Тайна илистой реки. Фантастический детектив. Тайна илистой реки. Фантастический детектив (Виктор Песиголовец)

©Виктор Песиголовец

Рыба и самородки

Из статьи, опубликованной в столичной «Новой газете» через два дня после описываемого события:

«9 апреля утром работники мелкооптового продуктового склада торговой фирмы «Южаночка», расположенного на самой окраине райцентра Токмак Запорожской области, обнаружили, что ночью в помещение проникли злоумышленники и похитили товара на несколько десятков тысяч гривен. Причем, пропала только рыба – мороженная, вяленная, копченная, соленая, а также все рыбные консервы – от «Кильки в томате» до самых дорогих сардин в масле и пятидесятиграммовых баночек черной икры. Все остальные продукты – колбасы, мясные балыки, твердые сыры, сливочное масло, крупы, макароны, различные безалкогольные напитки и даже винно-водочные изделия – остались не тронутыми.

Сотрудники Токмакского отдела полиции, прибывшие на вызов, были немало озадачены, увидев, что замки на воротах и решетки на трех крошечных оконцах целы, а в стенах и крыше нет ни малейших дыр. Каких-либо следов пребывания воров в помещении склада также обнаружить не удалось. Складывалось впечатление, что рыбопродукты просто испарились, как капельки росы знойным июльским утром.

Однако главный сюрприз поджидал полицейских в кабинете заведующего Максима Лисицы. Здесь на канцелярском столике, покрытом засаленным куском обоев, поблескивала горсть золотых самородков, общим весом четыреста семьдесят шесть граммов. Об их происхождении ни сам Максим Александрович, ни его подчиненные ничего не ведали и в один голос твердили, что видят этот скарб впервые.

Оперативники и следователь прокуратуры допрашивали работников склада почти сутки, но прояснить картину ограбления и происхождения самородков так и не смогли. Сторож, семидесятидвухлетний пенсионер, в прошлом рабочий кузнечно-штамповочного завода Василий Кожушко, уверял, что сидел в своем дощатом вагончике и никакого подозрительного шума не слышал. Правда, глубокой ночью, когда старик решил в очередной раз обойти свой объект, случился странный казус: отчего-то заклинило дверь вагончика, и ее долго не удавалось открыть, как будто кто-то снаружи крепко прижал и не отпускал щеколду. Только минут через десять Кожушко, наконец, выбрался из своего укрытия и принялся осматривать замки на воротах склада. Потом дважды обошел здание и, успокоившись, вернулся в вагончик к пылающей самодельной «буржуйке».

Сослуживцы характеризируют пенсионера вполне положительно, спиртным он не балуется, к уголовной ответственности ранее не привлекался. Ключей от ворот склада не имел; они есть только у заведующего и бухгалтера. Оперативники хоть и не спешат официально снимать со сторожа подозрения, но почти уверены, что он к этому загадочному ограблению, а уж тем более к золоту, отношения не имеет…».

Через пять дней после этого происшествия случилась еще одно, и не менее странное…

В десять часов утра собственный корреспондент центральной «Новой газеты» по Запорожской области Вадим Бобров сладко спал. Он почти до рассвета работал над статьей об экологических проблемах региона и, наконец, отправив ее в редакцию электронной почтой, теперь имел полное право отдохнуть. Сегодня в «Новой газете» новостей от него больше не ждали.

Однако сон Вадима прервал резкий звонок стационарного телефона. Чертыхаясь и охая, сонный собкор вскочил с дивана и бросился в прихожую – к аппарату.

– Да, я слушаю!

– Вадик, приходи сегодня в семь вечера к нам! – в трубке зазвенел беззаботный голос бывшей жены Юльки. – Мы с Костиком отмечаем годовщину свадьбы.

– Ладно, приду на ваш праздник, – пробормотал Вадим, особо не стараясь скрыть раздражение. – Я люблю хорошенько пожрать на дармовщину.

– Только не покупай нам в подарок какую-нибудь ерунду типа чеканки или статуэтки, – серьезным тоном предостерегла бывшая женушка. – Мы люди практичные. Приноси вещь, нужную в хозяйстве. Например, комплект постельного белья…

– Нет! – рявкнул Бобров, зевая во весь рот. – Я подарю вам по ночному горшку! Я уже присмотрел их в одном магазинчике. Просто премиленькие горшочки, голубенькие с белыми цветочками. Что может быть полезнее в доме?

– Да ты свихнулся! – не поняла юмора Юлька. – Мы что, какие-то немощные старики, чтобы держать под кроватью горшки? Мы пока, слава богу, в состоянии добраться до туалета!

– Не будь такой привередливой! – отрезал Вадим. – Что подарю, то подарю. Все! Пока!

Он вернулся в комнату и опять завалился на диван. Но спать уже не хотелось, сон улетучился. Повалявшись несколько минут, Бобров сел за компьютер и начал просматривать утренние информационные выпуски местных новостных сайтов.

И почти сразу наткнулся на небольшое сообщение с интригующим заголовком «Задержаны браконьеры с кусками золота». «Вчера после обеда на побережье Обиточного залива Азовского моря пограничники отдела „Бердянск“ совместно с представителями госрыбоохраны и полиции задержали браконьеров, – говорилось в заметке. – Их обнаружили в тот момент, когда они пришвартовались к берегу на плавсредстве „Казанка 5М“. Жители Запорожской области сорокалетний Василий Н. и тридцативосьмилетний Роман Г., как они сами признались, совершали незаконный вылов рыбы, используя запрещенное орудие лова, которое и было найдено в лодке. Однако самой рыбы в ней не оказалось. Зато из кармана куртки одного из браконьеров сотрудники полиции извлекли два золотых самородка общим весом девяносто три грамма. На вопрос о происхождении благородного металла Василий Н. и Роман Г. нагло заявили, что получили его полчаса назад в обмен на два мешка бычков от неизвестного мужчины, прилетевшего на странном летательном объекте, который завис над лодкой. Браконьеры задержаны, орудие лова и плавсредство изъяты до принятия решения в суде. Ведется предварительное расследование…»

Прочитав сообщение, озадаченный Вадим тут же стал звонить своему сводному брату – подполковнику полиции Николаю Сахновскому, недавно назначенному на должность одного из заместителей начальника областного полицейского управления. Как только брат отозвался, без предисловий спросил:

– Это правда, что у бердянских браконьеров изъяли самородки золота?

Николай нехотя подтвердил и начал было что-то говорить о занятости, но Бобров бесцеремонно перебил его новым вопросом:

– А может, то и не золото вовсе? Может, какой-нибудь минерал, например, медный колчедан или пирит?

– Какой колчедан? Какой пирит? – проворчал Сахновский. – Чистое золото! Я сам держал его на ладони. Оно такое же, как и найденное на складе в Токмаке.

– А специалистам показывали? – не унимался Вадим.

– А ты как думаешь? Конечно, показывали!

– Откуда же взялись эти самородки? И что там за летательный объект, вертолет, что ли?

– Выясняем! – со вздохом проговорил Сахновский. – Именно мне поручили руководить расследованием этого дела со стороны полиции, я же, кстати, занимаюсь и происшествием на складе в Токмаке… Между прочим, как раз сейчас у нас допрашивают тех двух браконьеров…

– Так их доставили в Запорожье! – обрадовался Бобров. И с ходу потребовал: – Колька, дай мне с ними поговорить!

– Ну, ты придумал! Не положено! – вяло запротестовал подполковник.

– Колька, будь человеком, устрой мне встречу с браконьерами! – с жаром заканючил Вадим. – Ты ведь запросто можешь это сделать. Обещаю, что без твоей подписи статью в печать не отдам!

– Вот же Бог послал родственничка! – с нарочито преувеличенным недовольством пробасил Николай и язвительно прибавил: – У нашей мамы два сына: один – умный, положительный, а второй – журналист, который не дает серьезным людям спокойно работать! Потому что больно любопытный.

– В общем, я лечу! – почти прокричал Бобров. – Пусть меня кто-то из твоих орлов встретит в фойе на первом этаже управления и проведет куда надо.

– Ладно, уж! – ожидаемо смилостивился Сахновский. – Только поторопись! Допрос браконьеров вот-вот закончится…

В тесном кабинете сотрудника следственного управления майора Валентина Пехоты, мрачного человека лет тридцати пяти, низко опустив голову, сидел тщедушный мужичок в рваном зеленом свитере и грязных джинсах, заправленных в резиновые сапоги. Затравленно взглянул на вошедших Сахновского и Боброва и отвернулся.

– Ну что? – поинтересовался подполковник у Валентина и, присев на краешек стола, кивком указал Вадиму на один из двух свободных стульев.

– Да ничего нового! – пожал плечами майор, крепко пожимая ладонь собкора. – Бубнит одно и то же: «С неба упал шарообразный объект, завис над лодкой. Открылась овальная дверь, появился юноша в сером комбинезоне и попросил отдать ему рыбу. А когда получил ее, бросил в лодку два самородка; дверь сразу закрылась, и шар мгновенно исчез, будто растаял».

– А что второй рыбачек? Ты его уже допросил? – Сахновский устало потер виски и потянулся к графину с водой и пустому стакану, стоявших на пыльном сейфе.

– Допросил! – качнул головой Валентин. – Говорит то же самое. Почти слово в слово… Сейчас его опять приведут сюда, специально для вас…

В этот момент дверь кабинета открылась, и на пороге возник краснолицый молодой сержант с большими, как лопаты, ручищами.

– По вашему приказанию подследственный Гриценко доставлен! – громко отчеканил он.

– Давай, давай его сюда! – распорядился подполковник.

В кабинет, боязливо озираясь на конвоира, вошел невысокий, но крепко сбитый мужичок в клетчатой байковой рубашке и черных, затертых до дыр брюках. Майор по-свойски подмигнул ему и указал на стул у окна.

– Садись, Роман! И повтори то, что час назад рассказал мне. Тут к нам корреспондент пожаловал, авось твоя байка про НЛО произведет на него впечатление, журналисты ведь падкие на такие вещи и доверчивые, как детсадовцы.

– А что тут рассказывать? – растерянно развел руками браконьер, опускаясь на стул рядом со своим приятелем. – Когда мы побросали рыбешку в мешки, их два получилось, тут и появился этот, как сказать… ну, объект, в общем. Круглый такой, серовато-голубой, как будто из оцинкованного железа… Открылся люк или точнее сказать – дверца, появился пацан в робе. Роба какая-то, ну, вроде, как штаны с курткой вместе сшиты…

– В комбинезоне! – подсказал Пехота.

– Ага, в комбинезоне! – живо закивал мужичок.

– А дальше, дальше что? – с нетерпением воскликнул Вадим, бесцеремонно разглядывая рассказчика.

– Чего дальше? – пожал плечами тот. – Сказал, что ему нужна наша рыба. Мы, понятное дело, крепко струхнули и безо всяких базаров отдали ему мешки. Прежде чем закрыть дверцу, пацан этот что-то бросил нам в лодку. Мы с Васькой потом стали смотреть – вроде как золото…

– Вы много выпили вчера? – пряча ироничную улыбку, спросил Бобров. – Честно скажите, мужики!

– Да не пили мы! – замотал головой Гриценко. – Совсем не пили! Куда ж пьяным в море?! Мы никогда ни перед рыбалкой, ни на рыбалке не употребляем! Только опосля, когда появляемся дома. Ну, не грех ведь улов обмыть, верно же?

– А что ты скажешь? – подполковник перевел взгляд на другого мужичка, который грязными пальцами нервно почесывал свой выпирающий кадык.

– Да правильно все Роман рассказал! – отозвался он. – Так оно и было…

– Опишите объект! – попросил Вадим, откидываясь на спинку стула и шаря в карманах куртки в поисках диктофона. – Он большой был?

Гриценко покашлял, беспомощно взглянул на приятеля и неуверенно произнес:

– Ну, как описать… Металлический шар, без окон. Метра три в диаметре…

Подполковник ткнул пальцем в сторону Василия:

– Можешь что-нибудь добавить, Никитин?

– Не три метра в диаметре, а больше, – немного подумав, ответил тот. – На шаре не было видно ни заклепок, ни болтов, ни сварных швов… Когда дверь открылась, она как-то вбок отъехала, мы сразу увидели молодого парня. За спиной у него горел яркий свет…

– Свет какой-то необычный – зеленоватый, – робко промямлил Гриценко. – Он так слепил глаза…

– А рост у этого парня какой был? – Бобров с нетерпением шлепнул Романа по коленке.

Тот озадаченно почесал затылок:

– Ну, не знаю… Невысок, в общем… Как подросток…

– Не выше полутора метров, – уточнил Василий. – И грудь не богатырская, узкая…

– А лицо? Какое у этого парня было лицо?

– Обычное! – Никитин провел пальцами по своим небритым щекам. – Правда, очень скуластое, широкое, как у якута. На голове – шапочка.

– Что за шапочка?

– Круглая, глубокая, покрывала всю макушку. Кажись, серенькая или, может, серо-зелененькая… Трудно было толком разглядеть – свет слепил глаза, да и сдрейфили мы с Ромкой. Шар ведь просто свалился на нас с неба, тихонько так появился, без звука…

Больше от браконьеров добиться ничего не удалось. И когда их увели, Сахновский беспомощно развел руками и хмуро проговорил:

– Вроде и не врут хлопцы, но и правдой их рассказ никак не назовешь… Не может быть правдой то, что они тут наплели, никак не может!

– Трудно судить! – вздохнул Бобров. – Может, это был вертолет, а хлопцам с перепугу Бог знает что привиделось…

– Да что они, идиоты, вертолета не видели?! И потом какой дурень отдаст за два мешка копеечных бычков девяносто три грамма золота? – в раздумье заметил Николай. – Этого не могло быть в принципе!

Пехота не спеша поднялся со своего места, подошел к окну и, приоткрыв форточку, прикурил сигарету. Затем, ни к кому конкретно не обращаясь, негромко бросил через плечо:

– Как бы то ни было, но при задержании в лодке рыбы не оказалось. Куда она подевалась?

– Браконьеры заметили пограничников и выбросили весь улов в море, – предположил подполковник.

– А самородки, значит, не выбросили, забыли, – усмехнулся Валентин, присаживаясь на подоконник. – Тут что-то не так. Я не знаю, откуда у Гриценко и Никитина золото, но думаю, оно у них оказалось случайно. Кстати, час назад звонили из бердянской прокуратуры. При обысках домов этих браконьеров ничего подозрительного не найдено – никаких самородков, ценностей или больших денежных сумм. Обстановка в домах самая обычная, не богатая. У Гриценко даже велосипеда нет, а у Никитина – дряхлый «Москвич-412» и то старое корыто, на котором они вышли в море. И машина, и лодка достались ему в наследство от покойного деда…

– Валентин, а где эти браконьеры работают? – осведомился Вадим.

– Гриценко – раньше был слесарем в обанкротившейся производственной компании «Азовские смазки и масла», сейчас – безработный; Никитин – мастер коммунального предприятия «Горлифт». Оба характеризуются на службе положительно, не алкаши, к уголовной ответственности ранее не привлекались. Правда, Никитина уже штрафовали за браконьерство, в позапрошлом году.

– Знаете, ребята, что я вам скажу? – Сахновский подошел к майору, взял из его пальцев сигарету, дважды глубоко затянулся и вернул ее на место. Затем опять присел на краешек стола и, рассеянно поглядывая в окно, продолжил: – В Токмаке на складе пропали рыбопродукты, но появились самородки. Здесь, по сути, то же самое – бычков нет, зато есть золото… Забавно, правда?

– Угу, есть над чем подумать, – качнул головой Валентин. – Только бы мозги не сломать…

Кровавый налет

Проснувшись на рассвете, Вадим быстро ополоснул лицо под струей холодной воды и поставил на огонь чайник. Пока вода вскипала, постоял у открытой форточки, осмотрел небосвод – ждать дождя или не ждать? Потом заварил себе крепкий чай и, вернувшись в комнату, включил компьютер. Нужно было просмотреть местные новости и по-быстрому состряпать пару мелких информашек для «Новой газеты» – там ждали их к восьми тридцати. Обычно Бобров готовил заметки с вечера, но вчера допоздна засиделся у Юльки и Костика за праздничным столом и, ясное дело, попросту не успел этого сделать.

Почесывая тяжелую, слегка гудящую голову, собкор медленно читал материалы. И тут его взгляд наткнулся на небольшое сообщение под красноречивым заголовком: «Кровавый налет на дом бизнесмена». «Как стало известно из источников, близких к правоохранительным структурам, вчера поздно вечером в дом предпринимателя из Новомосковска Олега Чекалина ворвалась группа неизвестных в черных масках, – писал корреспондент. – За считанные секунды налетчики расстреляли из автоматического оружия самого хозяина, его жену и дочь, недавно вернувшуюся к родителям после неудачного замужества. В живых остался только шестилетний внук Чекалина Владик, который спал в своей комнате. Камеры видеонаблюдения, установленные в прихожей, гостиной и столовой, зафиксировали действия налетчиков, которых было трое. Судя по всему, они заранее разработали план нападения, так как свободно ориентировались в доме и вели себя хладнокровно и уверенно. После расстрела семьи бандиты быстро ретировались. В доме не пропала ни одна ценная вещь. Гильз от автоматов на месте преступления обнаружено не было…»

Дочитав, Бобров вздохнул – эта информация ему никак не могла пригодиться, ведь преступление произошло не в Запорожской, а в соседней, Днепропетровской, области, там у «Новой газеты» другой собкор. Вадим стал дальше шарить глазами по заголовкам новостных подборок и вскоре нашел то, что ему было нужно – сообщение пресс-службы завода «Днепроспецсталь» о внедрении в производство очередной энергосберегающей технологии и отчет областной комиссии о ходе погашения задолженности по зарплатам на предприятиях.

Ближе к обеду Бобров отправился в полицейское управление, рассчитывая застать на рабочем месте или Сахновского, или Пехоту. Собкору не терпелось узнать какие-нибудь новые подробности расследования дел, связанных с золотыми самородками, – редакционное начальство просило писать об этом регулярно.

В фойе управления полиции к нему спустился сам Николай и повел на третий этаж в свой кабинет.

– Судя по твоей кислой физиономии, никаких новостей нет, – разочарованно отметил Вадим, присаживаясь за узкий приставной столик.

– Ты насчет самородков? – подполковник скользнул взглядом по светящемуся экрану своего ноутбука, потянулся к нему, однако ни выключать, ни прикрывать не стал, отдернул руку. – Пока глухо. Даже не знаю, что делать…

– Тупик, значит?

– Ну, еще рано так говорить, – скривился Сахновский, опускаясь в кресло. – Следствие только началось, ищем, мозгуем… Правда, параллельно приходиться заниматься еще кучей дел. Сегодня вот опять одно подкинули…

Бобров заинтересованно взглянул на брата:

– А что за дело, если не секрет? Серьезное?

– Дальше некуда! – Николай раздраженно махнул рукой. – Три трупа.

– Ты о чем?

– О ночном налете на особняк новомосковского бизнесмена Чекалина…

– А ты-то тут причем? – удивленно вскинул бровь Вадим. – Это же произошло не у нас.

– Действительно, не у нас, – подполковник нервно повел плечом и, достав из пачки сигарету, сунул ее себе в зубы, но прикуривать не стал. Немного помолчал, вздохнул и продолжил свои откровения: – Дело в том, что в этой трагедии четко обозначился запорожский след. В особняке Чекалина, опера после повторного осмотра все-таки нашли в гостиной, за шкафом, одну гильзу от «калаша». Экспертиза показала, что именно из него около года назад в Запорожье был расстрелян криминальный авторитет Батя…

– Это тот, который занимался разработкой шлаковых отвалов «Днепроспецстали»? – перебил Бобров вопросом.

– Да, тот, – кивнул Сахновский и, пожевывая фильтр сигареты, продолжил: – Киллеру, грохнувшему Батю, тогда удалось скрыться, он сейчас находится в бегах. Это некто Шимановский, дважды судимый за разбой и хищения, работавший какое-то время в охране Пастухова, а потом возглавлявший крохотную фирму по установке евроокон.

– Постой! – Вадим вдруг с силой всплеснул руками. – Говоришь, убийца Бати работал в охране Пастухова? Тогда все ясно, как Божий день!

– Что тебе ясно? – с иронией поинтересовался Николай.

Бобров победно ухмыльнулся и с жаром заговорил:

– Сегодня кто хозяйничает на отвалах? Пастухов! И ежу понятно, что именно он год тому назад послал своего подручного убрать конкурента, этого бандита, правдами и неправдами отхватившего лакомый кусочек на свалке промотходов.

Подполковник картинно вскинул руки вверх:

– Боже, да ты гений сыска! Светлая голова! – и, хмыкнув, уже менторским тоном прибавил: – Оставь свои догадки при себе! Ты думаешь, эта мысль нам не приходила в голову? Но ведь подозрения требуют доказательств. А их у нас нет. И без Шимановского не будет! Просто вызвать Пастухова на допрос в надежде, что он под давлением наших логических умозаключений «расколется», мы не можем, он же уважаемый человек в городе, депутат областного совета, известный бизнесмен и друг многих высокопоставленных чиновников, в том числе и в столице.

– Ну, да, Пастухова голыми руками не возьмешь, – вздохнув, согласился Вадим. – Но ты-то понимаешь, что смерть Бати, – скорее всего, дело рук Пастухова?

– Конечно, понимаю, и что с того? – Николай вырвал из губ сигарету и швырнул в пепельницу, спрятанную от посторонних глаз на тумбочке между несколькими телефонными аппаратами. – Скажу тебе больше, только никому об этом не говори, я подозреваю, что и смерть Чекалиных не обошлась без «санкции» Пастухова.

Бобров оторопело уставился на брата:

– Зачем же Пастухову понадобилась убивать Чекалина, его жену и дочь?

– А я тебе сейчас кое-что поведаю, – Сахновский хлопнул Вадима по плечу, затем, чуть подавшись вперед и понизив голос, стал рассказывать: – Пастухов и Чекалин родились в Новомосковске, вместе ходили в школу, учились в институте. Потом их пути разошлись. Пастухов перебрался в Запорожье, на родину своей супруги. Время было смутное, а Пастухов оказался парень не промах и быстро сколотил состояние на отвалах промышленных отходов «Запорожстали», «Днепроспецстали» и ферросплавного завода. Чекалин в своем Новомосковске тоже попытался организовать собственный бизнес – открыл ювелирный магазин, но из-за нехватки капитала дело шло из рук вон плохо. Пастухов узнал об этом и ссудил друга денежками. Сумма, видать, была крупная, потому как Чекалин, помимо расширения ассортимента своего магазина, вскоре построил небольшую ювелирную фабрику, набрал штат специалистов и стал производить из благородного металла колечки, сережки и другие побрякушки. Подзаработав, решил рассчитаться с Пастуховым. Но тот принимать деньги наотрез отказался, пояснив, что давал их в качестве безвозмездной помощи. Тогда Чекалин из чувства благодарности оформил часть своей фирмы – пятнадцать процентов – на Пастухова…

– И зачем теперь ему понадобилось убивать своего товарища, да еще и вместе с семьей? – с сомнением произнес Бобров. – Что-то тут не вяжется: сначала помог раскрутить бизнес, потом убил… Зачем?

– Не знаю, – признался Николай. – Но нутром чую, что именно Пастухов – организатор убийства. Кстати, один член семьи Чекалиных выжил. Это шестилетний внук. Он спал в своей комнате. Налетчики его не тронули.

– И что теперь с мальцом? Родственники забрали? – Вадим крутил в пальцах дорогую авторучку, взяв ее со стола подполковника.

– Нет, – покачал головой тот. – Его забрал Пастухов, он самолично съездил утром в Новомосковск. Хочет усыновить мальчонку или оформить над ним опекунство.

– Думаешь, Пастухову позволят это сделать? Он же ребенку никто, чужой человек.

– А кто откажет Пастухову? – вопросом на вопрос ответил Сахновский и, вырвав из рук Боброва свою авторучку, запихнул ее в стаканчик для карандашей. – Я так понимаю, он теперь и фабрику приберет к своим рукам…

По дороге домой Вадим заскочил в магазин, купил бутылку минералки и полбуханки хлеба. Когда садился обратно в свой «Опель» – в кармане запиликал мобильный телефон.

– Да, слушаю!

В трубке зазвучал звонкий голос заведующего отделом корреспондентской сети Валерия Чепижного:

– Тут тебе главный редактор дает поручение. Надо срочно подготовить материал о депутате запорожского облсовета Александре Пастухове.

– О Пастухове?! С каких это делов? – изумился Бобров.

– Да я и сам ничего не знаю! – недовольно изрек Чепижный. – Мне главный поручил передать тебе его распоряжение, вот и передаю… Напиши о том, как Пастухов оказывает материальную помощь запорожским храмам, как принял под свою опеку станцию юных натуралистов, не забудь упомянуть, что он – инициатор создания благотворительного фонда «Предприниматели – родному городу»… Да, и вот еще что! Пастухов взял на воспитание мальчика – внука своего друга юности, которого прошлой ночью грохнули бандюки в Новомосковске. Этот факт нужно расписать как можно подробнее – настоятельная просьба главного…

– Быстро же до вас дошла сия весть! – с сердцем выпалил Вадим. – А вы прямо в мгновение ока на нее клюнули…

– Ладно, будь здоров! – стал прощаться Чепижный. – Ты только это, не тяни со статьей. Главный, кажется, ждет ее с нетерпением…

– Да понял я! – гаркнул Бобров и, отключив телефон, бросил его на сидение рядом с собой. И уже отъезжая от магазина, раздраженно проворчал: – Интересно, какая же сволочь надоумила шефа написать статью об этом уроде?!

Добравшись домой, Вадим позвонил в приемную фирмы «Азовпроминвест», принадлежавшую Пастухову. Когда трубку подняли, по всей форме представился, но изложить свою просьбу не успел. Секретарша, не дав ему договорить, сладким голоском пропела:

– Александр Ильич готов принять вас в любое время! Если вам удобно, можете приезжать прямо сейчас.

Пастухов – высокий, располневший мужчина лет пятидесяти с изрядно поредевшей пепельной шевелюрой – встретил собкора холодной улыбкой. Вяло пожал руку и указал на место за приставным столиком:

– Прошу, присаживайтесь!

Тут же вызвал секретаршу – востроносую девушку в строгом деловом костюме – и распорядился:

– Ася, принеси журналисту справку о деятельности нашей фирмы и благотворительного фонда, которую ты приготовила.

Через полминуты секретарша влетела в кабинет и бережно, с подчеркнутым пиететом к шефу, положила перед ним на столе голубенькую папку:

– Вот эти справочные материалы, Александр Ильич!

– Угу! – прогундосил он. – Хорошо!

– Что-то еще, Александр Ильич?

– Все! – отмахнулся Пастухов. Но когда девушка, пятясь, отошла к двери, рявкнул: – Кофе приготовь!

– Сию минуту, Александр Ильич! – отчеканила секретарша и выпорхнула в приемную.

Пастухов, наморщив лоб, углубился в чтение бумажек, и Боброву ничего не оставалось, как исподтишка присмотреться к нему. Типичный новоявленный буржуй, выбившийся из грязи в князи, с которого так и не сошел налет спеси, безвкусицы и выпендрежа! Таких в народе называют дешевыми фраерами. Костюм супердорогой; из рукавов пиджака выглядывают манжеты рубашки с огромными золотыми запонками. На безымянных пальцах обеих рук – массивные перстни, один с ярко-красным камнем, другой – с прозрачным. На среднем пальце левой руки – печатка с выгравированными витиеватыми вензелями, скорее всего – инициалами хозяина. Лицо холеное, лоснящееся, но под глазами мешки – то ли от усталости или какой-то хвори, то ли от частых возлияний. Маленький подбородок совсем заплыл жиром, на лбу и скулах – капельки пота.

– Вот, ознакомьтесь! – Пастухов небрежно бросил папку перед Вадимом. – Здесь все, что нужно.

В этот момент в кабинет вплыла секретарша с подносом, на котором дымились чашечки с кофе.

– Александр Ильич, сахар подавать? – поинтересовалась она, кокетливо склонив набок свою головку с красиво уложенными волосами светло-медового цвета.

Хозяин кабинета вопросительно взглянул на собкора, тот отрицательно покачал головой.

– Тогда приятного аппетита! – слегка виляя задом, девушка удалилась.

Бобров открыл папку и стал бегло просматривать справку. Это был довольно грамотно составленный документ, разбитый на подзаголовки – «От идеи – к воплощению», «Будни фирмы», «С думой о родном городе», «Пожертвования на храмы – инвестиции в возрождение духовности», «Все для подрастающего поколения», «Гибель друга – незаживающая рана» и, наконец, «Бизнесмен с чистой совестью и горячим сердцем». В папке лежало и несколько фотографий Пастухова.

– Хм, да это почти что готовая статья, – озадаченно пролепетал Вадим. – Нужно только придумать общий заголовок, чуток подправить, и все…

– Я рад, что вы оценили работу моего секретаря-референта! – усмехнулся хозяин кабинета, отхлебнув из чашечки. И спохватился: – Да, коньячка-то я вам и не предложил! Или, может, виски, ром, джин, текила – у меня все есть!

– Нет, нет, спасибо! – поблагодарил Бобров, не отрывая глаз от документа. – Я за рулем…

– Жаль! – Пастухов повернулся к тумбочке, стоявшей справа от него, открыл дверцу, извлек пузатую бутылку с красочной этикеткой и протянул журналисту: – Возьмите, дома выпьете!

– Ну, что вы? – немного смутился Вадим. – Не нужно!

– Не отказывайтесь! – Пастухов поставил бутылку прямо на бумаги, которые просматривал гость. И прибавил с явным бахвальством: – Это очень хороший коньяк! Из самого Парижа. У меня только такие – лучшие из лучших!

Уточнив кое-какие детали, Бобров пообещал, что публикация в «Новой газете» появится в самое ближайшее время, и, сунув презент в карман куртки, стал прощаться. Но Пастухов повелительным жестом остановил его.

– Подождите! У меня тоже есть к вам вопрос. Надеюсь, вы понимаете, что это имиджевая статья, и я должен предстать перед читателями в самом лучшем свете?

Вадим кивнул.

– Ну, что же, – бизнесмен привстал и, пожимая ему руку, напомнил: – Не забудьте оставить моему секретарю реквизиты вашей редакции.

– Реквизиты? Зачем? – собкор с недоумением взглянул на героя своей будущей статьи.

Тот удивленно поднял выцветшие брови:

– Ну, вы даете! А куда же мне перечислять деньги? Ваш главный редактор просил поторопиться с переводом…

– Ах, да! – Бобров сделав вид, что знал об этом и просто запамятовал. – Сейчас я дам вам наш официальный бланк, там есть все, что нужно: и адрес, и банковский счет…

Секретарша, с намертво приклеенной к губам вежливой улыбкой, поблагодарила гостя за визит и провела до самой лестницы…

И где эти чертовы богачи находят себе таких куколок?

Эпидемия в Чабановке

В пятницу перед обедом Бобров отправился в поселок Пришиб, расположенный между Запорожьем и Мелитополем. Там жила его мать Мария Сергеевна. Нужно было помочь ей посадить картошку.

Николай тоже собирался поехать, но в последний момент его, как всегда, задержали служебные дела.

Появившись у матери, Вадим с недовольством узнал, что три четверти огорода уже засажены и осталось только посеять семена моркови и фасоль.

– Мама, зачем ты одна надрывалась? – стал укорять он Марию Сергеевну. – У тебя же радикулит и давление!

– Сынок, если я буду сидеть сиднем, то у меня столько болячек повылазит, что и не перечесть! – резонно заметила та. – Уж лучше помаленьку двигаться, разминать косточки.

К вечеру они полностью управились с морковкой и фасолью, и мать, покормив свою живность, принялась готовить ужин. Чтобы не заскучать, Вадим взял несколько бутылок пива и отправился побродить по родным улочкам да поболтать со знакомыми.

Чего только не наплели ему хмельные мужики! Одноклассник Анатолий Куйбеда, когда-то первый отличник в классе, победитель многих районных олимпиад по математике, а ныне безработный алкаш, на полном серьезе поведал о том, как на днях увидел на выгоне за Пришибом зависшую низко над землей «тарелку». А сын бывшего завуча школы Павлик, в прошлом подающий надежды дзюдоист, который в молодые годы по глупости угодил на три года за решетку, икая и спотыкаясь на каждом слове, доказывал, что «давеча, может, вчера или позавчера» встретил возле железнодорожного полотна двух гуманоидов в серебристых костюмах.

Вволю нагулявшись и наболтавшись, Бобров вернулся домой и сел ужинать.

Субботу он провел на Каховском водохранилище. Вместе с соседом дедом Петром Кочаном почти до сумерек ловил густеру, плотвичку и красноперок.

Вполне удовлетворенный таким видом отдыха, Вадим решил посвятить рыбалке и воскресенье. Однако утром его планы поломала шокирующая новость, которую принесла Мария Сергеевна с общественного пастбища, куда только что отогнала свою любимицу Березку.

Влетев в дом, взбудораженная и запыхавшаяся, мать прямо с порога и выложила сыну то, что услышала от сельчан:

– В Чабановке неизвестная бацилла за два дня скосила целую кучу народа! Уже умерло человек тридцать!

– Да что за бред, мама! – продолжая паковать рыбацкий рюкзак, спокойно проговорил Бобров. – Кто это вам такое сморозил?

– Никакой не бред! – обиженно отрубила Мария Сергеевна и с жаром стала убеждать: – Это чистая правда! Катька, дочка директорши школы, сказала, что в Чабановку еще вчера съехалось много разных чинов из области и района, прибыли санитарные машины и полиция. А Катька, ты ж знаешь, врать не будет, она девка сурьезная!

– Какая такая бацилла? Сибирка, чума, черная оспа? – Вадим оставил свой рюкзак, выпрямился и, мягко улыбнувшись, с иронией посмотрел на мать. – Я думаю, это все-таки не более чем слухи…

В этот самый момент он увидел в окно, как мимо двора, еле волоча свои необъятные телеса, прошествовала бухгалтер поселкового совета Полетаева, и, выскочив на улицу, окликнул ее:

– Галина Прокопьевна!

Та остановилась, приветливо заулыбалась, узнав Боброва.

– В гости приехал, Вадичек? – поинтересовалась она, поправляя на голове съехавшую набок оранжевую косынку. – Мамку решил навестить? Молодец, молодец!

– Да, да, в гости! – закивал он головой и, быстро приблизившись к женщине, негромко спросил: – Что там происходит в Чабановке? Вы не в курсе, Галина Прокопьевна? Маме на пастбище такие страсти порассказали…

Бухгалтерша испуганно округлила глаза и, сплеснув руками, затараторила:

– Правда, правда, Вадичек, в Чабановке прямо мор! Люди умирают, как мухи. Село в шоке!

– Как так?! – опешил Бобров. Он никак не ожидал, что новость, принесенная матерью с пастбища, может оказаться не выдумкой. – Что же там такое? Опять какой-нибудь свиной или птичий грипп?

– Да Бог его знает, что там косит людей! – развела руками Полетаева, плаксиво искривив свои небрежно подкрашенные губы. – С этим сейчас как раз разбираются. Но если эпидемию не остановят, то за три дня в Чабановке никого не останется. Так прямо специалисты и говорят…

Наспех переодевшись, Вадим в двух словах объяснил встревоженной матери, что должен получить информацию из первых рук, распахнул ворота, прыгнул в машину и выехал со двора.

– Не вздумай переться в Чабановку – заразишься! – крикнула Мария Сергеевна вдогонку сыну.

Но он ее не услышал.

Впрочем, Бобров и не собирался заезжать в село, полагая, что там, скорее всего, объявили карантин, и оно оцеплено полицией.

Чабановка находилась совсем рядом, километрах в двадцати пяти от Пришиба, но на территории уже другого района, Токмакского. Самая короткая дорога в Токмак пролегала около этого села, однако собкор решил не рисковать и добираться в райцентр по объездной, боясь быть остановленным полицейскими постами.

Пока «Опель» несся по автотрассе «Москва-Симферополь», а потом по дороге в сторону Бердянска, журналист вспоминал все, что знал о Чабановке. Небольшой населенный пункт, примерно двести пятьдесят жителей, входит в Малиновский сельский совет и располагается на правом берегу реки Молочной, в трех километрах от городка Молочанск и в девяти – от Токмака.

На полпути Боброва осенило – надо же позвонить кому-нибудь в Запорожье, там наверняка знают больше, чем бухгалтер Полетаева да дочка школьной директрисы Катька.

Поколебавшись, он набрал номер Сахновского. И когда тот ответил, выпалил, даже позабыв поздороваться:

– Что происходит в Чабановке?

– Я и сам толком ничего не знаю, – не особо приветливо и немного рассеянно ответил подполковник, явно витая в облаках своих мыслей. – У меня тут дел по горло, так что уж прости, не до этого… Только слышал краем уха, что в Чабановке с полтора десятка жителей заболели острым панкреатитом, кажется, двое умерли… Скорее всего, надрались какого-то алкогольного суррогата, вот и причина…

– Так там никакого карантина нет?

– Да вроде не объявляли, я бы об этом знал, – успокоил Николай. – В селе работает комиссия, туда направили специалистов санэпидемстанции, выездную лабораторию…

– Ладно, спасибо! – поблагодарил повеселевший Бобров. – А то мне мама таких страстей нагородила…

– Да наша мамка это умеет, она, как и ты, любит басни рассказывать, – уколол Сахновский и, не дожидаясь ответа, дал отбой.

Ну, вот, писать-то, выходит, и нечего! Не получается сенсация… Собкор уже хотел разворачивать машину и мчать в обратном направлении, дабы посидеть с удочкой на берегу водохранилища, но, поразмыслив, все-таки передумал. Нет, нужно ехать! Коль из-за ЧП в Чабановке создали комиссию и отправили туда специалистов – значит, все-таки есть о чем рассказать читателям «Новой газеты»!

Через пятнадцать минут серебристый «Опель» журналиста подкатил к зданию Токмакской госадминистрации. Как и следовало ожидать в воскресный день, районного начальства на месте не оказалось. Дежурный в двух словах объяснил, что созданную вчера вечером комиссию по расследованию массового заболевания жителей Чабановки возглавляет один из заместителей председателя и что среди членов этой комиссии —главный санврач Токмака и главврач райбольницы. Последний в данный момент должен находиться на рабочем месте.

Главврача Бугаевского Бобров нашел в приемном покое больницы. Он за что-то громко отчитывал медсестру и санитарку.

– Вы собкор «Новой газеты»? – переспросил Бугаевский, отчего-то сразу стушевавшись. И неуверенно предложил: – Может, пройдемте в мой кабинет?

– Давайте! – согласился Вадим.

Усевшись за свой широкий стол, главврач устало потер седые виски и смущенно произнес:

– В приемном покое вы стали свидетелем моего разговора с медсестрой и санитаркой. Я их немного пристыдил за то, что не успели как следует вымыть полы и одеты в несвежие халаты… Хотя девчата, конечно, устали, всю ночь к нам поступали больные…

– Всю ночь поступали больные? – Бобров вдруг почувствовал волнение. – Из Чабановки?

– Ну да…

– Так что же там стряслось, Василий Александрович?

– Жители села стали массово заболевать острым панкреатитом, – негромко проговорил Бугаевский. И, покачав своей большой головой с жиденькими бело-серыми волосиками, горько прибавил: – За двое суток и сегодняшнее утро госпитализированы девятнадцать человек. Двое умерли. Один здесь, у нас. Другой, совсем молодой, – по дороге в областную клиническую больницу…

Из бокового кармана куртки Вадим достал блокнот, положил перед собой на стол и печально спросил:

– Из-за чего болеют люди, известно?

– Нет, еще нет, – главврач нервно забарабанил пальцами по столу, но тут же опомнился, смутился и быстро сложил руки на груди. – Сейчас выясняем причину. В районе создана чрезвычайная комиссия, в Чабановку прибыли специалисты из Запорожья.

– А какие-то предположения уже есть?

Бугаевский несколько секунд смотрел на блокнот собкора, потом виновато развел руками:

– К сожалению, предположений, заслуживающих внимания, у нас пока нет. Ждем выводов комиссии…

– Ну, а местные что говорят по поводу массового заболевания панкреатитом? – Бобров старался выудить из Бугаевского хоть что-нибудь.

– В Чабановке разное говорят, – уклончиво ответил тот и замолчал. Но потом, помявшись, неуверенно продолжил: – В основном грешат на фирму, которая возле села занимается расчисткой русла Молочной. Дескать, фирма применяет какие-то реагенты для санации дна, они и отравили людей. Однако санэпидемстанция брала там пробы воды и грунта – никаких ядов не выявила. Да и работники фирмы все как один здоровы… А еще кое-кто из чабановцев связывает эту вспышку массовой заболеваемости с появлением неопознанных летательных объектов, их якобы видели многие. Но версия, сами понимаете, фантастическая… Есть и такие предположения – подземные воды размыли тайные захоронения радиоактивных отходов или пестицидов…

– Кстати, о радиации и пестицидах, – Вадим открыл блокнот и взял авторучку, приготовившись записывать.

Главврач замахал руками:

– Радиоактивный фон и в самом селе, и в его окрестностях в норме! Замеры проводились уже неоднократно. А что касается вредных веществ, в частности пестицидов, то я уже вам говорил, что специалисты санэпидемстанции брали пробы грунта и воды – полный порядок.

– Что ж, спасибо, Василий Александрович, за информацию! – собкор поднялся и стал прятать в карман ручку и блокнот.

– Подождите! – остановил его Бугаевский. – Давайте с вами хоть кофейку выпьем. С конфетами.

– С конфетами можно! – охотно согласился Вадим.

Въехав в Чабановку, Бобров сразу обратил внимание на то, что на улицах нет ни души, а в огородах никто не работает. В центре села, возле заброшенного клуба, дежурили две кареты «скорой помощи», а чуть поодаль – под двумя старыми вербами – стояли три легковые машины и микроавтобус с голубыми, полицейскими, номерами и выключенным проблесковым маячком. Рядом – никого. Похоже, что именно этим транспортом в Чабановку прибили специалисты и местное начальство, которые сейчас или обходят подворья, или изучают обстановку на околицах. Медики «неотложек» тоже куда-то запропастились, только водители – оба пенсионного возраста – сидели на своих местах и почитывали газетки.

Остановив свой автомобиль возле клуба, Вадим вышел из салона в надежде найти кого-нибудь из местных жителей, чтобы поговорить. Но улица была совершенно безлюдна. С минуту он безрезультатно слонялся туда-сюда, и уже решил зайти в ближайший двор, чтобы позвать хозяев, как вдруг метрах в ста от себя увидел неприметное здание с поблекшей вывеской над приоткрытой дверью. Это был магазин, и собкор поспешил туда.

Возле прилавка на табурете, зевая во весь рот, восседала дородная молодка с копной жестких красных волос, похожих на медную проволоку. Она поглядывала на экран допотопного телевизора, водруженного прямо на пыльный подоконник, без особого энтузиазма наблюдая за развитием сериальных страстей.

– День добрый! – степенно поздоровался собкор. – Можно вас оторвать от столь увлекательного занятия?

Продавщица окинула взглядом его не богатырскую, однако ладную фигурку и лучезарно улыбнулась.

– Да я этот сериал уже видела, – ее сладенький голосок приятно щекотал уши. – Так что не беспокойтесь! Вы что-то хотите купить?

– Мне нужно с вами поговорить, – Бобров тоже улыбнулся и представился: – Я – корреспондент «Новой газеты».

– О, так вы возьмете у меня интервью? – отчего-то обрадовалась она. – Мне никогда не доводилось беседовать с журналистами…

– Наверно, вы догадываетесь, о чем я буду вас спрашивать? – он подошел ближе, остановился у стеклянного шкафа-холодильника для напитков и оперся о него плечом.

Женщина энергично качнула головой:

– Конечно! Об этой проклятой болезни, что косит чабановцев.

– Тогда скажите, что, по-вашему, стало ее причиной?

Прежде чем ответить, она вскочила, побежала к телевизору, щелкнула выключателем и вернулась за прилавок. Но садиться уже не стала.

– Пока не трогали русло Молочной, никто здесь панкреатитом не болел, – ее большие серые глаза покрывала дымка задумчивости. – А когда появились рабочие со своей техникой, так и началось…

– Что, прямо сразу и началось? – уточнил Вадим.

– Ну, не сразу… Пока эти люди обустраивали себе базу, было все в порядке, но после того, как заработали экскаваторы и земснаряд…

Договорить продавщица не успела, в магазин вошел худощавый жилистый старик и, подслеповато щурясь, громко произнес:

– Только что опять троих повезли в больницу! Галька Пшеничная и Митро Костюченко еще ничего, хоть и охают да стонут, а Гришка Бурмистер без сознания. Я слышал, как одна врачиха говорила другой, мол, вряд ли его живым до Токмака довезут… Страшный суд пришел в Чабановку! Мы тут все передохнем! И стар, и млад.

– И зачем только взялись за расчистку русла Молочной! – в тон деду проговорил Бобров. – Натворили делов!

– Да причем тут расчистка? – недружелюбно косясь, проворчал старик. – Не в ней дело!

– Да как же не в ней-то? – подначил Вадим, с любопытством наблюдая за дедом.

– Нечего ерунду пороть! – отчего-то рассердился тот. Доковыляв до прилавка, взглянул исподлобья сначала на собкора, потом – на продавщицу и со знанием дела изрек: – Я вам так скажу: не ищите виновных там, где их нет!

– Так что, по-вашему, болезнь в Чабановку летающие тарелки занесли, или как? – Бобров заговорщицки подмигнул женщине. Та лукаво улыбнулась.

– Ну, скажете, тоже – тарелки! – дед тяжело оперся руками о прилавок. – Кое-кто в селе, конечно, утверждает, что видел их. Но это чепуха! Да и кто утверждает? Один – горький пропойца, другой – дитя малое, третий – просто дурачина! Ну а баба Клавка Самойлиха, которая вроде бы трижды наблюдала НЛО возле речки, может и приврать. Я ее лживую натуру давно знаю! Всю жизнь брешет, как собака! Диву даюсь, как тот бедный Степан Самойлов столько лет терпел свою брехливую женушку, земля ему пухом!

– Вас послушать, то выходит, панкреатит взялся из ниоткуда, – развел руками Вадим.

– Не болтай чего зря! – громыхнул старик. – Почему это из ниоткуда? Всему виной те черные камни, которые находят на берегу Молочной. Какие-то они не такие, явно опасные. Я думаю, может, это куски урановой руды или радия какого…

– О каких камнях вы говорите? – вмиг заинтересовался собкор.

Дед смерил его с головы до ног насмешливым взглядом и осуждающе покачал головой, увенчанной большим затертым до дыр картузом.

– Вот, ни черта не знает, а мелет! – И, прищурив выцветшие глаза, выдохнул: – Да черные такие, тяжелые! Я готов дать голову на отсечение, что из-за них и болеют люди!

– Да где ж эти камни? – с самым невинным видом спросил Бобров. – Что вы такое говорите? Вы их видели?

– Тьфу ты, мать честная! – ругнулся старый хрыч. И, оторвав ладони от прилавка, затряс ими перед самым лицом собеседника. – Как же не видел? Как же не видел, Фома ты неверующий! В этих вот руках держал! В конце зимы, когда сошел снег, кривой Михайло Пушко нашел четыре тяжелых камешка, с полкулака каждый, прямо на берегу Молочной. Он их всему селу показывал. Сначала думал, что это свинец, но потом понял – не он, а что-то другое! Тут как раз появились хлопцы, которые сейчас чистят русло, они прибыли изучить обстановку, прежде чем технику завозить. Узнали о Михайловой находке, пришли посмотреть да и забрали камни с собой. Сказали, специалистам покажут…

– Так значит, камешков уже нет, – констатировал Вадим.

– Не спеши! – дедок растянул тонкие синюшные губы в язвительно-насмешливой ухмылке. – Есть один! С неделю назад младший хлопец Дуньки Заболотной, которая с зоотехником Борисом Клобуком жила, нашел еще один такой камень. Правда, он поменьше, чем те четыре…

– Что за хлопец? – глаза Боброва загорелись.

– Да Колька – подросток лет двенадцати, – вмешалась продавщица. – Его мамка, Дуняша – моя подруга. Они тут рядом живут. Если хотите, подождите меня на улице, а я прикрою магазин и сбегаю, приведу парнишку. Он должен быть дома, вряд ли его Дуняша из хаты выпустила…

– Ой, сделайте доброе дело! – попросил Вадим. – Я вам буду очень признателен! Только пусть мальчик захватит с собой тот камешек. Я всего лишь посмотрю, и все.

– Ладно! – женщина проворно выскочила из-за прилавка и, подхватив большой амбарный замок, лежавший до этого на подоконнике, рядом с телевизором, побежала к двери.

Следом за ней пошли к выходу собкор и старик, горделиво расправивший свои костлявые плечи.

Ждать пришлось недолго, минут через пять-семь продавщица вернулась с довольно рослым пареньком хулиганистого вида в черной кепчонке. Бобров поздоровался с ним за руку, будто со взрослым, и нетерпеливо поинтересовался:

– Ну, что там у тебя за камешек?

Мальчик шмыгнул носом, запустил руку в карман своей короткой курточки и достал скомканную грязную тряпицу. Развернул ее и протянул Вадиму какой-то небольшой кругляш.

– Вот! Только насовсем не забирайте…

Камешек, размером с небольшой грецкий орех, напоминал кусок битума, но блестел, как антрацит. Однако было совершенно понятно, что это ни то, ни другое, потому что кругляш весил, как минимум, полкило – явно больше, чем кусок свинца или даже золота такого размера.

– Где ты его нашел? – Бобров неотрывно смотрел на камень.

– Там! – парнишка указал рукой в сторону реки.

– А почему ты так дорожишь своей находкой?

– Потому что она классная! – пояснил мальчик, быстро проведя рукавом курточки по своему мокрому носу. – Ни у кого такой нет! Мой камешек всегда теплый. Я недавно целых три часа держал его в морозилке, и ничего – он нисколечко не остыл. Зато мясо и пельмени растаяли…

Только теперь Вадим обратил внимание на то, что камень действительно неестественно теплый, как будто его специально нагрели.

– Что будешь с ним делать?

Паренек неопределенно пожал плечами, копнул носком кроссовка землю:

– Играть буду… Интересно с ним.

Старик стоял чуть в сторонке и с торжествующей улыбкой наблюдал за ними.

– Ну, что я говорил? – наконец, не выдержал он, опустив на плечо собкора свою сухощавую, но крепкую руку. – А ты не верил, дурачина! Понял теперь: угольки эти разбросаны по берегу, и от них вся беда! Ядовитые они!

– Может, и так, – не стал спорить Бобров. Его заинтересовала находка, однако в ее ядовитость он не верил. Этот природный минерал валялся здесь, наверно, испокон веков и никому не вредил, а теперь вдруг почему-то начал травить людей. Маловероятно…

На прощанье дедуля сердито зыркнул на Вадима и с гордо поднятой головой поковылял прочь. Но тут же резко остановился и, обернувшись, зачем-то погрозил пальцем мальчонке. Тот поежился и неуверенно промямлил:

– Ну, я тоже пойду…

Собкор еще раз взвесил на ладони камешек и протянул пареньку.

– Спасибо, что показал!

– Не за что…

– И вам большое спасибо! – Бобров с благодарностью посмотрел на симпатичную продавщицу. – Как хоть зовут вас?

– Таней! – ответила она, слегка смутившись. – А фамилия моя – Остапенко. Я живу в Малиновке, сюда, в Чабановку, велосипедом приезжаю или пешком прихожу – близко же…

– Заехал бы как-нибудь к вам в гости, да боюсь, ваш муж меня поколотит! – пошутил Вадим.

– А у меня нет мужа! – с простодушной улыбкой заявила женщина, озорно стрельнув небесно-голубыми глазками. – Был да сплыл! Давно уже…

– Вот как! Тогда точно заеду! – пообещал собкор и, коснувшись ее руки своей, поспешил к машине.

Легковых автомобилей и микроавтобуса под вербами уже не было – уехали. Пропала и одна «неотложка», а вторая теперь стояла в другом месте – возле старой хаты, покрытой позеленевшим от непогод и времени шифером.

Несколько раз проехавшись по изогнутым улочкам села, Бобров опять припарковал свой «Опель» возле полуразрушенного клуба и пешком отправился к реке, посмотреть, что там делается, а заодно, если повезет, то и поговорить с рабочими, занятыми расчисткой русла. Хотя, конечно, вряд ли там кто-то мог сейчас быть, разве что сторож, ведь день-то воскресный…

Однако собкор ошибся. Выйдя за село, он услышал рокот моторов работающей техники и

даже людские голоса. А потом увидел и отъезжающий самосвал, груженный густым черным илом.

Метров за пятьдесят от берега стоял вагончик, возле него возвышалась железная мачта, – наверно, для связи. Часть берега за вагончиком и вышкой была огорожена длинным высоким забором в форме подковы, грубо сколоченным из досок. Он простилался вдоль Молочной метров на сто пятьдесят, и его «рога» подходили к самой воде. За этим забором и работала техника.

Вадим не успел дойти до вагончика, как навстречу ему вышел здоровенный детина в камуфляже, видимо, охранник. Следом за ним появились еще двое, с виду – тоже не рабочие.

– Чего надо? – спросил тот, что в камуфляже, лениво перекатывая во рту жвачку.

Бобров представился и в двух словах объяснил цель своего визита. Его повели в вагончик, который, как оказалось, был разделен на несколько комнат. Зашли в одну из них, весьма неплохо обставленную как для полевых условий. Здесь стояли небольшой письменный стол, диван, шкаф на два отделения – для бумаг и верхней одежды, холодильник и четыре стула. Охранник указал собкору на диван и тут же вышел.

Минут через пять в комнату влетел крепко сбитый мужчина в кожаной куртке и резиновых сапогах. Приветливо улыбнулся, пожал руку Вадиму и представился:

– Я директор общества с ограниченной ответственностью «Энергоспецмонтаж ЛТД» Всеволод Иванович Белый. – И, усевшись за стол, принялся с воодушевлением просвещать:

– Как видите, мы тут пытаемся привести в божеский вид жемчужину наших степей —легендарную речку Молочную, которая, кстати, до восемнадцатого столетия была полноводной и раза в четыре шире, чем сейчас. По ней ходили русские и варяжские ладьи, чайки запорожских казаков, а также византийские и турецкие корабли.

– Да, добрым делом вы занимаетесь, что и говорить! – закивал головой Бобров, поудобнее располагаясь на диване. – А кто принял решение начать расчистку русла реки и выделил деньги?

Прежде чем ответить Белый достал из внутреннего кармана куртки пачку сигарет, но закуривать не стал – бросил ее на край стола. А потом расправил плечи и заговорил как по писаному:

– По ряду причин в последние десятилетия Молочная заилилась, обмелела, заросла массивами камыша, превратилась в место стока технических отходов. На берегах лежат кучи мусора. Словом, на современном этапе, как никогда, над рекой нависла угроза исчезновения. Единственный способ сохранить Молочную – расчистить её. Около двух месяцев назад жители Токмака и Молочанска написали обращение к народному депутату Никите Алексеевичу Любимову с просьбой оказать содействие в очистке реки. Обращение, составленное активистами, подписали несколько тысяч человек. Народный депутат на своем уровне оказал содействие в решении этого вопроса, и дело сдвинулось с мертвой точки. На сегодняшний день разработан и утвержден проект первого этапа работ по очистке участка реки протяженностью два километра. Нашелся и щедрый спонсор – депутат запорожского областного совета бизнесмен Пастухов Александр Ильич, который взял на себе все расходы, связанные с воплощением этого проекта. В частности, направил сюда одно из производственных подразделений, принадлежащих членам его семьи, то есть наш «Энергоспецмонтаж ЛТД», который ныне и занимается расчисткой. Работы ведутся интенсивно и будут успешно закончены уже в следующем году. В дальнейших планах – очистка еще около пятнадцати километров русла.

– Вы все так емко и предельно кратко объяснили, что мне и писать-то ничего не нужно – заметка готова! – сделал комплимент директору собкор. – Приятно общаться со столь компетентным и грамотным человеком…

Рассмеявшись, Белый картинно развел руками:

– А что вы хотите? К нам уже много раз приезжали корреспонденты, и я попросту выучил наизусть всю нужную им информацию.

Вадим откинулся на спинку дивана и тоже засмеялся. Потом вздохнул, принял первоначальное положение и мягко, словно извиняясь, произнес:

– У меня есть к вам еще один вопрос, Всеволод Иванович!

– Задавайте! – с готовностью откликнулся тот.

Бобров помолчал, как бы собираясь с мыслями, затем посмотрел директору прямо в глаза и уже более твердым тоном спросил:

– При очистке русла применяются какие-то ядохимикаты?

– Я понял, о чем вы, – Белый склонил голову набок и исподлобья, немного обиженно взглянул на журналиста. – Вы хотите спросить, не наша ли деятельность стала причиной массовой заболеваемости чабановцев? Мой ответ – нет и еще раз нет! Никакой химии мы не применяли и не применяем! Лучшим подтверждением моих слов является тот факт, что никто из наших работников, задействованных на очистке реки, а их здесь восемнадцать человек, не заболел. Все абсолютно здоровы!

– Я так и думал, – закивал головой Вадим. – Ваша фирма тут ни при чем!

Директор удовлетворенно хмыкнул, потянулся к сигаретам, взял одну и, разминая ее в пальцах, задумчиво проговорил:

– Не знаю, из-за чего в Чабановке началась эпидемия, это выяснят специалисты, но полагаю, что причину нужно искать в самом селе.

– Да, скорее всего, это так! – согласился Бобров. – Кстати, Всеволод Иванович, а зачем поставили забор вдоль реки?

– Кроме земснаряда, здесь задействовано немало дорогостоящей техники – бульдозер, два экскаватора, два самосвала для вывоза ила и так далее, – Белый прикурил сигарету, с наслаждением затянулся и не спеша продолжил: – Кроме этого, на берегу в бочках хранится большой запас горюче-смазочных материалов. Не ровен час, какой-нибудь любопытный чабановский мальчишка, забредя сюда, черканет спичкой… Охрана ведь за всем не уследит, особенно в ночное время…

– Что ж, понятно, – собкор поднялся со стула, давая понять, что вопросов у него больше нет.

Из вагончика они вышли вместе.

Но прежде чем уйти, Вадим осведомился, можно ли ему взглянуть, что делается за забором.

– Да, почему же нельзя? – с преувеличенным недоумением пожал крепкими плечами директор. – У нас тут не секретный объект. Смотрите, коли охота!

Он подвел журналиста к приоткрытым воротам и, жестом пригласив его следовать за ним, миновал их. Остановился сразу за забором и указал рукой на земснаряд, застывший посреди реки.

– Через каких-то полгода вы эти места не узнаете! Расчистка активизирует подземные источники, и они начнут питать реку. Здесь будет бурный поток!

Бобров с любопытством огляделся по сторонам и увидел два экскаватора с опущенными ковшами, бульдозер и самосвал, возле которого, переговариваясь, топталась небольшая группка рабочих. Еще двое мужчин в засаленных фуфайках неторопливо покуривали в сторонке. У забора лежало с пяток двухсотлитровых бочек, а за машинами, у самой кромки воды, виднелось несколько каких-то механизмов высотой в человеческий рост, прикрытых черной полиэтиленовой пленкой. Силуэтами они напоминали погрузчики.

– Это вспомогательная техника, – перехватив взгляд собкора, пояснил Белый.

Со всех машин работал только бульдозер – равнял изрядно разрытый берег. Хотя Вадим прекрасно помнил, что идя сюда из Чабановки, слышал рокот явно не одного мотора. Почему остальная техника сейчас на приколе – не понятно. Неожиданно сломалась? Или у рабочих просто перекур? Однако спрашивать об этом у директора не стал. Вместо этого поинтересовался:

– Куда отвозите ил?

Белый небрежным взмахом руки указал куда-то вдаль:

– В яр, за четыре километра отсюда. Место для свалки донных отложений выделено решением местных властей.

Провожая журналиста за пределы объекта, директор не преминул еще раз обратить его внимание на важность миссии, выпавшей на долю фирмы «Энергоспецмонтаж ЛТД»:

– Расчистка русла Молочной – очень важный шаг к большим положительным переменам в экологии нашего региона, – бодро рапортовал он. – Ведь это серьезный толчок для восстановления состояния Молочного лимана, который сейчас пересыхает из-за отсутствия стока пресных рек, питающих его. В результате соленость Азовского моря поднялась до ста промилле, а это уже недопустимая среда для обитания рыбы. Поэтому значение того, чем мы здесь занимаемся, просто невозможно переоценить…

Вернувшись домой, Бобров узнал из выпусков вечерних теленовостей, что с диагнозом острый панкреатит уже госпитализировано двадцать пять чабановцев, трое из которых скончались…

До часу ночи собкор писал корреспонденцию для «Новой газеты» о событиях в селе.

Ночной звонок

В понедельник утром Вадиму позвонили из отдела по связям с общественностью запорожской госадминистрации и сообщили, что через час в область прилетит руководитель службы по чрезвычайным ситуациям Борис Антонюк с группой столичных специалистов. Сразу же по прибытии он проведет небольшое совещание у губернатора, а потом вместе с ним отправится в Чабановку, чтобы на месте оценить обстановку и дать соответствующие распоряжения. А в шестнадцать часов в сессионном зале областного совета состоится пресс-конференция, на которую приглашаются журналисты всех средств массовой информации.

Бобров попросил записать его на это мероприятие и засел за читку корреспонденции, которую сочинил ночью. Через полчаса, внеся некоторые правки, отправил ее в редакцию и пошлепал в ванную принимать душ и бриться. Потом не спеша позавтракал парой жареных яиц и принялся звонить в областное управление полиции, чтобы узнать, не появилось ли чего нового в деле о золотых самородках. Брата беспокоить не стал, сообразив, что и так достал его своими просьбами. Набрал номер Пехоты.

Тот не особо обрадовался звонку.

– Ну, дружок, у тебя прямо талант обращаться с вопросами в самый неподходящий момент! – недовольным голосом заметил майор. – У меня тут как раз запарка, изучаем оперативную информацию…

– Ради Бога прости! – с нарочитым сожалением попросил Вадим. – Но все-таки, сделай милость, скажи, есть подвижки в расследовании или нет?

– Пока все по-прежнему, – вздохнул Валентин. – Если что-то появится, я о тебе вспомню, будь уверен! Ну, пока!

– Постой, дружище! – остановил его собкор. – Вот еще что… Ты не в курсе, на след убийц Чекалиных еще не удалось выйти? В Интернете об этом – ни словечка…

– Да, в общем, как тебе сказать… – замялся Пехота, по-видимому, соображая, стоит ли посвящать постороннего, пусть и брата своего начальника, в полицейские секреты. Но после некоторого раздумья все же решил кое-что сообщить: – Мы получили информацию о том, что одного из налетчиков вчера видели в Запорожье… Все, больше ничего не скажу!

– Ты имеешь в виду Шимановского, который в прошлом году расстрелял Батю? – быстро спросил Вадим.

– А ты, оказывается, хорошо информирован! – с нажимом проговорил майор и, хмыкнув, положил трубку.

Представителей средств массовой информации в сессионном зале облсовета собралось человек сорок. Бобров даже удивился, что их так много. Пробежал взглядом по лицам – добрую половину из них раньше видеть не приходилось. Наверно, вместе с Антонюком в Запорожье прибыли и столичные журналисты.

Глава МЧС и губернатор, на удивление, появились без опоздания. Следом за ними в зал вошли десятка полтора мужчин и женщин в деловых костюмах. Среди вошедших Вадим увидел главного санитарного врача области Салина, начальника запорожских спасателей Борисенко и главврача токмакской райбольницы Бугаевского.

Открыв пресс-конференцию и представив присутствующим Антонюка, губернатор дал ему слово.

Тот вкратце рассказал журналистам о происходящем в Чабановке и попросил их через прессу успокоить жителей области, дескать, создана комиссия, в которую вошли лучшие специалисты, она активно работает и в самое ближайшее время установит причину, повлекшую массовое заболевание острым панкреатитом.

Потом выступили губернатор, главный санврач и какой-то профессор из Киева. Они тоже успокаивали и обещали, что не сегодня-завтра в многострадальном селе все наладится. Сообщили, что карантин в Чабановке не объявлен, ее жители могут свободно перемещаться, единственное, что им пока не рекомендовано, – это пить воду из колодцев, употреблять молоко, яйца и овощи с огородов. Все это им будет завозиться и бесплатно раздаваться.

Последним слово получил главврач Бугаевский, речь которого, в отличие от выступлений его предшественников, была далекой от оптимизма. Сказал, что в Чабановке бытуют разные мнения по поводу причин массового заболевания панкреатитом и их нельзя так просто отбрасывать. А потом, достав дрожащей рукой носовой платочек и отерев свой потный лоб, печально прибавил:

– По самым последним данным в больницах района и области находятся уже тридцать три человека, умерло пятеро. В числе заболевших – врач «скорой помощи» и сотрудник полиции, дежурившие в Чабановке. Считаю, что ее жителей нужно немедленно эвакуировать. А въезд в село посторонним закрыть. Мы не имеем права подвергать людей смертельной опасности!

– Что-то ваше выступление, Василий Александрович, уж слишком насыщено эмоциями! – с нескрываемым раздражением заметил губернатор, когда Бугаевский закончил говорить. – Паники в селе не наблюдается, компетентная комиссия активно работает и вот-вот представит свои выводы.

– Да, паники в селе пока действительно нет, но она может начаться в любой момент! – пробормотал главврач и, низко опустив седую голову, углубился в какие-то бумаги, разложенные перед ним на столе.

Когда журналисты начали задавать вопросы, Бобров не удержался – спросил у Бугаевского, не появились ли у него какие-нибудь новые предположения, касающиеся причин массового заболевания чабановцев. Тот покашлял, пошамкал тонкими губами и, наконец, со вздохом выдал:

– Скорее не предположения, а подозрения… Но давайте все-таки подождем выводов комиссии.

Вопросов у журналистов было немного, и вскоре губернатор, еще раз призвав к спокойствию, закрыл пресс-конференцию.

Звонок от бывшей супруги «достал» Боброва, когда тот входил в подъезд своей пятиэтажки.

– Вадик, нужна твоя помощь! – в голосе Юльки явственно слышались нотки отчаяния. – Костик заболел! Только что его увезла «скорая» в пятую горбольницу…

– И что с ним такого приключилось? – Вадим остановился на лестничной клетке между третьим и четвертым этажами и устало оперся спиной о перила.

– У Костика подозревают острый панкреатит! – слезливо прочирикала бывшая жена. – Ты должен позвонить, нет, лучше съездить в больницу и поговорить с главврачом! Ты же знаком с ним, я знаю…

– О чем мне говорить с главврачом? – с недоумением спросил Бобров.

– Как это о чем? – истерически взвизгнула Юлька. – О том, чтобы Костику уделили максимум внимания! Езжай немедленно!

Приказной тон экс-супруги покоробил Вадима.

– А чего это я должен беспокоиться о твоем муже? – прокричал он в телефон со злостью. —Дуй-ка ты в больницу сама и говори с врачами! Ишь, раскомандовалась!

– Вадик, милый, я умоляю тебя! – заканючила Юлька, поняв, что не стоило давить на бывшего, который всегда откликался на ее просьбы, но игнорировал приказы и распоряжения. – Помоги мне ради всего того хорошего, что было у нас с тобой за годы совместной жизни…

Бобров тяжело вздохнул, чертыхнулся.

– Ладно, сейчас поеду! – сменил он гнев на милость. И, развернувшись, пошлепал вниз по ступенькам. В конце концов, Костик и ему не чужой – восемь лет просидели за одной партой, вместе удили рыбу и пасли скот…

Главврача на месте не оказалось, и Вадим переговорил с заведующим хирургическим отделением, с которым тоже был хорошо знаком. Тот сообщил, что состояние Константина Тарана не внушает серьезных опасений, однако необходимо интенсивное медикаментозное лечение.

– Я могу поговорить с больным? – поинтересовался собкор.

Заведующий согласно кивнул.

– Таран сейчас лежит под капельницей в палате. Возьмите халат и зайдите. Я предупрежу медсестру, чтобы пустила вас. Только не задерживайтесь надолго…

Вид у Костика был неважный – щеки и лоб бледные, глаза запавшие, под ними – темные, почти черные круги, на скулах проступила желтизна. Он лежал на спине, одна рука – под головой, другая, с закатанным рукавом, – вытянута вдоль туловища. Капельницу уже унесли.

– Как ты себя чувствуешь? – Вадим присел рядом с ним на койку, мельком взглянув на двух других обитателей палаты – сухощавого старика, лежа листающего какой-то журнал, и спящего молодого мужчину.

– Нормально! – Костик скривил свои толстые губы в горькой усмешке. – Не думал и не гадал, что буду иметь проблемы с поджелудочной. Я же не алкаш какой!

– Видать съел что-то не то, – выразил предположение Бобров.

Больной слабо махнул рукой:

– Да ничего такого плохого я не ел! Блюда были – высший класс!

– Скажешь тоже – высший класс! – усмехнулся Вадим. – Для тебя что, в Днепродзержинске специально готовили? Небось, жрал что попало и где попало, как всякий командировочный…

– Да не был я ни в какой командировке! – нехотя признался Костик.

Вадим посмотрел на него с недоумением:

– А куда ты ездил? Юлька говорила, что тебя на три дня отправили в командировку на какой-то завод в Днепродзержинск…

– Помнишь Зинку Семенову? – вздохнул Костик, опуская глаза. – Ну, черненькую такую, востроносенькую?

– Она училась в одном классе с твоим младшим братом, – уточнил Бобров.

– Да, да, помнишь?

– Помню…

Больной приподнялся, оперся на локоть и, понизив голос до шепота, стал рассказывать:

– В прошлую среду я встретил ее в Запорожье на центральном рынке. Она приехала купить себе туфли и платье. Такая пава! Статная, высокая, талия, как у Кардашьян… Зинка меня первая узнала. Остановила, начала расспрашивать про житье-бытье. Я тоже поинтересовался ее делами. Оказалось, что она теперь живет в Токмакском районе, с мужем давно в разводе…

– И ты поехал к ней, соврав Юльке, что тебя посылают в Днепродзержинск? – нахмурил брови Вадим.

Костик виновато пожал плечами:

– Да, поехал! На другой день. Не смог устоять перед Зинкиным очарованием… Я ведь еще в детстве за ней бегал, помнишь?

– Да ты и за Юлькой тогда бегал, – отвернувшись, напомнил Бобров. И, помолчав, поинтересовался: – Зинка в Чабановке живет?

– Ну, да… – Костик удивленно округлил глаза. – А ты откуда знаешь?

– Жители этой Чабановки массово болеют панкреатитом! Отчего – никто пока не знает…

– Да слышал я… Но думал, это у них от пьянки! И Зинка говорила, что болеют только алкаши…

– Как видишь, не только они! – назидательно изрек Вадим. И вопросительно взглянул на товарища: – Когда ты почувствовал, что заболел?

– Я приехал домой вчера перед обедом, – проговорил тот, стараясь поудобнее расположить на узкой койке свое увесистое пузо. – Уже чувствовал себя неважно. А сегодня утром для меня буквально померк белый свет – жуткая боль в животе, тошнота, рвота, головокружение…

– Понятно… Ну, ладно, выздоравливай! – Бобров хлопнул Костика по бедру и поднялся. – Да смотри, больше в Чабановку не езди…

Зареванная Юлька поджидала бывшего мужа возле входа в отделение. Дальше ее не пустили, предложили прийти в установленное для посещения больных время.

– Как там Костик? – подскочила она к Вадиму, как только тот показался в дверном проеме. – Его жизнь вне опасности?

– Будет жить! – угрюмо бросил собкор и, увернувшись от благодарных объятий экс-супруги, побежал вниз по лестнице, к выходу из больничного корпуса.

Перед вечером небо заволокло тучами, подул северный порывистый ветер, и в крошечной однокомнатной квартире Боброва, доставшейся ему после размена их совместной с Юлькой «трешки», стало совсем сумрачно и холодно. Отопление, по распоряжению чересчур экономных местных властей, отключили еще две недели назад, электрокамин хозяин квартиры так и не удосужился купить, поэтому греться приходилось горячим чаем с малиновым вареньем, которого, благодаря матери, у Вадима было целых пять литровых банок.

Он сидел на кухне у окна и хлебал душистое варево, как вдруг затрезвонил мобильный телефон.

– Да, слушаю! – лениво отозвался собкор, плотнее запахивая халат на мускулистой волосатой груди.

– Вы журналист «Новой газеты» Бобров? – сдавленно спросил чей-то голос.

– Да, да, это я!

– Вас беспокоит главврач токмакской райбольницы Бугаевский, – представился звонивший. – На пресс-конференции вы интересовались, нет ли у меня предположений, касающихся причин массового заболевания жителей Чабановки…

– Интересовался.

Невидимый собеседник помолчал, потом посопел, покашлял, собираясь, видимо, с духом, и, наконец, сбивчиво заговорил:

– На пресс-конференции я не мог вам ничего сказать… Просто не мог… У меня есть серьезные подозрения, но очень мало доказательств…

– Доказательств? – удивленно переспросил Вадим. – Доказательств чего?

– Это не телефонный разговор, – голос Бугаевского, кажется, дрожал. – Свою догадку я сегодня озвучил прокурору района в приватной беседе, и он поднял меня на смех… Однако мои подозрения далеко небеспочвенны, и я уверен, что их необходимо как можно быстрее довести до общественности… Только вы не должны в своей статье ссылаться на меня. Понимаете?

– Понимаю, – вздохнул собкор, почесывая затылок. – Но вы хоть намекните, в чем дело, о каких подозрениях идет речь?

– Вы еще не дали честное слово, что моя фамилия в статье упоминаться не будет, – полушепотом напомнил главврач.

– Даю вам слово, Василий Александрович, что не стану упоминать о вас в своей корреспонденции! – печатая каждое слово, пообещал Бобров. – Если, конечно, вообще стану ее писать…

– Писать нужно! – горячо заверил Бугаевский. – Ведь речь идет о здоровье и жизни сотен людей, в том числе детей.

– Ладно, что там у вас за подозрения?

– Массовое заболевание чабановцев – это неспроста, – тяжело сопя, медленно процедил Бугаевский. – Думаю, здесь нужно говорить о целенаправленной деятельности. О диверсии…

– Что?! – от неожиданности собкор опешил. Он решил, что ослышался. – Повторите, Василий Александрович! Как вы сказали?

Главврач, проигнорировав вопрос, после непродолжительной паузы с жаром зашептал:

– Все началось сразу после появления в Токмаке одного профессора из Варшавы… Он родной брат жены директора фирмы «Энергоспецмонтаж ЛТД», которая ведет расчистку Молочной…

– Всеволода Белого?

– Да, Белого! – подтвердил Бугаевский. И, предваряя следующий вопрос журналиста, быстро прибавил: – Все, остальное при встрече. Вы приедете?

– Обязательно приеду! – Вадим взволнованно вскочил и метнулся в прихожую к вешалке – там, в кармане куртки, лежали блокнот и авторучка. – Во сколько нужно приехать? Вы будете на работе? Если нет, то где вас искать?

– Приезжайте как можно раньше! – попросил главврач. И тут же предостерег: – Но ко мне в больницу не приходите! Позвоните на мобильный по этому номеру, и я скажу, где мы встретимся. Чтобы подальше от любопытных глаз…

– Василий Александрович, может, нужно обратиться в полицию? – предположил Вадим.

– Нет, нет! – испуганно воскликнул Бугаевский. – Не сейчас, позже! И обращаться нужно не в наше районное отделение, это я уже понял… И, скорее всего, даже не в областное управление… Давайте мы этот вопрос обсудим при встрече…

Переведя дух после разговора с главврачом, Бобров позвонил в редакцию Чепижному, зная, что тот любит засиживаться в своем тесном, но уютном кабинетике допоздна. И когда завкорсетью ответил, кратко изложил ему суть дела.

– Что ж, это интересно! Поезжай в Токмак! – благословил Чепижный. – Только будь осторожен! И после встречи обязательно позвони мне. Я должен быть в курсе, где ты находишься и чем занимаешься…

Убийство главврача

Утром Вадим отправился в Токмак. Погода выдалась слякотная, моросил дождь, на трассе стояли лужи, поэтому ехать приходилось с оглядкой – даже не дотягивая до разрешенных правилами дорожного движения девяноста километров в час. Но, собственно, необходимости спешить и не было.

Миновав село Покровское, когда до Токмака оставалось совсем ничего, Бобров съехал на обочину и набрал номер мобильного телефона Бугаевского. Однако тот не ответил. Пришлось ехать дальше.

В Токмаке дождем и не пахло, над городом лишь клубились серые тучи, за которыми пряталось солнце.

Вадим припарковал машину на площади возле городского рынка и стал опять названивать главврачу. Звонил минут десять. Безрезультатно.

Озадаченный собкор прогулялся базарными рядами, выпил кофе и, вернувшись к своему «Опелю», снова попытался связаться с Бугаевским. Но он по-прежнему не отзывался.

Это было странно. Если главврач передумал общаться с журналистом, то почему не перезвонил с утра и не отложил встречу?

Часы показывали без четверти девять. Неужели у Бугаевского планерка? Или нежданно нагрянуло вышестоящее начальство с проверкой?

Бобров достал из барсетки свой затасканный блокнот, куда записывал контакты должностных лиц, полистал и вскоре нашел то, что искал, – номер телефона приемной главврача токмакской райбольницы.

Секретарь ответила сразу.

Даже не спросив, кто на проводе, срывающимся голосом сообщила:

– Василия Александровича нет… и уже не будет… никогда… Его убили этой ночью!

– Как убили?! – Вадим не поверил собственным ушам. – Кто убил?

Но секретарь уже положила трубку.

Придя в себя, Бобров решил сходить в редакцию одной из местных газет, с большинством сотрудников которой был знаком. А главному редактору Павлу Калиниченко даже приходился дальним родственником.

Тот сидел в своем сумрачном кабинете и, склонив над столом полысевшую голову, делал какие-то пометки карандашом на первой странице свежеотпечатанного номера. Увидев Вадима, подхватился, крепко пожал ему руку и сразу же принялся колдовать над кофеваркой.

Гость плюхнулся в кресло и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, ради которого пришел, но не успел – Калиниченко заговорил первым:

– Ты уже в курсе о нашем ночном ЧП? Уму непостижимо! Кому понадобилось убивать этого безобидного старика?

– Ты о Бугаевском? – уточнил собкор.

– О нем! – качнул головой редактор, доставая сахарницу из тумбочки.

– Как это произошло, знаешь?

– Наслышан! – сокрушенно вздохнул Калиниченко. – Только что был в госадминистрации, там и узнал все жуткие подробности… Глубокой ночью налетчики, их было несколько человек, ворвались в дом Бугаевского. Первой жертвой стала его жена – они проломили ей голову. Сейчас бабулька находится в реанимации, в сознание пока не пришла, но есть надежда, что выживет… Потом принялись за Василия Александровича. Его страшно пытали – все тело в ссадинах и кровоподтеках, обе руки сломаны. А умер он от удушения – на шее следы от удавки.

– Боже мой! – непроизвольно вырвалось у Боброва. – Это были грабители?

– Однозначно на этот вопрос полиция пока не может ответить, – редактор поставил перед гостем чашечку с дымящимся напитком. – Дело в том, что в доме хоть и перевернуто все вверх дном, но ничего ценного не пропало. Остались нетронутыми деньги и ювелирные украшения Натальи Леонидовны – супруги Василия Александровича. Дорогая бытовая техника тоже на месте… Кстати, ночью кто-то побывал и в рабочем кабинете Бугаевского. Но пропал вроде только его старенький ноутбук…

Вадим на мгновение смежил веки, пытаясь в подробностях вспомнить свой вчерашний телефонный разговор с главврачом. Бугаевский боялся, очень боялся, это легко угадывалось по его дрожащему голосу, интонациям, просьбе не появляться в больнице, а позвонить… Неужели то, о чем догадывался покойный, было правдой, и массовая заболеваемость чабановцев – действительно кем-то спланированная акция? Но ради чего? Бугаевский упоминал о приезде какого-то польского профессора, являющегося родственником жены директора фирмы «Энергоспецмонтаж ЛТД». Но причем тут эта фирма? Зачем ей, занимающейся расчисткой русла реки, изводить жителей степной деревеньки? Неужто рабочие наткнулись на залежи золота или каких-нибудь драгоценных камней и таким путем стараются избавиться от близкого соседства потенциальных свидетелей своей скрытой от посторонних глаз деятельности? В это, конечно, трудно поверить, но в принципе такое вполне могло случиться…

– Паша, тебе не кажется, что Василия Александровича убили не грабители? – осторожно спросил Бобров, взглянув на редактора, в задумчивости попивающего кофеек. – Возможно, он владел информацией, разглашение которой могло бы обернуться для кого-то большими неприятностями?

– Ну, какой секретной информацией мог владеть Бугаевский? – пожал плечами Калиниченко. – Я думаю, с ним расправились родственники какого-нибудь больного, которого не сумели спасти в больнице. Мало ли на свете мстительных шизофреников?

– А зачем им понадобилось проникать в кабинет главврача? – задал резонный вопрос Вадим.

– Да бог их знает! – отмахнулся редактор. – Могли искать какие-то документы, например, историю болезни…

– Верится с трудом, – тихо обронил собкор и предпочел переменить тему разговора: – Какая сейчас обстановка в Чабановке?

Хозяин кабинета взял со стола толстый блокнот, раскрыл:

– Только что на оперативке в администрации председатель районной комиссии по расследованию ЧП в Чабановке Патрикеев озвучил такие цифры: в больницах района и области находятся сорок восемь человек, шестеро умерли.

– Причину заболеваемости все еще не удалось нащупать? – Бобров поставил на подоконник полупустую чашку и, откинувшись на спинку кресла, вопросительно взглянул на Калиниченко. – Есть хотя бы догадки, предположения?

– Нет! – покачал головой тот. – Сейчас идет активная подготовка к эвакуации жителей села. Ничего другого, как вывезти их из зоны бедствия, не остается. Но об этом пока вслух не говорят…

– В Чабановке паника?

– Я бы так не сказал! – горько усмехнулся редактор. – Наш народ железный! Хотя, конечно, охов да ахов хватает…

Простившись с Калиниченко, Вадим вознамерился нанести визит районному начальству, но на полпути в администрацию вдруг передумал и направился в больницу.

Заместителя главврача Ногаеву долго искать не пришлось – она стояла на улице возле распахнутой двери, ведущей в приемный покой, и о чем-то вполголоса беседовала с двумя хмурыми мужчинами и расфуфыренной полноватой женщиной, которая то и дело оглядывалась по сторонам, как будто кого-то высматривала.

Собкор не стал к ним подходить, остановился в сторонке, решив подождать, пока Ногаева освободится. Но она, заметив его, что-то сказала женщине и со сдержанной улыбкой на слегка подкрашенных губах сама поспешила к нему.

– Если не ошибаюсь, вы заведующий кафедрой харьковского медуниверситета Андрей Николаевич Реутов? Мы вас с утра дожидаемся…

– Нет, нет, Ольга Аркадьевна, я не заведующий кафедрой, – виновато улыбнулся Бобров. – Я корреспондент «Новой газеты»…

– Ой, простите, я обозналась! – немного стушевалась Ногаева. – Просто ваше лицо мне показалось знакомым…

– Правильно! Не так давно мы с вами встречались на заседании райгосадминистрации, – напомнил Вадим и, сделав скорбное выражение лица, прибавил: – Известие о гибели Василия Александровича повергло меня в шок!

– Ой, да мы все в ужасе! – печально опустила голову заместитель главврача. – Кто мог поднять руку на этого святого человека? Он же спас тысячи жизней! Будучи хирургом от Бога, до последнего своего дня брался за самые сложные операции…

– Ольга Аркадьевна, я, наверно, пришел к вам не вовремя, – Бобров указал подбородком на стоящих в сторонке мужчин и женщину. – У вас как раз посетители. Или это начальство?

– Это специалисты из Киева, – пояснила Ногаева, недовольно покосившись на своих коллег. – Их прислало министерство здравоохранения. Часа два уже ждут профессора из Харькова, без него не хотят осматривать людей, поступивших из Чабановки…

– А что так? – удивился собкор.

Заместитель главврача приблизилась к нему почти вплотную и, прикрыв рот маленькой ладошкой, чтобы не услышали коллеги, поведала:

– Они ответственности боятся! В общем, не помощники, а наблюдатели… Но вы, конечно, не пишите об этом, а то у меня могут быть неприятности…

Бобров слегка кивнул и поинтересовался:

– Кстати, как себя чувствуют больные чабановцы?

– Большинство пойдет на поправку после терапии, – заверила Ногаева и, помрачнев, прибавила: – Большинство, но не все…

– Эти люди умрут? – ужаснулся Вадим.

Заместитель тряхнула каштановыми кудрями:

– Нет, нет, вы не так меня поняли! Не умрут, просто панкреатит у них перейдет из острой формы в хроническую. – Затем, помолчав несколько секунд, уточнила: – Хотя, конечно, кто-то может и не выжить… Уж очень сильно у некоторых поражена поджелудочная железа…

– Как вы думаете, Ольга Аркадьевна, когда комиссия, наконец, установит причину возникновения этой эпидемии? – осведомился собкор.

– Мне кажется, что причину ищут не там, где следует, – тихо ответила Ногаева. И вдруг ее лицо исказила гримаса страдания, а на ресницах вспыхнули искорки слез. Срывающимся голосом она выпалила: – Один Василий Александрович знал, где искать, но теперь… теперь его нет!

– Вы хотите сказать… – начал было Бобров.

– Нет, я ничего не хочу сказать! Я ничего не знаю! – опомнившись, замахала руками Ногаева и стала быстро удаляться в сторону приемного покоя, где ее терпеливо поджидали посланцы министерства. – Извините, господин журналист, у меня масса неотложных дел…

Вадим с сочувствием посмотрел ей вслед. Эта нервозная женщина явно что-то недоговаривала. Но разве могла она быть откровенной с практически незнакомым человеком, тем более, после того, что произошло ночью с Бугаевским? Да уж, лучше держать язык за зубами…

Вернувшись на площадь, прилегающую к рынку, Бобров с минуту стоял возле своего автомобиля в раздумье. Потом залез в салон, достал из кармана мобильный телефон и начал звонить брату. Когда тот ответил, скороговоркой затараторил:

– Николай, я знаю, ты, как всегда, занят, но сейчас должен терпеливо выслушать меня! Располагаю важной информацией, касающейся убийства главврача токмакской райбольницы!

– Чего? – удивленно переспросил Сахновский. – Ты в курсе того, кто грохнул Бугаевского? Шутишь, что ли?

– Какие к черту шутки! – сердито воскликнул Вадим. – Я, конечно, не знаю, кто убил главврача, но могу пролить свет на вопрос, за что его убили…

Он рассказал подполковнику о позднем звонке Бугаевского и вкратце изложил суть их разговора.

– Так значит, главврач был убежден в том, что массовое заболевание жителей Чабановки – результат чьих-то злонамеренных действий? – переспросил Николай, выслушав брата. – И предположил, что за всем этим стоит некий профессор из Варшавы, имя которого нам предстоит установить.

Конец ознакомительного фрагмента.