Глава 3. Дружинник московский
Рать остановилась в виду города, разбила лагерь. На крепостных стенах засуетилась городская стража, сразу закрыли ворота. Город уже не раз переживал нашествия неприятельских войск, подвергался осаде, штурму, был взят на меч. Кое-где его стены были разрушены, потом восстановлены, но места эти выделялись.
Пока войско отдыхало после перехода, князь, воеводы и бояре собрались на совет. Московское войско не имело стенобитных орудий, и на совете обсуждались действия по штурму. Для начала решили: пустить дозоры вокруг города с целью исключить подвоз провизии и не дать осаждённым возможности послать гонцов, чтобы сообщить в другие города ханства и вызвать подмогу.
На отдалении от стен, дабы не подвергнуться обстрелу лучниками, дозоры объезжали город. Одиночные путники и горожане в город всё же проникали, пользуясь лодками: ведь одной стороной Булгар выходил к реке, и блокировать водяной путь у москвитян не было никакой возможности.
Алексей, уже вполне оправившийся от раны, заявился к одному из сотников. Сейчас его положение было неопределённым: не ратник, не пленный, не возничий – да и не болящий. Пора было определяться.
– Служить в рати желаю! – заявил он.
– Ты кто такой, откуда взялся? – удивился сотник.
– Сын боярский, именем Алексей. Служил Рязани, ноне был на засечной черте, на заставе. Бился со степняками, был ранен. Ваши дозорные меня обнаружили без памяти. Очнулся в обозе уже. Вроде окреп, и нахлебником быть не хочу.
– Слыхал о таком происшествии. Ну-ка, рану покажи…
Алексей завернул рубаху: поперёк груди тянулся едва заметный рубец.
– А воевать-то сможешь?
– Смогу. Только ни оружия, ни коня у меня нет, ваши забрали трофеем.
– Ну, то вернуть недолго. Вот что: сам я решить это не могу, ты не Московского княжества человек. Рязань к Москве ноне склоняется, союзник. Я с воеводой поговорю, подойди вечером.
Обнадёженный Алексей вернулся в обоз. Не отказали – уже хорошо. И сотника понять можно, он ратнику рад будет. Любой боевой поход подразумевает потери, вдалеке от Москвы пополнение не получить. А тут готовый воин, сам напрашивается под знамёна встать. Только он ничем от иноземца не отличается – от того же литвина. Государю или князю верности он не приносил, на кресте не клялся. А вдруг трусом или, хуже того, изменником окажется? С сотника воевода строго спросит, не осрамиться бы. За Алексея никто поручиться не может, односельчан или других ратников, видевших его в сече, нет.
Алексей сотника понимал – в таких делах осторожность не повредит.
Он едва дождался вечера и подошёл к сотнику.
– Воевода взять тебя в ратники позволил. Сейчас я тебя в списки внесу и в десяток определю.
Скрипя пером, он внёс Алексея в список сотни – по этим спискам ратники после похода получали жалованье из государственной казны.
Алексея определили в десяток, нашли коня, дали щит, шлём и саблю.
– Вот с кольчугой загвоздка будет, больно уж велик ты. И в кого только такой вымахал? – добродушно пожурил его сотник Антип.
Десяток был неполный, вместе с Алексеем – восемь человек. С двумя другими десятками они составляли дружину боярина Бецкого, служилого из Коломны.
– Соловья баснями не кормят; давай поснедаем, пока похлёбка не остыла.
Однако у Алексея даже ложки не было. Точнее, была на заставе своя, деревянная, да сгинула.
Десятник из своего узла достал новую, липовую, и протянул её Алексею:
– Держи, дарю.
Похлёбку съели быстро, и после ужина в неверном свете костра Алексей перезнакомился с десятком. Ему теперь службу с ними нести, в бой идти, от каждого сотоварища в сече твоя жизнь зависит.
Спать улеглись, подложив под голову сёдла. У Алексея даже войлочной кошмы не было – на землю постелить. Гол как сокол! Он тешил себя надеждами, что разживётся необходимым в городе: обычно после штурма и взятия города три дня давалось на разграбление его. Понятно, что самое ценное – золото, серебро, иные драгоценности и товары – заберут сотники, воеводы, да и князь в стороне не останется. Рядовым ратникам трофеи попроще достанутся: посуда медная, одежда. А вот пленные – добыча общая. Продадут их перекупщикам, деньги поровну, а князю – слава.
Пока воеводы не предпринимали попыток штурма. Они объехали крепостные стены, изучая их и нащупывая слабые места. Было понятно, что нужны лестницы, а леса близко нет, город в степи стоит. Да и какие силы город имеет для отражения штурма, неясно.
Отрядили обоз за жердями и брёвнами – лестницы штурмовые делать.
Попытались верёвочным арканом со стены дозорного стащить – не получилось, сотоварищ его успел пеньковую верёвку саблей перерубить.
Когда доставили материал для лестниц, два дня уже прошло. Рать принялась топором сооружать лестницы.
Защитники обеспокоились, попытались помешать, сделали вылазку. Днём неожиданно распахнулись городские ворота, откуда хлынули верховые. Сначала конница, а за нею – всадники на верблюдах. Зрелище для большей, подавляющей части русских – не виданное доселе.
Московская рать поднялась в сёдла, однако лошади беспокоились, не слушались поводьев – для них верблюды тоже были внове.
К вылазке булгар московская рать оказалась не готова. Всего две сотни воинов в седло подняться успели, потому как лошади в табуне паслись, на лугу. Луг был рядом с лагерем москвитян, но до него ещё добежать надо было, лошадей в лагерь привести, оседлать. А в лагере в это время поднялась суета, беготня, с разных его сторон раздавались крики.
Пока две сотни воинов строились для отражения атаки, к ним один за другим подъезжали те, кто успел привести лошадь и оседлать её. Сотни и десятки перепутались, и спасло рать лишь то, что дистанция от города до лагеря была изрядная, удалось время выиграть и как-то организоваться.
Когда стало понятно, что сшибка уже неотвратима, воеводы подали прапорами сигнал «В атаку!».
Со стороны посмотришь – уступала рать московская булгарам. Неприятеля больше, верблюды и кони пыль вздымают, наблюдателям с городских стен не видно, что творится на поле бранном.
А москвитяне понеслись вперёд с лихим посвистом, и с тыла к ним подсоединялись всё новые и новые всадники. Кто-то только успел на лошадь вскочить, и так, без седла, без защиты – даже босыми, лишь сабля в руке – в атаку шёл.
Алексей оказался среди ратников, ему не известных. Он выхватил саблю и дал лошади каблуками по бокам. Давненько он в конную атаку лавой не ходил!
В груди какая-то пустота, дух захватывает, голову пьянит. Ветер в лицо бьёт, глаза режет, выдавливая слёзы. Вокруг – топот коней, шумное дыхание лошадей, бряцанье железа и нарастающий крик: «А-а-а!»
И сразу – звук столкнувшихся больших масс людей и лошадей. Такой, если хоть раз его услышал, уже не спутаешь ни с чем – и жуткий, и возбуждающий одновременно.
Впереди Алексея было два ряда русской конницы. Первый почти сразу пал – так всегда бывает при сшибках конных ратей. А дальше уже бились следующие ряды.
На Алексея бросился булгарин – молодой, горячий, со злобными глазами. Он обрушил на Алексея град ударов, полагая взять его натиском, яростью и быстротой. Алексей же пока только отбивал его удары, принимая их на щит. В запале булгарин не думал о своей защите – он привстал на стременах и приоткрылся.
Алексей воспользовался моментом и из-под щита уколол противника в живот – грудь булгарина прикрывали железные пластины, нашитые на одежду.
Булгарин замер в недоумении, глянул на себя – вниз по животу струилась кровь. Он занёс руку с саблей для удара, но нанести его не смог – упал на шею лошади.
А сзади на помощь уже спешили русичи, слышался тяжкий топот множества копыт.
Увидел Алексей, что справа двое булгар на русича насели. Помогать москвитянину надо, тяжко ему.
Алексей сзади ударил по плечу ближайшего к нему врага. Кольчугу не разрубил – хороша оказалась, а вот руку «отсушил». Онемела рука, слушаться перестала. Булгарин саблю выронил, попытался коня развернуть, чтобы щитом прикрыться, да не смог. Теснота, лошади друг друга боками, крупами толкают, грызутся между собой.
Алексей ещё один удар нанёс булгарину – изо всей силы, но по шлёму. Не пробил – да такое почти и невозможно, но оглушил здорово. Булгарин закачался в седле, как пьяный.
Алексей ещё два рубящих удара нанёс – поперёк спины. Булгарин с лошади упал, не удержался. Самое худшее в битве – с коня упасть. Если ранен, оглушён – затопчут копытами, в месиво кровавое превратят, в лепёшку. Опознать потом невозможно, кто это был – свой или враг, а уже о фамилии да имени и речи быть не может.
Пока Алексей расправлялся с противником, москвитянин сразил своего врага. Увидев, что второй булгарин соскользнул под копыта коней, он устало утёр пот со лба и обернулся к Алексею:
– Ты кто?
– Алексей Терехов.
– Спасибо, вовремя подмогнул, ввек не забуду. А меня Арсением Белоглазовым звать, серпуховский боярин я.
Домчалась русская рать почти в полном составе, врубились воины в битву, и сразу стало легче. Первыми пали под ударами те булгары, которые на верблюдах были. Верблюд – животное выносливое, без пищи и воды груз большой в караване нести может, но для боя верблюд не приспособлен, поскольку медлителен и неповоротлив.
Булгар стали теснить. Со стен крепости завыла труба, подавая сигнал к отходу.
Первыми отступать, покидать поле боя стали те, кто был на верблюдах. Когда они въехали в ворота города, отходить стали конные.
Видя, что городские ворота уже недалеко, русичи отчаянно рвались вперёд – больно велико было желание ворваться в город на плечах противника. Уже и ворота городские рядом, однако на стенах лучники цепью выстроились, стрелы метать стали – густо да метко.
У москвитян появились раненые и убитые.
Они уже повернули коней назад, когда им вслед с городской стены громыхнули две пушки. Поднялся густой дым, однако каменный дроб никому вреда не причинил. Пушкари неопытные, всего лишь несколько раз стреляли, да и пушки несовершенные. А русичи – так те вообще в первый раз столкнулись с применением пушек. Они даже не поняли, что это было, лишь усмехались презрительно.
– Ишь, что выдумали, басурмане! Громом пугать! Пусть лучше своих ворон им пугают!
Только Алексей понял, какую опасность таят в себе пушки – в другой раз пушкарям повезти может.
Рать отступила. Подбирали раненых, оружие. Своих раненых отправляли к лекарям, чужих – добивали.
В качестве трофеев достались булгарские лошади и несколько верблюдов. Что с ними делать, никто не знал, поэтому животных отправили в обоз, решив потом продать.
Ратники же отправились в лагерь. Кому-то перевязку сделать надо, кому-то – оружие наточить или сломанное заменить. А некоторым – одеться-обуться, поскольку перед боем не успели.
А воеводам впредь – наука: надо заслон, боевое окружение посильнее, покрепче выставлять. Случись вылазка булгар ночью – ещё неизвестно, кто победу в нём одержал бы.
Алексей видел, что серьёзной подготовки к штурму не хватает, и в первую очередь – разведки. А ведь бывали в Булгаре купцы русские. Расспросить их дотошно, выпытывая каждую мелочь надо было – где укрепления послабее, каков гарнизон. Да и про пушки узнали бы. У купцов глаз намётан, небось железяки непонятные на стенах сразу заметили бы.
Князь с воеводой наверняка решили, что после жестоких штурмов монголов, а потом и Тамерлана город ослаблен, защитников мало, и едва не поплатились за это жизнями ратников. Потерпев сейчас неудачу, можно было потерять всё войско. При отступлении булгары не упустили бы своего, преследовали бы по степи, вцепившись в уходящую рать, как волк в оленя. Нападали бы и на марше и на отдыхе, метали бы стрелы издалека, пока не перебили бы – ведь русским подмоги ждать неоткуда. Москва далеко, степь голая вокруг, укрыться невозможно. Да и другие племена не дремлют – та же мордва. На слабого напасть, добить, трофеи захватить – куда какой лакомый кусок. Отношения жёсткие, даже жестокие – кто сильнее, тот и прав.
Алексей с коня седло снял и отвёл его в табун, на луг – травки пощипать. После сегодняшнего столкновения сомнительно, что булгары повторят попытку. Будут раны зализывать: потери у них большие, несмотря на то что напали внезапно. Как и русские воеводы, они будут размышлять, что дальше делать, какую каверзу учинить?
В русском лагере развели костры, кашеварить стали. После сечи аппетит-то не пропал, наоборот, усилился только.
Десяток Алексея и так неполным был, а сейчас ещё и потери понёс: одного убили, второй ранен, в обоз отправили.
Алексей же после еды на землю улёгся, седло под голову подложил, обдумывать стал – что предпринять можно. Мысли мелькали разные, некоторые были и вовсе нереальными.
Надо в город проникнуть, разведать – что и как. В бою он лица булгар видел: белые, иные булгары бородатые, другие – с усами. Так что внешне он за своего сойдёт. Только языка не знает, да ещё одежда выдаёт. Но с одеждой решить можно: с убитых снять, да пленных несколько взяли, их можно раздеть. Только вот в город как проникнуть? Ночью забросить кошку на стену и по верёвке подняться?
Он решил сходить к сотнику и предложить свой план.
Сотник выслушал, помолчал немного, потом покачал головой:
– Не правомочен я такие дела решать. План хороший, но рискованный. Если тебя поймают в городе, мучить долго будут – это ты понимаешь?
– Конечно. Только и воинству нашему под стенами до зимы сидеть никак не можно.
– Ладно, идём к воеводам.
Воеводы были в шатре – собрались на совет. Судили-рядили, как на штурм пойти, чтобы в слабые места ударить – тогда потери меньше будут.
У каждого боярина своя небольшая дружина была, которую он кормил, вооружал, обучал. И потому воинов своих терять неохота.
Сотник вошёл в шатёр, Алексей же снаружи ждал – не по чину без приглашения на совет воевод идти.
Доложил сотник о предложении Алексея, и воеводы задумались. Риск большой, но если удача не отвернётся, то план выполнимый.
Позвали Алексея.
Он вошёл, поклонился.
– Из чьих будешь? – сразу спросили его.
– Сын боярский Алексей Терехов, человек боярина Бецкого.
– О! – вскочил с места один из бояр. – Так я же тебя знаю, ты меня сегодня в сече выручил. Лихой рубака!
Бояре одобрительно закивали. Рубака – это хорошо, а если человек ещё и лазутчиком вызвался быть – совсем славно, не каждый на такое решится – даже из-за денег, потому как голову сложить запросто можно.
– Ну-ка, ну-ка, Алексей, поведай нам, что ты придумал?
– Одежды булгарские надеть – с пленных снять али с убитых. Ночью, в темноте, забросить на стену кошку и по верёвке взобраться. Дня, полагаю, хватит, чтобы стены изнутри осмотреть. А следующей ночью таким же образом вернуться.
– Слова ладные баешь, – важно огладил бороду один из бояр. – Одежду подберём, а чтобы отвлечь – нападение на ворота устроим, охрана сбежится для его отражения. Глядишь – и получится. А в следующую полночь нападение повторим, опять охрану отвлечём. Тут уж ты не мешкай, по верёвке назад возвращайся.
– Я, как взберусь, кошку с верёвкой сброшу – пусть кто-нибудь подберёт сразу. Ежели часовые верёвку обнаружат, тревогу поднимут.
– Договорились. Вот пусть Бецкой на себя твою переправу и берёт. А Белоглазов в полночь нападение на ворота затеет. Ступай с Богом. Сотник тебя до пленных проводит – забирай всё, что нужным сочтёшь.
Пленные содержались в обозе, под охраной. Кольчуги и шлемы с них уже сняли, а оружие отобрали ещё на поле боя.
Алексей приглядел себе длинную рубаху, порты, ичиги сафьяновые, тюбетейку и расшитый пояс. Сотник ему удружил с кинжалом.
– Без оружия совсем нельзя, а сабля только мешать будет.
Алексей оделся, и сотник, оглядев его, выставил большой палец:
– Как есть басурманин!
Верёвки, как и кошки, в обозе были всегда.
Время до ночи тянулось утомительно долго.
Поверх чужих одежд, пахнущих чужим телом, Алексею дали накинуть шерстяной плащ, чтобы не привлекать к себе внимания. Ещё бока сдуру намнут – чего чужак по лагерю ходит? Жарковато было в плаще поверх одежд, Алексей потел – но терпел. Но когда село солнце, в плаще стало хорошо. Ни комары не донимают, ни прохлада. Волга рядом, а с неё по ногам сыростью тянет.
Около полуночи сотник встрепенулся:
– Нам пора!
Часть пути они проехали на лошадях, потом оставили их на ратника и пошли пешком. Ночь для вылазки подходящая, луна за облаками прячется.
Перебрались через ров. Алексей в руки взял кошку, раскрутил и забросил её на стену. Кошка стукнула, зацепилась, и Алексей прислушался – не привлечёт ли стук ненужного внимания?
Да только в двухстах метрах, у городских ворот, схватка закипела, наши ратники на штурм пошли. В ворота бревном били, из луков по булгарам, что на стене, постреливали – даже по лестницам взобраться на стены пробовали.
Стража со стен сюда сбежалась – обманный манёвр за настоящий штурм приняли.
Алексей подёргал за верёвку – кошка держалась крепко, верёвка выдерживала его вес.
– Я полез, – прошептал он сотнику. Тот ободряюще хлопнул его по плечу.
Алексей зажал в зубах кинжал, взобрался по верёвке на стену и осмотрелся. Никого. Он сбросил вниз верёвку с кошкой и заметил, как мелькнула тень: это сотник, подобрав сброшенное Алексеем, перебрался через ров и исчез в ночи.
Алексей вложил кинжал в ножны и осторожно двинулся по стене, ширина которой местами позволяла передвигаться на повозке. Удобно: камни подвозить, кипяток или смолу для отражения атак.
Он дошёл до каменной лестницы, ведущей вниз, в город, спустился, и только когда отошёл от стены, перевёл дух. Самая рискованная часть проникновения была позади.
Алексей двинулся по узкой улочке. Дома – каменные или саманные – стояли за высокими глиняными заборами-дувалами. Ну да, а из чего же их ещё делать, если леса вокруг нет?
Город старинный и когда-то блистал торговлей и ремёслами. Сюда, в Булгар, приезжали к монгольским ханам за ярлыками на княжение русские, армянские и прочие князья. Только потом монголы воздвигли для себя значительно южнее, на притоке Итиля, город Сарай. А после 1361 года Булгарское ханство распалось на княжества Жукотинское с центром в городе Жукотин и Булгарское. И Булгар постепенно приходил в упадок, потерял былое могущество, хотя ещё имел войско и торговал. С юга, по левому берегу Итиля, булгарское население теснили кочевники-мангиты.
Надо было определяться, где и как провести остаток ночи. Шататься без цели по ночному городу, – значит наткнуться на патруль из городской стражи. Да и силы стоит приберечь, они днём понадобятся. Хорошо, что собак не слышно, этих врагов лазутчиков и воров.
Алексей подобрал камешек и бросил его за забор, во двор. Никто в ответ не зарычал, не залаял. Вот тут он и переночует.
Перемахнув через забор, Алексей оказался в небольшом дворе. Прямо перед ним был дом, справа – хозяйственные постройки. Туда он и направился. Стараясь ступать неслышно, отворил незапертую дверь и уселся прямо на пол. Ножны с клинком передвинул на живот – так удобнее выхватить.
Вокруг стояла тишина.
Понемногу Алексей забылся в дрёме, в полусне. Но дремал он сторожко, все чувства были обострены, и главное – слух.
Сколько он так просидел, и сам не знал, но за дверью начало сереть.
Алексей поднялся, размялся, отгоняя остатки сна и разгоняя застоявшуюся кровь.
Только он собрался покинуть сарай, как хлопнула дверь, и во двор вышла старушка. С виду – прямо старуха Изергиль. Чёрт, как не вовремя! Ещё бы несколько минут – и он успел бы перебраться через забор. Ладно, придётся подождать, это всё же лучше, чем если она его обнаружит, не хотелось ликвидировать старую женщину.
Ещё в военном училище его учили: находясь в тылу врага, маскируйтесь, прячьтесь. Но если вас увидел местный житель, неважно – старик это, женщина или ребёнок, – ликвидируйте. Иначе задание будет провалено. Никакой жалости! Невольный свидетель тут же расскажет соплеменникам, они отрядят погоню и ликвидируют вас. Жёстко – даже жестоко, но в условиях военного времени оправдано. А сейчас для московской рати как раз военное положение. Однако его немного смущало, напрягало немного то, что это они сюда пришли как захватчики, как агрессоры.
Но так думал он один. Воевать против соседей, других княжеств, а тем более против другой веры не считалось зазорным. Наоборот, расширить свои владения, взять богатые трофеи считалось делом почётным, занятием, достойным для мужчины, воина. После успешного похода князь приобретал новые земли и славу, считался удачливым. А простые ратники довольствовались тем, что можно было уместить в перемётную суму и увезти на лошади. Как говорили в Риме, что позволено Юпитеру, не позволено быку. На Руси же поговорки были не менее точными – по Сеньке и шапка.
Но, видимо, судьба всё же благоволила к Алексею и женщине. Она ушла в дом, а он выбрался из сарая, перебежал дворик и перемахнул через глиняный дувал. Очень удачно перебрался, поскольку через минуту из-за угла в переулок въехал ослик с тележкой, сбоку которого шагал седобородый булгарин. Почти поравнявшись с ним, старик поздоровался. Алексей лишь приложил руку к сердцу и кивнул – языка-то он не знал.
В городе, где раньше сходилось множество торговых путей, было много караван-сараев, аналогов русских постоялых дворов. И купцов из всех земель было множество. Поубавилось теперь, но всё равно купцы в городе были.
Алексей знал и мог говорить на греческом, латыни. Но одет он был как абориген, на купца уж точно не походил, да и денег у него при себе не было – в спешке они упустили этот момент. А стоило взять несколько монет – лепёшек купить или другой еды.
Монеты в Булгаре чеканились свои, но торговый люд принимал любые, по весу – что серебро, что золото. Ведь ни на Руси, ни в Булгаре разведанных копий, где добывались драгоценные металлы, не было, их привозили из Европы, из Азии.
Некстати о монетах вспомнилось, Алексей сразу есть захотел. Ничего, день он как-нибудь потерпит, а вода бесплатная. Волга рядом, да и в городе родники есть.
Алексей направился к крепостной стене. Не приближался вплотную, не таращился – излишнее любопытство привлекает внимание. Кинет беглый взгляд и отведёт глаза. Иногда на камень или скамейку усядется – якобы дух перевести. Память у него была хорошая, почти фотографическая. Где башни стоят, где ворота изнутри плохо укреплены, где проломы заделаны недавней кладкой – всё примечал. Засёк время смены караулов, да ещё когда есть у костров садятся – ведь тогда на стенах немногочисленные дозорные остаются.
Так не спеша он обошёл по периметру городские стены изнутри. По его прикидкам выходило немногим больше шести километров, или четыре версты. Такую длинную стену защитить сложно, это ж сколько бойцов надо?
И потому сам собой родился план – ударить одновременно в нескольких местах. Булгары немногочисленных воинов раскидают по многим направлениям, атакующим будет легче.
План этот Алексей решил предложить воеводам, а примут они его или будут штурмовать в одном месте – их дело. В принципе, ничего плохого удар в одном избранном направлении, скажем – по городским воротам, не несёт. За одним минусом только – жертв с обеих сторон больше будет. А кроме того, Алексей сам видел ворота: их было несколько, и все укреплены добротно. Тяжёлые, из привозного дуба створки, окованные железом, изнутри два поперечных бревна-запора, вложенные в железные пазы. Чтобы такие пробить, нужен крепкий таран, а такого Алексей в русском войске не видел. Хороший таран не спрячешь от посторонних глаз.
Обычно это тяжёлое, из крепких пород дерева – дуба, лиственницы – бревно, окованное с торца железом. Его подвешивают на железных цепях на хребтине. Для передвижения ставят на колёса, а сверху, для защиты от лучников, ставят навес. Раскачивают такой таран два или три десятка ратников из числа парней крепких, мощных.
А за воротами, коих несколько в городе, висит кованая опускная решётка. Коли неприятель разобьёт в щепы створки ворот, путь в город ему преградит решётка. Обычно за ней стоят наготове лучники, и через крупные отверстия расстреливают нападающих. Сложно прорваться, потери могут быть просто ужасающие. Помочь бы как-то, каверзу какую-нибудь придумать… Но что он может один? И желудок голодный от дум отвлекает, урчит и сосёт.
От дома, рядом с которым он сидел, пахнуло дымом, потом потянуло запахом свежеиспечённого хлеба, и Алексей сглотнул слюну. Он решил пройти ближе к берегу и осмотреть его. Может быть, часть штурмующих посадить на лодки? Не беда, что их нет. Стоит пройти вверх и вниз по течению Волги, называемой татарами, булгарами, мангитами и прочим людом Итилем, как лодки найдутся – у тех же рыбаков.
Тоже надо сообщить воеводам. Он рядовой ратник, и принимать решения не вправе. Даже если чудом пробьётся в десятники или сотники, верховодить будут люди дворянского звания – бояре или князья. И за каждым из них в писцовой книге должность расписана: ертаульный (командир авангарда) или, скажем, полковник, под которым полк левой или правой руки или даже Большой полк – русские издавна имели такое тактическое построение.
Большую часть войска составляли пешцы, и только столкнувшись с татарами, русские стали активно развивать кавалерию, внедрять деление войска по десятичному принципу. И мечи прямые понемногу уступали место кривым, более лёгким, удобным в конном бою саблям. Меч ведь оружие рубящее, а сабля – ещё и колющее.
Алексей встал. Солнце уже в зените, времени до полуночи уйма – куда торопиться?
Из калитки вышла женщина, обеими руками она держала поднос с горячими лепёшками.
– Эй! – позвала она его.
Алексей подошёл, и женщина сунула ему в руку поднос. От запаха лепёшек – сильного, аппетитного – в желудке возник спазм.
Женщина что-то сказала, зашла во двор и вернулась с большим медным кувшином. Наверное, просила помочь. Она приветливо кивнула и пошла к башне городских ворот. Алексей поплёлся за нею – надо изображать из себя глухонемого.
Женщина что-то сказала, Алексей промычал в ответ. Булгарка посмотрела на него жалостливо, как на больного. А и пусть!
Видимо, женщина ходила к воинам у башни не раз. А может быть, там нёс службу её муж или сын?
Булгары встретили её радостными возгласами, взяли из рук кувшин.
Женщина присела на ступеньку и стала смотреть, как воины разлили густую, приятно пахнущую жидкость по пиалам и кружкам.
Щербет что ли? Алексей не мог определить.
Разобрав лепёшки с подноса, ратники уселись на землю и принялись есть. Один из них что-то весело сказал Алексею, остальные засмеялись.
Алексей промычал и показал на свой рот.
Смех оборвался – насмехаться над юродивыми и калеками у всех народов было грешно.
Воин, как бы извиняясь, оторвал часть своей лепёшки и протянул её Алексею. Тот вцепился зубами и кивнул в благодарность. Эх, до чего же вкусна ещё тёплая лепёшка! Жаль только – мала!
Доев, Алексей показал пальцем на каменную лестницу, ведущую наверх, на стену.
Ему махнули рукой, мол – можно, валяй.
Алексей неловко взобрался. Лестница крутая, ступеньки высокие, тут навык иметь надо.
Он поднялся на второй этаж. Над ним, по верху стены, ходили дозорные – были слышны шаги и приглушённый перекрытием разговор.
Алексей открыл одну из дверей, похоже – караулка. В углу стояли короткие метательные копья, посередине – низкий столик, вокруг – коврики.
Он распахнул дверь напротив – там стояло несколько бочек. Ещё удивился – ведь мусульманам их Аллах пить вино запрещает. Но потом дошло – а не порох ли в бочках?
Он прислушался: тишина. Подошёл к одной из бочек, приоткрыл крышку. Точно, чёрный дымный порох в зёрнах. А ведь наверху, на башне, одна из пушек стоит.
Алексей вышел из помещения и прикрыл за собой дверь. Ай, удача! Зачем ему порох, он пока и сам не понял, но над этим стоит помозговать.
Взобрался по лестнице наверх. Дозорный, стоящий у пушки, посмотрел на него безразлично и отвернулся.
Стоя на стене, Алексей смотрел на русский лагерь вдали. С этой высоты бивуак русских был виден отлично. Ратники ходили, в центре – шатёр княжий, рядом несколько шатров поменьше – для воевод. Всё как на ладони. Только видит око, да зуб неймёт. Ни из лука, ни из пушки до лагеря не достать.
Алексей посмотрел по сторонам: по стене похаживали дозорные, один от другого в полусотне метров.
Он повернулся к лестнице, узрел жаровню с углями – на неё рдел запальный прут. Случись необходимость, пушкарю нужно будет только поднести запал к медной пушке. Маловата пушечка и неказиста, на грубом деревянном ложементе, поскольку станком, станиной это назвать нельзя.
Алексей спустился на второй этаж. Воровато оглянувшись, толкнул дверь в кладовку. Запустив руку в бочку, набрал пригоршню пороха и тонкой струйкой рассыпал его дорожкой вдоль стены к двери. В кладовой, этой крюйт-камере, сумрачно, окошко малюсенькое. А вскоре и вовсе стемнеет, и рассыпанный узкой дорожкой порох виден не будет.
Он закрыл дверь, отряхнул руки и спустился вниз.
Стражники уже поели, и лица у них были довольными.
Алексей растопырил руки, переваливаясь с ноги на ногу, изобразил медведя, помычал.
Ратники рассмеялись.
Женщина взяла поднос и кувшин, собираясь возвращаться. Алексей забрал у неё из рук посуду и помог донести её до дому. Это просто везение, что ему с её помощью удалось попасть на башню. И план созрел на обратном пути, пока они возвращались.
Женщина пригласила его зайти во двор и жестом попросила остаться. Вынеся из дома медную миску с сухофруктами, она жестом показала ему – ешь.
И тут Алексей едва не допустил ошибку.
Мусульмане сидят вокруг стола на ковриках или подкладывают под седалище подушечки. Он же едва не уселся на низкую табуреточку – на такие иногда садились для омовения ног. Спохватился вовремя. Лучше есть стоя, уж больно поза непривычна и неудобна – сидеть на земле со скрещёнными ногами.
Он поел, приложил руку к сердцу и с лёгким поклоном вернул миску женщине. Человек она добрый, накормила его. А ведь он, Алексей, пришёл и по её душу.
Алексей немного побродил по городу. Как ни странно, большого беспокойства у его жителей он не заметил. Шумел восточный базар, собирались и беседовали купцы, работали ремесленники. Видимо, они надеялись на крепость стен и воинское умение городских ратников. Кричали с минаретов муэдзины, молились на ковриках правоверные, словом – привычная жизнь восточного города не затихала.
Уже в сумерках Алексею удалось стащить у зазевавшегося торговца медный кувшин. Он наполнил его водой и снова уселся недалеко от дома сердобольной женщины.
Ждать темноты пришлось томительно долго, он то и дело поглядывал на диск луны. По его прикидкам, полночь уже была близка. Вскоре сотня устроит ложное представление. Эх, кабы сигнал какой-нибудь им подать! Ведь если дьявольский план сработает, можно будет в пролом стены ввести не одну сотню.
Пора! Алексей встал и не спеша пошёл к башне.
Стражники были там же, только их было меньше. Алексея они встретили, как старого знакомого, похлопали по плечу, по очереди напились из кувшина. Яду бы или снотворного им подсыпать, момент подходящий – да где взять снадобье?
По знакомой лестнице Алексей поднялся на стену, на самый её верх. Здесь уже находился другой дозорный. Он посмотрел недовольно и буркнул что-то.
Алексей подошёл к краю башни. Если стена возвышалась над землёй метров на пять-шесть, то верх башни, её площадка, была ещё на пару метров выше.
Вдали светился огнями костров русский лагерь. Никаких передвижений войск не было видно. Неужели скрытно подбираются?
Дозорный не обращал на Алексея никакого внимания, и он осторожно вытянул из ножен кинжал. Лезвие спрятал в рукав, чтобы оно не блеснуло в лунном свете.
Конец ознакомительного фрагмента.