Вы здесь

Супруга Короля. Викканский роман. 13 (А-К. Никитина)

13

Первые лучи Небесного Огня проливались в покои через приоткрытые занавеси. Рассветное золото исподволь омывало брачное ложе, ставшее гробницей прежних мечтаний.

Риана лежала в объятиях спящего короля, едва дыша. Ей казалось, что сделай она вдох чуть глубже, это растревожит открытую рану в груди, боль в которой и без того была невыносима.

Вальтен подарил ей и нежность, и огонь, но не для неё горела искра Отца в нём. Как было жить с тем, что в каждом её жесте, в каждом взгляде он искал другую? Как было жить теперь с его разочарованием, вплетённым в уважение, в котором не было места настоящей любви? Он не мог простить ей, что она оказалась не той, и никогда не смог бы простить…

А как было жить с разочарованием собственным? Ведь не его касания она знала, и её душа не могла переплестись с его. Она посмела мечтать, что найдёт свою судьбу в том, кого назвала лордом своего сердца, но это… был не он… И подобно тому, как Вальтену не дано было стать тем, другим, ей не дано было стать той, которую он так ждал, которую тоже, должно быть, встретил в ночь накануне Праздника Отцова Огня.

Теперь Риана поняла, почему большинство сказок заканчивалось свадьбой, и почти никто не писал о том, что же было дальше. Но была ещё земля Кемрана и надежда людей, которую она должна была исполнить, и были сны-путешествия, которые могли хоть немного унять боль её сердца.

Вальтен пошевелился, выдохнул имя, которое она не сумела различить, и проснулся. Встретившись глазами с Рианой, он отвёл взгляд. Его лицо снова было непроницаемой суровой кемранской маской, и только где-то в глубине пульсировал надлом, который девушка не знала теперь, как исцелить.

«Тайны ночи пусть остаются с нею, пока она сама не решит нашептать их тебе…»

– Кем она была? – тихо спросила королева. – По кому тоскует твоё сердце, и кем мне никогда не стать?

Вальтен нежно погладил её по волосам.

– Всё, что я могу подарить тебе, будет твоим, моя леди. Только сердце моё не трогай – от него почти ничего не осталось.

Когда король покинул их покои, Риана вышла на балкон и посмотрела на раскинувшийся внизу город, на седое море, тянущееся до самого горизонта, на древний лес, подступавший к самым стенам замка. В небе звенел серебряный клич соколов. Ветер ударил ей в лицо, приветствуя утром новой жизни и высекая слёзы из глаз. Она плакала беззвучно и горько, распрощавшись с мечтой, и не знала ещё, что за страшное открытие готовила ночь и все последующие за ней.

А дело было в том, что с этого дня ей перестали сниться сны…


Когда отгремели свадебные празднества, дни потекли своим чередом. Жизнь в Кемране была привычной, и каждодневная суета внешне мало чем отличалась от других территорий. Так же пёкся поутру хлеб, звенели молоты кузнецов, стучали подковы коней и колёса повозок по мостовым, лаяли беспокойные собаки во дворах, пели в садах птицы. За городом всё так же возделывалась земля, и так же стада выходили пастись на изумрудные холмы у моря. Вот только без привкуса волшебства, которым обычно сопровождалась жизнь, всё казалось каким-то пресным, полуживым, словно мелодию вдруг лишили ключевых звуков, а в картину забыли добавить основные краски. Люди вроде бы и жили, и вместе с тем как будто маялись какой-то неясной им самим тоской. Риана пыталась разгадать загадку этого и не могла понять, куда же утекло кемранское волшебство, почему уснула земля. С каждым днём она становилась всё более уязвимой для этой всеобщей тоски, потому что когда обещание Всадника осталось невыполненным, и сны ушли, ей больше неоткуда было черпать силы, нечем было писать сказки. Всё меньше оставалось в ней того, что можно было разделить с кем-либо. Её Сила как будто таяла, безвозвратно утекала сквозь разверзнутую где-то в сердце брешь. Всё больше пригибал к земле амулет, и жгло руку обручальное кольцо. И всё же она мужественно продолжала свой поиск правды.

Каждый день Риана объезжала столицу и окрестности, знакомилась с людьми – от вельмож до ремесленников – узнавала сплетни, слушала сказки, и картина всё никак не складывалась воедино. Кемранский народ обожал молодую королеву. Люди охотно помогали ей и делились с ней всем, что она хотела узнать. Лишь одна тема оставалась запретной, и рассуждали об этом неохотно: что стало со жрицами Матери, и с друидами, и с ведьмами Кемрана. О тех же, кто бродил Дорогами Ши, говорили мало и со страхом, боясь привлечь внимание Блуждающих Теней Двора Оживших Кошмаров. Да и сами Дороги назывались здесь не много не мало Проклятыми. Впрочем, это уже не удивило Риану после того, как она узнала, что и Места Силы теперь звались Гиблыми, так отравлена была кровь земная. Священные Дни широко не праздновали со времён старого короля Радднира. Поначалу боялись мистических ночей, о которых предупреждали жрецы Отца – ночей, когда особенно сильны были Блуждающие Тени – а потом попросту отвыкли.

Девушка знала, что старый Сотар и другие жрецы Отца пристально следили за ней с самого дня её прибытия в столицу, точно ожидали, что она вот-вот оступится, ошибётся. Риана подозревала, что у них-то как раз нашлись бы недостающие ответы, только вот вопросы задавать пока не смела ни им, ни Вальтену, который всё больше от неё отдалялся. О нет, король был прекрасным супругом. Ни в чём она не знала нужды, и ни в чём ей не было отказа. Вот только сердце его оставалось молчаливым, как заброшенный лесной омут, и милее, чем тепло общения или даже мягкий сумрак общих покоев ему были государственные советы, охоты и тренировки на ристалище.

И Всадник не исполнил своё обещание… Гости её сновидений не пришли к ней даже в мистическую ночь накануне Праздника Середины Лета, и её сердце отчаянно тосковало, било спутанными крыльями о прутья невидимой клетки, запертое от чудес и красок Мира.

Единственной настоящей отрадой для Рианы стали песни Тилларда. Менестрель отказался от своих странствий, присягнул королеве и поселился при замке. Девушка не знала, почему Тиллард вдруг решил поступить так, ведь она не налагала на него никаких обязательств после того, как отвела от него гнев Вальтена. Но менестрель настоял на своём, ничего не объясняя, и за его присутствие она была ему благодарна. Он пел ей особые свои баллады, пронизанные привкусом чудесного и несбыточного, безвозвратно утерянного ею. И в нём Риана нашла неожиданного друга, который принимал её и понимал лучше, чем кто-либо за всю её жизнь. Ей несложно было догадаться, что Тиллард, должно быть, как и она сама ходил Дорогами Ши, а этот талант в Кемране не поощрялся. Они никогда не говорили о Фейри напрямую, потому что королева боялась навлечь на своего менестреля гнев жрецов. Но, как известно, для понимания сердцу достаточно и случайного взгляда.

А потом пришёл день, выведший её на перекрёсток. В этот день ей, наконец, показали гордость Кемрана – металл, которому не было равных во всех известных землях.