Вы здесь

Тайная доктрина Третьего Рейха, или Во что верил Адольф Гитлер. Глава 5. Нация, верившая в силу своего оружия, как в Евангелие (О. И. Грейгъ, 2009)

Глава 5. Нация, верившая в силу своего оружия, как в Евангелие

Чтобы сделать революцию возможной, революционерам пришлось разложить и армию, всегда являвшуюся до сих пор воплощением организованной силы государства. Мало того. Разъединенные революционной агитацией воинские части пришлось и непосредственно употребить как ударную силу революционного переворота.

А. Гитлер

Находящийся на лечении ефрейтор Гитлер выписался с еще не зажившей раной, чтобы прибыть в Мюнхен, где дислоцировался его полк, и просто вынужден был окунуться в «нежелательную политику». «военная пропаганда противников началась в нашем лагере уже с 1915 г. С 1916 г. она становится все более интенсивной, а к началу 1918 г. она уже прямо затопляет нас. На каждом шагу можно было ощущать отрицательные влияния этой ловли душ. Наша армия постепенно научилась думать так, как этого хотелось врагу… Этот психологический яд был равносилен прямому подкашиванию наших боевых сил… Много раз меня мучила мысль, что если бы на месте этих преступных невежд и безвольных манекенов руководителем нашей пропаганды оказался я, то исход войны был бы для нас совершенно иным», – полагал разочарованный ефрейтор Гитлер, записывая впоследствии свои впечатления в рукопись «Майн кампф». В 1918 году запасной батальон полка «Лист», по словам Адольфа, уже находился в руках «солдатских советов». По сути, разворачивался тот же самый сценарий, что в Российской империи.

Вначале 1917 года в результате активной деятельности немецкой агентуры и международных масонских лож, а также подрывной деятельности левых и либеральных партий, возник дисбаланс между русским народом и антирусскими силами, отчего нарушилось хрупкое равновесие русского имперского колосса.

Никаких социальных предпосылок для революции 1917 года в России не было! И значит, она носила ярко выраженный антирусский характер. После отречения императора Николая II власть в стране захватило Временное правительство, большинство членов которого были масонами. Имеются неопровержимые свидетельства, что после отречения государя Керенский разослал приглашения российским масонам за рубежом приехать, чтобы участвовать в строительстве масонского храма в России. Среди тех, кто охотно отозвался на приглашение, и «великий каменщик» князь П. Кропоткин, проживавший с женой-еврейкой в Лондоне.

Уже в апреле 1917 года в Москве собирается всероссийский масонский съезд, на который прибыли собратья со всего мира. Делегаты съезда предложили объявить Россию масонской державой. Однако старые члены масонских лож не поддержали предложение, высказавшись против открытой легализации и за сохранение полной тайны масонства. Тогда же, согласно сведениям известного историка О. Платонова, Керенский приказал уничтожить тираж книги С. Нилуса, содержавшей текст «Сионских протоколов».

Благодаря финансовым вливаниям (в том числе, как уже упоминалось, и от германской разведки) большевистская партия, возглавляемая В. И. Лениным, получила особый статус среди всех политических сил активно разлагаемой извне и изнутри российской державы. На какое-то время именно большевистская партия стала главным союзником масонского Временного правительства. Хотя и в рядах этой самой «пролетарской» партии имелись свои масонские силы.

Любопытно, что сотрудниками французских спецслужб было тогда же установлено, что немецкими деньгами снабжались не только большевики, но и «представители либерально-масонского подполья» в лице кадетов и проч. А большевистский агент еврей Яков Фюрстенберг (Ганецкий) был одновременно и немецким агентом, передававшим им сведения о красных «соратниках». В. И. Ленин постоянно находился на связи с Ганецким – членом польской социал-демократической партии, который одновременно был служащим Александра Парвуса в бизнесе, его партнером в политике и сообщником по германским интригам. Ну а кто такой «доктор Парвус» (наст. Израиль Лазаревич Гельфанд), хорошо известно практически всем читателям. В 1905 г. этот богатый делец, «желающий дешево купить отечество», вместе с Троцким был вождем «первой русской революции»; в 1915 г. для осуществления той же задачи изложил «План русской революции», разработанный для германского Генштаба. С 1910 по 1914 гг. жил в Константинополе, где установил контакт с масонским правительством младотурок, став их финансово-политическим советником. Тогда же вступил в масонство.

Сотрудник французской разведки Л. Тома докладывал, что торговые книги скандинавского банка «Ниа Банк» «позволили нам обнаружить тайную сделку, которая существовала между Германией и большевиками…мы нашли много другого, и в частности, вещественные доказательства в форме чековых книжек, которые перед революцией марта 1917 г. службы немецкой пропаганды использовали для оказания поддержки борьбы русских прогрессивных (это слово следовало бы взять в кавычки. – авт.) партий против царизма, они же обеспечивали субсидиями и некоторых крупных чинов царского правительства, находившихся за границей, с целью склонить их к мысли, что продолжение войны для России гибельно».

Кроме названного банка в донесениях упоминались и сведения о секретных сделках с еще одним скандинавским финансовым учреждением, называвшимся «Хандель-банк». Но кроме них были и другие, желавшие вкладывать деньги под будущие весьма солидные «русские дивиденды».

В том числе и на эти щедрые финансовые подачки большевики содержали целую армию партийных функционеров, проводивших подрывную, антинациональную агитацию среди рабочих и солдат. Благодаря массированной атаке на разум и души, в русском обществе и в русской армии восторжествовал дух разложения. Как впоследствии выяснили историки, после отречения государя вся верхушка управления русской армией принадлежала к масонским ложам: А. Керенский, А. Гучков, генералы Алексеев, Брусилов и другие. Еще можно было нанести решающие удары по австро-германскому блоку, но предательская работа масонов вкупе с большевиками свела эти планы на нет, окончательно деморализовав рядовой состав.

Большевики предпринимают серьезные попытки захватить власть в стране. Манипуляторы людским сознанием направляют в воинские части тысячи и тысячи специально подготовленных комиссаров, в основном нерусской национальности. И вот уже не офицеры, а большевики контролируют ситуацию в войсках; не «представители народа», а разбойники, убийцы, уголовники и каторжане, прошедшие отечественную «школу политической борьбы» и заграничные спецшколы террора, диктуют волю несчастным, одураченным русским. От имени какого-то исполкома новосозданного Кронштадтского Совета издают директиву, требующую «немедленно сообщить по частям, что сегодня 3 июля в 6 часов утра следует с оружием в руках собраться на Якорной площади и строго организованно направиться в Петроград…» И все пишут и требуют; требуют и пишут, прекрасно осведомленные, в каких тайниках и схронах таится до времени нелегально, в огромных количествах завезенное из-за границ оружие…

В октябре 1917 года, от имени того же Совета большевики захватывают ключевые учреждения: железнодорожные станции, банки, почту, телеграф и т. д.

Таким образом, в первую очередь, именно превосходство в агитационной войне позволило партии большевиков захватить власть в стране. Большевики, разрушив опору самодержавия – русскую армию, насчитывающую тогда 7 миллионов человек, – смогли добиться своей давно и тщательно спланированной цели. Временное правительство в большинстве своем успело сбежать; на русский трон взобрались инородные чудовища. После чего в огромной стране, еще недавно именовавшейся Российской империей, насаждается невиданный по своему размаху террористический режим; русский народ брошен «в кровавую лужу большевизма» (по А. Гитлеру).

Поставив своей конечной целью захватить весь мир, интернациональные большевистские банды направляли своих эмиссаров и в германскую армию, где также вели разлагающую агитацию. «Мне нетрудно было убедиться…, – напишет об этом в «Майн кампф» Адольф Гитлер, – что дискуссионные ораторы противного лагеря обыкновенно выступают с определенным «репертуаром», повторяя одни и те же аргументы, явно выработанные, так сказать, в централизованном порядке. так оно и было, конечно, на деле. На этих примерах я еще раз убеждался в том, с какой невероятной дисциплинированностью противник проводит свою пропаганду. И я еще и теперь горжусь тем, что мне удалось найти средства не только обезвредить эту пропаганду, но и повернуть оружие врага против него самого. Спустя года два я овладел этим искусством виртуозно».

Казалось бы, Германия, продиктовав условия советской России в марте 1918 года в Брест-Литовске, а после, спустя месяц, заключив договор с Румынией, закончила воевать на два фронта, сумев продемонстрировать миру явную мощь. Однако азартный военачальник Людендоф, сосредоточивший в то время в своих руках все вопросы руководства германскими вооруженными силами, изменил ситуацию категоричным призывом: «У немецкого народа один выбор – победить или умереть!». При этом он не допускал даже мысли о возможном поражении, хотя многие офицеры в своих посланиях на его имя указывали, что нельзя делать ставку только на военную силу. Нация, верившая в силу своего оружия, «как в Евангелие» (по словам начальника тыла одной из групп армий майора Ниманна), в конце концов, получила жестокий урок. В итоге генерал Людендорф обратился к союзникам с просьбой о немедленном «прекращении военных действий», обеспечив Германии самые суровые условия (безоговорочная капитуляция), чем если бы перемирие было достигнуто в результате переговоров воюющих сторон. Далее, если читатель помнит, генерал оказался среди первых серьезных союзников Гитлера.

В октябре 1918 г. часть, в которой служил Адольф Гитлер, вела оборонительные бои во Фландрии. В ходе боев англичане в ночь на 14 октября предприняли газовую атаку, в которой пострадал и бравый ефрейтор. Химическим оружием англичан был горчичный газ иприт, вызывающий ухудшение или даже временную потерю зрения. Гитлера направили на излечение в лазарет в Пазевалке, что в Померании.

А 10 ноября 1918 г. он получает известие, что в Германии произошла революция, династия Гогенцоллернов свергнута и в стране провозглашена республика. Император и кронпринц отправились в Нидерланды, а провозглашенную республику возглавил еврей Фридрих Эберт, заняв пост канцлера. «Сила старого Германского государства покоилась, так сказать, на трех китах: 1) на монархической форме правления; 2) на административном аппарате и 3) на армии. революция 1918 г. устранила монархическую форму правления, разложила армию и сделала административный аппарат достоянием партийной коррупции. Этим самым революция уничтожила все три главных источника силы государственной власти», – констатировал будущий фюрер.

В ноябре 1918 года временное правительство республики подписало договор о прекращении военных действий, закончив Первую мировую войну и признав свою полную и безоговорочную капитуляцию. Будущее немецкой нации теперь диктовал… Вудро Вильсон; американский президент требовал принятия Германией 14 пунктов своего плана урегулирования. Даже для проигравшей Германии они были унизительными. Кроме вывода немецких войск с оккупированной территории России, страна обязана была освободить французские территории, возвратив Франции Эльзас и Лотарингию. Также следовало вывести войска из Румынии, Сербии и Черногории. Планом предусматривалось создание независимого польского государства с выходом к морю и самое главное – создание такой организации, как Лига Наций. (Именно революции в России и Германии, а после Вторая мировая война сделали Америку реальным жандармом Европейского континента; революции тщательно подготавливались с середины XIX века финансово-промышленными кругами САСШ через финансируемые ими спецшколы на территории Европы и т. д. и т. п.; деньги американских дельцов на «русскую» революцию поставлялись в том числе и через Германию.)

Разочарование нации только усугублялось негативной статистикой, подытожившей окончание продолжительной и тягостной войны. К концу войны треть мужского населения была убита, ранена или искалечена; вдовами остались более 600 000 женщин. В силу чего роль женщины в обществе изменилась, многим пришлось отказаться от исполнения традиционных функций и отвечать за типично мужские занятия, в том числе идти и на физические работы. Инфляция и голод еще больше усугубили накопившиеся проблемы. Долги самой страны были огромны; например, в начале 1920-х годов за один американский доллар в Германии давали 240 миллионов немецких марок.

Правительству, безуспешно взявшемуся разрешить все конфликты, противостояли вновь сформированные политические советы, представлявшие собой сообщества из безработных гражданских лиц и недавних солдат; из этого разношерстного разочаровавшегося конгломерата в скором будущем выйдет немало национал-социалистов. Силы, желавшие заполучить власть, обвиняли правительство за проигрыш войны, за тяжкое бремя капитуляции и трагический хаос послевоенной жизни. Эберт оказался один на один с революционными советами – с одной стороны, и с вновь сформированными социалистическими и прокоммунистическими партиями – с другой. И советы, и коммунисты готовы были вырвать власть из его рук и возглавить правительство. (На I Всероссийском съезде Советов 4 июня 1917 года В. И. Ленин нагло заявлял: «Здесь говорили, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком!» Его слова встретили хохотом, ведь в зале было не более 10 процентов представителей большевиков, и их не считали сколь-нибудь реальной силой. Но жесточайшая дисциплина и огромные деньги, а также бездарная политика Временного правительства, доведшая страну и ее население до критической черты, предоставили этим фанатикам шанс оказаться у власти.)

Эберту ничего не оставалось, как назначить выборы нового парламента; вскоре внутри этого органа зародилась Веймарская республика, получившая название от города, в котором был написан окончательный вариант конституции. Согласно новому закону президент и парламент должны были избираться народом, а канцлер – большинством голосов парламента. Тогда же впервые избирательное право получили женщины. Среди новшеств конституции было и то, что президент получал право назначать собственного канцлера; впоследствии именно эта статья 48 позволит оказаться на политической вершине последнему канцлеру президента Гинденбурга Адольфу Гитлеру.


После выписки из лазарета в Пазевалке Гитлер прибывает в Мюнхен. Чтобы хоть как-то приспособиться к ситуации, в которой находился и город, и его перевозбужденные от политических баталий жители, Адольф записывается добровольцем в службу охраны лагеря для военнопленных, находившегося близ австрийской границы. Чтобы занять койку в казарме, он вынужден был вступить в Красную армию, взявшую тогда власть, и носить на рукаве красную повязку. Впрочем, как сказал о поступке фюрера один из историков, «милитаризованный мир был по-прежнему единственной социальной системой, в которой он ощущал себя человеком».