«THE SECRET»
by Kathryn Hughes
First published in the English language by Headline Publishing Group Limited.
Печатается с разрешения издательства Headline Publishing Group Limited.
Copyright © 2016 Kathryn Hughes
© Хатуева С., перевод, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Глава 1
В первый раз замуж за Томаса Робертса она вышла в пятилетнем возрасте на детской площадке. Церемонию планировали несколько дней, и когда в назначенный час она надела фату из маминых тюлевых занавесок и венок из маргариток, все согласились, что она похожа на настоящую невесту. На свадьбу Томас подарил ей букетик полевых цветов, которые он собрал по пути в школу. Держась за руки, она встали перед маленьким Дэйви Стюартом, и он официально объявил их мужем и женой. Дэйви ужасно заикался и носил очки с линзами толщиной с донышко банки с вареньем, что делало его глаза похожими на обезьяньи. Но он пел в хоре, а значит, был как никто другой близок к священнику.
Мэри улыбнулась, вспомнив об этом. Стоя боком к большому зеркалу, она с удовлетворением рассматривала собственный профиль. Ей было приятно любоваться выпирающим животом, который начинался прямо под грудью и имел форму идеального купола. Она нежно провела по нему рукой, оперлась руками о поясницу и развернулась к зеркалу, чтобы рассмотреть лицо. Ей хотелось увидеть внутреннее сияние, характерное для беременных женщин. Рядом, на туалетном столике, лежали новые шерстяные пинетки нейтрального лимонного цвета. Она уткнулась носом в шерсть, но без маленьких ножек, которые бы их согревали, пинетки пахли лишь новизной и стерильностью. Услышав тяжелые шаги мужа, поднимающегося по лестнице, она только и успела, что вытащить подушку из-под платья и спрятать пинетки в шкаф.
– Ах, вот ты где, милая, – сказал он, открыв дверь в их комнату. – Что ты тут делаешь?
– Ничего, просто немного прибираюсь, – сказала Мэри, взбив подушку и положив ее на постель.
– Что – опять? Иди сюда, – он привлек ее к себе, откинул светлые волосы и поцеловал в шею.
– Томас, а вдруг я не беременна? – Она изо всех сил старалась говорить нежалобно, но позади было столько разочарований, что с каждым разом сохранять оптимизм было все сложнее.
Он обхватил ее за талию и повалил на кровать.
– Тогда просто будем пытаться дальше, – сказал он, уткнувшись ей в шею, и она ощутила хорошо знакомый несмывающийся запах угольной пыли от его волос.
– Томас?
– Что? – Он оперся на локти и пристально посмотрел ей в глаза.
– Ты ведь уволишься, если я забеременею?
– Если ты этого хочешь, Мэри, то да, уволюсь, – вздохнул Томас.
– Но ведь я не смогу ухаживать за ребенком и управлять пансионом одна.
– Если я уволюсь, нам придется тяжело, Мэри, – взглянул на нее Томас и тревожно сморщил лоб. – Нам только что повысили зарплату на тридцать пять процентов. Мы будем вынуждены от многого отказаться, ты ведь не будешь с этим спорить.
– Знаю, любимый, но у тебя такая опасная работа, и добираться до шахты очень далеко, ты сам об этом говорил.
– Ты права, – согласился он. – Во сколько у тебя прием у доктора?
– В три. Как бы я хотела, чтобы ты пошел со мной, – сказала Мэри, нежно проводя рукой по щеке мужа.
Он поцеловал подушечку ее пальца.
– Я тоже, Мэри. Но я буду думать о тебе, и мы сможем отпраздновать эту новость, когда я вернусь, согласна?
– Как же я не люблю твои ночные смены.
– Да, мне тоже они нелегко даются, – сказал Томас с улыбкой, лишающей его слова всякой горечи. Затем он сел и стал натягивать ботинки.
– Я так люблю тебя, Томас, – сказала Мэри, прижавшись к мужу.
Он взял ее руку в свою и сплел их пальцы.
– Я тоже люблю тебя, Мэри, и я точно знаю – ты станешь лучшей в мире мамой.
Они пытались зачать ребенка с самой первой брачной ночи, три года назад. Мэри и подумать не могла, что это окажется так сложно. В свой тридцать один год она уже слишком хорошо знала, что время утекает сквозь пальцы. Она была рождена, чтобы стать матерью, она знала это всегда, и ей было непонятно, за что Бог наказывает ее. Каждый месяц, когда внизу живота появлялась знакомая тянущая боль, ее запас оптимизма потихоньку истощался, а желание родить ребенка только усиливалось. Как же ей хотелось просыпаться в 4 утра от криков малыша, держать в углу кухни коробку с подгузниками, смотреть в глаза своего ребенка и видеть в них будущее. Но больше всего ей нравилось представлять, как ее любимый Томас укачивает в сильных руках своего ребенка – мальчика или девочку, неважно – и как он слышит обращенное к нему «папочка».
На улицах она не сводила глаз с малышей и злобно смотрела на матерей, кричавших на своих детей. Однажды она даже достала из сумки бумажную салфетку и вытерла нос маленького ребенка. Его беспечная мать, видимо, не удосужилась заметить, что ребенок слизывает языком собственные сопли. Конечно же, вмешательство Мэри не вызвало никакой благодарности. А однажды на пляже она увидела мальчика, сидящего в одиночестве у кромки воды. Он порывисто вдыхал и вздрагивал от собственных всхлипов – так обычно делают дети, когда они слишком долго плачут. Оказалось, что он уронил мороженое на песок, успев лишь раз его лизнуть, а мама отказалась покупать новое. Мэри собственноручно привела его к мороженщику и купила ему еще одну порцию. На этот раз благодарность мальчика была безгранична – он улыбался до ушей.
Ее материнский инстинкт всегда был на поверхности, и ей все сильнее хотелось растить собственного ребенка – ее и Томаса. Слыша, как муж ходит по кухне на первом этаже, собираясь на смену, она молилась, чтобы сегодня ее мечта начала превращаться в реальность.
Поезд подъехал на станцию в начале третьего, и визг тормозов заставил Мэри закрыть уши. Томас подхватил свою спортивную сумку и закинул ее за спину. Он, как и она, терпеть не мог прощаться и старался не показывать своей грусти. Крепко-крепко обняв жену, он уперся подбородком ей в плечо.
– Я уверен, что доктор сообщит хорошие новости, Мэри. Буду держать за тебя кулачки, – произнеся это, он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы. – И даю слово: я подам заявление, как только малыш появится на свет.
Мэри захлопала в ладоши, широко раскрыв глаза от удивления.
– Правда? Ты обещаешь?
– Обещаю, Мэри, – сказал Томас и перекрестился.
– Спасибо! – Она поцеловала его в щетинистую щеку и вздохнула. – Ох, Томас. Сладка горечь расставания.
– Что?
– Это «Ромео и Джульетта».
– Извини, я тебя не понимаю, – покачал он головой.
– Эх ты, Томас, – засмеялась она, игриво ударяя его по плечу. – Ты такой невежда. Джульетта говорит Ромео, что горечь их расставания сладка, потому что они могут мечтать о следующей встрече.
– А, понятно, – сказал он, хмуро потирая нос. – Вполне логично. Знал толк в деле этот наш Вильям Шекспир.
Томас зашел в поезд, закрыл дверь и высунулся в окно. Он поцеловал свои пальцы и приложил их к щеке Мэри. Она прижала его руку к себе, изо всех сил стараясь сдержать слезы, которые – она знала – он терпеть не мог.
– Будь осторожен, Томас Робертс, слышишь? – Она погрозила ему пальцем, и он демонстративно отдал честь.
– Есть, босс!
Начальник поезда подул в свисток, и поезд начал отправляться с платформы. Мэри сделала несколько шагов вперед, Томас махал ей белым платком и промакивал им глаза. Она знала, что он шутит, и не могла сдержать улыбку.
– Увидимся через пару дней, – закричала она вслед удаляющемуся поезду.
В холле перед кабинетом доктора было многолюдно и очень душно. Слева от Мэри сидела женщина и держала в руках спящего ребенка, который, судя по запаху, недавно наделал в памперс. Мужчина справа сначала громко чихнул в платок, а затем зашелся оглушительным кашлем. Мэри отвернулась и стала листать потрепанный журнал. Уже прошло пятнадцать минут от назначенного времени приема, и она успела сгрызть целых два ногтя. Наконец девушка с ресепшен позвала ее:
– Мэри Робертс? Доктор готов вас принять.
Мэри подняла голову от журнала.
– Спасибо!
Она медленно встала со стула и робко постучала в дверь кабинета. Как только она переступила порог, все ее страхи испарились. Доктор сидел за массивным столом из красного дерева, немного откатившись от него в своем кресле. Сомкнутые руки лежали на коленях, а на губах играла заговорщическая улыбка.
До пансиона Мэри решила пойти самой красивой дорогой: бодрящая прогулка вдоль моря улучшит цвет лица, а соленый морской воздух прочистит мысли. На самом деле она даже не шла, а летела вприпрыжку. Ее расчет оправдался: к дому она подошла с ясной головой и запыхавшаяся. Раз за разом она повторяла про себя слова доктора: «Я рад сообщить вам, миссис Робертс, что вы и в самом деле беременны». Наконец, после трех лет переживаний, ложных тревог и жестоких разочарований, они станут семьей. Ей не терпелось поскорее сказать об этом Томасу.