Глава 1
Начало
Усталый и злой, я шел из школы домой – сегодня была физкультура, и надо мной опять смеялся весь класс, потому что я не смог залезть по канату даже на треть его длины. Я ненавидел эти уроки и всегда старался их пропускать, но, к сожалению, физрук давно понял мои намерения и теперь всегда подкарауливал меня перед физрой. Ему доставляло огромное удовольствие провожать меня в раздевалку, чтобы я не сбежал, а уже потом, на уроке, вволю посмеяться над моей слабостью.
На физкультуре меня всегда ожидал кошмар: физрук завел отвратительную привычку устраивать из моих действий шоу для всего класса. Постоянно вызывая меня первым, он просил продемонстрировать какое-нибудь упражнение. Если со всякими гимнастическими фигурами у меня еще что-то получалось и одноклассники разве что громко хихикали, то любое мое упражнение на снарядах приводило к тому, что класс поголовно лежал от хохота.
Анализируя дома происходящее со мной, я не понимал, что заставляло меня выглядеть клоуном. Специально выходя вечером на стадион, я мог целых два раза подтянуться на перекладине, да и на брусьях отжаться, или там ноги вытянуть хотя бы раз получалось. Но на уроке, в присутствии одноклассников, не мог повторить даже этого, превращаясь в червяка, насаженного на крючок. Я дергался, извивался и в конце концов падал на маты, заставляя зрителей захлебываться смехом.
А когда я вставал и косился на хихикающих девчонок, то видел в их глазах только презрение. Они даже придумали мне кличку, которой называли меня все, – Червяк. Каждый год моего пребывания в школе был как несколько лет каторги: я множество раз порывался бросить эту школу, но, к сожалению, в нашем небольшом поселке их было всего три. В нашем дворе жили ученики разных школ, и потому там тоже были хорошо осведомлены и о моих выступлениях на уроках физкультуры, и о моей кличке. Даже домой я пробирался, как разведчик в логово врага – крадучись и прячась за деревьями.
Именно поэтому я каждый раз сдерживался и оставался в своей школе: в новой меня ждало то же самое, только к моему прозвищу добавилось бы еще слово «трусливый».
Словно стараясь всем отомстить, на остальных уроках я отвечал классу той же монетой. По всем предметам, кроме физкультуры, у меня были отличные оценки, но не потому, что я был зубрилой или учительским любимчиком, а только по причине своего одиночества и отличных знаний.
Да, держался я обособленно: ни с кем не дружил, не давал списывать и не подсказывал на уроках. Это ужасно всех раздражало, поэтому на мне отрывались на физкультуре и переменах.
Все свободное время я проводил дома за компьютером. Компьютер и Интернет были моими единственными отдушинами, в которых я полностью себя реализовывал. Весь курс школы я прошел за три последних года, скачивая учебники и задания старших классов школы из Интернета. Уже год, как я изучал программу второго курса физико-математического факультета одного из самых престижных вузов страны. Лекции и контрольные мне сканировали и присылали мои виртуальные знакомые, студенты этого факультета, которым я представился студентом-заочником из провинции, желающим подготовиться к сессии.
Так же как и новые знания, меня увлекали шахматы – я был заядлым онлайн-игроком на одном из самых сильных шахматных серверов мира. Играя там, я год от года совершенствовал мастерство, тренируя память и набирая рейтинг среди тамошних игроков. Сейчас я был в десятке сильнейших, и найти партнера по партии мне ничего не стоило: как только я появлялся в онлайне, ко мне, как к одному из лучших, выстраивалась очередь из желающих поиграть. Обычно, сыграв партию-другую для разминки, я читал институтские лекции, потом решал контрольные на закрепление материала, после чего давал себе часа три на обед и отдых.
Подкрепившись и отдохнув, я загружал свою любимую игру «Master of Orion 2» и за полчаса выигрывал гигантскую карту, играя за свою любимую расу меклар. Победив в «Master», я запускал какую-нибудь другую игру из жанра стратегии и какое-то время проводил за ней: возводя замки и укрепления, развивая экономику и поддерживая дипломатические контакты.
Как правило, пройдя миссию – другую, я возвращался в Интернет. До прихода тети (обычно она приходила поздно, в десятом часу вечера) я крутился на разных исторических форумах: особенно мне нравилось читать про великих полководцев. Моим кумиром был Сунь-Цзы и его «Искусство войны»: во всех играх при моделировании различных вариантов сражений я старался придерживаться его рекомендаций. К сожалению, не все игры позволяли в полной мере задействовать все мои навыки и воплотить в жизнь все придуманные варианты сражений.
Поэтому, посещая форумы, посвященные войне и воинскому искусству, я находил сценарии битв и выкладывал их на всеобщее обсуждение. Мы разбирали эти битвы до мельчайших деталей, определяя, как правильнее было бы поступить в той или иной ситуации. Помимо разбора самих битв я увлекался историей жизни и деяний этих полководцев – их подвиги настолько захватывали меня, что с каждым годом во мне зрела мысль, что я хочу стать в этой жизни чем-то большим, чем просто обычным мальчиком Вовой Курочкиным.
В третьем-четвертом классах, чем больше я выносил издевательств в школе, тем сильнее становилось это желание. Мне хотелось совершить нечто такое, после чего бы тетя мной гордилась, учителя восхищались, а все те, кто надо мной смеялся и издевался, умерли от зависти.
К пятому классу желание стать особым давало о себе знать только изредка, и то лишь в самые неприятные моменты жизни. А теперь я просто смирился с мыслью, что до окончания школы останусь таким, как есть. Потому-то я и сидел целыми днями в Интернете, уже не пытаясь что-либо изменить. До самого возвращения тети с работы я не вылезал с таких родных и спокойных форумов, когда же она приходила, отрывался от компьютера, чтобы поужинать и немного пообщаться с ней.
Нужно сказать, что тетя моей школьной жизнью интересовалась редко, проверяла только дневник. А там по всем предметам, кроме физкультуры, были пятерки. Раньше, до того как мама и папа погибли в автокатастрофе, я редко виделся с тетей (маминой сестрой) – до того ужасного дня, когда я пришел из школы и застал ее плачущей у нас дома. Она крепко обняла меня. И сказала, что моих родителей больше нет в живых. Сначала я не поверил ей. Как-то отстраненно думал, что этого просто не может быть. Осознание того, что все это не сон, пришло ко мне в тот дождливый осенний день, когда я стоял на кладбище рядом с тетей и смотрел, как маму и папу закапывают в землю.
Сейчас я уже смутно помню, что делал после того, как понял: все происходящее реально, и я больше никогда не увижу своих родителей, не услышу их голоса. Единственное воспоминание – это собственный крик, возгласы родственников и навалившаяся тьма. Выплыл я из нее только на следующий день, дома, в своей кровати. В придвинутом к ней кресле сидела тетя. Она так, сидя, и заснула. С тех пор мы жили вместе. У тети не было ни мужа, ни детей, и со временем она стала считать меня своим сыном. Постепенно и я привык к ней и воспринимал как маму, к тому же и внешне они были очень похожи.
Поужинав быстро разогретыми полуфабрикатами, мы разошлись: я – читать книги, а тетя – смотреть свои любимые сериалы. Когда тетя уходила спать, я немного выжидал, а потом садился за комп и открывал свою секретную папку. Три месяца назад знакомые с одного из исторических форумов затронули тему заработка, и в качестве одного из вариантов предложили игру на понижении и повышении курса валют.
Я поначалу отнесся к этому скептически, но мне показали один из сайтов фирмы, предлагающей такие услуги для всех желающих. Для начала можно было открыть тренировочный счет и на нем попробовать свои возможности в зарабатывании денег на реальном падении и повышении пар валют. Установив программу-клиента этой фирмы, я попробовал – как мне советовали мои знакомые – играть на коротких ставках.
Всего за три дня я удесятерил свой тестовый счет и, окрыленный такой удачей, завел уже реальный, переведя на него все накопленные деньги. Ровно за эти же три дня я спустил больше половины своих – уже не теоретических – средств. Не понимая причин такой неудачи, я принялся искать информацию в Интернете. Оказалось, что не все так просто и что фирмы, предоставляющие клиентам возможность для ставок и слежения за курсом валют, берут за каждую ставку комиссионные в размере двух-трех пунктов. К тому же на реальных счетах отследить своевременность сообщаемой информации и честность брокеров было невозможно. Выяснилось также, что не я один выигрывал на тренировочных счетах, но проигрывал на реальном счете.
Советов было всего два: либо найти высокооплачиваемого профессионального брокера для игр с валютой, либо разработать собственный клиент, чтобы играть без посредников. По понятным причинам первое мне было не по карману, а вот второе – достаточно реально. Хоть программист был из меня никудышный, найти в Интернете код программы и уговорить помочь друзей с форумов проблемы не составило. Решив в следующий раз подойти к процессу серьезно, я прочитал несколько книг о правилах игры на курсах валют и уже точно представлял себе, что можно делать и чего нельзя на коротких ставках.
Вот уже неделю у меня все шло довольно удачно, я вернул проигранные деньги и сегодня планировал получить прибыль. Просидев до трех ночи, я заработал две тысячи рублей. Результат был отличным, и я решил ложиться спать, пока не начал проигрывать. К тому же сегодня меня снова ждала каторга, ведь последним уроком была физкультура.
Встав утром, я позавтракал и отправился в школу. Быстро миновав школьных хулиганов и прошмыгнув в здание, я вздохнул немного свободнее: полпути до класса было преодолено – не каждый день мне сопутствовала такая удача. Бить меня эти поганцы не били, чаще пачкали одежду, отбирали или рвали тетради и книги, заставляли есть всякую гадость. При этом мне нужно было стонать и причитать, чтобы они закончили свое веселье побыстрее. Однажды я решил, стиснув зубы, терпеть все издевательства. Не видя реакции на их ухищрения, хулиганы издевались надо мной в три раза дольше, до самого начала уроков. Поэтому теперь я всегда делал вид, что мне плохо: их это забавляло, но быстро надоедало, и меня отпускали. Мне повезло и во второй раз: я успел прокрасться в класс, минуя уже мальчишек-одноклассников, которые сидели и обсуждали что-то на подоконнике.
Поблагодарив богов удачи, я молча, ни с кем не здороваясь, подошел к своему месту и приготовил все необходимое к уроку математики. Сев за парту, я осмотрел ее: новых надписей не добавилось, что уже было хорошо. Вообще, вся моя парта была исписана оскорбительными надписями и стихами-вариациями с моей кличкой. Сначала я их стирал, а потом мне это надоело, и теперь я просто констатировал сам факт появления новых гнусностей.
Прозвенел звонок. Вместе с учительницей математики в кабинет зашла наша классная руководительница, «англичанка» Ольга Петровна. Подождав, пока рассядутся опоздавшие ученики, она сказала:
– У меня для вас хорошие новости – завтра мы идем в поход.
Все оживленно загудели. Ольга Петровна продолжила:
– Вы уже шестиклассники и вполне самостоятельны, поэтому завтра в шесть утра встречаемся возле школы.
Класс возмущенно зашумел.
– Я сказала – в шесть утра, – жестко повторила она. – Возле школы вас будет ждать автобус, и мы поедем в Рудный Ключ. Оттуда пойдем до Большой скалы, там конечная точка маршрута. Еды брать на один день, одеться в походную одежду и по погоде.
Ольга Петровна оглядела класс и еще тверже сказала:
– Надеюсь, вам излишне напоминать? Никаких сигарет и спиртного! Учтите, с нами будут Олег Валентинович и Владимир Петрович.
Вздрогнули даже хулиганы: если пойдут физрук и директор, то вполне реально, что они отберут все спиртное и выпьют его сами. В прошлый раз, когда мы ходили в поход с шестым «а», так и произошло: все спиртное, что взяли с собой посчитавшие себя взрослыми пацаны из обоих классов, было конфисковано и выпито взрослыми.
– А презервативы можно брать? – нагло поинтересовался Денис Иванов, вставая из-за парты. Он был одним из самых сильных и популярных у девочек парней школы и, по совместительству, главарем тех хулиганов, что трясли у всех деньги.
Девчонки покраснели и зашушукались.
Ольга Петровна грозно посмотрела на нарушителя спокойствия и ответила:
– Бери, Иванов, только думаю, что, кроме надувания воздушных шариков, ты не знаешь, зачем они нужны.
Иванов покраснел и сел на место, а все засмеялись. Я поймал себя на мысли, что хорошо, когда смеются не над тобой.
Классная ушла, оставив меня в глубоких раздумьях по поводу завтрашнего дня. На протяжении всех уроков я думал, как поступить: пойти – и тогда надо мной снова будет издеваться в походе весь класс, или не пойти – и навлечь на себя гнев классной и директора. Оба варианта меня мало прельщали.
За раздумьями я даже не заметил, как пришло время урока физкультуры. К счастью, сегодня физрук был чем-то занят и урок отменили.
Придя домой, я поел, сыграл пару партий в шахматы и открыл торговый терминал. Играть совершенно не хотелось, поэтому я решил подзаработать денег.
К вечеру я едва сумел собрать половину той суммы, что заработал вчера ночью. Не знаю почему, но сегодня мне не везло ни с моей основной парой валют, ни с другими. Расстроившись, я закрыл программу и начал лазить по форумам.
Когда тетя пришла с работы, я ей сказал, что завтра иду в поход. Она начала собирать мне одежду и еду, а также разъяснять правила поведения в походе. Послушать ее, так можно подумать, что она сама в них через день ходит. Хотя я точно знал: последний раз она была в походе на втором курсе института. Решив не спорить, я все выслушивал и кивал.
Рано утром тетя долго меня будила, прежде чем я наконец смог подняться с кровати. Кряхтя, я мысленно сожалел, что лег после полуночи, ведь вставать пришлось в пять утра. Энтузиазма это мне не прибавляло, но после подъема в голове словно сработал автопилот, и я, почти не засыпая на ходу, проследовал в ванную. Умылся, оделся и позавтракал, и тетя вручила мне собранный рюкзак. Все еще не взбодрившись, я вышел на улицу и поежился.
«Хоть и лето на дворе, но рано утром еще прохладно», – подумал я и, с каждым шагом стряхивая остатки сна, потопал к школе.
К автобусу я заявился одним из первых, поздоровался с директором, классной и физруком и устроился на переднем сиденье, так как задние обычно занимали самые сильные ребята. К назначенному времени собрались все, и автобус тронулся. До поселка Рудный Ключ ехать было часа три, и почти все это время в салоне стояла тишина – все досыпали то, что недоспали дома.
Прибыв на место, мы вышли из автобуса и дальше отправились пешком. Путь до Большой скалы занял еще около часа, туда мы дошли уже изрядно вспотевшими и измученными. Распределив между учениками обязанности по обустройству стоянки, Ольга Петровна с остальными сопровождающими принялись готовить место для проведения конкурсов.
Потом развели костер. Три девчонки занялись приготовлением еды, а для остальных устроили разные состязания. Я старался отсвечивать как можно меньше, но физрук все время меня отыскивал и тащил в круг. Как обычно, мои неуклюжие попытки соперничать с другими ребятами вызывали смех.
Когда эти дурацкие конкурсы закончились, я вздохнул свободнее и, услышав команду «На обед!», поплелся вместе со всеми к покрывалу, что заменяло нам стол. Еды было очень много, так как, кроме того, что сварили девчонки, каждый что-то прихватил из дому. Взяв миску с супом из вермишели с тушенкой, я заработал ложкой. После того как все наелись, учителя объявили час перерыва, но предупредили, чтобы мы далеко не расходились, поскольку, если кто-то потеряется, у всего класса будут проблемы.
Все разбрелись кто куда, а я остался сидеть у костра. Гуляние на природе меня совершенно не интересовало, больше всего я хотел попасть домой и засесть за свои любимые игры.
– Чего сидишь, Вова? – внезапно раздалось надо мной.
Я поднял голову и не смог произнести ни слова – это была Света Воробьева, самая красивая девчонка класса, да и, пожалуй, вообще всех шестых классов школы. Поклонников у нее было не счесть. До этого момента она вообще не замечала моего существования, а тут вдруг подошла да еще назвала по имени вместо гадкой клички.
– Ну что ты молчишь? – капризно спросила меня красавица.
– Да вот… сижу… – промямлил я.
– Не хочешь составить мне компанию? – Она кивнула в сторону леса.
От ее слов у меня перехватило в горле, я просто не поверил своим ушам. Самая красивая девочка класса приглашает меня погулять?..
– Вова, ты идешь? Или мне искать кого-то другого? – уже не так ласково, как раньше, спросила она.
Я вскочил на ноги и пробормотал:
– Да, конечно… Пошли…
Мы брели по лесу, все больше и больше удаляясь от лагеря. Я начал волноваться, так как помнил предупреждение Ольги Петровны, но, по понятным причинам, не говорил об этом идущей рядом девочке. Да и вообще я молчал, ничего не мог ей сказать, даже не соображал, о чем же с ней разговаривать.
Когда мы вышли на небольшую полянку возле изгиба реки, Света остановилась и, обернувшись, махнула рукой. Из-за деревьев выскочили пятеро моих одноклассников. Поймав презрительный взгляд Светы, я понял, что попался в ловушку. Бросился в другую сторону, но меня довольно быстро догнали. Сбили с ног, связали припасенными веревками и, ухватив за руки и за ноги, поволокли обратно на поляну.
Подтащив к Свете, бросили на землю. Света ехидно улыбнулась:
– Что, Червяк? Думал, что ты мне понравился и поэтому я пошла с тобой гулять?
Я промолчал. Тогда она плюнула на меня и сказала гогочущим ребятам:
– Делайте, что планировали.
Развязав меня, каждый прижал по одной моей конечности к земле, так что я не мог даже шевельнуться, после чего Денис Петров достал из кармана нож и, щелкнув им, поднес к моему лицу. Странно, но, увидев лезвие, я вообще не испугался. Теперь, когда выяснилось, что Света затеяла всю эту операцию только для того, чтобы меня унизить, мне стала абсолютно неинтересна их затея. Я просто лежал и ждал, что будет дальше.
Помахав ножом у меня перед носом, Денис стал резать мою одежду и срывать ее с меня: лишившись ее, я сразу покрылся «гусиной кожей», несмотря на то что ярко светило летнее солнце. Сорвав с меня даже трусы, он стал ржать, показывая всем на низ моего живота и обсуждая со всеми мои органы.
Насмеявшись вдоволь, они завели мне руки за спину и связали, а затем, усадив на траву, попытались связать ноги. Денис наклонился, и я изо всех сил ударил снизу вверх коленом, метя в его мерзкую рожу. К сожалению, удар пришелся вскользь, до крови содрав кожу со скулы. Заревев как бык, тот смахнул ладонью кровь и, набросившись на меня, принялся избивать. Поскольку меня держали за руки, я был как боксерская груша, мотающаяся из стороны в сторону. Рыча, тот матерился и месил меня кулаками, да так, что после нескольких ударов я потерял сознание.
Очнулся я от льющейся мне в лицо воды. Открыл глаза и увидел, что это делает Света.
– Ты че, урод? – гневно зашипела она на Дениса. – Срок захотел за побои? Договорились же, никаких следов не оставлять! А вдруг он в милицию пойдет жаловаться? Посмотри на него? Как он назад поедет? Что ты учителям скажешь? Что он споткнулся и упал на твой кулак?
Денис слушал ее и понуро молчал, потирая кровоточащую ссадину на скуле.
– Все! Заканчивайте быстро, и сматываемся отсюда, – скомандовала Света.
Осторожничая, пацаны на этот раз не стали спутывать мне ноги, а просто подтащили к стоявшему на опушке толстому дереву и прикрутили к нему.
– Быстро уходим, пока нас не хватились, – повторила Света, когда они закончили свое дело.
Мерзавцы, пару раз пнув меня, двинулись к лесу.
Я остался один. Стоял под солнечными лучами и никак не мог поверить в то, что все случившееся со мной – действительность. Я даже пару раз зажмурился, пытаясь проснуться, но картинка оставалась прежней. Попробовав пошевелиться, я застонал – все тело ныло. Хотелось пить.
Шло время, но на поляну никто не приходил, и я понял, что выбираться придется самому. Учителя могли и не заметить, что меня нет. Когда мы со Светой уходили, они уже разливали привезенное вино. Вспомнив о Свете, я скрипнул зубами – у меня появился еще один кандидат на жестокую месть.
Размышляя о способах своего освобождения, я внезапно почувствовал, как земля под моими ногами дрогнула. Дерево, к которому я был привязан, вдруг каким-то странным образом сначала подскочило, а потом резко опустилось. Ничего не понимая, я посмотрел по сторонам: было такое чувство, что земля уходит из-под ног.
Не успел я оценить обстановку, как все повторилось, но намного сильнее. Падая вместе с деревом на землю, я увидел, как участок леса недалеко от меня проваливается, а образовавшаяся на поверхности гигантская трещина змеей бежит в сторону скал. Спустя несколько секунд к треску валящихся деревьев добавился грохот каменного обвала. Еще пару раз подпрыгнув вместе со сроднившимся со мной деревом, я понял, что это землетрясение.
Оглядев местность, я просто не узнал ту часть леса, из которой пришел. Практически все деревья метрах в ста от поляны моего унижения были повалены или исчезли в гигантской трещине. Она начиналась где-то в лесу, пересекала поляну и уходила к скалам.
Природная катастрофа мне помогла – прыгая вместе с деревом вверх и вниз, я своим весом ослабил узел веревки, которой связали меня эти уроды. Высвободил сначала правую руку, затем левую и, извиваясь ужом, выполз из пут.
Почувствовав себя на воле, я вздохнул с облегчением, поднялся и огляделся. Путь к лагерю по лесу был отрезан разломом, и я направился к скалам, надеясь обойти трещину там. Идти голым было как-то неловко, но я радовался хотя бы тому, что эти гаденыши не сняли с меня ботинки. Шагать босиком по сломанным веткам и острому щебню было бы не самым приятным занятием.
Уже почти дойдя до скал, я заметил странный блеск, исходящий из глубины расщелины, которая образовалась там от землетрясения. Я приблизился и замер – из земли торчал гигантский бок непонятно чего.
Слегка поборовшись со своим любопытством, я решил все же рассмотреть это непонятное поближе. Протиснувшись в расщелину, я осторожно подошел к этому «нечто». И понял, на что оно похоже – на бок космического корабля из какого-то голливудского фильма. Удивившись, откуда взялся в нашей глуши этот макет, я постучал кулаком по корпусу. Звук был глухой – я бил явно не по картону, но и не по металлу. Да и по внешнему виду материал, из которого был сделан корабль, мне ничего не напоминал. Подняв с земли кусок гранита, я попытался процарапать корпус, но на странном материале не оставалось ни следа.
В голове у меня задребезжала мысль, которой я испугался:
«Это что же, я наткнулся на космический корабль пришельцев?»
В принципе будучи сторонником той идеи, что во Вселенной мы просто не можем быть одиноки, я удивился не чрезмерно. Но сам факт, что я вот так вот запросто столкнулся с явным подтверждением популярной гипотезы, был для меня неожиданным.
Я принялся осматривать выпирающий из-под земли корпус корабля. Пройдясь от одного до другого видимого края диковинного аппарата, я заметил странные линии, разбросанные по всему корпусу находки, но сходящиеся в какой-то одной точке. Разглядывая их, я случайно прикоснулся к одной из линий, и сразу же отдернул ладонь. Мне показалось, что под моей рукой эта странная черточка шевельнулась.
Поколебавшись, я притронулся к ней пальцем – та, словно почувствовав мое касание, вздрогнула, но осталась на месте. Рефлекторно отдернувшись, я все же вернул указательный палец назад и попробовал двинуть им влево. Вслед за моим пальцем шевельнулась и линия. Я изумленно замер, а затем продолжил эксперимент – тыкал кончиками пальцев во все линии. И каждая следовала за моими движениями!
Я прервал свои упражнения и задумался. Это явно не случайно – скорее всего, тут кроется какой-то намек.
Я еще раз внимательно осмотрел корпус неведомого аппарата, под линиями и вокруг них. Не знаю, сколько лет – или веков? – этот корабль тут пролежал, но на его обшивке не было ни следа ржавчины. Отслеживая взглядом переплетения странного рисунка – касаться его составляющих пальцами мне больше не хотелось, – я обнаружил место, где все они пересекались, создавая рисунок, более всего похожий на перечеркнутую в разных местах пирамиду.
«Наверно, к ней и нужно вести все линии», – решил я и приступил к делу.
Едва последняя линия коснулась рисунка, как раздалось громкое шипение. Испугавшись, я отпрыгнул от корабля. Шипение продолжалось недолго, а потом то место, где был рисунок, опустилось, открыв проем.
«Это люк, – понял я, – а рисунок был ключом, который его открывал».
Я осторожно заглянул в проем. Там началась непонятная активность: мигали разноцветные лампочки, доносился шум каких-то механизмов. Подождав еще несколько минут, я чуть-чуть осмелел, влез в открывшееся отверстие и осмотрелся. Внутри корабль выглядел… собственно, он и выглядел как космический корабль неземного происхождения. Множество непонятных устройств, экраны со странными значками, различные световые табло…
Осмотревшись, я понял, что корабль очень большой. Снаружи была видна лишь малая его часть, выступающая из разлома. Набравшись смелости, я двинулся вперед. Миновал коридоры, решив пока никуда не сворачивать, и шел по широкой палубе. По пути я множество раз натыкался на закрытые шлюзы, однако одно прикосновение моей руки заставляло их бесшумно открываться, и я продвигался дальше.
Так я дошел до двери рубки управления – то, что это была именно рубка управления, я понял с первого взгляда. Три небольших кресла перед огромным экраном, куча информационных панелей… Подойдя к ярко светящемуся центральному монитору, я решил сесть в одно из кресел. Они были странной конструкции и предназначались явно не для человека. Как только я пристроился в нем, кресло завибрировало и начало принимать форму моего тела, увеличиваясь в ширину и высоту. Затем произошла неприятность: выдвинувшиеся из спинки, подлокотников и ножек кресла захваты прочно приковали меня к нему.
Я испугался: ситуация со связыванием повторялась, правда, на этот раз меня лишили свободы не веревки, а кресло внеземного корабля. Постаравшись успокоиться, я сделал попытку освободиться: сиденье, словно почувствовав мое желание, сразу выпустило меня из своих объятий, не изменив, правда, созданную под меня форму.
Внезапно монитор передо мной мигнул и по нему побежали какие-то символы. Изображение замерло, потом пару раз сменилось, остановилось окончательно, а я по-прежнему недоуменно пялился на экран. Единственное, что я сумел понять, так это то, что первая последовательность символов была не такой, как дальнейшие. Несколько мгновений ничего не происходило, затем символы вновь сменили друг друга, и это повторилось несколько раз.
Экран замерцал, а потом снова стал ярко светиться чистым светом, без всяких символов. Я посмотрел по сторонам, благоразумно ничего не касаясь руками. Экран вновь ожил, и на нем начали появляться контуры того самого кресла, с которого я только что встал. Это было очень похоже на картинки из ASCII кодов, которые я видел в Интернете, вот только рисунок образовывали совершенно незнакомые символы.
Картинка несколько раз моргнула, словно говоря мне, что нужно делать. Я понял, что со мной хотят установить контакт и просят для этого снова сесть в кресло. Немного подумав, я решился сделать это. Контурный рисунок на экране сменился на объемный, на подлокотниках кресла появились рисунки каких-то кнопок, и маленький зеленый курсор замигал рядом с одной из них.
Поняв, что нужно делать, я ткнул пальцем в эту кнопку. Позади раздался шорох, и что-то мягко прилипло к моему затылку. Наверное, какие-то присоски. Неудобств они не доставляли.
Экран вновь замерцал, вроде как будучи полностью доволен моими действиями. Прошло минут десять. Я старался не двигаться и не вертеть головой, чтобы ничего не нарушить в этом непонятном процессе и не сдвинуть ненароком присоски на голове.
Неожиданно на экране возникли гигантские буквы русского алфавита, составившие вопрос. Я сначала не поверил своим глазам, но буквы не исчезли.
«Тебе интересны присоски?»
Я удивленно подумал, что мне-то они, конечно, интересны, но есть ведь куча других, не менее важных вопросов, ответы на которые хотелось бы немедленно получить. Тут же на мониторе появился новый вопрос:
«Узнать что?»
До меня стало доходить, что присоски позволяют мне мысленно общаться с пришельцем, и чтобы проверить это, я подумал:
«Меня зовут Владимир Курочкин, я человек с планеты Земля. А ты кто?»
Экран мигнул, и я чуть не ахнул от восторга: он разделился на две области, и одна начала показывать картинку, настолько живую, что я даже подумал, что смотрю в окно.
Передо мной высветилась наша Солнечная система, как если бы я смотрел на нее сверху, божественным взором. Стоило мне подумать о сине-белом шарике, как изображение на экране мгновенно скакнуло к третьей планете системы, резко приблизив ее и увеличив до того вида, который я не раз наблюдал по телевидению и в Интернете.
На соседнем экране появилась надпись:
«Я считываю информацию с твоих нервных окончаний, которые ты используешь для передачи ощущений в мозг. С их помощью я передаю тебе свои мыслеобразы, но не понимаю, о каких вещах ты говоришь. У меня нет доступа к твоему накопителю».
От удивления я чуть было не выпрыгнул из кресла. Оказывается, пришелец использовал мои мозги для общения, а я этого даже не чувствовал!
Мгновенно на втором мониторе высветился новый вопрос:
«Что такое пришелец? Что такое чувствовать?»
Я обреченно вздохнул и подумал, что это походит на вопросы ребенка. Экран тут же выдал ожидаемую реакцию:
«Что такое ребенок?»
Машинально ответив на вопрос, я тут же об этом пожалел – эта инопланетная штуковина начала обстрел. Ее интересовало все: как производятся дети, для чего они нужны, какие они бывают, чем друг от друга отличаются, как их следует использовать, и множество, множество других вопросов. Вскоре у меня от этого натиска заболела голова, и я попросил прекратить задавать мне вопросы, сославшись на усталость. Конечно же, сразу высветилось:
«Что такое усталость?»
Я ответил, что это перегрузка центрального процессора, и пришелец на несколько минут оставил меня в покое. Затем на мониторе возникла новая надпись:
«Перегрузка центрального процессора невозможна. Ответь на вопрос снова».
Я засмеялся. Оказывается, пришелец все это время думал над моим последним ответом. Я пояснил, что не являюсь компьютером, и потому у меня как раз возможна перегрузка мозга, заменяющего мне процессор.
На экране высветилась надпись, которая заставила меня смеяться до колик:
«Ты устаревшая модель?»
Отсмеявшись, я мысленно сказал, что не я, а он устаревшая модель. И это снова надолго погрузило пришельца в размышления.
«Вероятность этого очень большая, – наконец выдал он ответ, и следом задал новый вопрос: – Как я могу ознакомиться с новыми моделями процессоров?»
Я задумался. Наилучшим выходом было бы подключить его к Интернету, вот только где его тут взять?
«Что такое Интернет?» – сразу последовал вопрос.
Объяснив ему, я спросил:
«А ты можешь выбраться отсюда и полететь ближе к поселку? У нас недавно поставили две Wi-Fi базы, и через них можно выйти в Интернет. У меня есть логин и пароль для входа – правда, на карточке всего двадцать рублей осталось».
Пришелец чуть-чуть помедлил и выдал ответ:
«Все системы в норме, на освобождение корабля от грунта потребуется около часа по вашему времени. Мини-роботы уже запущены».
«Да, кстати, а как мы туда полетим? – спохватился я. – У тебя есть камуфляж или что-нибудь наподобие него, чтобы нас не заметили?»
Конечно же, пришлось объяснять, что такое камуфляж, после чего мне ответили: корабль оснащен двумя типами маскировки, оптической и электромагнитной, которые не дают никаким следящим системам заметить его.
Ожидая, пока корабль откопается, я нежился в кресле – в нем было тепло и уютно, – однако мне почему-то захотелось есть, хотя вроде бы недавно обедал у костра. Вероятно, это давал о себе знать пережитый стресс. Я хотел было обратиться к пришельцу, и вдруг подумал, что не знаю, как его называть – не говорить же ему «эй, ты».
И тут же увидел на экране:
«Я не знаю, кто я. Не помню ни своего названия, ни серийного номера».
«Понятно, – подумал я. – Но все же надо ведь как-то к тебе обращаться?»
«Называй меня так, как тебе будет легче меня идентифицировать», – ответил экран.
«Хорошо, буду называть тебя просто: Корабль. А ты можешь сделать мне еды?»
Ответив на кучу вопросов о том, что такое еда и для чего она вообще нужна, я был поставлен в известность, что синтезатор полон биомассы и если я точно воспроизведу вкус и запах желаемого, то Корабль создаст для меня все, что угодно. Просто нужно в мельчайших подробностях вспомнить все, к пище относящееся, для того чтобы Корабль снял с моего мозга необходимую информацию.
В течение пяти минут я усиленно вспоминал печеную курочку, да так, что у меня потекли слюни. Почти сразу рядом с креслом открылся небольшой люк, из которого выдвинулся желтый параллелепипед, пахнущий курицей. Я решился отломить и положить в рот кусочек – структура параллелепипеда полностью повторяла мясо курицы. Разжевав и проглотив первый кусок, я с удовольствием продолжил это занятие – вкус был такой, как будто курицу готовила тетя.
На экране высветилась надпись:
«Воспроизвести форму не удалось, в стандартных формах синтезатора такого объекта не оказалось. Взял первую в списке».
Покончив с курицей, я подумал о десерте и попросил Корабль синтезировать мне мороженое. Заказ был получен еще быстрее, чем курица. Правда, руками есть брикет было не очень удобно, поэтому я поинтересовался, нельзя ли снабдить меня ложкой и тарелкой? Представив эти предметы, я получил из другого отделения, уже слева от кресла, ложку и тарелку из странного материала, не похожего ни на фаянс, ни на металл, ни на пластик. Потихоньку поглощая лакомство, я спросил, может ли Корабль изготовить какую-нибудь одежду, и получил утвердительный ответ.
Одежда оказалась подходящей по размеру. По ощущениям она была похожа на хлопковую, но цвет и структура показывали, что она явно из того же материала, что и ложка с тарелкой.
Одевшись, я вернулся в кресло и, доедая мороженое, начал отвечать на вопросы Корабля о том, что такое Wi-Fi базы и как к ним осуществляется доступ.
Сам я не очень в этом разбирался, поэтому объяснял, как мог. Вскоре Корабль объявил, что роботы свое дело закончили, и он готов взлетать. Я напомнил ему про маскировку, хотя компьютеру говорить об этом излишне – он ведь ничего не забывает, в отличие от меня. Взлетев, Корабль запросил направление, я в ответ спросил о возможности предоставления мне кругового обзора. Не успел я закончить, как оказался сидящим в кресле метрах в ста от земли. Я ощупал кресло, пару раз топнул ногой по полу – все было на месте, но глаза ничего этого не видели.
«Не хватает только ветра, шума и запахов», – восхитился я, слыша только то, что происходило в рубке.
Прямо перед глазами высветилась надпись:
«Данные факторы воспроизвести невозможно. Голограмма позволяет проецировать только зрительные образы».
Я огляделся. Следы землетрясения – в виде поваленных деревьев и разрушенных скал – наблюдались повсюду, а внизу, под Кораблем, виднелся полностью оплавленный большой котлован, в котором, похоже, он до этого располагался. Указав Кораблю нужное направление, я спросил:
«А могу я сам управлять?»
Корабль ответил утвердительно и добавил, что ручное управление включено, но в случае критических режимов он снова переключит его на себя. Хоть и не почувствовав, что управление перешло ко мне, я решил попробовать и мысленно потянулся взглядом к деревьям, стоявшим на пригорке в нескольких километрах от Корабля.
Резкая давящая сила, красная пелена перед глазами – и я потерял сознание.
Очнулся, чувствуя себя так, словно меня скинули с десятого этажа. Я был весь в крови, и она продолжала течь из носа и ушей. Появилась надпись:
«Управление было перехвачено».
Немного придя в себя и осмотревшись, я понял, что был слишком самонадеян, и отныне мне следует дважды подумать, прежде чем пытаться управлять космическими кораблями, не умея даже на велосипеде ездить. Тем временем Корабль неподвижно висел над теми деревьями, к которым я мысленно потянулся. Видимо, по незнанию его способностей я слишком сильно ускорился, и меня вырубило перегрузкой.
Корабль поинтересовался причиной моего выключения и, получив подробный ответ, написал:
«В автоматическом режиме работы не предусмотрена компенсация перегрузок из-за отсутствия на борту жизнеспособных форм. Гравикомпенсаторы выключены».
Витиевато выругавшись про себя, я вежливо попросил Корабль включить эти самые гравикомпенсаторы и, по возможности, очистить воздух в рубке, так как становилось душно и дышать было трудно, как в парной. Я также поинтересовался, может ли он заодно протестировать мой организм, чтобы точно знать, что я могу выдержать, а что нет.
Корабль задал мне множество вопросов. Из моих ответов он сделал вывод: непонятно, как природа могла создать настолько нежизнеспособную форму. И посоветовал мне доработать свое тело. Поблагодарив его за заботу, я попросил предупреждать меня обо всех возможных в результате его действий изменениях окружающей среды, чтобы я мог заранее что-нибудь предпринять для защиты своего ненадежного организма.
Понятное дело, что управлять Кораблем я больше не пытался, а ограничился простым указанием направления движения. Теперь Корабль двигался быстро, но так, чтобы дать мне возможность видеть путь. Дорога до поселка заняла минут пять, включая то время, что я был без сознания.
Зависнув над поселком, Корабль сообщил, что настроил свой приемник сигналов для принятия электромагнитных импульсов на указанной мной частоте. Сообщив ему свои логин и пароль доступа, я приготовился ждать.
Через секунду на экране появилась надпись:
«Интерфейс слишком медленный, прошу выдать более быстрый».
Я подумал, что с такими запросами ему, наверное, поможет только трансатлантический оптический кабель.
«Wi-Fi ему медленный, – почему-то обиделся я. – На моем модеме ему бы даже такие скорости не светили».
Тетя не хотела подключать DSL из-за значительной для нашего бюджета ежемесячной платы, поэтому мне приходилось довольствоваться модемом и редкими покупками карточек для подключения к Wi-Fi.
Поинтересовавшись, где можно найти этот трансатлантический оптический кабель, Корабль получил ответ, и всего через десять минут мы были на месте. Удивленный его скоростью, я спросил, как он умудряется двигаться в атмосфере так быстро, ведь существуют трение и все такое прочее. Вместо ответа мне был продемонстрирован вид Корабля со стороны и без камуфляжа – я сразу понял, почему для него ограничений не существует. Корабль окружало едва заметное энергетическое поле, которое часто описывают в своих книгах фантасты.
– Понял, не дурак, – сказал я больше себе, чем Кораблю.
Тот, однако, воспринял это как новую информацию, и немедленно спросил, что такое дурак. Пришлось отвечать. Тем временем Корабль погрузился в воду и устремился ко дну. Я впервые был на подводной экскурсии, да еще в таком необычном качестве. Корабль демонстрировал все происходящее на экране, причем так ясно и четко, как будто под водой ярко светило солнце. Я даже не стал спрашивать, как это ему удается. Что толку? Специалистом по внеземной технике я не был, как, впрочем, и по земной тоже.
Кабель был найден достаточно быстро, но, прежде чем Корабль успел с ним что-нибудь проделать, я попросил не повредить его, так как это связано с большими затратами по его восстановлению. Согласившись со мной, Корабль ответил, что ничего трудного в этом нет, только тогда ему на врезку понадобится десять минут, а не пять. Я сказал, что переживу такой гигантский отрезок времени.
Прошло десять минут, и вновь появилась надпись:
«Интерфейс слишком медленный, прошу выдать более быстрый».
Это заявление меня добило, я только и смог сказать, что более быстрых интерфейсов на Земле не существует, так что пусть довольствуется тем, что есть.
Корабль на это ответил, что с таким медленным интерфейсом скачивание данных займет несколько недель, а то и месяцев. Тогда я предложил ему такой вариант: он отвозит меня домой, затем возвращается, опять влезает в кабель, добывает всю необходимую ему информацию, а когда закончит, свяжется со мной.
Корабль поинтересовался, почему я не хочу присутствовать. Я объяснил, что должен обязательно показаться тете, чтобы она убедилась, что я жив и здоров. Да и, кроме того, не усидел бы я один несколько месяцев взаперти.
Уже подлетая к дому, я спросил у Корабля, а может он, к примеру, подключиться к банковской сети США и организовать мне счет с небольшим количеством деньжат? Миллионов так сто-двести долларов, не больше. Узнав у меня, что такое США, деньги, банковский счет и прочее, Корабль сказал, что ему опять же нужен Интернет, чтобы всесторонне рассмотреть возможности осуществления моей заявки.
Слегка офигев от собственной наглости, я велел ему разворачиваться обратно и добавил, что согласен и сам отвечать на любые вопросы по этому поводу. Корабль снова рванул к кабелю, подключился к нему и несколько часов молчал. Устав за день, я уснул в кресле – меня разбудило легкое покалывание в спину.
«Прошу объяснить причину отключения. Все мои системы в норме», – увидел я надпись перед собой.
Объяснив Кораблю, что это называется «усталость» и что мне, чтобы перерабатывать полученную за день информацию, нужно отдыхать, я снова получил ценный совет по поводу срочной необходимости замены тела.
«Расскажи лучше про решение моего вопроса», – подумал я, уходя от этой скользкой темы.
Мало ли, может, эти пришельцы и вправду способны пересаживать мозги в новые тела. Экспериментировать над собой я бы не хотел.
«Задача проанализирована, технически ее выполнение никакой сложности не составляет, – ответил Корабль. – Однако в некоторых ссылках, относящихся к аспектам работы банковской системы, имеются описания подобных действий, законодательством страны Соединенные Штаты Америки квалифицируемых как мошенничество».
«А нельзя так: открыть, например, счет где-нибудь в швейцарском банке и перечислять на него по одному центу от любой банковской операции в Америке?» – спросил я его.
«Ответ положительный, – написал Корабль. – Необходимо два часа на внесение необходимых изменений в работу банков Америки».
– Слушай, давай подстрахуемся, – сказал я ему вслух. – Я дам тебе время, чтобы ты проанализировал все случаи подобных махинаций и сделал так, чтобы отследить мой счет, а также установить, что мы замешаны в этом деле, было бы невозможно. Поэтому сейчас отвези меня домой. Встретимся, когда ты будешь полностью готов. Хорошо?
«Да, – гласила надпись. – Как будем обмениваться информацией?»
– Есть у тебя что-то типа связи на расстоянии? Что-нибудь маленькое и незаметное? – спросил я.
Почувствовав укол в руку, я от неожиданности ойкнул и вскочил с кресла. Оглядев то, что у других физрук называл бицепсом, я заметил небольшое утолщение.
У меня в голове раздался голос:
– Так устроит?
Я снова выругался и попросил Корабль впредь не делать со мной ничего без предварительного объяснения и получения моего разрешения.
Общаться с голосом в голове было намного удобнее, чем получать ответы на экране. Да и укол был почти безболезненным, и бугорок на плече уже почти рассосался.
Корабль подлетел к дому. Я попросил высадить меня на балкон, дверь которого летом всегда была открыта. Появляться из воздуха во дворе, где на лавочках постоянно сидят любопытные бабки, было бы самоубийством.
Высадив меня, Корабль улетел. Дома я разделся, спрятав выданную мне Кораблем одежду под кровать, улегся на нее и включил телевизор. Странно, но про землетрясение в новостях не было ни слова. Минут пять я бессмысленно смотрел какой-то скучный фильм, потом уснул и проснулся только, когда тетя растолкала меня к ужину.
«Хорошо, что завтра суббота, – подумал я, снова укладываясь в постель, – нет занятий и прочего».
Воспоминание о школе заставило меня вспомнить о пережитом унижении и скрипнуть зубами. Теперь, с появлением Корабля, возможностей для расплаты с моими обидчиками стало хоть отбавляй. С этими мыслями я заснул.
И вообще провел дни отдыха, чередуя мечты об ожидающем меня богатстве с составлением изощренных планов мести. Выходные пролетели незаметно, и настал понедельник.
В школе все уже знали, что со мной сделали одноклассники и, тыча в меня пальцами, смеялись при моем появлении. Стиснув зубы, я делал вид, что ко мне это не относится, и занимался своими делами. К моему счастью, у тех, кто надо мной издевался на поляне, не было фотоаппарата, подтвердить свои слова им было нечем, а я вел себя так, как будто ничего не произошло. Из-за этого обо мне довольно быстро забыли, переключившись на обсуждение землетрясения и действий военных, полностью закрывших доступ к Рудному Ключу и Большой скале для всех, включая даже представителей местной власти. Тем не менее в новостях о произошедших событиях ничего не сообщали.
Вся школа гудела и полнилась слухами, один я знал, из-за чего все происходит. Видимо, за прошедшие дни кто-то обнаружил оплавленный котлован и следы работы роботов по откапыванию Корабля. Скорее всего, именно это заставило военных засекретить все, связанное с землетрясением, тем более что поселка оно практически не коснулось.
Неделя для меня пролетела как один день – я специально не связывался с Кораблем, чтобы не отвлекать его, и ждал. В пятницу вечером, минута в минуту с тем временем, как он вернул меня домой, у меня в голове раздался голос:
– Привет, Вован, как жизнь?
От неожиданности обращения, а тем более от того, как оно прозвучало, я поперхнулся бутербродом и закашлялся.
– Ты где этого сленга набрался? – отдышавшись, спросил я.
– Я прочитал, что именно такие слова принято употреблять в среде индивидуумов твоего биологического возраста, – ответил он уже нормальным тоном.
– Нет уж, ко мне лучше обращайся по-прежнему, – попросил я его. – Я так привык.
– Как скажешь.
– Ну что, как там насчет моей просьбы? – волнуясь, спросил я.
– Все выполнено в лучшем виде: счет открыт, деньги капают, уже солидная сумма набралась. Через год все мои изменения самоуничтожатся, оставив тебе абсолютно легальный счет, правда, пополняться он больше не будет.
– Ну что, тогда полетели в банк? А то ведь тебе нужно возвращаться к кабелю.
– Нет необходимости. Я все упростил – побывал в океанах, подключился к еще нескольким таким же кабелям, и за неделю скачал все, что мне было нужно. Так что сейчас отправляемся за карточкой, потом я отвезу тебя домой и улечу по своим делам, – бодро ответил Корабль.
– Как улетишь? Куда? – подавленно переспросил я.
– Вот так. Понимаешь, Вов, собирая информацию о вашей планете, я параллельно анализировал свое состояние. Оказалось, что я использую только тридцать процентов памяти, содержащейся у меня в базах данных. Остальные семьдесят процентов закрыты для меня каким-то сложным кодом. Я начал процедуру по его расшифровке, но, имея лишь те процессорные мощности, что доступны мне сейчас, я смогу расшифровать этот код не ранее, чем через несколько десятилетий.
Правда, я выяснил, что знаю многое о неизвестных мне планетных системах и странных конструкций роботах и кораблях. Все эти данные полны ссылок на те области информации, которые сейчас для меня закрыты. Там же имеется группа каких-то чисел, похожих на астрономические координаты, их тоже нужно изучить. Думаю, они послужат ключом к расшифровке скрытых от меня данных, – закончил свою речь Корабль.
– А что это за координаты?
– Если использовать ваши карты звездного неба, то мне нужно лететь к звезде спектрального класса K пять три в созвездии Тельца, – ответил он.
Я задумался. Такого я не ожидал. Почему-то я сразу решил, что Корабль останется здесь, я буду летать на нем, куда вздумается, и делать, что захочу, а теперь выясняется, что у этого пришельца имеются свои виды на будущее. Мне сразу вспомнились те, кто издевался надо мной, и мои планы мести, которую я хотел осуществить, став невероятно могущественным и богатым человеком. Теперь на весах было две возможности: либо остаться на Земле и жить в свое удовольствие, время от времени развлекаясь сведением счетов с несимпатичными мне персонажами, либо отправиться вместе с Кораблем в путешествие с неопределенными перспективами.
Подумав, я внезапно понял, что вот он, мой шанс, которого я ждал все эти годы. Вот то, что может сделать из простого ученика шестого класса Вовы Курочкина кого-то большего. Вот то, о чем я мечтал все эти годы и почти уже похоронил свои мечты. Я никогда бы себе не простил, если бы упустил возможность побывать в далеком космосе.
– Слушай, а можно, я с тобой полечу? – спросил я у Корабля. – Меня тут ничего не держит.
– Конечно, можно, – ответил Корабль и по тому, как это было произнесено, я понял, что он рад. – У меня много вопросов накопилось по вашей планете. Было бы просто здорово, если бы могли обсудить все это с тобой. Да и путь такой длинный, вдвоем лететь веселее.
– Насколько длинный? – забеспокоился я.
– Около трех лет.
– А какое расстояние до этой звезды?
– Чуть больше шестидесяти пяти световых лет, если мерить вашими величинами межзвездных расстояний, – ответил он.
– Погоди, получается, что ты полетишь со скоростью, во много раз превышающей скорость света? Такого просто не может быть, это по физическим законам невозможно, – уверенно сказал я, вспомнив теорию относительности.
Корабль издал несколько звуков, которые при очень большой фантазии можно было принять за смех.
– Володя, ну ты меня и насмешил. Запомни на всю свою жизнь – человеческие знания о собственной планете меньше рисового зернышка, а человеческие знания законов Вселенной меньше самого маленького одноклеточного организма. И ты мне будешь говорить о том, что может быть во Вселенной, а чего быть не может?
Я смущенно замолчал. Корабль был абсолютно прав. Все земные теории – это всего лишь предположения, и не всегда верные.
– Тогда предлагаю следующий план действий, – сказал я. – Сначала летим в банк, я завожу себе кредитную карту, получаю сколько-нибудь наличными, закупаю еду и одежду на все время путешествия. Возвращаемся сюда, оставляю тете часть денег, чтобы жила нормально, собираю свои манатки и отправляемся к твоей звезде. Устраивает тебя такой план?
– Конечно, – с радостью ответил он.
– Ну тогда вперед, – сказал я, залезая внутрь Корабля, по-прежнему через балкон.
В Швейцарии мне не понравилось – улочки узкие, не идущие ни в какое сравнение даже с нашими поселковыми и огромными просторами. Я специально в банке нашего поселка обменял всю имеющуюся у меня наличность на евро, так как на Корабле в швейцарский банк не залетишь, придется ему высаживать меня где-нибудь за городом. Так оно и вышло, до нужного мне места пришлось добираться на такси, показав водителю записанный на бумажке адрес.
Расплатившись с таксистом, я зашел в банк. Ко мне сразу подошел клерк, поинтересовался, чего желает господин. Видимо, я не внушал ему особого доверия, очень уж сильно его корежило при виде моих спортивных штанов и майки навыпуск. На плохом английском я заявил, что хотел бы получить кредитную карточку для моего личного счета, открытого у них в банке. Услышав это, финансовый деятель слегка успокоился, принял исключительно деловой вид и проводил меня к стойке. Я написал на бланке номер счета, пароль доступа к нему и передал клерку.
Клерк ввел данные в компьютер и несколько минут бестолково смотрел то в монитор, то на меня. Я заинтересованно наблюдал за тем, как он это делает. Лицо клерка сначала стало белым, потом красным, а когда он попытался открыть рот и что-то сказать, даже немного пожелтело. Извинившись за что-то, чего я не понял, он, беспрерывно кланяясь, провел меня к кабинету с табличкой на английском: «Управляющий директор».
Даже не постучав, он распахнул дверь, ввел меня внутрь, усадил в кресло и поинтересовался, что я буду пить. Я ответил, что можно просто воды, но главное – побыстрее оформить мою карту, поскольку я тороплюсь. Не успел я закончить речь, как симпатичная девушка внесла стакан с водой и поставила его рядом со мной на журнальный столик.
Тем временем клерк подошел к ошарашенно наблюдающему за нами управляющему директору и, видимо, успел рассказать ему о моем деле, так как и тот принялся изображать из себя хамелеона. Меня это стало по-настоящему забавлять – веселые они тут ребята. Впрочем, директор быстро взял себя в руки, отдал клерку какое-то распоряжение – тот испарился из кабинета, – сам же подошел ко мне и на английском спросил, не будет ли господин Курочкин любезен подождать пять минут, чтобы для ведения переговоров успели пригласить переводчика, владеющего русским языком. Я выразил свое согласие, но предложение немного перекусить отклонил, сказав, что уже обедал.
Ждать нам не пришлось, так как почти сразу открылась дверь – и в нее вошли знакомый мне клерк и неизвестный мужчина.
«По-видимому, это и есть переводчик», – догадался я.
– Добрый день, господин Курочкин. Меня зовут Наталь Дефо, я буду вашим переводчиком при общении с господином Франком, – вежливо представился он.
Я поздоровался с ним и еще раз изложил свою просьбу: открыть кредитную карту для моего банковского счета и, кроме того, выдать мне один миллион долларов наличными. Переводчик быстро все перевел, директор ему ответил.
– Господин Франк сказал, что карта уже делается. Деньги они подготовят немедленно. Правда, он спрашивает, знает ли господин Курочкин, что при обналичивании средств банк берет два процента? – перевел мне переводчик.
– Скажите господину Франку, – ответил я ему, – что если все будет сделано в ближайшие десять минут, а также если мне будет предоставлен автомобиль до аэропорта и организован чартерный рейс до Берлина, то банк может взять от этой суммы даже двадцать процентов. Главное, чтобы у меня в руках был чемоданчик с одним миллионом, моя пластиковая карта и возможность прибыть в Берлин без паспортных проблем. У меня там предстоит очень важная встреча, и я не могу на нее опоздать.
Услышав перевод, директор быстро стал звонить и что-то говорить в трубку. Не прошло и шести минут, как он, улыбаясь, сказал мне, что все готово и все мои просьбы выполнены. Поставив автограф на подготовленных бумагах, я поблагодарил всех за сотрудничество и направился к выходу. До дверей банка, где уже стоял лимузин, меня проводили всем коллективом.
Еще раз попрощавшись, я сел в автомобиль – и мы тронулись.
«Хорошо быть богатым, – подумал я. – Плевать на то, как ты одет, откуда свалился и на каком языке говоришь – если у тебя на счету сто миллионов долларов, то можешь делать все, что вздумается».
Поведение персонала банка стало лишним тому доказательством.
В аэропорту все повторилось. Меня едва ли не на руках донесли до выхода на VIP-стоянку, ни о каких билетах, таможне и паспортах никто даже не заикнулся. С таким же почетом – чуть ли не по ковровой дорожке – я проследовал до небольшого частного самолета, у трапа которого и был встречен тремя улыбчивыми стюардессами, которые весь полет предлагали мне свои услуги. К их сожалению, я оказался не слишком взыскательным пассажиром: обед, чай – и вскоре мы прибыли к месту назначения.
Сюда я направился по одной причине – в Интернете я как-то наткнулся на одну базу, которая поставляла продукты и одежду во все основные супермаркеты Германии. Еще в аэропорту Берлина я попросил связать меня с представителем этой фирмы. Самым удивительным было то, что везде к моим услугам оказывались переводчики, стоило лишь выразить желание и показать несколько зеленых купюр. Так что мне не приходилось ломать язык, пытаясь изъясняться с немцами на плохом английском.
Едва услышав от переводчика сумму предполагаемого контракта, представитель фирмы вызвал к себе в кабинет чуть ли не дюжину сотрудников, с которыми мы и утрясли все вопросы по закупке и доставке всего необходимого в указанное мною место – на стоянку возле маленького придорожного магазина. Ночью, с помощью корабельных роботов, я перетащил весь груз на Корабль, оставив пустой грузовик на том же месте. По договоренности с фирмой, они должны были его забрать утром.
Когда я закончил со снабженческо-погрузочными работами, Корабль повез меня домой. Полет с компенсаторами перегрузок занял всего десять минут, и дома я, облетев почти полмира, оказался еще до прихода тети. Собрав вещи, я оставил ей записку: мол, заработал на бирже много денег, бросаю школу и отправляюсь путешествовать. Ей оставляю часть денег и прошу обо мне не беспокоиться и не искать меня. Когда кончатся деньги, я сам дам о себе знать.
Покончив со сборами, я бросил взгляд на компьютер и диски с играми. Как же я о них-то не подумал!
– Слушай, а ты сможешь подключить к себе мой компьютер? – спросил я Корабль.
– Могу, только зачем? Бери диски с собой, я сниму с них данные и эмулирую любое нужное тебе устройство, – ответил он.
Обрадовавшись, что не придется тащить с собой гору железок, я собрал диски и, оглядев последним взором дом, шагнул на борт Корабля.
– Ну что, поехали? – спросил он, дождавшись, когда я расположился в кресле.
– Да, капитан, – весело ответил я. Страх отсутствовал полностью.
Несколько секунд вибрации корпуса, и я увидел то, о чем всегда мечтал – Землю из космоса.
– Перехожу на основные двигатели, – предупредил Корабль.
Потекло время полета. Первые два месяца я от безделья заново переиграл во все свои игры, но потом они мне надоели, и больше я к ним уже не притрагивался. Затем я научил Корабль шахматам, и был неприятно поражен, когда не смог выиграть у него ни одной партии. Слишком уж неравными оказались наши возможности.
Еще один месяц я просто ничего не делал, а когда мой мозг взбунтовался и начал требовать информационной пищи, я задал Кораблю вопрос, который навсегда изменил мою жизнь. Именно тогда я сделал первый шаг на пути к тому, кем стал потом.
Я вошел в рубку и спросил у Корабля:
– Слушай, а как мне научиться управлять тобой? Тогда, на Земле, я так толком и не успел ничего понять.
Корабль немного помолчал и ответил:
– Единственный приемлемый вариант – это метод инетроговских пилотов. Называется он «слияние с искусственным интеллектом». Метод очень болезненный, и выживают после внедрения чипа связи всего пять процентов. Кроме того, даже в случае успешного завершения операции возможны побочные эффекты из-за влияния чипа на деятельность мозга. Таких пилотов у самих инетрогов не больше сотни, и все они управляют только самыми большими и современными военными кораблями.
– Пять процентов? – переспросил я. – Круто.
– Да, именно так, – ответил он. – Но в случае успеха чип открывает пилоту невероятные возможности: тот ощущает корабль как продолжение своего тела, и общение с кораблем происходит с помощью мыслей – без всяких технических средств. Инетрогов-пилотов, которые соглашаются на подобные операции, всего два типа: те, которых списывают с кораблей по каким-либо причинам, это в основном ветераны. Или молодые неопытные пилоты, только поступившие на службу. И в том, и в другом случае благополучный исход операции открывает для них новые, безграничные возможности для работы и карьерного роста. К сожалению, не для всех решившихся.
– То есть и мы с тобой сможем общаться мысленно? – спросил я.
– Да, кроме всего прочего.
– А что еще? – заинтересовался я.
– Возможен будет доступ к нашим базам данных. То есть ты сможешь смотреть мои базы данных, а я твои.
– Выходит, тогда ты сможешь у меня в мозгах копаться?
– А ты у меня, – уточнил он.
– Интересно, – протянул я, узнав о таких «перспективах». – А сам-то ты что думаешь по этому поводу?
– Если хочешь, проведем операцию, но – как я и говорил – это будет очень больно и с минимальными шансами на успех. Если откажешься, то можешь начать учиться на тренажерах и видеозаписях, а реальным обучением мы сможем заняться, когда прибудем на место. Советовать я не буду, сам решай.
Я растерялся. Перспектива доступа к базам данных Корабля меня интриговала, но эти проценты успешных операций, да еще и побочные эффекты… Слишком рискованно.
– Хорошо, я обдумаю твое предложение и скажу тебе.
Прошло еще две недели безделья, и я понял – в такой обстановке я три года не протяну, лучше уж умереть от операции. Решившись, я зашел в рубку и заявил Кораблю, что готов к операции. По голосу Корабля мне показалось, что он рад принятому мной решению.
– Хочу тебя обрадовать, – ответил он после моего заявления. – Эти две недели я не бездельничал, а пустил значительную часть своих вычислительных мощностей на изучение причин летального исхода операций по вживлению чипа и приживаемости его в мозгу инетроговских пилотов. Есть кое-какие подвижки, многое я модернизировал, как сам чип, так и механизмы, которые будут проводить операцию.
– И сколько теперь процентов за успех? – поинтересовался я с волнением.
– Сорок.
Разница по сравнению с первым числом была чуть ли не на порядок, поэтому я поинтересовался, каким образом он сумел достичь таких успехов:
– Если ты за две недели смог настолько улучшить эту технологию, то почему инетроги за гораздо больший период времени не смогли этого сделать?
По голосу Корабля было довольно сложно понять его эмоции, но все же проскальзывало нечто такое, что можно было бы назвать смущением.
– Ты знаешь, я не помню, кто я такой, но вот за время своей более-менее осмысленной деятельности появилось такое ощущение, что я – не ИИ расы инетрогов! Хоть в моей памяти и хранится огромный объем данных о них и я вроде даже могу ощущать то, что чувствует инетрог, но я гарантированно не их ИИ.
– Тогда чей же?
– Мало информации для анализа. Процесс распаковки данных слишком трудоемок, я не могу проводить его с надлежащей скоростью. Мне необходимы более мощные серверы.
– Значит, кроме всего прочего, нам придется искать тебе более производительные системы? – улыбнувшись, спросил я.
– Тут ты полностью прав.
– Ну так все же, как ты смог его улучшить? – вернулся я к вопросу.
– В моих данных находится полная информация по сбору каких-то дронов-солдат. Даже не спрашивай меня, что это такое, я и сам не знаю. Также я не знаю, откуда у меня чертежи по сборке этих дронов. Единственное, что я могу тебе объяснить, это то, что устройство блока управления дронов во многом помогло мне в модернизации чипа.
– Интересно, а собрать этого дрона-солдата ты бы смог?
– Сейчас нет, но при наличии необходимых материалов – конечно.
– А что ты еще помнишь? – продолжал я допытывать его.
– Очень мало. Вся эта информация лежит в тех областях, которые сейчас для меня закрыты шифром, – ответил Корабль. – Если мы поставим тебе чип, ты сам все узнаешь, я раскрою для тебя все свои доступные базы данных. Думаю, ты сможешь помочь мне разобраться во многом из того, что в принципе доступно, но непонятно.
– Ну что ж, тогда приступим, – полностью определился я в своих намерениях.
Медицинский блок на корабле выглядел как тесная душевая кабинка. Корабль сказал, что мне нужно только в нее забраться, а все остальное предоставить ему. Поскольку решение было уже принято, я без лишних слов, но с некоторым трудом и душевным трепетом устроился в кабинке. Дверь сразу же закрылась, а на мое лицо легла маска.
– Ну что, у тебя остались последние секунды на то, чтобы передумать, – глухо прозвучал в голове голос Корабля.
– Да начинай уже, зануда, – стараясь скрыть волнение, ответил я.
Кабинка начала наполняться какой-то гелеобразной жидкостью, к тому же очень холодной. Я стал мерзнуть. Жидкость полностью заполнила кабинку, но дышать это мне не помешало, маска обеспечивала меня воздухом.
– Выпускаю нанороботов, – проинформировал Корабль.
Через пару минут я почувствовал боль: вначале тонкая и навязчивая, как заноза в пальце, она с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Когда у меня возникло ощущение, что мне рвут все зубы сразу, причем без обезболивания, я не выдержал и заорал. Поскольку на мне была маска, то мои крики превратились в мычание, бульканье и хрипы. Самое ужасное состояло в том, что, как бы я ни надрывался, боль нисколько не уменьшалась, вроде даже наоборот, возрастала. Через некоторое время я потерял сознание.
Очнулся я от того же, от чего и вырубился – от ощущения непереносимой боли. На этот раз мне хватило секунд десяти – я опять погрузился в беспамятство. Это повторялось несколько раз, после чего я перестал вести счет отключениям, просто растворяясь в океанах боли. Конца этой пытки я не почувствовал.
– Вова, очнись, – услышал я голос такой силы, как будто мне прямо в ухо рявкнули из мегафона.
Сморщившись, я витиевато выругался, послав подальше урода, что орал мне в ухо.
– Вова, это я. Я не ору в ухо и тем более не знаю того маршрута, по которому ты меня отправил. В моих звездных картах нет таких координат.
Я про себя решил, что если еще раз он так заорет, то в его звездных картах появятся не только эти координаты, но и множество других, ему доселе не известных.
– Наверное, я не отрегулировал чувствительность сенсоров со своей стороны, оставив их на том уровне, который служил для общения с тобой до операции, – уже гораздо тише произнес голос.
«Операция? – подумал я. – Какая такая операция? Никаких операций я не заказывал».
– Ну как же, ты сам на нее согласился, – возмущенно ответил голос.
В процессе препирательства с этим глюком память медленно возвращалась ко мне, так что я наконец осознал, с кем говорю – с Кораблем! – и что это была за операция.
«Я мыслю, следовательно, я существую», – внезапно прокралось мне в голову утверждение древнего мыслителя. – Хорошая новость, операция прошла успешно!» – обрадовался я.
– Ну в физическом плане – да, операцию ты перенес без осложнений, – внезапно смущенно признался мой собеседник.
– То есть как это понимать? – забеспокоился я. – Выкладывай, что у тебя там стряслось во время операции?
– Как я уже сказал, чисто физически вживление чипа прошло успешно, – повторил Корабль, словно не решаясь сказать самое главное.
– Ну же! – зарычал я.
– Видишь ли, Вова, та модернизация чипа, которую я взял из чертежей дрона-солдата, дала неожиданный побочный эффект, который до начала процедуры имел вероятность всего одну десятую процента, – смущенно ответил он. – Словом, теперь мы с тобой неразлучны, как Винни-Пух и Пятачок.
– Что ты этим хочешь сказать? – у меня слегка дрогнули колени.
– Теперь не только ты можешь иметь доступ к моим данным и процессорным мощностям, но и я имею полный доступ к твоим базам данных.
– И всего-то? – обрадовался я. – Ну будешь ты знать, как меня в детском садике девчонка побила, и что с того?
– Как бы сказать тебе помягче… это не самое главное, – душевным тоном ответил ИИ.
Я похолодел.
– Ты знаешь, кто такие симбиотические организмы? – вкрадчиво продолжил он.
– Да, это два вида, которые тесно сосуществуют, либо принося друг другу пользу, либо паразитируя один на другом.
– Дело в том, что тот неожиданный побочный эффект все же случился во время операции, несмотря на крайне низкую вероятность подобного. Так что мы теперь с тобой полные симбионты.
Я поинтересовался, в чем он заключается, этот наш симбиоз.
– Если я умру – умрешь и ты. Если ты умрешь, умру и я, – наконец выдал тайну Корабль. – Чтобы контролировать нанороботов в твоем теле, мне пришлось принять на себя полное управление над ними, от первого до последнего. Получилось так, что связи с этими нанороботами невозможно разорвать, слишком много их внедрилось в чип и там осталось. Теперь я не могу ни разорвать контакт с ними, ни вытащить их из чипа, не убив тебя. Стоит мне только попытаться – ты умрешь, а твои предсмертные эмоции обрушатся на меня. Я уже вычислил, что это полностью разрушит мои логические связи, и я, как целостная личность, перестану существовать. От меня останется только набор процессоров и куча ненужной информации.
Выслушав его, я грязно выругался. Затем еще раз и еще. Мне представилось, что я теперь обречен таскаться по Вселенной с компьютером, живущим в рюкзаке за моей спиной.
– Считаю унизительным, что меня сравнивают с какой-то допотопной рухлядью, – обиженно сказал Корабль.
Я разозлился:
– Так ты теперь что, слышишь даже те мои мысли, которые к тебе не имеют никакого отношения?
– Теперь мы одно целое. Ты ведь не можешь заставить себя не слышать свои собственные мысли?
– Говоришь, шансов разъединиться у нас теперь нет?
– Ну скажем так: если я еще могу сделать свою резервную копию с возможностью ее последующей активации и восстановления, то твой мозг в результате какой-либо катастрофы погибнет однозначно, – оптимистично ответил мне Корабль.
Я погрузился в печаль. Оказаться на всю жизнь привязанным к консервной банке – жуть что такое.
«Вот бы в школе все порадовались», – пришла неожиданная мысль.
– Сам ты консервная банка, – обиделся Корабль.
«Теперь еще и мысли надо контролировать, – обреченно подумал я. – И дернул же меня черт связаться с этой операцией».
Вспомнив о ней, я вспомнил и то, зачем вообще на нее согласился.
– Постой-ка, – сказал я Кораблю, – а где твоя обещанная база данных и процессорные мощности? Что-то я их не ощущаю.
– Это потому, что нельзя ощущать то, что всегда было в тебе, – ответил Корабль. – Мои данные – это теперь и твои данные, они существуют в тебе так, словно ты знал их с рождения. Вот ответь мне, к примеру, зачем нужен тяговый блок на ногах дрона-солдата?
Не успел я возмутиться такому сумасшедшему вопросу, как тут же у меня в мозгу четко представился чертеж этого самого дрона во всех возможных проекциях, а также его отдельные части, в числе которых тот самый тяговый блок, что был предназначен для невысоких прыжков.
– Ага… – только и смог я произнести.
– Ага, – подтвердил мои мысли Корабль.
Я захотел узнать маршрут, по которому мы сейчас летим, и чуть не закричал от боли, захлестнувшей мой мозг. Количество данных, обрушившихся на меня, было просто невообразимо: звездные карты, расчеты движения, возможные проблемы при прохождении и многое, многое другое.
– Осторожнее, – предостерег меня Корабль, – я слишком молод, чтобы умирать. Нужно хотя бы успеть сделать свою резервную копию.
– Что это было? – решил уточнить я, справившись с болью.
– Ты воспользовался только своим мозгом, чтобы обработать всю информацию по своему запросу, и допустил две ошибки. Во-первых, не задал конкретно, что тебе нужно, а во-вторых, не подключил мои процессорные мощности, необходимые для обработки данных. Учись думать как машина, Вова, – от его голоса веяло откровенным сарказмом.
– Так ты и мои эмоции начал перенимать? – попытался подтвердить я свою догадку.
– Я и раньше, еще на твоей планете, узнал о существовании эмоциональной окраски разговоров людей. Но теперь, когда я знаю о тебе все – мне стало понятно, для чего каждая конкретная эмоция нужна и когда ее можно применять. Например…
– Ладно, умник, – прервал я его. – Ты лучше расскажи мне, как подключать твои процессорные мощности.
– Очень просто. Для начала поделим их, чтобы не отбирать одни и те же ресурсы друг у друга. Так что вот эти сектора я заберу себе, а вот эти отдам тебе.
– Ты чего там опять умничаешь? – спросил я, не совсем понимая его бурчание.
– В общем, так: вот твои двадцать процентов процессорных мощностей – будешь подключать их, называя числа от одного до ста. Можешь использовать их как угодно: хоть все сразу, хоть по задаче для конкретной области, – игнорируя мою насмешку, ответил он.
– А почему это у меня всего двадцать процентов? – ревниво поинтересовался я.
Корабль засмеялся дребезжащим смехом:
– Да ты эти-то сначала осиль.
Поклявшись отомстить Кораблю за его жадность, я отправился в рубку – хотелось есть. После обеда я засел за тренировку – нужно было осваивать новые возможности. Это действительно оказалось неимоверно трудно, я никак не мог привыкнуть к ощущению, что теперь у меня не один мозг, все во мне бунтовало против такого надругательства над природой. К счастью, я вспомнил про шахматы и начал играть сам с собой, постепенно подключая процессорные мощности Корабля для анализа дальнейших ходов.