Глава 2
Тоуни расправила плечи. В ее душе царила смесь паники и ничем не подкрепленной надежды, пока она пыталась решить, достаточно ли ей того, что его предложение не связано с незаконными действиями или действиями сексуального характера.
– Сначала вам придется сказать мне, что значит в данном случае «ухватиться за спасательный круг».
– Я не могу доверить вам эту информацию, пока не получу от вас согласия.
– Я не могу согласиться на что-то, когда не знаю, что это такое… Вы не можете этого от меня ждать.
– Черт подери… Я сейчас в очень выгодном положении. И могу просить всего, чего захочу. В конце концов, у вас есть право отказаться.
– Я не хочу, чтобы меня обвинили в краже, чтобы у меня был привод в полицию, – сквозь сжатые зубы нехотя призналась Тоуни. – Я не воровка, мистер Казьер…
Наварр Казьер устало выдохнул – понятно было, что он совсем в этом не убежден.
Тоуни покраснела и сжала руки в кулаки. Она была в отчаянии от той ловушки, в которую угодила, и изо всех сил сдерживалась, чтобы не сорваться.
– Это предложение – я смогу продолжить здесь работать, если его приму? – настаивала она.
– Только в том случае, если отель готов предоставить вам двухнедельный отпуск.
– Мой график не настолько гибкий.
– Но я же сказал, что заплачу вам за время, – сухо напомнил ей Наварр.
Это напоминание было очень своевременным, учитывая то, как Тоуни боялась потерять работу, ведь ей надо было платить за жилье бабушки.
– Что вы предлагаете?
– Значит, вы решили принять мое предложение?
Она сжала ровные белые зубы:
– Как будто у меня есть выбор… Да. При условии, что в том, что вы просите меня сделать, нет ничего незаконного, обидного и это не носит сексуального характера.
– Откуда мне знать, что вы считаете обидным? Дай мне окончательный ответ. Пока ты только тратишь мое драгоценное время.
Застыв от негодования, Тоуни вглядывалась в его загорелое лицо. В глазах его блестели ум и проницательность, в остальном же лицо было похоже на непроницаемую маску. Он был так красив и так спокоен. Что это может быть за предложение? Она всего лишь горничная, которую он считает воровкой. Чем она могла быть полезна такому богатому и влиятельному мужчине? И как она могла добровольно отдаться во власть такого человека? Здравый смысл услужливо ей напомнил, что раз уж его невидимая камера запечатлела картинку, из которой ясно, что она ворует, она все равно в его власти, нравится ей это или нет.
– А сколько вы мне заплатите? – с пересохшим горлом спросила Тоуни, пытаясь взвесить свою единственную оставшуюся возможность.
Когда Наварр понял, что они наконец-то перешли к деловому аспекту переговоров, его изумрудно-зеленые глаза заискрились энергией. Он прикинул, сколько она зарабатывает за год, умножил эту сумму на два и предложил ей то, что у него получилось в результате. Хоть и не в его правилах было вознаграждать людей за преступное поведение, он понимал – если она, пойдя на его условия, потеряет работу, он должен сделать так, чтобы для нее овчинка стоила выделки. Тоуни побледнела, широко распахнула глаза, и он увидел, что добился желаемого результата. У каждого человека есть своя цена, и, похоже, ее цену он определил точно.
Тоуни понимала – этих денег хватит на то время, пока она не найдет новую работу, а еще она сможет заплатить за жилье бабушки за год, а может, и больше. И все же ей было неприятно, что она вынуждена ему подчиниться. Но она, конечно, примет деньги, ведь любой исход лучше ареста и обвинения в краже.
– Я сделаю это, что бы это там ни было, если вы пообещаете стереть запись с камеры, когда все будет кончено.
– А я пойду на это, если ты подпишешь бумагу о неразглашении, гарантирующую, что ты не будешь обсуждать ничего из того, что услышишь или увидишь, пребывая в моем обществе.
– Легко. Я не склонна к пустой болтовне, – спокойно согласилась Тоуни. – Можно мне теперь вернуться к работе?
Наварр нетерпеливо на нее взглянул:
– Боюсь, нет. Ты не можешь выходить из номера без сопровождения. Я хочу быть уверенным в том, что все данные, которые ты успела выцепить из моего ноутбука, останутся в этих стенах.
До Тоуни наконец-то дошло – вероятно, в ноутбуке Наварра хранится какая-то в высшей степени секретная информация, раз он готов пойти на такие ухищрения. Раздался стук в дверь, и Наварр пошел открывать. Тоуни побледнела, когда увидела в дверном проеме менеджера Лесли Морган.
– Извините, мистер Казьер. Мне сказали, у вас здесь какие-то проблемы…
– Нет никаких проблем.
– Тоуни? – тихо спросила Лесли. – Тебе наверняка есть чем заняться.
– Тоуни увольняется прямо сейчас, – отрезал Наварр Казьер.
Под полным нескрываемого любопытства взглядом красотки-менеджера Тоуни смущенно покраснела. Значит, она будет без работы, пока будет исполнять его таинственную миссию. Чего бы он там от нее ни хотел, она не сможет одновременно с этим работать в дневную смену в отеле. С другой стороны, если над ней будет висеть судимость за мелкую кражу, она вообще никуда на работу устроиться не сможет. И если ей удастся пройти через это соглашение с французским промышленником и при этом сохранить свое доброе имя, потеря нынешней работы будет вполне оправданной жертвой.
– В случае увольнения по собственному желанию ей нужно будет выполнить необходимые формальности, – ответила Лесли, как бы извиняясь.
– Мои сотрудники разберутся с ними от имени Тоуни, – тут же сказал Наварр таким тоном, что стало понятно – разговор окончен.
Под потрясенным взглядом Тоуни менеджер вышла из номера. Наварр позвонил подчиненной и попросил ее назначить ему ряд встреч. Тоуни нахмурилась, когда услышала свое имя. Он поговорил по-французски еще с парой человек – говорил так быстро, что она ничего не поняла, – а потом наконец бросил трубку. В дверь постучали.
– Открой, – сказал ей Наварр.
– Скажите «пожалуйста», – уточнила Тоуни, смело бросая ему вызов. – Может, вы мне и платите, но должны при этом проявлять вежливость.
Наварр застыл от удивления:
– Ну и манеры.
– Я видела, как вы обращаетесь со своими подчиненными. – Тоуни поморщилась. – «Сделай то, сделай это»… «Почему ты до сих пор этого не сделал?» «Пожалуйста» и «спасибо» там даже и не пахнет.
– Открой эту чертову дверь! – рявкнул на нее Наварр, терпение у которого закончилось.
– Вы не просто грубый, вы настоящий хам, – объявила Тоуни, подошла к двери и распахнула ее.
– Не разговаривай со мной так, – предупредил Наварр как раз в тот момент, когда в номер вошел начальник охраны. Он явно слышал последние фразы разговора, потому что бросил на начальника взгляд, в котором читалась смесь изумления и любопытства.
– Вы слишком заманчивая мишень, – предупредила его Тоуни.
Ледяные зеленые глаза немного остудили ее пыл.
– А ты сдерживай себя. Если ты не можешь выполнять указания, мне от тебя никакого толку нет.
– Что это? Свист хлыста у меня над головой? – Тоуни посмотрела вверх.
– Не слышу, чтобы кто-то смеялся, – парировал Наварр.
– Вы слишком сильно запугали своих сотрудников.
– Жак, проводи Тоуни за вещами, потом приведи ее обратно наверх так, чтобы она ни с кем не успела поговорить, – приказал Наварр.
– Мужчинам нельзя в женскую раздевалку, – мягко сказала ему Тоуни.
– Я попрошу Элизу к нам присоединиться. – Жак уже достал телефон.
Наварр внимательно вгляделся в Тоуни. Его вдруг пронзило острое как бритва желание. Он посмотрел ей в глаза и представил себе ее на кровати со смятыми простынями, с разметавшимися по подушке яркими локонами. Представил, что ее бледное стройное тело выставлено напоказ для его удовольствия. И сжал зубы от того голода, который в нем пробудила эта картина. Утешала его почти полная уверенность в том, что еще до конца их сотрудничества Тоуни ему это удовольствие подарит, ведь еще ни одна женщина ему не отказывала.
Тоуни смотрела в глаза Наварру Казьеру, и ей вдруг показалось, что ее сбросили со скалы. Ее сердце бешено забилось, во рту пересохло, соски напряглись и набухли, а в низу живота она ощутила сильнейшую дрожь. Когда она поняла, что с ней, щеки ее залились румянцем от такой неконтролируемой реакции на разлитый в воздухе тестостерон. Наварр пробудил в ней желание, а не страх. Да, он был великолепен, но она ни за что не поддастся этому чувству.
Богатые и красивые мужчины ее не привлекали. Опыт ее сестер и матери научил Тоуни – не стоит желать богатства и положения в обществе, потому что ни то ни другое счастья надолго не приносило. Ее отец, известный владелец сети отелей, был человеком богатым и несчастным. И, по словам ее старших сводных сестер, Би и Зары, он все время жаловался на то, что недоволен жизнью или последней своей сделкой. Монти Блейку всегда и всего было мало. И хотя Би и Зара тоже были замужем за богатыми мужчинами, обе они были по уши влюблены в своих мужей. А любовь, как известно, важнее всего. И заменять ее сексом и надеяться, что это одно и то же, не стоит.
Тоуни выросла под впечатлением от романа матери, который так и не перерос во что-то большее. И видела, как множество подруг страдали, пытаясь выстроить прочные отношения на основе случайных связей. Она хотела убедиться в преданности своего избранника прежде, чем рискнуть и отдать ему свое сердце. Тоуни всегда хотела большего. Именно поэтому она отвергала ухаживания богатых мужчин, с которыми ее знакомили сестры, пытаясь подобрать ей партию. Ну что у нее могло быть общего с этими мужчинами с их роскошной жизнью напоказ? Ей не хотелось связываться с тщеславным, пустым и эгоистичным мужчиной вроде отца, которого интересовала бы ее внешность и ничего больше.
– Вы мне скажете, в чем состоит ваше предложение? – в повисшей тишине спросила Тоуни.
– Я хочу, чтобы ты притворилась моей невестой, – мрачно и четко сказал Наварр.
Девушка распахнула глаза. Такого она никак не ожидала.
– Но зачем? – воскликнула она.
– Тебе эта информация не нужна, – сухо парировал Наварр.
– Но вы же наверняка знаете кучу женщин, которые…
– Может, я предпочитаю платить. Считай себя профессиональным эскортом. Я куплю тебе новую одежду, которую ты станешь носить, пока будешь со мной. Когда все закончится, можешь оставить себе одежду, а драгоценности вернешь.
«Денег он не жалеет», – подумала Тоуни в смятении. Она читала о нем в газетах, потому что его имя регулярно появлялось в колонках светских сплетен. Он предпочитал невероятно красивых супермоделей. И у него была репутация легендарного любовника, но ни одна женщина надолго в его жизни не задерживалась. – Никто не поверит, что вы помолвлены с такой обычной девушкой, как я.
– Скажу, что это была любовь с первого взгляда, – иронично заявил он. – Зато никто не удивится, когда отношения быстро закончатся.
Ну с последним его прогнозом Тоуни легко могла согласиться. И все же он должен быть в отчаянном положении, чтобы рассматривать на эту роль ее кандидатуру. И как, черт возьми, ей сравниться с гламурными моделями, которые обычно его повсюду сопровождали?
Жак открыл дверь и пропустил в комнату величавую блондинку в темном брючном костюме.
– Элиза вас проводит вниз в раздевалку, – пояснил он.
– Значит, вы телохранитель, – по-французски сказала Тоуни, пока они с Элизой ждали в лифте.
– Обычно я работаю водителем, – призналась Элиза.
– И каково работать с мистером Казьером?
– Он жесткий, но справедливый. А еще на этой работе я много путешествую, – довольно сказала ей Элиза.
Элиза ждала поблизости, пока Тоуни сняла униформу, надела свою одежду и забрала все из шкафчика. У француженки зазвонил мобильный, она выудила его из кармана, взглянула на Тоуни, которая как раз укладывала вещи в сумку, а потом отошла на другой конец комнаты. Было очевидно – Элиза говорит сейчас с человеком, который ей небезразличен. Тоуни подумала, что в эту секунду она могла бы мимо француженки даже слона пронести.
– Что происходит? – услышала Тоуни чей-то голос.
Она подняла глаза и увидела перед собой Джули.
– Я увольняюсь.
– Я слышала, но почему он не заявил на тебя в полицию?
Тоуни уклончиво пожала плечами:
– Ты ведь не проводила с ним ночь? Что произошло на самом деле?
– Журналист предложил мне много денег, чтобы я добыла для него сведения личного характера. И я подумала, что смогу что-нибудь найти на ноутбуке Казьера. Мне нужно платить проценты по кредитам, – спокойно добавила Джули.
Ее явно нисколько не смущало то, что ее ложь раскрылась.
– Мадемуазель Бакстер? – позвала Элиза, закончившая разговор.
Тоуни подняла с пола свои сумки и ушла, не оглядываясь и ни слова больше не говоря. Вот и конец дружбе! Она была в ярости от предательства подруги, а еще ей было ужасно обидно. Джули ей нравилась, она ей доверяла, но теперь их дружба предстала совсем в ином свете. Вполне возможно, Джули специально нацелилась на нее сразу же, как только поняла, что теперь Тоуни будет убираться в номере, в котором всегда останавливался Казьер. Она подружилась с Тоуни и помогла ей перебраться в маленькую квартирку, чтобы та чувствовала себя ей обязанной. А потом обманом заставила ее взять ноутбук Казьера. Тоуни чувствовала себя такой доверчивой дурой! И как она могла поверить в эти неправдоподобные россказни о сексе и компрометирующих фотографиях? Джули точно знала, на что надавить, чтобы вызвать в Тоуни жалость, и ее план бы сработал, не вернись Наварр Казьер в номер столь неожиданно.
– У тебя назначена встреча со стилистом, – сообщил Тоуни Наварр, когда она вернулась к нему в номер с сумками.
– Где?
Он назвал известный крупный магазин, потом окинул взглядом ее джинсы, рубашку в клетку, линялые кеды, и его полные чувственные губы искривились в усмешке, потому что в такой спортивной одежде она была похожа на подростка.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три… А вам?
– Тридцать. Говори по-французски.
– Я немного его подзабыла. Я теперь вижусь с бабушкой только раз в месяц.
– Дай мне твой сотовый.
– Сотовый? – воскликнула Тоуни.
– Мне нужно убедиться в том, что ты никому не передашь имеющуюся у тебя информацию. Телефон, пожалуйста…
Молчание затянулось. Тоуни не смогла найти никаких контраргументов и выудила из кармана телефон:
– Только не копайтесь в нем. Там есть личная информация.
– Как и в моем ноутбуке, – парировал Наварр, и она вся залилась краской.
Они вышли из номера и зашли в лифт. Тоуни прислонилась к стене.
– Не сутулься, – тут же отреагировал Казьер.
Тоуни демонстративно вздохнула и выпрямилась:
– Мы друг другу совершенно не подходим.
– Нам только на людях нужно притворяться парой. Давай порепетируем. Посмотри на меня с обожанием.
Тоуни наморщила нос:
– Это не мой стиль.
– А ты попытайся, – сказал Наварр.
Она вышла перед ним в фойе, стараясь не замечать, как все администраторы и портье сворачивают шеи. У обочины был припаркован лимузин, Тоуни села в него, при этом краем глаза заметив, что за рулем сидит белокурая Элиза.
– Расскажи мне о себе… вкратце, – скомандовал Наварр.
– Я единственный ребенок. У меня, правда, есть две сводные сестры по отцу. Они от разных браков. А вот на моей маме он так никогда и не женился. И в жизни моей тоже не участвовал. Я закончила художественное училище и пару лет жила тем, что разрабатывала дизайн поздравительных открыток. К сожалению, этим не заработаешь столько, чтобы платить по счетам, поэтому я устроилась горничной, чтобы у меня была стабильная зарплата. Я хочу рисовать комиксы, но пока ни одного не продала.
– Рисовать комиксы, – повторил Наварр, которого явно заинтересовало столь необычное желание.
– А вы? Родились в богатой семье?
– Нет. Я вырос на задворках Парижа, но получил первоклассное образование в Сорбонне. Я был банкиром, работал в сфере инвестиций, а потом занялся телекоммуникациями и открыл свой бизнес.
– А ваши родители? – настаивала она.
Он напрягся:
– Я был приемным ребенком и жил во многих домах. У меня нет родственников.
– Я знаю, что сказать всем про то, как мы познакомились, – сказала Тоуни с лукавым блеском в глазах. – Я меняла у вас постельное белье, когда…
Наварра такое предложение не позабавило, но он всмотрелся в ее открытое живое лицо.
– Думаю, нам не стоит говорить, что ты работала горничной в отеле.
– Всегда лучше говорить правду.
– И это слова женщины, которую я застукал за воровством.
Тоуни вдруг застыла, словно ее ударили.
– Я ничего не воровала, – с трудом пробормотала она.
– Это не важно, если ты будешь своими пальчиками трогать только свои вещи, пока ты со мной, – сухо ответил Наварр. – Надеюсь, ты можешь держать в узде желание воровать, потому что мы будем общаться с очень богатыми людьми.
Тоуни пристыженно склонила голову:
– Вам не нужно волноваться на этот счет.
Наварр устроился поудобнее в закрытом частном зале в магазине, а Тоуни отправилась примерять вечерние платья, каждое из которых было изысканнее предыдущего. Когда выбор пал наконец на два лучших, ее препроводили в зал, где Наварр читал финансовые газеты.
– Для этого она слишком молода, – прокомментировал он лиловое бальное платье, в котором могла бы отправиться на прием и сама Мария-Антуанетта.
Когда она вышла в облегающем сером кружеве, которое пышной юбкой расходилось от колен, он даже газету положил, чтобы получше рассмотреть ее стройную фигурку и пышные формы.
– Великолепно, – заявил он с показным энтузиазмом, при этом в зеленых глазах его было столько же чувства, сколько при взгляде на деревянную вешалку.
И даже невзирая на все их равнодушие, его глаза были прекрасны. Такие холодные и загадочные, как глубокое море. Сама удивившись такой странной мысли, Тоуни опять оказалась в просторной примерочной в окружении продавцов, вывешивающих наряды стилисту на выбор. Там были брюки, юбки, платья, топы и пиджаки, а еще белье и множество обуви и аксессуаров. Все вещи были дизайнерскими, выдержанными в классическом стиле. Ничего из этого гардероба не было в достаточной степени красочным или оригинальным, чтобы ей понравиться. Она с облегчением напомнила себе, что будет играть роль фальшивой невесты всего две недели. Неужели ей нужно столько одежды, или стилист просто по полной раскручивает клиента со средствами?
Когда она вернулась к Наварру, он по-английски разговаривал по телефону. И пока они шли по магазину, он все продолжал говорить низким, сексуальным, воркующим голосом. Тоуни успела уже догадаться, что его собеседница женщина. По дороге обратно в отель они молчали. Ей хотелось съездить домой и взять что-то из своей одежды, и она старательно выбирала подходящий момент для этой просьбы. Наварр скрылся в спальне и ровно через десять минут вернулся в светло-сером костюме:
– Я ухожу. До завтра.
Она наморщила лоб:
– А мне обязательно тут сидеть?
– Это условие сделки, – подтвердил он, не выказав интереса к ее предпочтениям, отчего она чуть зубами не заскрежетала.
Конец ознакомительного фрагмента.