VII. Тайная комната
Аскольда убили одним ударом по голове. При этом ему глубоко рассекли кожу – отсюда и большое количество крови. Я сомневался, что женская рука способна была поднять тяжелый подсвечник и с такой силой нанести удар. Для этого требовался человек и выше ростом, и более крепкого телосложения, но уж точно это не могла быть стройная, миниатюрная Белла.
Но риттер Семенов, снова явившийся по моему вызову с дежурной группой, думал иначе. По его приказу девушку под усиленным конвоем отправили в городскую больницу, чтобы после, как только она придет в себя, а врачи скажут, что ее жизни ничто не угрожает, заключить под арест.
Еще бы! Полиция только лишь свободно вздохнула, сняв с себя обязательства по поимке неуловимого маниака, как тут же очередное громкое убийство. Трагическая смерть директора театра, посещать который не брезговали ни великий князь, ни даже сам кайзер-император, когда бывал с визитами в Фридрихсграде, – событие значимое. «Настоящая сенсация!» – как сказал бы мой приятель Грэг.
Он, кстати, уже был тут как тут – журналистским чутьем проведав о происшествии. В грим-уборную его не пустили. Семенов блокировал коридор целиком, поставив с обеих сторон своих людей, дабы пресекать любые попытки проникновения посторонних на место преступления, пока сам риттер собирал все возможные улики, опрашивал служащих театра, актеров – и искал следы, кои, возможно, оставил убийца. Но я успел провести беглый осмотр до прибытия группы и мог с уверенностью заявить, что настоящий убийца был весьма осторожен и иных улик, кроме брошенного подсвечника, в помещении не имелось.
Я говорю «настоящий убийца», потому что в виновность Арабеллы я не верил, несмотря на улики, казалось бы ее обличающие. Да, причина преступления могла быть связана с ней, но и только. Жаль, что мне так и не удалось поговорить с ней. Я, как ни старался, не смог привести ее в чувство – даже настойка нашатыря не помогла, а приехавший в карете скорой врачебной помощи доктор только развел руками, сославшись на возможный шок, который и стал причиной обморока девушки. И как скоро она придет в себя, предсказать врач не мог.
Не верил я и в причастность к убийству людей князя. Им-то уж точно несчастный Аскольд Ромуальдович ничем не мешал, пусть даже он и был некогда любовником Беллы. Уж скорее генерал-губернатор с присущей ему высокородной простотой приказал бы убить саму госпожу Лямур, разом закрыв все вопросы.
Больше всего сейчас мне хотелось поговорить с сыном великого князя – Константином. К нему у меня имелось множество вопросов. Но где найти Костаса, я понятия не имел. Время едва перевалило за четыре часа пополудни, а отпрыск императорской фамилии предпочитал развлекаться в вечернее и ночное время.
Грэг Рат все же сумел перехватить меня на выходе, хотя я и старался избежать встречи. Одно дело рассказать парочку подробностей об убийстве маниака, а совсем другое – поведать о приватном поручении самого великого князя.
– Кира, буквально на два слова! Позволишь?
Я прикинул все плюсы и минусы и решил, что репортер все же может быть мне полезен, и даже больше, чем я ему.
– Подожди минуту, я сейчас.
Мехваген ожидал меня, все такой же хромированный и блестящий. Сторож получил обещанные пять марок и собрался было удалиться. Суматоха его совершенно не обеспокоила.
Мне пришла в голову одна мысль, и я придержал его за рукав:
– Послушайте, уважаемый, а сегодня вы присматривали только за моим мехвагеном? Или были и другие?
– Был еще один, уехал минут за пять до вашего прибытия.
Я почувствовал азарт охотника.
– А кто сидел за рулем? Вы его знаете?
– Кто таков – не знаю, этот господин предпочитал приезжать инкогнито – в маске, но он часто тут бывал. Как случается представление, так он обязательно являлся. Платил щедро, чтобы я за его железякой смотрел. Ну я и смотрел, не сложно.
– Узнать бы его узнали, коли понадобится?
– Если будет в маске, узнаю, чего там, – кивнул сторож. – Фигура статная, росту высокого, тонкие усики. Красавчик, как пить дать. Девкам такие нравятся.
– Благодарю. Если потребуется, я вас найду…
Я уже собрался было оставить сторожа в покое, но теперь уже он потянул меня за рукав, привлекая внимание.
– Вот еще что. После того как он уехал, я видел и другого. Бывший военный, хоть и в штатском, но с железным адлером[2] на груди. Он вышел почти сразу за красавчиком, но лица его я не разглядел. Ушел пешком.
Эту информацию я, если честно, пропустил мимо ушей. Вряд ли человек с железным адлером – воинской наградой за проявленную личную доблесть в бою – причастен к этой истории.
Я сел в машину и подрулил к Грэгу. Тот восхищенно присвистнул и устроился рядом на сиденье.
– Ого! Знатный механизм! Где раздобыл?
– Там больше нет. Поехали, где-нибудь пообедаем. Я проголодался.
– Договорились, только, чур, я угощаю! – хитро прищурился Грэг, надеясь за это выманить у меня свежие новости.
Я не стал его огорчать прежде времени. К чему? От бесплатного обеда я не откажусь, но Грэг и так мне порядком задолжал, так что от него не убудет.
Признаться, я взял с собой Грэга еще и для того, чтобы позлить моих соглядатаев. Они никуда не делись, их мехваген стоял чуть поодаль, чтобы не слишком бросаться в глаза, но я-то сразу обратил на него внимание, лишь выйдя из театра. Как только мы отъехали от здания, тот мехваген тут же тронулся с места. Если там Жуков и Вульф, то они изрядно осерчают, узнав репортера. А не узнать его было сложно – каждый свой новый артикль[3] в газете Грэг сопровождал собственным портретным рисунком. Так что любой постоянный читатель «Городских новостей» с первого взгляда узнавал орлиный профиль долговязого репортера.
Вскоре мы сидели за столиком напротив окна, и я со своего места мог обозревать оставленный возле входа мехваген, вокруг которого уже собралась ребятня, шумно его обсуждающая. Блюда оказались достойными, но о делах мы за едой не говорили, по обоюдному согласию решив для начала отдать должное обеду.
Разговор мы начали, только когда добрались до десерта: чашка кофе и сигара для Грэга – и большая кружка пива и папиросы для меня. Машину соглядатаев я тоже прекрасно видел со своего места – обычный мехваген из разряда недорогих: неброский, тесный, таких в последнее время развелось достаточно, чтобы не выделяться среди прочих механизированных транспортных средств, тем более что их с каждым днем становилось в городе все больше.
– Ты видел мою сегодняшнюю статью? – полюбопытствовал Грэг, раскуривая сигару. – Говорят, она произвела настоящий фурор. Тираж разошелся влет!
– Мне сегодня было не до свежей прессы, – пожал я плечами, – но вечером обязательно гляну…
– Зачем же ждать вечера?! – Грэг выудил из кармана пиджака сложенный вчетверо газетный лист, аккуратно развернул его и протянул мне. – Как знал, что пригодится.
Броский заголовок гласил: «КОНЕЦ КОШМАРА – ГОРОД МОЖЕТ СПАТЬ СПОКОЙНО».
Я бросил недовольный взгляд на Грэга, но он отмахнулся.
– Не волнуйся, полиция разрешила публикацию. Они уже не делают из этого тайны. Наоборот, газета до небес превознесла заслуги криминального сыска, и Семенов должен быть мне благодарен. Его имя тоже упоминается в статье. Так что, полагаю, пары бутылок хорошего коньяка как раз было бы достаточно…
– Как же, дождешься от него, – ухмыльнулся я. – Он скорее посадит тебя в одиночку, чем признает, что и от прессы иногда бывает польза. Тем более что наш усач-риттер, как и я, всему прочему предпочитает пиво.
Показалось мне или нет, но Грэг сегодня вел себя как-то по-особенному. Он был излишне бодр, излишне весел, излишне развязен.
Я бегло просмотрел заметку. Ничего нового, минимум подробностей, но и этого хватило, чтобы всколыхнуть замерший в ужасе город. Еще бы: пять похищенных из благородных семей детей, и ни один не вернулся домой. Если бы генерал-губернатор не был родным братом кайзер-императора, то и ему не сносить бы головы за то, что допустил подобное. А так, можно сказать, успели вовремя. Убийца для всех мертв, горожане довольны, кроме родителей несчастных деток.
Тела жертв, как следовало из статьи, отыскали. Жорик хранил все останки в своем подвале, не удосужившись их перепрятать. Я просто не успел их обнаружить, но люди Семенова осматривали помещение со всей тщательностью и быстро их нашли. Уверен, что даже их крепкие желудки извергли из себя содержимое при виде беспорядочно сваленных в тяжелые сундуки детских тел. Человек не мог такое сотворить, только дьявол, но я один твердо знал – Жорик и не был человеком. Вот только рассказать об этом я пока никому не мог, иначе тот же Мартынов быстро определил бы меня в один из желтых домов.
Если бы я схватил Жорика и передал в руки властей или даже убил его, но, так сказать, обычным способом, то меня, несомненно, наградили бы. Но после того, как я распотрошил его жирное тело, мне оставалось надеяться только на заступничество великого князя. Хотя эта статья меня сильно реабилитировала в глазах общественности. Теперь мне казалось, что суд вполне мог бы встать на мою сторону.
– Прочел? – как-то слишком уж громко рассмеялся Грэг. – Как видишь, всегда в курсе событий. Первый среди равных!
Нет, Грэг мне сегодня совершенно не нравился.
– Что с тобой? – напрямую спросил я. – Ты чего-то недоговариваешь?
Он вновь расхохотался, ну тут же умолк внезапно, посмотрел на меня с такой серьезностью, которой я не замечал за ним уже много лет, и заговорил:
– Я не писал этого в статье, но они нашли там гораздо больше, чем предполагали.
– Ты о чем? – удивился я.
– У меня свои источники в полиции. Ты и сам не знаешь, но в сундуках нашли не пять тел, а восемнадцать. И еще… ты не добрался, но там была еще одна – третья комната. Самая секретная комната дагеротиписта. Своего рода архив.
– И что в ней находилось? – Я даже привстал со стула от возбуждения. О существовании третьей комнаты я слышал впервые.
– Снимки… много снимков… чертовски много снимков…
Я явственно увидел, как у Грэга – железного Грэга, который не боялся ни черта, ни бога, пройдя три фронта военным репортером, – задрожали руки.
– …А на снимках дети, – продолжил он. – Десятки, может, сотни. Пока никто не смог точно сосчитать. Судя по всему, крестьяне, бедняки – те, которых мало кто хватится. Не только из Фридрихсграда, из других городов и деревень тоже. Некоторые снимки подписаны, другие – нет. Ты понимаешь? Он пять лет ездил по всей империи, убивал детей и делал снимки! Почему никто не поднял шум? Полиция взялась за дело недавно, когда начали пропадать дети из богатых семей. Но прежде были другие, а их все предали. Ни одна скотина не обеспокоилась их судьбами! Ведь наверняка были заявления о пропаже, не могли не быть… А Уорфилд, даже если он отделывался взятками, разве по силам ему купить всю полицию? Так куда же они смотрели, мерзавцы? Сколько жертв на его счету? Мы этого никогда не узнаем. Все уже строго засекречено. Мне запрещено об этом писать. Я бы и не стал, честное слово. Не потому, что боюсь властей. Черт с ними, пусть бы отправили меня на каторгу лес валить, не важно. Я боюсь другого, Кира, того, что принесу страх в дома. Я не хочу, чтобы из-за одной мрази люди начали бояться и подозревать всех и каждого вокруг. И еще я не могу понять, как в наш просвещенный век, в великой империи, где живут в большинстве своем честные и порядочные люди, могло случиться такое! Это же де-ти! – по слогам произнес Грэг. – Некоторые – совсем крохи, другие постарше. Мальчики, девочки. У них же не было ни единого шанса против этой туши. Я видел его в морге, меня пустили туда на пару минут. Они все были обречены!
Он закрыл лицо ладонями, его плечи затряслись.
– Эй, человек, водки! – крикнул я.
Через минуту графин и два стакана уже стояли на столе. Я не задумываясь налил Грэгу полный стакан, себе же плеснул едва на один палец – пить не хотелось, меня разобрала такая злоба, что я чуть не раскрошил стакан в руке. Ведь Грэг прав – это не халатность, это преступление! Как могло случиться, что о массовой пропаже детей никто не знал прежде, до того как похитили особ высокородных. Да, на пропажу одного, двух, даже десятка могли закрыть глаза, но сотни… Невозможно!..
Выпили не чокаясь и даже не глядя друг на друга. Никогда прежде я не видел Грэга в таком состоянии. Из него словно ушла жизнь, настолько мрачным и подавленным он показался мне в этот момент.
– Спасибо тебе, – вдруг сказал он. – Ты нашел его и убил. Спасибо!
Я отвел взгляд в сторону. За окном мальчишки вокруг мехвагена горячо спорили – как видно обсуждая его технические характеристики. Такие же мальчишки, как и те, которых убил Уорфилд. Не лучше и не хуже. Люди, пусть еще маленькие, не успевшие вырасти. Но ребята на улице еще повзрослеют, а те – нет. Никогда. Я понимал чувства Грэга, который тоже воспитывал дочь, разделял их, но был уверен, что эта история еще далеко не закончена.
Подселенец скрылся, а значит, рано или поздно он найдет себе нового носителя. Отчего-то я не сомневался, что так и будет. Я привык доверять своим глазам и делать выводы. Что я видел – то видел. И вновь я едва удержался от того, чтобы поделиться с Грэгом всем, что знаю.
– Я не верю, – горячо зашептал репортер, придвинувшись ко мне так близко, что я мог чувствовать его дыхание, – понимаешь, не верю, что такое под силу одному человеку! Сотни детей, на это нужно много времени и много денег, чтобы замести все следы, даже самые малейшие упоминания о них. Только с последними своими жертвами он просчитался. Не нужно было похищать детей знатных родителей. Этого было уже не скрыть. Но все предыдущие смерти – я не знаю, что думать! Я видел некоторые снимки. На них разные интерьеры, разные фоны – ему для этого понадобились бы долгие годы, а технологию быстрых дагеротипов изобрели всего пару лет назад! Как он только успел? Или мы просто не знаем всего?.. А теперь они окончательно спрячут все результаты расследования, даже если отыщут правильный ответ, в чем я лично весьма сомневаюсь. Бездари! Лентяи! Мы ничего не узнаем. Государственная тайна! Мне разрешили написать всего о пяти жертвах, понимаешь, лишь о последних пяти из многих сотен!..
Он так же внезапно отодвинулся от меня и залпом выпил очередную порцию.
Мы пробыли в ресторане еще с час, за это время Грэг так напился, что мне пришлось отвезти его домой. О сегодняшнем убийстве мы так и не поговорили, Грэга оно не интересовало: банальное преступление на почве ревности – так он заявил. Актриса, свет софитов, излишне горячий любовник, не вовремя зашедший в грим-уборную… Ничего интересного. Если бы Грэг знал, кого я подозреваю, может, изменил бы свое мнение. А может, и нет. Я не мешал ему быстро напиваться – так будет легче, сам же почти не пил. Мне еще предстояло проверить некоторые свои догадки. И если они окажутся верны… тогда начнется самое сложное.
Константин Платонович, Костас, Князь-младший – как бы его ни называли, но если он убил директора театра, то ответит за это. Ответит по справедливости, даже если закон внезапно окажется на его стороне.
Но сначала требовалось его отыскать и допросить. Уже перед самой дверью в квартиру Грэга я внезапно спросил у него:
– Скажи, а где обычно проводит вечера сын нашего князя?
Тут дверь открылась, и супруга репортера – прекрасная Элен, не задавая лишних вопросов, умело приняла тело своего нетрезвого мужа. Но Грэг все же успел пробормотать, прежде чем Элен захлопнула дверь перед самым моим носом:
– Кабаре «Три сестры», поспрашивай там…