Глава вторая: Карта
Никто из нас не решался протянуть руку и первым открыть ящик. Наконец Фируза нерешительно потянула за скобу, набитый бумагами ящик открылся. На самом верху лежал большой конверт из толстой жёлтой бумаги. Пиратские клады, пещеры Али-бабы, библиотека Ивана Грозного, бриллиантовый дым, сундуки золота, тазики жемчуга. «А! А! А! Пиастры! Пиастры! Пиастры!» – зазвучал в ушах голос Капитана Флинта. Пять пар рук одновременно вцепились в конверт. Каждый хотел открыть его первым. И вот так, не разжимая рук, наша тёплая компания, вывалилась в гостиную.
– Ну что, – Макс поочерёдно посмотрел каждому в глаза. – На счёт три?
Все согласились, и Фируза стала считать:
– Раз. Два. Три!
На слово «три» мы неохотно разжали руки, конверт упал на пол. Все уселись вокруг конверта в кружок, как вокруг костра.
– Сами откроем или бабушку подождём? – как-то непроизвольно это вырвалось, я поёжился.
Братья и сестра посмотрели на меня, потом друг на друга.
– Осторожный ты наш, – тихонько проворчал Петька.
– Не маленькие, разберёмся. – Фируза хоть и зануда, но если принципы свои в стороне оставляет, а это редко, но случается, то её уже не остановить, идёт до конца. Она сбегала за ножницами, взяла конверт, осторожно срезала с края тонкую полоску и вытряхнула сложенный вчетверо лист бумаги. Мы дружно резко склонились над листом, наши головы столкнулись, как биллиардные шары, раздался сухой треск. И будто в ответ громко бабахнуло на улице. Из глаз у меня брызнули искры. Не знаю, как у кого, мои искры были зелёными и большими. Я, шипя сквозь зубы от боли, схватился за лоб и растянулся на ковре. Справа всхлипывала Фируза. Напротив распластались братцы. Со стороны мы смотрелись как выброшенная прибоем на берег гигантская морская звезда. За окном почернело, снова бабахнуло, а потом зарычало, загремело, загрохотало так, словно тысяча обезумевших поваров-великанов застучала поварёшками по гигантским железным котлам. Черноту распорола ослепительная белая молния, и хлынул ливень.
– Дождь пошёл, – я смотрел на стекающий по стеклу поток воды. Но никто не обратил внимания ни на дождь, ни на мои слова.
– Теперь уж никто не спутает, точно – родственнички. Даже рожки растут одинаково, – приподнявшись на локтях, сказал Петька. И правда, – себя-то я не видел, – у всех на лбах наливались розовым цветом аккуратненькие шишки. Ювелирно стукнулись, ничего не скажешь.
– Да, – вздохнул Жовхар. – Бой не начался, а раненые уже есть. – Он перекатился на живот, потом встал на четвереньки, развернулся и так на четвереньках подполз к листу. – Бумага какая-то не такая.
Бумага действительно была странная: не сказать, чтобы ветхая или старая. Именно странная – шелковистая, мягкая на ощупь, в то же время, плотная и, как бы правильно сказать… не наша. Чужая. Такое ощущение, что даже воздух вокруг неё был плотнее и слегка светился. Все это почувствовали.
– Слушайте, ну её, эту карту, – я говорил через силу. Выставить себя трусом, что может быть хуже. Но не мог я по-другому. Даже не опасение, какой-то чёрный липкий ужас заполнил меня до самой последней клеточки тела. Будто ледяными глазами в меня всматривалась бездна.
В комнате ничего не изменилось, но всё стало чужим. Другая реальность. Отстающая или, наоборот, убегающая вперёд от нашей. И мы – другие. А настоящие мы остались где-то там.
– Брателло наш труханул! – Петька подтолкнул Жовхара плечом, тот согласно захихикал, закивал «слабо, слабо». – Фу-фу-фу, уберите эту бяку, боюсь-боюсь. Так что ли, Алмаска?
– Ну тебя. Понимаете, неправильно это, – братья и сестра смотрели на меня, но это же невозможно – объяснить, что я почувствовал. Чувства – одно. Доказательства – совсем другое. А доказательств не было, только ощущения. Я махнул рукой. – Ладно. – Взяли меня «на слабо».
Пути назад не было. Макс развернул бумагу, положил на ковёр, разгладил и мы увидели карту. Сказать, что мы удивились нельзя, мы были потрясены до самой глубокой глубины души. На листе жило своей вселенской жизнью звёздное небо: вот, можно потрогать. Как на 3D экране. Я, конечно, не астроном, но ничего знакомого на карте не увидел. А она начала стремительно меняться. Словно камеру переводили с объекта на объект, а потом быстро увеличивали изображение. И вот на карте появились уже знакомый Млечный Путь, узнаваемые созвездия Большой Медведицы, Лиры, Кассиопеи, Ориона, потом наша Солнечная система. Изображение всё увеличивалось – перед нами сиял пёстро-голубой шарик Земли. Мы будто падали с огромной высоты: материки, океаны, горы, леса, города, улицы. Любимый сквер, белые лебеди в пруду, аллея роз, наш старый большой дом с колоннами и маленькими резными балконами. Можно было даже пересчитать вишни в тарелке на подоконнике соседской квартиры.
Бац! Перед нами на кремовом листе возникла невнятная схема, похожая на творение паука-тенётника. Паутина тёмного, сине-фиолетового, как грозовые тучи, цвета с разбросанными по ней яркими точками.
– Та-ак, – протянул Макс. – И что нам это даёт? Паутина, паутина синяя. Паутина. Жёлтые точки «П», красные точки «М» и точки оранжевые, зелёные и фиолетовая без маркировки. Кто что скажет? Мысли есть?
Мыслей не было никаких и ни у кого. Ну, карта, и что? Мало ли карт разных на свете. Братья и сестра приняли странную карту, как говорится, по умолчанию – раз карта есть, значит, она есть. И всё! Они даже не понимали, что не может быть в нашем мире такой карты. Мы сидели, таращились на синюю паутину с точками, похожими на цветных прилипших мух, и ничего не могли придумать. Ливень за окном прекратился также неожиданно, как и начался. Будто там, на небе, кто-то повернул ручку крана – перекрыл воду. И тут раздался отчаянный писк. Граф Дракула незаметно подобрался к карте, обнюхал бумагу и возбуждённо запрыгал на одном месте, потом остановился, поднялся на задние лапы, мордочку и передние лапки воздел к потолку и закружился в танце, как дервиш.
– Ой, мамочки, что это с ним? – прошептала Фируза, потихоньку перебираясь за спины Петьки и Жовхара. Братцы схватились за руки и переговаривались, не сводя глаз с крыса, чтобы в любой момент либо отпрыгнуть и сбежать, либо… в общем, по ситуации. Жовхар дрожащим голосом пробормотал:
– Сейчас перекусает нас, и станем крысятами-дракулятами.
– Ага, и сорок уколов в живот, – таким же дрожащим голосом отозвался Петька.
– Нет, уколы – если бешеная собака укусит. – Фируза и здесь первее первых. Боится, но поправить успевает. Ну, не терпит она неправильного.
– А если бешеная крыса? – Жовхар даже зажмурился от страха. Непонятно только перед чем – перед уколами или укусами.
– Он не бешеная крыса, он – крыса чокнутая, – нервно хихикнул Макс.
Граф Дракула кружился всё быстрее и быстрее. Я испугался. Граф Дракула – учёный крыс, умница и характер у него спокойный. Когда кто-нибудь читает книгу, Граф Дракула пристраивается рядом и с интересом водит глазами по строчкам. Ещё он коллекционирует монеты. По ночам иногда он убегает и, возвращаясь утром, обязательно приносит медную или никелевую монетку. В его коллекции попадаются и настоящие редкости: старинный полудирхем, с почти затёртой арабской надписью, николаевский юбилейный рубль. Изредка крыс перебирает коллекцию, и если попадаются дубли, уносит ненужные деньги на кухню и складывает в баночку из-под майонеза. Однажды случайно я видел, как он старательно натирал серебряный советский полтинник кусочком ткани, отгрызенным от махрового купального халата. А имя ему такое досталось не потому, что «он вампи-и-ир». Я на улице, около арыка подобрал маленького крысёнка. Принёс на ладони домой. Думал, бабушка заругает, а она сказала только: «Надо же, ещё слепой, а зубки, как у графа Дракулы» и пошла за пипеткой. Детёныша молоком поить. Так это «Граф Дракула» к крысу и прилипло.
Сейчас с нашим мудрым, тихим Дракулой творилось неладное. Он кружился волчком и уже не пищал, а тоненько выл на одной ноте. Звук становился все тоньше и тоньше, наконец, исчез. И как только оборвался звук, обессиленный Граф Дракула рухнул прямо на карту, раскинув лапки на Паутине.
Я взял крыса на руки – он был горячий и дышал резко, прерывисто.
– Ребята, это он неспроста. Может, что-то хотел сказать? Из-за чего это с ним?
Фируза принесла стакан воды, набрала воду в рот и прыснула на Графа Дракулу. Крыс открыл глаза, чихнул, тихо так, ворчливо пропищал:
– Ес-тес-сно из-за карты.
Тут мы дружно заорали так, как не орали и из-за поездки на Или. Я разжал руки. Ну, не от страха, не от страха, от… неожиданности. Упитанная тушка крыса шлёпнулась снова на карту.
– Ущипните меня! Говорящая крыса! – радостно завопил Макс, театрально заламывая руки. – Не верю!
Фируза, Петька и Жовхар прижались друг к другу, а Макс продолжал вопить:
– Ущипните. Ай! Чудо морское, больно!
Это я от души крутанул ему кожицу у локтя. А что, сам попросил.
Граф Дракула сполз с карты, сел на задние лапки, потряс головой:
– Нда-с, друзья мои. Что за манера живыми графьями разбрасываться? Тебя бы так! – взвизгнул он и погрозил мне маленьким розовым кулачком.
– Извините, я не нарочно. Честное слово. Испугался немного. Вы, это, всегда разговаривать умели? – Сам не зная почему, я перешёл с привычного «ты» на изумлённо-вежливое «вы».
Граф Дракула разгладил лапками усы:
– Когда я книжки с вами читал – не удивлялись, а заговорил – орёте как… ну не знаю кто, громко орёте. Слишком. Просто раньше надобности разговаривать не было. А тут за пять минут чуть дважды Великому Крысиному Богу душу не отдал. Любой заговорит!
– Говорящая крыса, я в тебя не верю! – Петька изобразил, как он пальцами снимает с ушей невидимую лапшу.
– Вот, это напрасно, юноша. Как тяпну за палец, сразу поверишь! – возмутился крыс.
– Ничего не понимаю, – Макс обвёл нас взглядом. Петька подавил смешок, надул щёки и «сделал» серьёзное лицо. Жовхар посмотрел на брата, сдвинул брови и тоже «сделал» очень серьёзное лицо. Фируза показала им кулак и уставилась на Макса, приготовилась внимательно слушать. – Давайте спокойно разберёмся. Первое: мы – жертвы массовой галлюцинации, вызванной химическими препаратами. Тогда вопрос – кому и зачем это надо. Ответ – никому и ни зачем. А сами мы даже грибов не ели. Второе: Граф Дракула действительно говорящий. И это надо принять, как данность. Вопрос – зачем он заговорил, а заговорил он с нами после того, как увидел карту. Ответ – вполне возможно, что эта карта, кх-м, волшебная. Или лучше сказать – изменяющая реальность.
«Дошло наконец, – внутренне я запрыгал от радости. – Может, теперь старший задумается». Не тут-то было, Макс обратился к крысу, причём тоже перешёл на «вы». Думаю, максово воспитание просто не позволило беседовать ему на «ты» с Дракулой. Теперь, когда крыс заговорил, он стал для брата не только человеком, но и графом – ноблесс оближ, положение обязывает: бароны графам не тыкают:
– Карта очень важна для вас, Граф, и почему-то важна и для нас. Я прав?
– Да. Кстати, можно на «ты», – ответил Граф Дракула. – Кто расшифрует карту, найдёт Нечто. Легенды об этом Нечто передаются среди крысиного народа из поколения в поколение много тысяч лет.
– А что это Нечто? – спросил Жовхар.
– Не знаю, точнее, не помню – вздохнул крыс. – Но я должен вспомнить. Это Нечто важно для всех: для крыс, для людей, для других живых в этом мире и это Нечто находится здесь. – Граф Дракула положил лапку на центр синей Паутины.
Синие нити засветились, ощутимо запахло озоном. Мы замерли.