Глава 2
«Он всем сострадал в любви своей»
Текст – протоиерей Георгий Бреев
С болящим Борисом, который стал потом схимонахом Сергием, меня связывала дружба многолетняя. Можно сказать, началась она в самые юные годы, когда я только крестился, – а крестился я в 18 лет. Тогда в Москве был такой диакон, Иван Афанасьевич. Моё знакомство с ним произошло в Елоховском соборе. Вначале он подошёл ко мне после крещения, интересовался мной, моей жизнью. Потом, видя, что хожу в церковь довольно часто, сказал: «Знаешь, молиться – это, конечно, хорошо, но нужно ещё делать добрые дела. У нас здесь есть один человек, больной, которому необходима помощь».
И он меня привел к болящему Борису. По дороге, пока мы ехали, в общих чертах он обрисовал его жизнь, обращение к Богу. Это был живой юноша – очень жизнерадостный, общительный. И постигла его такая тяжелая болезнь – паралич, он перестал владеть ногами. Когда это случилось, оказалось, что мать его – не молодая уже и тоже не здорова – не готова к тому, что сын, на которого была возложена надежда в её старости, стал таким больным. Брат, сестра – тоже со своими проблемами. Остался он на попечение матери. У неё опустились руки, так что она сказала: «Мне не по силам это будет», – и решила обратиться за помощью в церковь. Они жили недалеко от Даниловского кладбища. Там – церковь Свято-Духовская. Мать пришла туда с просьбой о помощи. Таким образом, верующие стали помогать им. Условия жизни в семье были невыносимыми. Когда мы с Иваном Афанасьевичем пришли к Борису, то увидели неприглядную картину: старый двухэтажный московский дом, деревянный, без условий, неотапливаемый. И лежит в кровати молодой беспомощный человек, ноги скрючены. Иван Афанасьевич сказал: «Давай сделаем что-нибудь, помоем его». Там ни ванны, ни горячей воды не было… Мы его искупали, переменили бельё…
Вот так завязались наши отношения. Мы навещали его очень часто.
Вначале он с благодарностью это принимал. Почувствовал, что не брошенный, не оставленный. Потом ещё женщины из храма стали постоянно ходить, взяли его под опеку.
По-видимому, вначале его духовное состояние было ещё, как бы, пробуждающееся. Он, вроде, и верил тогда, не отвергал, но в то же время к Церкви не было настроя большого.
На обороте этой фотографии рукой болящего Бориса написан текст: «Старый родительский дом, где я возродился духовно. Лето. 1967 год».
Когда верующие начали ходить, то стали приносить ему святыни. Потом и на службы вывозили. По-видимому, будучи в Церкви, он понимал, что ему неслучайно внимание оказывается, и укреплялся надеждой. Потом начался какой-то сильный духовный подъём: ревность – духовная такая, горячая молитвенность. И вот это настроение характерно для всей его последующей жизни. Он стал не просто верующим, а каким-то именно ревнителем Имени Божия, Слова Божия, Церкви, Богослужения. Он не только это полюбил, но как-то очень глубоко чувствовал, что всё, что у него есть, заключается в этом.
Трудностей было очень много. Но постепенно устраивалось. Появились постоянно ухаживающие за ним. Потом произошла смена квартиры…
Я ушёл в своё время в армию, когда вернулся, встал вопрос: куда распределяться? Решил дальнейшую жизнь посвятить Церкви Божией. Пришел тогда к Борису. Он сказал со свойственным ему настроением: «Правильно, иди, служи». Я стал учащимся семинарии, приезжал, когда было время или когда были какие-то трудные состояния, нужды, – и видел в этом физически беспомощном, больном человеке огромные духовные силы: всегда радостен, всегда горяч, всегда горел каким-то огнем, имел слова утешения, всех ободрял.
Казалось бы, немощный телесно – но, как говорит апостол Павел: «если внешний наш человеке и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4, 16). Так и в нём был явный процесс духовный.
Бывало, осенью он месяцами лежал в постели – то температура, то сердце отказывает. Придёшь, посмотришь – чем только жив, в чём душа держится? И в то же время – взгляд острый, сердце пламенное, слово проникновенное.
Сначала верующие посещали его как человека, которому нужно оказать какие-то услуги, а потом поняли, что важно и от него получить духовную поддержку. Бывало, придёшь к нему и ждёшь в коридорчике – трое-четверо стоят. Очень многие приезжали и ждали, чтобы к лежачему больному подойти со своим горем. Всех вдохновлял, утешал, учил…
Любил богослужение. Даже просил меня – знал, что я певчим, регентом был: «Ты приди, приди Всеночную служить – меня благословили, давай с тобой попоём». Часто придёшь к нему – а там из храма певчие. И он старался внутреннее молитвенное состояние сохранить до следующей службы. Это было для него источником постоянного духовного воскрыления, он чувствовал всегда, что душа его на небе пребывает.
Потом, в последние годы, было обострение болезни. Однажды он разбился. Коляска, в которой его возили, опрокинулась, и он упал, все кости были переломаны. Потом всё-таки стал поправляться.
Позже я узнал, что он принял постриг монашеский. Постриг его архимандрит Варфоломей. Он очень радовался монашескому чину – этому долгожданному, желанному концу, потому что всегда жил, как подвижник. Монашество было естественным завершением его жизни, он был истинным, настоящим монахом.
Люди мне рассказывали, что перед смертью ему было видение Божией Матери, Которая предсказала его кончину чуть ли не за неделю до смерти. И когда он только начинал свою жизнь, тоже было предсказание о том, что ему нужно пострадать.
Он умер под праздник иконы Божией Матери «Споручница грешных». Это был также день памяти Херсонесских епископов – в Духовской церкви на Даниловском кладбище есть их придел. И, по-моему, тоже было явление этих священномучеников перед его смертью – так мне рассказывали женщины, которые ежедневно за ним ухаживали.
Господь призвал его. Постоянно ношу в сердце этот радостный, живой образ – пример того, что самые тяжелейшие условия жизни – не причина для отчаяния, ропота на Бога, на свою судьбу. Если человек обретает веру, обретает ведение – это не без промысла Божия, и болезнь может служить ко благу. Как говорится в Священном Писании: «Всё могу о укрепляющем мя Иисусе Христе» (Филипп. 4, 13). То есть, если жива душа, жив дух, вера – то открываются в человеке такие источники, такие силы, которые помогают преодолеть все эти, казалось бы, невыносимые условия. Есть такой термин – «сублимировать», может быть, не очень удачный, скорее из области эзотерического. Но вот духом своим он в себе как бы преодолел ветхого человека, косность, беспомощность телесного состава. Душа его горела чистым пламенем любви к ближним, состраданием. Хотя внешне казалось, что ему нужно сострадать, но на самом деле он, оказывается, сам всем сострадал в любви своей. Нёс радость и веру свою. Для нас образ нашего друга схимонаха Сергия останется на всю жизнь таким…