоянного представителя СССР в ООН. Сразу же после государственного переворота и прихода к власти Хрущева Вышинский был снят с поста министра иностранных дел СССР. Известно, что собирался писать мемуары, но, естественно, не успел. Обстоятельства смерти весьма странные. Конечно же, расследование не проводилось…
Итак, что можно сказать по рассматриваемому вопросу. Практически, – очень мало. По факту в наличии имеются мемуары А. И. Микояна и Г. К. Жукова. Но они оба подельники Хрущева, победители в борьбе за власть в результате государственного переворота. Поэтому следует очень внимательно, я бы даже сказал с пристрастием относиться к тому, что написали они в своих мемуарах, а тем более по поводу их оценки катастрофических поражений РККА в первые недели войны. Недаром В. М. Молотов предупреждал Ф. Чуева «…на Жукова надо очень осторожно ссылаться».
Военный историк А. Мартиросян приводит удивительные данные, что Жукову при цензуре рукописи его мемуаров в 1969 году было сделано более полторы тысячи поправок и замечаний. Но это была не первая рукопись. А первые свои «воспоминания» он написал в 1956 году практически под диктовку Хрущева для доклада на XX-ом съезде КПСС. Эти материалы и сейчас хранятся в архиве ЦК КПСС. Только очень жалко, что в этих материалах слова правды о первых днях войны, к великому сожалению, нет. Что касается мемуаров Жукова, следует отметить, в них уже после смерти Георгия Константиновича, были внесены всевозможные изменения и дополнения, вот только установить кто это делал и на каких основаниях, сегодня невозможно. Так что вариантов трактовки различных эпизодов деятельности Жукова, особенно в первые дни войны, имеется несколько, «можно выбирать».
А. И. Микоян также издал воспоминания под малопонятным названием «Так было», но что было и было ли это так, верить Микояну, с моей точки зрения, очень трудно, так как любой эпизод, рассказанный им, вызывает глубокие сомнения и буквально «кричит» о том, что такого просто не могло быть. Кстати, и Микоян, также как и Жуков, ни в коей мере не способствует раскрытию «тайны 22 июня» и жестоких поражений РККА в первые дни войны.
Чтобы лучше понять, и главное, раскрыть правду о катастрофических событиях первых дней ВОВ, давайте вновь отправимся в 1953 год. Современные исследования независимых историков безоговорочно доказали насильственную смерть Сталина и Берия, но официальная точка зрения от этого не изменилась. Основная версия по этому вопросу основана на том, что Сталина и Берия убил Хрущев, так как Сталин на 19-ом съезде КПСС принял решение убрать партийную номенклатуру от руководства страной, а Берия мог легко разоблачить Хрущева в этом убийстве. Конечно, нельзя отрицать, что и этот аргумент лежал в основе убийства Сталина. Но не эта причина была главной! Обратите внимание, кровавая хрущевская вакханалия в 50-х годах касалась и партийных деятелей, и военных руководителей, и сотрудников государственной безопасности и внутренних дел, и политических деятелей.
Вот и маршал Жуков, ярый сторонник Хрущева (почему-то именно с июня 1941 года, когда они оба вдруг вместе 22 июня во второй половине дня вылетели в штаб фронта КОВО), один из главных участников убийства Берия в июне 1953 года, в своих воспоминаниях прямо указывает: «…у меня к Берии давняя неприязнь, перешедшая во вражду. У нас еще при Сталине не раз были стычки. Достаточно сказать, что Абакумов и Берия хотели в свое время меня арестовать. Уже подбирали ключи».
Жуков сам не скрывает, что его хотели арестовать и подтверждает, что компромата для ареста было достаточно (…ключи!), но вот почему этого не произошло и когда это было Георгий Константинович не говорит. И это не случайно. Можно предположить, что это могло быть только в июньские дни 1941 года в Наркомате обороны. Все объясняется очень просто. Дело в том, что уже с 1945 года Л. П. Берия уже не занимался вопросами Наркомата внутренних дел и Наркомата госбезопасности. Так что «стычек» у Жукова с Берией абсолютно не могло быть. Только в феврале 1953 года И. В. Сталин через Президиум ЦК КПСС добился решения об объединении МВД и МГБ в одно ведомство с возложением руководства над ним на Л. П. Берия.
Вот с этих позиций и появляется твердое основание считать, что и Хрущев, и Жуков жили в постоянном страхе после неудавшегося заговора генералов в июне 1941 года, который привел к тяжелым катастрофическим последствиям для нашей армии в первые месяцы войны.
Именно поэтому Хрущев в 1953 году, дорвавшись до власти, устроил кровавую резню. Да, именно за боязнь раскрытия того, тайного предательства, которое Хрущев осуществлял на протяжении войны. И Жуков помогал Хрущеву в делах 1953 года, в государственном перевороте как подельник потому, что и сам был замаран в заговоре военных в 1941 году. Убежден, что генерал армии Д. Павлов, командующий Западным фронтом – ЗапОВО «открыл» фронт немцам не без участия начальника Генштаба Г. К. Жукова. Жуков впоследствии и сам признался, что если он «…в чем-то и виноват, то только в том, что они с Тимошенко не проверили выполнение Директивы № 1 во всех приграничных западных военных округах еще 21 июня». Даже, если бы это было так, то одно это бездействие уже явилось тягчайшим преступлением.
Все вышеизложенное имеет непосредственное отношение к причинам тяжелейших поражений Красной Армии в первые недели ВОВ, и признание Г. К. Жукова лишний раз позволяет быть в этом уверенным, особенно когда речь идет о разгроме наших войск в ЗапОВО, т. е. на минском направлении. Но это далеко не единственная причина, о чем мы будем говорить в последующих главах.