Глава 4.
Что можно извлечь из школьного курса литературы
Самое просторное (хотя и съемное) жилище имелось у меня, так что продолжить исследования решено было в моих апартаментах.
Расставшись с казенным халатом и выдав сослуживцам цивильную одежду из личных запасов (дяде Мише моя футболка пришлась практически впору, а Зайкин утонул в рубашке от парадного мундира и долго сосредоточенно закатывал на ней рукава), я распорядился готовить обед, а сам позвонил сестрице Елене.
Та, узнав, что у нас возникла острая нужда в ее познаниях школьного курса литературы, страшно оживилась и пообещала прибыть максимально быстро.
– С уроков не сбегай, – успел крикнуть я, но девица, кажется, уже отключилась. Я вздохнул и побрел на кухню, где коллеги как раз закончили выгребать из холодильника и шкафов все наличные продукты и теперь продумывали для них наиболее аппетитные сочетания.
– Эх, огурчики маринованные пропали, – сетовал дядя Миша, пристраиваясь возле раковины чистить картошку.
– Здесь вроде не было огурчиков, – удивился я.
– У меня были. Утром зашел в магазин, купил. А когда тот гад в машине завозился, собираясь выруливать прямо по раненым, залепил ему банкой в лобовуху.
– Так вот чем ты его контузил!
– Ну да. Вроде на дело пустил, а все равно жалко.
– Не горюй, дядя Миша, – откликнулся сердобольный Зайкин. – Мы скинемся всем отделом и, по итогам квартала, премируем тебя трехлитровой банкой.
– Отзывчивый какой. Дорога ложка к обеду!
Сестрица Елена прибыла действительно оперативно – мы еще не успели сесть за стол. В качестве дополнения она притащила очкастенького одноклассника, который был маловат ростом, но держался солидно. Я заприметил этого паренька еще в прошлом учебном году – он частенько появлялся рядом с Еленой и, судя по всему, пытался за ней ухаживать.
– Семен, – представился очкастенький, и мы торжественно поздоровались за руку.
За едой он держался со спокойным достоинством, и ел хорошо, что внушало надежду.
Когда, завершив прием пищи, все перешли в гостиную и расположились за большим столом, стоявшим в центре, я выложил на стол кожаную папку. Поскольку ее владелец выбыл из строя, нам предстояло вести поиск с самого начала и без подсказок.
– Значит, мы ищем потерянную рукопись Пушкина, – уточнил солидный Семен, выслушав мою вступительную речь.
– В итоге да. Но сначала необходимо провести анализ и выяснить: а была ли таковая вообще? Сам понимаешь, трудно найти то, чего в природе не существует.
– Угу.
Паренек притянул к себе прозрачный файлик с листами, которые мы уже изучили, и погрузился в чтение. Елена с секундным опозданием проделала ту же операцию, но эта ее задержка сказала мне о многом. Похоже, девчонка так верит в своего приятеля, что считает свою помощь не особенно и нужной.
Пока дети просматривали бумаги (у них ушло на это минут десять), Ваня Зайкин нетерпеливо ерзал. Бедняге хотелось курить, но из педагогических соображений сделать это он не осмеливался.
– Итак, коллеги, – поторопил я, – какие есть мысли?
– Думаю, что в исследовании предложенной темы, – степенно начал Семен (какие формулировки малец заворачивает!), – стоит опираться на хронологию. Не случайно же ей уделено столько места, да и эпиграф, в котором утверждается, что «Все висит на датах», наводит на определенные размышления.
– Допустим. Дальше.
– Первое, что бросается в глаза, – высокая творческая активность Пушкина в период до 1833 года. Именно в это время написаны все его крупные произведения.
Следующие годы помечены весьма скудно:
30 декабря 1833 года – произведен в камер-юнкеры.
11 апреля 1836 года – выход первой книги «Современника».
27 января 1837 года – дуэль с Дантесом
29 января (10 февраля) 1837 года, в 2 часа 45 минут пополудни поэт скончался.
Таким образом, совершенно непонятно чем Александр Сергеевич занимался в последние три года. В творческом плане, я имею в виду.
– Но погодите, – возмутился Зайкин, – а как же «Капитанская дочка»? Она, насколько я помню, опубликована как раз в 1836 году.
– Ну да. Но написана, скорее всего, гораздо раньше. В период, когда Пушкин работал по Пугачеву. Кстати, я не стал бы утверждать, что «Капитанская дочка» – лучшее произведение и вершина творчества Александра Сергеевича. Изложено довольно занудно и как будто бы даже кем-то другим.
– Вы все путаете, – вмешался я. – В последние годы жизни Пушкин занимался редактированием журнала «Современник», который должен был объединить талантливую молодежь и поддержать начинающих авторов. Тех, которые имели незаурядный литературный дар, но еще не заработали себе имя. Одним из таких авторов был выходец из малороссийской глубинки Николай Гоголь.
– А что, – оценил дядя Миша. – Поддержка талантов – дело архиважное! А то ходит этакий замкадыш, холодный, голодный, никому не нужный… А в нем, возможно (кто знает!) сокрыта грядущая слава России.
– Нет, это вы путаете, – бесстрашно продолжил гнуть свою линию очкастенький Семен. – Во-первых, выпуск журнала начался только в 1836 году.
Во-вторых, в «Египетских ночах» Пушкин дал поэтическому дару следующее описание:
«Однако же он был поэт, и страсть его была неодолима: когда находила на него такая дрянь (так он называл вдохновение), Чарский запирался в своем кабинете и писал с утра до поздней ночи. Он признавался искренним своим друзьям, что только тогда и знал истинное счастье».
Так что редактирование редактированием, но поскольку «страсть неодолима» то, по меньшей мере, два года – 1834 и 1835-й – Александр Сергеевич должен был что-то писать. А теперь ответьте: где это «что-то»?
– Угу, – сказал я. – Выходит, мы логическим путем пришли к выводу, что некая неопубликованная и вообще неизвестная рукопись Пушкина все-таки существовала. Так?
– Безусловно.
– Более того, произведение, на которое наш поэтический гений потратил как минимум два года, должно быть значительным. Масштабным! Согласны?
– Разумеется.
– А если учесть, что все крупные произведения Пушкина посвящены исторической теме, то…
– То находка нового неизвестного труда Солнца русской поэзии, – подхватил дядя Миша, – станет важнейшим событием культурной жизни страны. А может быть, даже всего мира в целом.
– Ой-ой, как пафосно, – поморщился эксперт Ваня, который все это время не отрывался от своего ноутбука.
– Вы, коллега, имеете что-то возразить?
– Имею. Дело в том, что находка, которую вы здесь так возвышенно предвкушали, давно сделана. Все найдено, опубликовано, занесено в академические издания и каталоги. И каждый культурный человек обязан об этом знать.
– Вообще говоря, да, – кивнул очками Семен. – В школьном учебнике указано, что Пушкин задумал масштабное историческое произведение, посвященное Петру Великому. Другое дело, что труд сей никогда не увидел свет, а нам, потомкам, достались только несистематизированные наброски, выписки из архивных документов и прочие подготовительные материалы. Которые действительно опубликованы.
– Так, – озадачился я. – Что же в итоге у нас получается?
Ответить никто не успел, так как в этот момент дядя Миша, который все время держал на коленях кожаную папку, доставшуюся нам в наследство от выбывшего товарища, что-то там внутри нащупал.
– Ба! – воскликнул он с детской непосредственностью, – да здесь потайное отделение!