Таймер для обреченных. Глава 2. ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ (Михаил Нестеров, 2006)

1

Москва, февраль 2006 года, пять лет спустя

Репортер российского телеканала Илья Чаплыгин справедливо посчитал: его работа на государственную телерадиокомпанию завершилась мощным проходом по центру, и он головой влетел в чужие ворота. Он смотрел вслед чернопиджачной свите министра иностранных дел Иванова, в центре которой возвышался сам министр, известный своей вспыльчивостью. Репортер предчувствовал, что интервью закончится срывом министра, только что вернувшегося из рабочей поездки в США. Иванов еще не усел вылететь из Вашингтона, а мировая пресса поспешила объявить об очередном провале российского дипкорпуса и безоговорочной победе американского госдепа. То было написано на вечно хмуром лице высокопоставленного дипломата, которого в правительственном аэропорту осаждали толпы российских и иностранных журналистов. Репортеры с микрофонами виделись профессиональными подрывниками; операторы в массивных наушниках походили на пулеметчиков, выбравших боевую, классно иллюминированную точку для серии убийственных выстрелов. Именно это увидел министр в зоне аэровокзала, оборудованной для прессы.

Все вопросы, адресованные главе внешнеполитического ведомства России, касались одной темы. 9 февраля, в четверг, выступая на пресс-конференции по итогам состоявшихся в Мадриде российско-испанских переговоров, президент Путин заявил: «Надо уважать выбор палестинского народа. Мы, сохраняя наши контакты с организацией «Хамас», намерены в ближайшее время пригласить руководство этой организации в Москву». В Израиле это заявление вызвало однозначное недовольство. «Террор не будет узаконен», – говорилось в официальном заявлении канцелярии премьера.

Глава МИДа России, накануне поездки в США потерпевший неудачу и в переговорах с Ираном, плохо владел собой в окружении журналистов. Он ожег взглядом израильского спецкора, вытянувшего руку до небес, и резким кивком дал ему слово.

– Министр иностранных дел Израиля Голда Саар не получала официального приглашения в Москву больше двух лет. Не кажется ли вам, господин Иванов, что более логично в этой ситуации сесть за стол переговоров вначале с госпожой Саар, нежели с лидером «Хамаса» Машалем.

– По техническим причинам мы не можем пригласить в Москву министра иностранных дел Израиля до того, как примем делегацию «Хамаса», – последовал ответ министра.

И вот тут черт дернул Илью за язык.

– А когда же? – выкрикнул он. И сам себе показался школьником.

– Через час после прилета делегации! – отрубил главный дипломат, глядя на микрофон с логотипом телекомпании, словно запоминал его, хотя знал Илью в лицо. – Можете меня процитировать и считать это официальным приглашением. Еще есть вопросы?! Спасибо!!

Спецкор с самой распространенной в Израиле фамилией Коэн многозначительно присвистнул и панибратски похлопал Илью по плечу.

– Неплохо ты его стимулировал. Отличная провокация. Главным героем моего репортажа будешь ты. Я назову его «Скользкий путь катетера».

Илье было не до смеха. Он не мог предположить, во что выльется его неосторожный выкрик, который и вопросом-то не назовешь. В начале девятого вечера ему из израильского посольства в Москве позвонил Шауль Коэн и поделился последними новостями.

– По инициативе Голды Саар состоялся телефонный разговор с главой вашего МИДа. Саар была коротка: «Считаю ваше заявление прессе официальным приглашением». Поздравляю, Илья! Это обоюдная вилка. Теперь ни та, ни другая сторона не могут отказаться от своих инициатив. Готовься вслед за вашим Машалем взять интервью у нашей Голды, – дважды акцентировал он. – Будь уверен, наша министр свое слово сдержит. Тут дело принципа.

– Порыв, – начал было защищаться Илья. – Саар отреагировала моментально, да? Это ничего не значит.

– Зря ты так думаешь. Она же не из телефонной будки звонила. Обмен острыми уколами между министрами и готовый пресс-релиз уже в электронных СМИ. Полистай странички…

Еще через полчаса Илью вызвали на ковер. На столе главного редактора стояла миниатюрная гильотина, подаренная ему коллегами из «Либерасьон».

– Присаживайся, клади свой язык на плаху, – начал начальник. – Не скажу, что пресс-служба МИДа оборвала мой телефон, но один звонок состоялся. Ты уже в курсе заявления Голды Саар?

Илья боднул головой:

– В курсе.

– О чем ты думал, когда сорвался на министра?

– Я сорвался?! – обалдел Илья. – Не я сорвался! Если ты внимательно смотрел запись, то мог заметить, что не я задал провокационный вопрос, а ненормальный Коэн! Я лишь уточнил: «Когда?» Это Коэн стряхнул золотую пыль с головы министра.

– Да, это было просто и красиво.

Илью потянуло на нравоучения.

– Наши министры должны быть умные, сдержанные, сильные и красивые.

– А Путин один…

Редактор с минуту молчал.

– Ты готовишься к интервью с Машалем?

– Готовлюсь, разумеется.

И тут Илью осенило. Он понял, что кроется за вопросом шефа. На волне министерской невоздержанности интервью с лидером «Хамаса» получится каким угодно, но только не постным. Репортаж вызовет у зрителей интерес к новой «скандальной» фигуре от журналистики. Даже поверхностный взгляд на эту проблему указывал на Илью как на «сводника». По сути, это он организовал встречу двух министров. И какую встречу! Пусть пройдет не час, а два, три, но на летное поле Внуковского аэропорта сядет самолет Голды Саар. Он повторит незамысловатый маршрут лайнера с лидерами «Хамаса» на борту по рулежной дорожке к терминалу. Что-то в этом роде Илья прочел на лице редактора. Журналист был так счастлив, что не смог бы сразу посчитать звезды в Северном полушарии.

2

Дамаск, Сирия

Илья Чаплыгин перевернул страницу в блокноте и в очередной раз пробежал глазами выдержки из текста с громким заголовком: «Досье на лидера «Хамаса» Халеда Машаля».

«Халед Машаль родился в 1956 году под Рамаллахом… В 1976 году с семьей бежал от военных действий в Кувейт… Окончил факультет физики Кувейтского университета… В 1990 году переехал в Иорданию, где присоединился к «Хамасу»… В 1997 году израильская разведка «Моссад» попыталась его отравить… Из Иордании Машаль переехал в Катар, оттуда в Сирию. В Дамаске он возглавил местное бюро, а потом и политическое бюро «Хамаса»».

Чаплыгин снова перевернул страницу, где размашистым почерком выписал первый вопрос: «Господин Машаль, чего вы ожидаете от поездки в Москву?» Вопросов было несколько, они могли уместиться на одной странице. Однако Илье сценарием предписывалось: «с глубокомысленным видом читать перед камерой рабочие записи».

28-летнего Илью Чаплыгина ожидало еще одно интервью с Машалем. Беседа планировалась на борту российского лайнера: за рабочим столом, на фоне иллюминаторов, под мерный гул самолетных турбин, на пути палестинской делегации в Москву. Этот вопрос был согласован с кремлевской администрацией.

Лидер «Хамаса» задерживался. Чаплыгин не очень уютно чувствовал себя под прицелом черноглазых телохранителей Машаля, здоровенных двухметровых шкафов. Своими могучими телами они заполнили все пространство кабинета, шумным дыханием выгнали из него весь свежий воздух. Илья ослабил узел галстука, повел затекшей шеей. Что и говорить, ему предстояла встреча с легендарной личностью.

Офис Машаля располагался неподалеку от старого города, обнесенного древней крепостной стеной, за которой взмывали в небо шпили и купола мечетей, дворцов, крыши массивных зданий с огромными порталами. Их можно было увидеть из окна этого трехэтажного здания, выдержанного в современном стиле.

Машаль вошел в кабинет неторопливой походкой. Он был одет в пестрый пуловер и белую рубашку. Его борода отливала благородной сединой, темные глаза улыбались. Он кивнул на приветствие журналиста, привставшего со своего места, усадил в кресло плавным жестом руки и устроился напротив, бросив ногу на ногу.

Илья вдруг куда-то заторопился. Он посмотрел на записи и едва не выдал последний вопрос, который касался неудачной попытки «Моссада» ликвидировать Машаля. Перестраиваясь на боевой лад, журналист успел качнуть головой и воспроизвести несуразное: «Вот вы сидите передо мной живой и здоровый, а ведь все могло кончиться плохо».

Илья не переставал удивляться одной простой вещи, которая никак не поддавалась корректировке. Почему, недоумевал он, израильские спецслужбы один в один походят на голливудские цеха по производству шпионских боевиков. Почему каждая миссия по ликвидации врагов Священной земли носит неистребимый оттенок невыполнимой. Ведь на каждого террориста, равно как и на мудреца, довольно простоты. Он в качестве примера мог привести одну неудавшуюся попытку ликвидации Машаля.

19 августа 1997 года в иорданскую столицу под видом канадских туристов прибыли семь агентов «Моссада» с заданием ликвидировать Машаля, ответственного за подготовку террористических актов, совершенных в Израиле. Арендовав легковую машину, в течение месяца они следили за Машалем, выяснили места, в которых он бывал наиболее часто, расписание рабочего дня. Приказ о проведении заключительного этапа операции поступил в конце сентября.

…В 11 часов утра Машаль подъехал к своей канцелярии и вышел из машины. В этот момент двое агентов напали на него.

Вот этот момент всегда вызывал у российского журналиста сильное недоумение. Почему бы агентам не забросать террориста гранатами, изрешетить из автоматов, изрезать на мелкие куски ножами, загрызть зубами… Они, по словам Машаля, сейчас сидевшего напротив Ильи, «каким-то непонятным прибором дважды коснулись моего затылка за левым ухом, в котором громко зазвенело, голова закружилась, и я потерял сознание».

А дальше в столице Иордании развернулся настоящий боевик. Неудачно отравленный Машаль, прежде чем рухнуть на тротуар, дважды успел крикнуть своему телохранителю несуразное, о чем напрочь забыли ликвидаторы: «Меня взорвали! Меня взорвали!»

Телохранитель Машаля Мухаммед Сабля действовал мгновенно. Его сумасшедшую реакцию в «Моссаде» не приняли в расчет. Сабля остановил такси и бросился вдогонку за покушавшимися, которые мчались в центр столицы. Несколько минут бешеной гонки, и двое ликвидаторов выскочили из машины и побежали к другому автомобилю, стоявшему с работающим двигателем и открытой задней дверцей. Сабля догнал агентов, закричал и – прыгнул на них, свалив обоих! На беду агентов, неподалеку оказались иорданские полицейские. Вторая группа агентов «Моссада» умчалась прочь на своем автомобиле. Причем «не от греха подальше», а прямиком во двор израильского посольства.

«Канадские туристы» отказались от предложения полиции пригласить в участок представителя канадского посольства. Король Иордании Хусейн пришел в бешенство. Оттава выразила возмущение по поводу использования канадских паспортов в столь неприглядном деле.

А состояние Машаля продолжало ухудшаться. Король Хусейн предъявил правительству Израиля ультиматум: спасти Машаля и освободить главу «Хамаса» шейха Ахмеда Ясина. Шейх отбывал с 1989 года пожизненное заключение в израильской тюрьме. Король направил в Вашингтон своего брата. Наследный принц Хасан привез Биллу Клинтону видеокассету с признанием «канадцев» в том, что они являются агентами «Моссада».

Билл Клинтон и Мадлен Олбрайт уединились в Овальном кабинете, посмотрели кассету, позвонили Биньямину Нетаньяху и делились с ним впечатлениями от увиденного около часа.

Тем временем Иерусалим развернул дипломатическую кампанию. В Амман съехались министр обороны, секретарь правительства и сам Биньямин Нетаньяху. Между Израилем и Иорданией была заключена «пакетная сделка». Машалю ввели противоядие, и он выписался из госпиталя. Вертолет израильских ВВС доставил в Амман шейха Ясина.

Илья, впервые ознакомившись с этим материалом, пришел к выводу: более захватывающего сценария, претендующего на «Оскара» в номинации «Лучший комедийный боевик», придумать было невозможно. Он видел в роли Машаля американского актера Эдди Мерфи; выкатив глаза и трогая пупырышек от инъекции, он орет: «Меня подорвали!» В роли отважного телохранителя Сабли он отчего-то видел французского комика Пьера Ришара: высокий блондин в черном ботинке ка-ак прыгнет на ликвидаторов!..

Это было бы смешно, если бы не было правдой.

Отвлекшись от темы, а точнее, переключившись на тему ликвидации, Илья задал последний вопрос. Он будто прочел по лицу Машаля всю политическую обстановку в ближневосточном регионе и мог тут же откланяться: «Я все увидел, снял, удачи!»

– Господин Машаль, в 1997 году на вас было совершено покушение…

Лидер движения запротестовал, энергично качая головой и цокая языком.

– Не для камеры, идет? – неожиданно предложил он, пребывая в отличном настроении. Он сбросил официальность и улыбнулся.

У него приятная улыбка, отметил Чаплыгин.

– Мухаммед, оставь нас, – попросил Машаль, не оборачиваясь.

Рослый охранник в костюме и примерно одного возраста с боссом наклонил голову и вышел из импровизированной студии.

– Сейчас я вспоминаю то время с улыбкой, но тогда мне было не до смеха. Я понял подоплеку вашего вопроса и не нашел в нем праздного любопытства. Потому что покушение на меня помогло освободить из израильских застенков нашего духовного лидера шейха Ясина. Также на свободу вышли еще семьдесят наших товарищей. Ведь вы об этом хотели спросить?

– Да, – подтвердил Илья, забыв смахнуть с лица удивление.

– Вы видели человека, который минуту назад вышел из этой комнаты. Это мой старый добрый друг Мухаммед Сабля. Он спас меня девять лет назад, и его роль в освобождении шейха не менее значима. Израильские спецслужбы на каждом углу и при каждом удобном случае кричат о своих удачных операциях. Но провалов у них куда больше. Последние годы они заявляют о себе как о лучшей в мире разведке. Исер Харел, основатель израильской разведки, осаживал своих подчиненных: «Да, мы хорошая разведка, но не самая лучшая». Сейчас генерал мог бы поправиться: «Мы паршивая разведка, но есть еще хуже». Есть ли?..

Машаль сменил положение в кресле и обхватил руками колено. И снова неожиданно рассмеялся.

– Никогда не забуду двух олухов, которые пасли меня возле офиса. По виду – туристы, европейского типа, они резко выделялись среди прохожих. Я подумал: откуда туристы в этой части города? Я направился к офису, и тут эти клоуны напали на меня. Один из них ткнул меня чем-то острым в шею… Меня привезли в больницу, я потерял сознание, находился между жизнью и смертью. Когда иудеи привезли противоядие, они не меня спасали, а себя. Многие политики за рубежом сошлись во мнении, что меня хотели похитить. Ну глупость же!.. Вы можете включить видеокамеры. Я расскажу о своей семье. У меня четверо сыновей и три дочери… [1]

Илья просмотрел отснятый материал на борту лайнера, взмывшего с летного поля Дамаска. Он с улыбкой на лице представил, как через две-три недели он будет сидеть напротив Машаля и вести с ним дружескую беседу. Он оказался недалеко от истины, подумав о себе и Машале: «Мы нашли общий язык и даже понравились друг другу». Может быть, их сблизил немного рискованный вопрос Ильи о покушении на лидера движения. Вряд ли до него кто-то спрашивал Машаля об этом.

3

Евпатория

За пять лет и четыре месяца изменилось многое. Андрей Карпатов стал взрослее, в прошлом месяце он отметил двадцать девятый день рождения. На его погонах прибавилось звезд – теперь он капитан, командует зенитным комплексом С-200 и видит себя командиром зенитно-ракетного полка. Но не видит в этом обещанного стремительного продвижения по службе – скорее всего о нем забыли. А он – нет. Видно, план не сработал, думал он. Лайнер был сбит, люди погибли, а объединенного командования вооруженными силами двух стран нет и в помине. Наверное, работа была поставлена по принципу «выйдет не выйдет», а с Андреем, как с девкой, ничего не станется.

Пес неизвестной породы состарился и все реже подбегает к калитке. Забирается на будку и греет на солнце свои старые кости.

Андрей так и не женился. Его российские коллеги из состава Черноморского флота непременно подыскивают украинских невест, а капитан Карпатов словно ждет русскую. Отец стоит над душой: «Женись на еврейке, дубина! Они умные, однако».

Еврейка. Хитромудрая Мэлоди Унгер. Одна из тех, кто мог испортить настроение зенитчику при упоминании ее имени. С одной стороны, звучит это комично, с другой – натуральное поминание нечистой силы. И поминальный листочек имеется. Андрей сохранил номер телефона Мэлоди, на его взгляд – вещь бесполезную. Наверняка номер не раз изменился. Но не поменялся график получения «премиальных». Раз в полгода Андрей получал три тысячи наличными. Приходили разные люди. Привет – привет. Семена заказывали, Андрей Викторович? И – бух в ладонь конверт с «зеленью»! «Не забывают, суки, напомнить о точном промахе. Твари, паскуды, когда вы от меня отстанете?!» Тем не менее Андрей ждал «премиальные». Купил корейскую машину, сделал в доме капитальный ремонт, перекрыл крышу. На вопрос родителей «Деньги откуда?» отвечал грубо: «От верблюда!» В свободное от дежурств время подрабатывал частным извозом.

Вот и сегодня он выехал на «Киа» и – о, удача! – сразу же подцепил клиента на автовокзале.

– Куда едем? – весело спросил он, глядя на отражение клиента в панорамном зеркальце.

– Покатаемся по городу, – ответил чернявый, лет сорока пяти пассажир со вздернутым носом и полоской усов. И добавил: – Здравствуйте, Андрей Викторович.

– Так и знал! – скрипнул зубами капитан.

– Знали что?.. Ведете вы себя неосторожно, поаккуратней надо. К вам в машину сядет старый знакомый, которого вы подзабыли, назовет вас по имени, а вы: «Так и знал!» Что, нервы не в порядке? – продолжал спрашивать Яков Новицкий.

Новицкий был резидентом «Амана» в Крыму, и ни один приказ агентам не прошел мимо него по определению. До эмиграции в 1988 году в Израиль Яков служил в ракетном полку, дислоцированном в Нижнем Тагиле. На него отдел идеологической и воспитательной работы в дивизии возымел обратное действие. Ракеты четвертого поколения, нацеленные на запад и восток, и его перенацелили на эти стороны света. Он точно знал, что рванет на родину предков, и его не перехватит ни одна многотонная болванка. В Израиле Яков окончил разведшколу. Имея двойное гражданство, открыл в Севастополе ресторан еврейских блюд «Таам тов», что означало «Хороший вкус».

– Не останавливайтесь, – предупредил он Карпатова, – кружите по городу. Вы должны запомнить следующее. Первое – заступить на боевое дежурство 3 марта. Помните свое расписание?.. Проблемы с устным счетом? Вы дежурите в этот день?

Новицкий на своем опыте знал, какие трудности могут возникнуть при заступлении на боевое дежурство, особенно в дивизиях, дислоцированных в степной местности. В метель личный состав заступающих дежурных смен по нескольку суток добирался до боевых позиций. В Крыму в этом вопросе было намного проще. Андрей обслуживает не двухсоттонную Р-36М «Сатану», улетающую на пятнадцать тысяч километров. У него могут возникнуть трудности иного характера, а задача Новицкого – помочь ему в преодолении всех проблем.

Андрей с минуту успокаивался, еще какое-то время подсчитывал.

– Нет, – наконец отозвался он. – Я дежурю 1 марта, на этот день назначены регламентные работы, и 4 числа.

Он взял направление к городской курортной зоне, тянущейся вдоль побережья. Затем передумал и развернул машину на северо-восток, где раскинулась промышленная часть города.

– В вашем полку практикуется подмена дежурств?

– Нечасто. По болезни, по семейным обстоятельствам могут поменять смены.

– Выберите одно из двух. На ваше усмотрение.

– Что должно произойти 3 марта?

Андрей предвидел ответ, но все же спросил. Как и пять лет назад, его до коренных зубов забило тягучим адреналином. Он сидел за рулем своей машины, но чувствовал себя в аппаратной кабине и на огромном расстоянии управлял ракетой. Ему еще раз напомнили, что он не принадлежит себе.

Он слушал и не слышал израильского разведчика, который монотонно сыпал характеристиками и параметрами цели – скорость, эшелон, маршрут, отражающая поверхность.

Андрей перебил его:

– Вы не берете в расчет погодные условия.

Бывший ракетчик отрезал:

– Бросьте! Атмосферные условия не помешают наблюдению за целью и условиям стрельбы. Тем более что стрелять вам не придется. За вас это сделают другие. От вас требуется создать условия, которые ничем не отличались бы от условий в октябре 2001 года.

– Чей будет самолет?

– Государственную принадлежность летательного аппарата вы определите с помощью средств опознавания. На самолете наверняка будет приемник запросных сигналов. Вы увидите на индикаторе условную метку, она высветится рядом с отметкой от «своего».

– Своего?

– Не прикидывайтесь дурачком, Андрей Викторович. Самолет противника на запросный сигнал РЛС не ответит. «Свой» или «чужой» – не это вас должно волновать. Вас должны волновать деньги. Двести пятьдесят тысяч долларов.

– Сколько?!

– Руль крепче держите.

Андрей впился в баранку так, что пальцы побелели. Не мог поверить в эту баснословную сумму, как не мог поверить в то, что получит эти деньги.

– А если я откажусь? За эти годы я столько раз вздрагивал, что уже ничего не боюсь.

– Хорошо. Вернемся к автовокзалу.

– Уже уезжаете?

– Подберем одного типа.

– Типа Вия?

Новицкий промолчал.

Прошло двадцать минут, а капитан Карпатов вздрагивал уже во второй раз. Он узнал человека, который по-хозяйски распахнул переднюю дверцу авто и занял место рядом с водителем. «Не может быть…» Андрей бессильно опустил руки. «Мне все это снится…»

Рядом с ним сидел командир противодиверсионной группы зенитно-ракетного полка старший лейтенант Роман Парубный. Его подразделение выполняло функции по охране объекта, посменно заступая в караул, но его костяк – отряд антитеррора.

Месяц назад старлей продал офицерские хромовые сапоги и был рад выручке. Теперь он мог менять сапоги хоть каждый час с равнодушной миной на лице. Все изменилось со встречи с Новицким. Сидя за столиком ресторана в центре Евпатории и слушая Якова, Парубный раскинул мозгами: и он сможет стать ресторатором, если примет для начала пять тысяч долларов. Идиотское предложение. Какой дурак откажется принять пять «штук»? А потом еще сотню. Вербовка старлея прошла в классическом стиле и была обречена на успех. Якову даже пришлось осадить Парубного, который рвался в бой со своими инициативами. В первую очередь он предложил несколько надежных парней из своего подразделения с условием, что обработает их сам. На что Новицкий ответил категорическим отказом. Вербовка – это его дело. Диверсионная группа Парубного теперь насчитывала одиннадцать отщепенцев, за деньги готовых выполнить любую грязную работу. На вопрос Якова: «Ты сможешь убить человека?» – украинские спецназовцы отвечали односложно: «Легко». Примерно с таким определением Новицкий создал диверсионную группу.

Парубный начал вполголоса:

– Не дергайся, капитан. С этой минуты я присматриваю за тобой. Увижу что лишнее, поправлю тебя своими методами. Ты получил инструкции? Отвечай! – повысил он голос и скосил глаза на Карпатова.

– Да.

– Ничего не надо повторять?

– Не знаю… – Андрей хватил рукой по баранке. – Дайте мне очухаться, суки!

Парубный достал из кармана миниатюрную фляжку в тонком кожаном чехле.

– Выпьешь?

– Я за рулем.

Громила басовито рассмеялся. Глотнув чачи, он сморщился и прикурил сигарету. Опустив стекло, выпустил мощную струю дыма.

– Думай, Андрей. Думай, как получить сто тысяч сейчас и сто пятьдесят к Международному женскому дню. Я свою долю получил и, будь уверен, отработаю за всю мазуту. У тебя за спиной буду стоять. Сбросишь «мощность», на тебе живого места не останется. Не косись на меня как на предателя. Ты втянул меня в это дело, не думал об этом? Я тебя, баран, спрашиваю!

– Не думал.

– Подумай. И усвой одну вещь: ты теперь полноправный член диверсионной группы. Ты главный специалист в ней. Сделай все возможное, чтобы я с тебя сдувал пылинки, а не сколачивал их.

– Это бред, бред! – свистящим шепотом взорвался Андрей. – Один шанс из ста, что я снова смогу подсветить цель, а ракета стреляющего дивизиона поразит ее.

– Вы читали сценарий учений? – спросил Новицкий со своего места.

Карпатов поймал его колючий взгляд в зеркальце.

– Ну, читал. – Уже в то время в его душу вкралась необъяснимая тревога. Точка в этом вопросе была поставлена только сейчас.

– Тогда вы наверняка обратили внимание на следующие нюансы. Генштаб вновь запланировал провести учения в условиях сложной мишенной обстановки – это летательные аппараты типа «Рейс» или «БСР». Как и пять лет назад, для стрельбы на полигоне будут привлечены зенитно-ракетные системы, включая С-200 «Вега». Второе: это также неучтенный Генштабом фактор зоны безопасности. Дальше. «Вега» отстрелятся очередью из двух ракет. Встреча ракет с мишенью будет происходить на дальности до сорока километров. Вы в курсе, что мыс Опук и место базирования вашего полка имеют превышение над уровнем моря?

– Да.

– Что это значит?

– Вы знаете.

– Отвечайте.

– То, что поиск возможных целей радиолокаторами подсвета осуществляется при угле места от ноля до одного градуса.

– При поиске цели вы установите на своем радиолокаторе угол места в один градус, аппроксимируете луч до дальности в триста километров. В луче радиолокатора подсвета на этой дальности окажется цель, о которой я уже сказал. Она будет двигаться на высоте десять-двенадцать километров. Однажды вы уже проделали такую штуку.

– Вы такой умный! Может, сами цель засветите?

Новицкий передал капитану «дипломат». Андрей молча уставился на содержимое чемоданчика. В нем лежали десять пачек по сто долларов в каждой. Он закрыл крышку. Молчание длилось еще минуту.

– Договорились, – наконец отозвался он.

– Тогда до встречи 2 марта.

Новицкий проследил взглядом за корейской машиной и, не глядя на командира противодиверсионной группы, сказал:

– Ты знаешь, что делать, Роман. Долю Карпатова возьмешь себе. Или разделишь между своими бойцами. Тебе решать.

«Да, мне», – кивком подтвердил Парубный.

– Ты взял под контроль телефонную линию капитана?

– Два моих парня вскрыли щиток и подсоединили аппаратуру к его номеру. Ни о чем не беспокойся. Все телефонные звонки этого придурка мы снимем, записи передадим тебе.

– Установи за ним круглосуточное наблюдение.

– Это само собой.

4

Андрей загнал машину во двор, потом в гараж, закрыл, ничего не соображая, ворота и дверцу, подергал замки: держат крепко. Едва не сорвался на отца, заметившего матери: «Смотри-ка, наш оболтус обзавелся «дипломатом».

Он забрал из гостиной трубку радиотелефона и заперся на холодной террасе. В руках пожелтевший клочок бумаги, в голове воспоминания: «Позвони, если возникнут трудности. Спроси Мэлоди, продиктуй номер телефона, жди звонка или меня лично». Лично? Нет. Нет, думал Андрей, не сдержусь, придушу стерву собственными руками!

– Hello! Family hotel speaking [2], – ответили на другом конце провода.

– А… – сразу же запнулся капитан, разобрав фразу. – Говорите по-русски?

– Да.

Дальше он продолжил в духе паршивого боевика.

– У вас должна была остановиться Мэлоди Унгер. Она назвала мне номер комнаты, но я позабыл.

– Да, конечно.

– Что – конечно?! – с новой силой занервничал Андрей. – Что я позабыл номер комнаты? – И только сейчас понял, что этот номерок – волшебный. Он не изменился. «Неужели повезло? Повезло?! Да ты совсем сбрендил!»

Он сбавил обороты:

– С кем я говорю?

– Управляющий Клод Эбсалом. Оставьте свой номер телефона, вам перезвонят. Не беспокойтесь, я передам сообщение Мэл.

«Мэл. Не Мэлоди или там госпожа Унгер. Ну точно, он в курсе. Шпионские игры».

Андрей продиктовал свой номер и прервал связь. Едва прикурив, он тотчас уставился на телефон в нетерпении. Вот сейчас позвонит Унгер, сию секунду.

Он выкурил одну сигарету, другую. Выпил пару стаканов вина. Пересчитал деньги. Прикинул, что за день до учений с ним снова встретится агент «Амана» и отдаст повторный приказ. Поймал себя на сумасшествии, напрочь забыв о старлее Парубном. Хотя и он тоже агент военной разведки. Андрей понял, что ему отрезали все пути к отступлению.

Он снова зацепился взглядом за телефон…

В лице Мэлоди он искал защиту, наверное, и потому, что больше защиты просить было не у кого. Странная, невероятная ситуация. Словно и не было этих пяти лет. Ему двадцать четыре, Мэл только что ушла, оставив на террасе аромат французских духов и пряность стодолларовых купюр. Он сбросил с себя тяжесть и был благодарен Мэл. Припомнил окончание вечернего разговора: «Не боишься, что я тебя придушу ночью?» – «Буду рада побывать в твоих объятиях». И ее ответ долго стоял в ушах Андрея. Он как-то по-хуторски рассудил: «Она не прочь приласкать меня». В ту ночь он не сомкнул глаз. Как последний идиот, он пару раз прошел мимо террасы, громко кашляя. Обозначал свое присутствие: «Здесь я, зови меня!»

Одна мысль, вторая, третья. Одно дурацкое видение, другое. Шиза: отец и Мэлоди сидят друг против друга. Старик предельно откровенен с будущей невесткой: «Вы хороший офицер, Мэлоди, но женщина вы глупая».

Андрей не сразу ответил на звонок. Смотрел на трубку, как на будильник, раздумывая, просыпаться или нет.

– Андрей? Это Мэл. Случилось что-то?

– А то ты не знаешь! – обрушился капитан. – Какого черта вы меня подставляете?! Слышишь?.. Алло?

– У тебя были гости?

Андрей взял себя в руки и возобновил разговор устало.

– Дело серьезное, Мэл. На двести пятьдесят «тонн», понимаешь?

– Кажется, да.

– Что мне делать?

– Дату назови.

– 3 марта.

– Посмотрю, что смогу сделать. Жди моего звонка.

– Слушай, я помощи жду.

– Нам обоим не помешает запасный путь. И это искренне.

– Стой, Мэл, не вешай трубку. Не знаю, поможет нам это или нет… В общем… – Он поковырял пальцем обои над кроватью. – Ну… в 2001 году я выполнял приказ…

До того как террасу пропитал аромат французских духов Мэлоди, в ней долго не мог выветриться запах дешевого одеколона человека лет сорока…

– Меня обещали грохнуть, если я не «подброшу мощности» на лайнер. Кто – не знаю.

Андрей не мог знать, что незнакомец прямиком отправится в офицерское общежитие и стукнет в комнату лейтенанта Тараса Лозовского…

– Причину тебе объяснили?

– Какая-то бодяга. Украина первая, кто в мирных условиях сбивает гражданский самолет. На этой основе определенная группа людей встает во главе вооруженных сил двух стран. Может, «наверху» это звучит в порядке вещей, а для меня это полная бредятина.

– Я поняла. Пока.

Андрей хотел верить Мэлоди. Вот уже во второй раз она снимала с него груз. Но как верить ей, капитану военной разведки Израиля, человеку, который его завербовал? Уже через несколько минут он увидит Парубного: «Все-таки дернулся, гад?» И – по морде!..

Бежать. Капитан беспомощно оглянулся. Брать деньги и бежать. Какой дурак станет его искать? Кто захочет засветиться в его поисках? К чему военной разведке лишние расходы? Мщение ради мщения? Это даже актом не назовешь, так, онанизм под одеялом.

5

Тель-Авив

Мэлоди положила трубку. С минуту раздумывала. Первая мысль: военная разведка вела игру за ее спиной. Хотя по всем канонам ее были обязаны включить в состав опергруппы. Она одна из немногих, кто знал правду о трагедии над Черным морем. А сейчас выясняется, что только часть правды. «Аману» в сто раз безопаснее привлечь к работе людей, подпадающих под определение «носитель информации». Зачем разведка водит хоровод и ширит круг? Чтобы скрыть что-то внутри него?

Мэлоди стало страшно. Она узнает о диверсии, как с листа прочтет руку, которая кровью выписала события в октябре 2001 года. На этот раз всевозможные комиссии доберутся-таки до ракетного полка в Евпатории. Но виновника очередной трагедии к тому времени уберут.

«Беги в „Аман“, – подстегивала себя Мэлоди, – докладывай о телефонном звонке из Евпатории, будь умной девочкой». Однако понимала, что военная разведка бежала от нее, ей уже ни за что не догнать эту смертоносную машину, развернувшую башенное орудие в ее сторону.

Конечно, Мэл нашла причину в себе, Эли и Маркосе. Два года назад при их непосредственном участии был создан Комитет, в который вошли родственники погибших в октябре 2001 года. Цель создания этого органа была облечена в двойную защиту: предотвратить потенциальную диверсию любыми способами, включая крайний – это передача секретных материалов спецслужбам третьих стран. Три офицера ВВС затеяли опасную игру, но в первую очередь ставили перед собой заградительный щит. Возможно, ключевой стала фраза Эли Сайкса: «В первый раз погибли гражданские, и дальше может случиться то же самое». Эли сдержал обещание и выколол на плече «Имел я вашу войну!».

Настораживал и другой момент. О них словно забыли. Их работа теперь заключалась в сборе открытых данных: пресса, интернет; как на иглу, их подсадили на контент-анализ – разбор содержания текстовых документов. Их «заслуги перед отечеством» канули в бездну, о которой не переставал твердить Сайкс.

…Мэлоди долго смотрела на управляющего семейным отелем.

– Клод, у тебя есть свободный номер?

– Мэл, даже если бы его не было… Для тебя – все что угодно. – Клод вручил ей ключ от комнаты.

– Отлично! Если мне будут звонить, переключай на этот номер.

Поднявшись на второй этаж и открыв комнату, Мэлоди сняла плащ и устроилась в кресле, позвонила Сайксу на работу:

– Эли, надо встретиться. Срочно. Я в «семейке» у Клода. Предупреди Маркоса.

Эли и Маркос. В 2001 году они заняли жесткую позицию. В то время они казались себе миротворцами без страха и упрека. Страха не было потому, что потенциальная диверсия лежала на краю вероятности. Их борьба виделась виртуальной игрой, в которой выиграть хотели только они, в запасе несколько жизней, и они уверенно жили на привязи оптоволокна. Может быть, причиной этому был капитан Абрамов. Он пришел к ним со своей кувалдой и клином и выбил клин разведотношений. Они работали без оглядки на свои ведомства – до поры до времени. Разрыв произошел по вине Мэлоди, но она снова вернулась на прежние позиции, уже порядком повзрослевшая. Истинные причины катастрофы позволили ей сделать ровно столько, на сколько позволяли рамки ее принадлежности к военной разведке. В этой точке круг и замкнулся.

– Мэл, мы в Хайфе живем, не забыла? – вспылил на том конце провода Сайкс. – Восемьдесят километров переть по запруженной трассе!

– Жду, – оборвала разговор Унгер.

Она снова окунулась в воспоминания. Евпатория. Вербовка лейтенанта Карпатова. Обрыв всего радужного, что было связано с этим делом. Жалость к Андрею и к себе. Новый путь в плане совершения диверсий. Промах и точное попадание. Пожалуй, именно так можно было озаглавить тот короткий отрезок времени.

Капитан Абрамов. Саня Абрамов. Мэл улыбнулась. «Нам бы пораньше встретиться. А теперь просто уходи». Он ушел. Как выяснилось, навсегда.

Может быть, зря она не открылась перед ним? Если бы не он, не его ниточка об «однояйцовых» комплексах… Впору винить его. И себя тоже.

Мэлоди позвонила Андрею в Евпаторию.

– Сделаю все, что в моих силах. Я на твоей стороне. Надейся до последнего. До самого последнего мгновения. Держись. Подыгрывай. Удачи.

Яков Новицкий прослушал запись и вынул кассету из магнитофона. Пару раз прошелся по комнате офицерского общежития, принадлежащей командиру противодиверсионной группы.

– Коробочки нет? – спросил он Парубного.

– Чего?

– Бокса для кассеты.

– Извини… Вот уже неделю я кручу лазерные диски на новом стереогромыхальнике, – хмыкнул спецназовец.

Резидент вывернул карман пиджака и стряхнул его. Обернув кассету носовым платком, положил в карман. Парубный смотрел на него как на идиота.

– Держи Карпатова на привязи. По мере возможности прослушивай его линию. Об этом телефонном разговоре молчи, никаких действий не предпринимай. Встретимся через неделю. – Новицкий натянуто улыбнулся. – Что тебе привезти из Тель-Авива?..

Маркос и Сайкс приехали в Морскую метрополию спустя три часа.

– Нам надо держаться вместе, – сказал Сайкс, выслушав Мэл.

– Я не могу уехать в Хайфу, а вы не можете перебраться в Тель-Авив, – ответила она.

– Может, выйти на Саню Абрамова?

– Ну ты и сказанул! – фыркнула Мэлоди. – Россия и Украина – союзники. Хотя в последнее время Россия здорово смахивает на Израиль, а Украина для нее – Сектор Газа. Воруют полезные ископаемые.

– Да, – подхватил Сайкс. – Для Украины Россия – Архипелаг Гуд Лаг. Материк удачи, мать их!..

– Понимаете, парни, если я выйду на связь с Абрамовым, мы все равно останемся под колпаком «Амана», а сверху нас припрет «Аквариум». Хотя бы в международном плане. Самолет сбила не украинская ракета, а сделанная в России.

– Мэйд ин Раша, – вставил Сайкс.

– «Веги» разбросаны не только по всему Крыму, они на Балтике, на Камчатке и еще черт знает где. То есть налицо потенциальная опасность всем воздушным судам, находящимся в трехстах километрах от российских границ. Я преувеличиваю, конечно, но факт остается фактом. Он подтверждает версию Андрея Карпатова: кто-то на этом скандале хотел, как по лестнице, подняться до руководства вооруженными силами двух стран. И Саня Абрамов нам не союзник. Черт его знает, кто стоял за той диверсией. Может, самолет сбили не без участия флотской разведки. Не забывайте, что Абрамов был единственным, кто знал о комплексах-близнецах. Что скажешь, Эли?

– Что я скажу? Внемлите – среди нас чужак, он жаждет погибели нашей. Все, ставим в этом вопросе точку.

– Договоримся так, – предложил Маркос. – Мы с Эли будем друг у друга на связи в Хайфе. С тобой, Мэл, мы будем созваниваться два раза в день. Лично я не думаю, что нас захотят убрать. Что мы знаем на этот час? Учения украинских войск ПВО назначены на 3 марта. В прессе надо отслеживать все, что касается этой даты. Посмотрим, проанализируем ситуацию. Может, не так страшен черт, как его малюют?..

Сайкс засобирался первым.

– Раз я здесь, сынишку навещу. Давно не видел.

– Я недавно видела, – сказала Мэлоди. – Специально интересовалась. Здоровенный такой бутуз. Щеки – как помидоры. Твою жену видела, Эли.

– Бывшую, – поправил Сайкс. – Мое терпение лопнуло. Мне надоело жить под колпаком, я признался: «Да, трахнул вчера телку. Но она по сравнению с тобой такая дешевка!» Жена: «Ах, значит, ты меня на дешевку променял!..» Короче, сообщил жене, что я накануне развода был безумно счастлив. Уехал к родителям в Хайфу, квартиру жене оставил.

– Не все потеряно, Эли.

– Может быть.

1

Встреча вице-премьера Мармсталя и директора военной разведки Эйтана была запланирована на три часа дня. Мармсталь прибыл в штаб-квартиру «Амана» на час раньше, что называется «нагрянул». Высокий, сухопарый, накануне перенесший пластическую операцию и оттого слегка бледный, вице-премьер буднично дожидался Эйтана в компании нервничающей секретарши. Едва в приемную вкатился тучный и низкорослый Шимон Эйтан, которого с четверть часа разыскивали по этажам управления, секретарша подскочила, как на батуте, и выкрикнула срывающимся голосом:

– Господин директор!..

Генерал в ответ едва не заорал на подчиненную: «Окривела, что ли?! Ты кого маринуешь в приемной?!» Он поздоровался с однопартийцем и жестом руки пригласил его в свой кабинет. На пороге генерал, одетый в черный деловой костюм, обернулся к секретарше и сверкнул злыми глазами:

– Два кофе!!

После вмешательства лучших пластических хирургов Израиля Мармсталь в свои шестьдесят выглядел на пятьдесят. «Он здорово изменился, – в очередной раз заметил Эйтан. – Выглядит он молодо, но лет ему много». И пришел к выводу, что операция по омоложению была нужнее жене Мармсталя. Последний был примерным семьянином и моложе своей половины на семь лет. «Ей шестьдесят семь, и выглядит она на шестьдесят семь, – рассуждал Эйтан, – сутулая, толстозадая, с крашеными волосами, чистокровная еврейка». По сути Мармсталь прятал благоверную от посторонних взглядов, и ни один ушлый фотограф не смог снять ее ни вместе с мужем, ни отдельно.

Сам Эйтан к своему отражению в зеркале относился не менее критически: старомодная стрижка под полубокс, массивные, будто отяжеленные цыганскими серьгами, мочки, тяжелые натруженные щеки. Он слыл человеком неуживчивым, с неизгладимым «суворовским комплексом». И по молодости лет, и в зрелом возрасте он говорил вслух то, о чем «паркетная» этика предписывала молчать.

Эти два разных человека устроились на диване. Мармсталь приступил к делу.

– Как продвигается операция «Туризм-2»? Освежи мою память и начни с начала.

Непредвиденный забег по коридорам управления сделал свое дело. Эйтан с минуту тяжело дышал, отирая лоб носовым платком. Министр не курил, поэтому генерал отказался подымить в присутствии босса.

– Ты знаешь, Дани, что точкой отсчета или базой является дата, – подчеркнул директор. – Это намеченные на 3 марта учения украинской ПВО.

– Генштаб Украины планирует провести их по прежнему сценарию?

– Конечно, – глубоким кивком подтвердил Эйтан. – У них нет другого полигона, кроме крымского полигона на мысе Опук. Он относительно дешев, что в первую очередь прельщает украинских военных. Для стрельбы на полигоне привлекаются все имеющиеся на вооружении войск ПВО Украины зенитно-ракетные системы: С-75, С-125, С-300 и стационарный комплекс дальнего действия С-200 «Вега», – перечислил он, разгибая непослушные пальцы.

– Они учли фактор «зоны безопасности»?

– Наша агентура об этом говорит совершенно однозначно: нет.

– Дальше.

– Разумеется, есть кое-какие ограничения, но они носят «азимутально-секторный» характер.

– Объясни, что это значит.

– Дело в том, что в условиях Черного моря ограничения по дальности стрельбы трудно установить. Если говорить простым языком, то надо освободить воздушное пространство от всех типов летательных аппаратов над всей акваторией Черного моря. До Турции и Грузии. Что совершенно немыслимо. По этому пункту мы сюрпризов не ждем.

– Ты уверен, что устроители учений не сменят полигон? – продолжал уточнять Мармсталь.

– Это можно сделать в учебных стрельбах из самоходных ЗРК. А к работе привлечены стационарные ракетные комплексы.

– Время?

– Перенесение учебно-боевой работы на час в ту или другую сторону создаст дополнительные трудности в обеспечении безопасности. Отсюда следует вывод: переноса по времени не предвидится. В этом деле мы манипулируем не часами, а минутами и секундами. Упомяну о хронологии, которая является неотъемлемой в нашей операции. 2000 год – учебная ракета поражает многоэтажный жилой дом в пригороде Киева. 2001-й – ракета такого же класса сбивает российский пассажирский самолет. Далее – С-300 едва не сбивает наш «Боинг». 2006 год… Впрочем, я забегаю вперед.

– Продолжай. – Дани поправил крашеную прядку и задержал ладонь на виске, словно приклеивал редкие волосы к черепу.

– Существует категория свидетелей, но ограничена всего тремя людьми. Они принимали участие в сборе информации во время расследования инцидента. В первую очередь я говорю о капитане нашего ведомства Мэлоди Унгер.

– Я слышал, она толковый офицер.

– Я так не думаю, – генерал не разделил точку зрения босса. – Как выясняется сейчас, она сломалась именно во время сбора информации в Крыму. Мы обязали этих офицеров молчать, однако…

Эйтан закашлялся, извинившись, прошел к рабочему столу. Хлебнув минералки, он нажал на клавишу селекторной связи и напомнил секретарше, едва сдерживаясь:

– Кофе, пожалуйста.

Заняв прежнее место, продолжил:

– Однако все трое офицеров уволились со службы с разницей в семь месяцев. Последней рапорт на имя шефа ВВС написала Мэлоди Унгер. Кроме того, нам стало известно о некоем Комитете, в который вошли семьи погибших в октябре 2001 года, русских в нем нет, только израильтяне. Он насчитывает порядка двадцати человек. Нам долго не удавалось выявить инициатора этой группы.

– Им оказалась Мэлоди Унгер.

– Именно. Она действовала через подставных лиц, они же самые активные родственники погибших. Цель создания Комитета…

– Унгер могла рассказать его членам правду о трагедии 2001 года? – перебил Дани.

– Нет. Однозначно – нет.

«Где кофе, черт возьми?!» – психовал Эйтан. И в его глазах нерадивая секретарша приобрела черты капитана Мэлоди Унгер, подлежащей ликвидации.

– Для Унгер Комитет – прикрытие. Если она решится передать материалы спецслужбам третьих стран, Комитет также послужит стеной. Я говорю об огласке и том факте, при котором мы начнем преследование Унгер в законных и специальных рамках. Пока ни того, ни другого, ни третьего не произошло. Но произойдет при повторении событий 2001 года. Кроме того, мы получили запись телефонного разговора Унгер – Карпатов. Последний сообщил о давлении на него плюс подробности задания. Мы ожидали от Унгер обстоятельного доклада по этой теме, однако этого не произошло, что навело нас на определенные мысли.

Генерал Эйтан на этом этапе решил скрыть от босса важную информацию. Мягко говоря, его поначалу шокировало заявление капитана Карпатова: «Я выполнял приказ. Меня обещали убить, если я не „подброшу мощности“ на лайнер». Кто именно – он не знает. Однако то, что для рядового зенитчика осталось «бодягой», для искушенного директора военной разведки предстало в ином свете. Возможно, спецслужбам России не хватило самой малости, и хитроумная диверсионная акция едва не привела к коренному пересмотру двухсторонних отношений в области военного управления. Однако чуть позже опытный разведчик пришел к однозначному выводу: спецслужбы тут ни при чем. Такая «глобальная» версия устроила бы журналистов. Скорее всего, рассудил генерал, эту нелепицу придумал сам Андрей Карпатов. Цель его лжи – чтобы от него отстали. Он молод, но сумел просчитать ситуацию, при которой столкновение двух разведок оставит его на обочине. Возможно – мертвым. Он это не учел, действуя сгоряча.

– У нас есть другой способ избавиться от нашего главного противника?

– Политическая ситуация на Ближнем Востоке, в Палестине и в Израиле однозначно говорит – нет. Акцию надо проводить чужими руками и не бросить тень на наши спецслужбы. Это единственный вариант, базируемый на вышеперечисленных факторах – недееспособность Украины в отдельно взятом роде войск. К тому же на эту операцию мы затратили много средств и усилий.

– Это не аргумент. Больше всего меня интересует практическая ценность. – Мармсталь надолго задумался. Он смотрел прямо перед собой, лишь изредка бросая взгляд на генерала.

На этот час политическая ситуация просилась называться критической и выглядела следующим образом. Экстремистское движение «Хамас», победившее на парламентских выборах в Палестинской автономии, рвалось в Россию по личному приглашению президента РФ. Допустить террористов к переговорам с главой российской державы для Израиля означало потерпеть поражение сразу на двух фронтах – палестинском, внутреннем, и российском, внешнем. Удерживать лидеров «Хамаса» в Палестине и не давать им возможности покинуть страну означало обострить и без того сложные отношения с Европой и мусульманским миром, вцепившимся в глотку Израиля. Это также означало серьезный раскол в правительстве: министр иностранных дел Голда Саар – протеже Ариэля Шарона и один из главных претендентов на пост премьера – открыто заявила, что поддерживает инициативу Путина. Все это называлось политическим тупиком. Дабы не потерять разум от ударов головой об эти две стены, следовало придумать третью, которая бы легко рушилась. И таковая была найдена в Украине.

Это был рискованный, но единственный путь. Он привлекал тем, что однажды был успешно использован. Плюс другой привлекательный момент: Украина окажется виновной в повторной трагедии. Это даже не вторая серия фильма, без учета попавшей в жилой дом ракеты, а повтор первой, рассуждал Дани. Чтобы никто не смог в грядущей диверсии уследить диверсионные корни, и не важно, чьи они – украинские, израильские, российские. Халатность и есть оборотная сторона этой диверсии. Мармсталь, не подозревая о скрытых деталях, подумал о том, что шеф военной разведки разработал и вел очень тонкую игру.

Наконец-то в кабинет лебедем вплыла секретарша. С темными выразительными глазами, одетая в темную узкую юбку и светлую блузку, она поставила на маленький столик золотистый поднос и удалилась с легким полупоклоном. Шеф «Амана» взял в руки чашку и понял, что уже не хочет кофе. И раньше не хотел.

– Россия предложила для делегации «Хамаса» свой самолет и ждет нашего согласия.

– Разумеется, – Дани искренне улыбнулся. – Пусть себе летят.

– Заявление от российской стороны уже поступило, от нас ждут ответа. Согласно нашей операции, мы должны дать ответ до конца февраля. Поскольку на 3 марта назначены учения украинских ПВО. Мы должны обосновать эту дату. Министру транспорта нельзя давать ее как бы от фонаря. То есть подвести пик трехсторонних переговоров о вылете делегации «Хамаса» в Москву 3 марта. Чтобы все выглядело естественно и логично.

– Леви Эжбу в курсе операции?

Генерал покачал головой. Бывший командующий военно-воздушными силами, а ныне директор аэропорта «Бен-Гурион» пока оставался в неведении. Шеф военной разведки отказался от идеи поставить Леви перед мутным фактом: «Вскоре произойдет нечто, что напомнит тебе о многом. Ты должен сделать то-то и то-то и молчать об этом». По сути это интрига, которая, кроме вреда, более ничего не принесет. По-другому обстояло дело с Андреем Карпатовым. Ему надо было готовиться к заданию, поменять смены. Ему предстояло настроиться, прогнать в голове и перед пультом свои действия. В него, как в новый компьютер, директор «Амана» заложил математику.

Дани развил тему «украинской халатности»:

– Пусть краснеет «оранжевая» Украина. Позже мы подумаем, как привлечь Россию к ответу за переговоры с нашими кровными врагами. Лидеры России наладили диалог с Ираном, намерены сесть за стол переговоров с «Хамасом». Они действуют выборочно. Их точечные удары жалят в самое сердце. Нам предстоит пересмотреть отношения с Россией. Но это целиком и полностью зависит от твоего ведомства. Не допусти ошибок, Шимон, и избавься от трех главных свидетелей. При них операция невозможна. А она нам необходима как воздух. Кстати, ты планировал что-то другое? Например, запугивание свидетелей, родственные факторы?

Эйтан покачал головой:

– Больше всего я опасаюсь людей, подпадающих под категорию запуганных свидетелей. Это то же самое, что запуганный террорист-смертник, – сопоставил он.

– Исчерпывающий ответ. Встретимся через неделю. Подготовь устный аналитический отчет – почему Мэлоди Унгер в этой обстановке ведет себя так, а не иначе.

2

Россия, Кольский полуостров

Адмирал Школьник остановился напротив трехэтажного здания, словно выросшего на пригорке. Весь январь Россию трясло от морозов. Виктор Николаевич, прослуживший шесть лет на севере, не мог припомнить таких холодов – даже на полуострове Немецкий, от которого до соседней Норвегии не больше десятка километров. Он там, будучи в звании лейтенанта ВМФ, изучал по заданию разведки мощный укрепрайон, оборудованный немцами во время Великой Отечественной войны, с крупнокалиберной береговой батареей, дотами, зенитными позициями, железобетонными бункерами и убежищами. Вряд ли, думал адмирал, что-то изменилось с тех пор на том клочке суши. Он слышал, что возобновились пешие экскурсии по полуострову, где сохранились подземные ходы, лафеты дальнобойных пушек.

Здесь, на Кислой губе, вход в которую перекрыла плотина некогда знаменитой приливной электростанции, ныне законсервированной, начальник флотской разведки ощутил доселе незнакомое чувство: он, одетый в шерстяной свитер, меховую шапку и ярко-красный пуховик, прибыл на арктическую российскую станцию. Вроде как сменить кого-то, а кто сменит его и когда это случится, никто не знает. И от этого Школьника пробрал мороз тоскливой безысходности.

Он еще раз бросил взгляд на поселок – всего несколько деревянных домиков и сараев, где проживали работники станции. Оглянулся. Его хмурый взгляд простерся до самого дна, усеянного затонувшими судами. Эти корабли стали лишними для новой России, и в 90-х годах база вспомогательного флота ВМФ прекратила свое существование…

Адмирал взошел на высокое крыльцо и постучал в дверь.

Его встречал молодой человек, по виду – полярник: длинные волосы, бородка. Он также был одет в теплый свитер, на ногах валенки. Виктор Николаевич, снимая шапку, не удержался от широкой улыбки:

– Забавно выглядишь, Женя. Тебе больше подходят гидрокостюм и ласты. Не думал об этом?

– Каждый день думаю. Здравствуйте, Виктор Николаевич! – Блинков приветствовал шефа крепким рукопожатием.

Связь с Большой землей здесь была по телефону и морем. Евгений Блинков удивился телефонному звонку из штаба ВМФ. Личный адъютант Школьника поставил его в известность о визите босса, сказав, что дело очень серьезное. Дело серьезное, когда звонит сам адмирал, парировал Джеб, но адъютант на другом конце провода рассмеялся: «Очнись, Женя! Он САМ едет к тебе!»

– Веди меня в самое теплое помещение, – распорядился адмирал, передавая хозяину дорожную сумку. – Там у меня коньяк, лимончик, ветчина. Хлеб.

– Хлеб?

– Ну да. Чернушка. Как добрался, спрашиваешь? До Мурманска самолетом, оттуда на вертолете. Над Печенгой пролетели – красота неописуемая!

В комнате на втором этаже адмирал снял куртку и устроился напротив электрокамина.

– Рассказывай, что ты, южная твоя душа, делаешь здесь, на семидесятой широте, – в рваном темпе поинтересовался адмирал.

– Просто отдыхаю. Здесь работает мой хороший приятель, он основал этот центр. Летом оживление, зимой затишье. Для настоящих дайверов здесь рай: подводная целина, приливы до четырех метров, белые ночи.

– Завидую… Надолго ты здесь застрял?

– Планировал до весны остаться. Я тут на правах гостя. Хотите, покажу вам отель. Вечерком можно на бильярде поиграть, в бане попариться.

– Вечером и покажешь. – Школьник отметил время: начало второго. – Я по делу приехал, и тем не менее…

Он встал с кресла, открыл сумку и выудил бутылку коньяка. Джеб нарезал лимон, ветчину, хлеб, в очередной раз усмехнувшись: адмирал словно в Тмутаракань приехал, но упустил из виду пару батонов вареной колбасы. Они выпили не чокаясь.

– До армии ты учился в ГИТИСе, – уточнил Школьник. – Помнишь свою однокурсницу – Ольгу Супрун?

– Да, – кивнул Джеб.

– В отличие от тебя она окончила институт по специальности актер музыкального театра. Вышла замуж за израильского бизнесмена, вместе с ним одно время продюсировала танцевальный проект «Тотем». – Школьник побарабанил по столу пальцами и продолжил: – Ольга Супрун развелась со своим первым, равно как и со вторым мужем, осела в Израиле, вплотную занялась кинобизнесом: ляпает молодежные фильмы. Сейчас в Москве. По нашим данным, задержится в столице на неделю. Не хочешь повидаться с однокурсницей? Все-таки восемь лет не виделись.

– Разведка заинтересовалась Ольгой в связи с ее израильским мужем-бизнесменом?

– Нас интересует другой человек. Мы планировали выйти на него через Ольгу Супрун.

– Кто он?

– Точнее, она. – Школьник вынул из кожаного портмоне фото и передал Блинкову. – Она из разряда женщин, которых принято поздравлять не 8 марта, но – в День защитника Отечества. Капитан израильской военной разведки Мэлоди Унгер. – Адмирал снова уточнил: – Она бывший офицер разведки ВВС. Эта спецслужба наряду с военно-морскими силами Израиля тесно взаимодействует с «Аманом», аналогом нашего «Аквариума». Координируют действия в области сбора данных в рамках общих разведывательных задач. Родилась в Америке, в Израиле с двух лет. Тридцать один год, не замужем, – подчеркнул адмирал.

– Высокая, симпатичная, – не без ехидства добавил Джеб, возвращая снимок. – Выходит, я ошибся, когда думал, что разведка оставила меня в покое.

– Ты любишь свое дело и не видишь причин бросить его. Ты много работал для денег, и тебе хочется поработать для души.

– Цитируете выдержки из моего досье?

– Давно не заглядывал в него. Без бумаг знаю о тебе достаточно. – Адмирал указал рукой на окно. – Ты поменял обстановку, но не жизнь. Недавно я смотрел фильм с Джеком Николсоном – люблю этого актера, – и там прозвучали такие слова: «Все дороги ведут в места, которые ты хотел бы забыть»… Разумеется, я не могу тебе приказать. Ты профи, но ты послушай, что я скажу. Мы планируем операцию, спонсором которой является некая некоммерческая структура. Ее теневым руководителем является бывший министр обороны Украины. Его представляют два человека: отставной начальник ГРУ Минобороны Украины и зять министра – крупный бизнесмен. Дело напрямую касается инцидента с пассажирским лайнером, сбитым украинской ракетой над акваторией Черного моря. В курсе этих событий?

– Да, это случилось в 2001 году.

– В октябре, – конкретизировал адмирал. Он вставил сигарету в мундштук и неторопливо прикурил. – Нам предстоит пересмотреть все, что предшествовало катастрофе. Сейчас нас уже не устраивают выводы комиссий. И вот почему. 29 декабря прошлого года погиб в автокатастрофе капитан ракетных войск Тарас Лозовский. Его «жигуленок» на огромной скорости врезался в стоящий на обочине грузовик. Бензин и соляр растеклись по дороге, начался пожар. Огонь долго не удавалось сбить. В результате тело Лозовского сильно обгорело. Инцидент произошел недалеко от нашего штаба в Севастополе. Позже медики обнаружили в крови капитана алкоголь, а следственная группа военной прокуратуры нашла в кармане его куртки записку. Специалисты-графологи пришли к выводу, что написана она человеком, находящимся в сильном возбуждении, может быть, даже на грани срыва. Написана давно – возможно, три или четыре года назад. Хранилась в отделении бумажника и одним краем даже не приклеилась к кожаному кармашку, а приросла. Да и огонь свое дело сделал. Сохранилась лишь треть текста, а остальное – возможно, имена и звания конкретных людей – безвозвратно утеряно.

Блинков принял от адмирала лист бумаги и прочел:

«Я знаю истинные причины авиакатастрофы 2001 г. (…) не думал, что так все обернется. (…) пассажирский лайнер был сбит ПРЕДНАМЕРЕННО. По вине одного трусливого гада!!! Его обработали, конечно (…) С ним говорил один человек от лица людей (…) готовы платить (…) руководить вооруженными силами России и Украины (…) не имеет отношения к этим (…) Он из третьей страны (…) сказал: нас устроит любой гражданский самолет (…) в коридоре обстрела (…) так и вышло (…) с себя ответственности (…) был трезвый, остальные поддали (…)».

– Эта информация долго держалась от нас в тайне, – продолжал адмирал. – Следователи украинской военной прокуратуры зашли в тупик и были вынуждены скооперироваться с нами. Затем за стол переговоров подсели представители украинского экс-министра, честь которого до сей поры находится под сомнением. Его финансовая группа за расследование и предоставление аргументов, подтверждающих невиновность украинской ПВО в том инциденте, платит хорошие деньги.

– Какая связь между ПВО Украины и ВМФ России?

– Во-первых, украинская разведка далека от совершенства, имеет посредственную агентуру в том же Израиле. Я бы даже сказал «никакую». Кроме финансовой поддержки, украинская сторона в ответ на конкретную работу обещает пересмотреть важные позиции по Черноморскому флоту, который в данном и конкретном случае представляет разведуправление российского флота. Нам поступила информация о том, что Мэлоди Унгер на месте трагических событий собирала информацию, а не занималась расследованием как таковым. Унгер наша единственная ниточка, поскольку опросы сослуживцев и родственников Тараса Лозовского ни к чему не привели.

– О какой сумме идет речь?

– О семизначной. Мы пришли к следующему выводу. Наиболее короткий и результативный путь к Мэлоди Унгер лежит через Ольгу Супрун.

– Почему? – спросил Джеб. – Ольга знакома с Унгер?

– Да. Вряд ли они на короткой ноге, и все же.

– Как вы вышли на Ольгу?

– Сейчас у меня работает толковый офицер, – усмехнулся Школьник, – капитан 2 ранга Александр Абрамов.

Лицо Блинкова вытянулось.

– Он что, повторный рапорт написал?! Или вы снова игры затеяли? В прошлый раз он в африканской тюрьме оказался, если вы не помните. Теперь нам его из израильских застенков вытаскивать? – Джеб округлил глаза и резанул по горлу ладонью: – Хватит, я в прошлый раз наелся до отвала! Мне не по вкусу ваша жратва с натюрмортов. Я парня в Африке потерял.

– Можешь успокоиться?

– У меня есть друг. Он таксидермист. У него вы найдете чучела на любой случай. Я дам вам телефон, звякните ему. А меня оставьте в покое.

– Успокойся, пожалуйста, – мягко попросил адмирал. – Итак, Абрамов. В 2001 году он курировал черноморский район. Принимал непосредственное участие в расследовании авиакатастрофы. В течение двух недель контактировал с разведчиками ВВС Израиля во главе с Мэлоди Унгер. Ему еще в 2001 году показалось, что израильтяне идут по другому следу и не верят в выводы комиссий. Объясню почему. Группа Унгер осталась в Крыму еще на неделю. С этим связана какая-то дата, дай бог памяти. Вспомнил: в этот день был убит израильский министр. Так вот, задержка разведгруппы ему показалась странной. У них не было секретов друг от друга. Хотя иностранная разведка она и есть иностранная разведка. Доклад Абрамова тогда остался без внимания. Сейчас я подтянул капитана и разрешил ему покопаться в том деле. Так на свет появилась Ольга Супрун.

– А театральный институт, который она окончила, вывел на меня.

– Именно, – улыбнулся Школьник, выразительно дернув бровью.

– Абрамов и Унгер знакомы. Не проще ли устроить им встречу?

– Она замкнется на нем и замолчит как рыба. Мы проштудировали этот вариант и оставили его как запасной. Абрамов будет рядом и подхватит эстафету. А ты перебирайся в Москву, готовься к встрече с Ольгой. А после с Унгер – но уже в Израиле. Не думаю, что ты растерял актерские навыки. – Адмирал сдвинул широкие брови. – Разведка, на которую ты постоянно дуешься, дала тебе много в плане актерского мастерства. Мы также думали о привлечении к работе Кокарева, Музаева, Чижова. Разберешься по ходу.

– Кто будет курировать мою работу?

– Сам-то ты как думаешь? Я дал Абрамову прямой выход на представителей экс-главы украинского военного ведомства. В этом плане у вас будет мощная поддержка. Не исключаю, даже уверен, что ваша работа распространится на территорию Украины.

– Вы говорили с Абрамовым о материальной стороне дела?

– Конечно. Я намекнул о «дипломате» со стодолларовыми купюрами. Абрамов ответил: «Порой мешок с деньгами не показатель богатства, а показатель инфляции». Мне кажется, он еврей.

Адмирал снова потер руки, на этот раз его ладони издали звук иного качества.

– Ну что, Женя, топи баньку. А пока она топится, погоняем шары. Я в снукер хорошо играю, – начал нахваливать себя Школьник.

Джеб перебил его:

– Тогда вам придется подождать, пока я раскрашу шары.

1

Генерал Эйтан связался с секретарем по селектору и вызвал к себе подполковника Натаниэля Сейфа. Впервые он обратился к нему в июне 1999 года со следующими словами: «Знаете, Натан, есть сравнительно новое английское слово – assassin. Оно произошло от арабского «гашиш» и означает политическое убийство. В своей работе вы должны руководствоваться только этим и всегда помнить: ничего личного, кроме того личного, что напрямую касается интересов разведки, а значит, интересов государства».

Каковы шансы грядущего мероприятия? – часто спрашивал себя генерал. Если брать в расчет верхушку айсберга, то оценка выглядит критично – один к девяти. Люди, задействованные в этой операции, должны сработать на манер единого, четко отлаженного механизма. Малейший сбой на одном из участков уменьшит и без того небольшой процент. Иную оценку можно было выставить, принимая в расчет большую, скрытую часть ледяной глыбы.

Операцию «Туризм-2» Эйтан называл случаем, который нельзя упустить, и этим объяснялось его беспокойство. Борьбу с врагами Израиля он видел в своей работе, свою работу видел в борьбе и беспрестанно варился в этом наглухо закрытом котле. Он не мог действовать менее жестоко, чем его противник. Порой он ловил себя на параноических мыслях, выстроившихся в очередь к его голове. Он ничего не мог изменить, выполняя распоряжения сверху, оттого часто прибегал к наболевшему и безысходному, не имеющему ни начала ни конца вздоху: «…если бы я стоял во главе государства…» Он бы действовал по-другому, более жестко, не стал бы пересматривать вопрос о ракетно-бомбовом ударе по главному врагу Израиля – Ирану, запланированном на март этого года. Однако ситуация с победоносным «Хамасом» заставляла в корне пересмотреть намеченные планы.

Конец ознакомительного фрагмента.