Глава 3
Егор вышел из тёщиной избы во двор, где хлопотал по хозяйству Иван, и невольно засмотрелся на шурина. Тот и впрямь очень походил на своего отца, не зря вчера Марусю это так потрясло. Помнится, тесть вот так же, в рубахе навыпуск, в жилетке поверх неё да в простецком картузе топтался во дворе, выполняя ежедневную работу. И сама фигура Ивана, и его движения, и чёрная борода с едва наметившейся проседью, и цепкий взгляд карих глаз – всё в нём напоминало Прохора Степановича.
– Может, помочь чем? – спросил Егор.
– Нет, я уже управился, – ответил хозяин. – Пойдём-ка лучше к нам, Тюша там пирогов напекла в честь дорогих гостей, звала чай пить.
Мужики направились в избу Ивана, стоящую на этом же подворье.
– Разговор у меня есть к тебе, – начал Егор, когда они уселись за стол перед большим медным самоваром. – Серьёзный. Я специально не пошёл со своими в лес, хотел поговорить, пока их нет.
Тюша, налив мужикам чая и порезав на куски большой пирог с квашеной капустой, удалилась в огород, чтоб не мешать им своим присутствием.
– Беда у нас со старшим, – вздохнув, заговорил Егор.
– С Тимохой что ли? – переспросил Иван.
– С ним, – кивнул гость, – связался он с дурной компанией. Приятель у него новый появился, сбивает парня с панталыку, в какой-то тайный кружок его водит. Вот наш-то наслушался там всякой ереси про бедных и богатых, про борьбу за правду и справедливость и младшему, Никите, голову дурить начал, дрянью этой забивать. Мир им, видите ли, переустроить надо! Потому и приехали мы сюда, чтоб от греха подальше увезти парня, пока большой беды не приключилось. Придётся разлучить братьев-то, так спокойнее будет. Мы с Никитой завтра домой вернёмся, нам работать надо, а Маруся с Тимофеем и Нютой тут останутся до конца лета. Так ты уж, Вань, если чего, по-родственному вправь ему мозги-то, коли станет он эту ересь нести. Маруся, конечно, глаз с него не спустит, но и ты будь начеку, помоги нам спасти парня. В работу впрягай, чтоб силушку расходовал на доброе дело, а не на глупости всякие. Пусть упахивается так, чтоб едва до подушки голову донести мог.
– Понял, Егор, понял, – ответил Иван. – Пригляжу, конечно. У нас тут тихо, нет ничего такого. А работу-то я ему завсегда придумаю, не беспокойся! Впереди покос, потом жатва. Не до глупостев будет. А коли девку какую приглядит, так и вовсе про свою борьбу забудет. Много у нас красавиц в околотке-то живёт, мигом окрутят!
– Да уж, пусть бы лучше по девкам бегал, чем всякой ерундой голову забивать, – согласился Егор. – Я хотел, было, к братьям его определить в кузницу, он уже неплохо справляется с нашим ремеслом, да только Сано ведь там. Не хочу, чтоб они лишний раз пересекались.
– Согласен, с Саном лучше не связываться. Пьёт он опять. Раньше-то хоть отца с матерью побаивался, сдерживался немного, а как померли они, ничего его уже не держит. Понеслась душа! И Танька ему не указ. Вроде, и баба боевая, а приструнить мужика не может.
Егор горестно кивнул. Жаль брата. Пропадает. И ничего тут не поделаешь. Сам виноват.
Помолчали немного.
– Ладно, брат сам за себя отвечает, человек он взрослый. Хочет сгубить себя – пусть губит. А сыну я должен помочь. И помогу, не дам пропасть, – решительно сказал Егор.
– Наша-то тоже чудит, – подхватил Иван, – то в монашки собиралась, то передумала. Это хорошо, конечно, что передумала, так ведь замуж давно пора, восемнадцатый год уже идёт, скоро в старые девы запишут. Ладно, хоть нынче на гулянья выходить стала, а то затворницей жила. Прямо и не знаю, чего с этой девкой делать. Отдать бы за доброго парня, пока в подоле не принесла, как Любаня. Дурное-то дело нехитрое. Они ведь, молодые-то, из одной крайности в другую кидаются. Вот и не знаешь, чего от них ждать. Может, мне самому ей жениха-то приглядеть? Как ты думаешь?
– Коли никто ей не люб, то можно и самому приглядеть, а коли есть кто у неё на примете, тогда жизнь девке можешь поломать.
Иван вздохнул, вспомнив, как оженил его тятенька когда-то. Конечно, прав Егор, но всё равно надо что-то решать с Асей.
– Ладно, доживём до осени, может, кто и посватается, – заключил он. – Расскажи лучше, как вы там живёте, в вашем городе. Как с работой? Как Василко поживает? Часто видитесь? А у Нюры-то бываете?
Егор улыбнулся такому обилию вопросов и начал рассказывать:
– Всё у всех, слава Богу, неплохо. Павел Иванович пока работает, но всё поговаривает, что пора бы пойти в отставку. Только вот думаю я, что не усидит он без работы. Он у нас голова! За советом, за любым делом все к нему обращаемся. Никогда не откажет, и чем может, всегда поможет. Нам-то с Марусей он по первости шибко помог, и деньгами выручил, когда мы свой первый дом покупали. Вот и Василию теперь подсказал, в какой завод лучше пойти работать, и с начальством договорился. Повезло сестре твоей с мужем. Ценит он её и оберегает. А заодно и нас всех около себя держит. Говорит, что семья – это святое. Да и мы все к нему с уважением.
– Да, хороший он мужик. Любашу нашу приютил в своё время и помог ей очень, – согласился Иван. – Это да. Он такой. А ведь Нюра за него идти не хотела. Влюбилась она, помнится, в одного голодранца. И я поначалу сильно сочувствовал ей. Мне-то ведь тятенька тоже не дал жениться по своей воле. Вот и жалел я её. А оказалось, что это её судьба. Вот как в жизни-то бывает!
– У него своих-то родных никого не осталось, так он обо всех нас печётся. А детей своих как любит! Но строг с ними и требователен. За учёбу спрашивает серьёзно, сызмальства их обучает. Таким всякая дурь в голову не полезет, как Тимохе моему. Ивана-то, старшего, хочет дальше учиться отправить, в университет. Он парень толковый, весь в отца.
– Да уж, не чета нашим, – согласно кивнул Иван. – А ты-то сам как?
– Я в порядке. Работа есть, заказов хоть отбавляй. Из кузни почти не вылезаю, подручных больше не держу, теперь сыновья за них, оба уже неплохими кузнецами стали. Постепенно к ним дело отойдёт. Домашнее хозяйство, конечно, на Марусе. Она хорошо научилась прислугой командовать, и деньгам счёт вести умеет, – улыбнулся Егор.
– Повезло ей с тобой! – заключил Иван.
– Это мне с ней повезло!
– Правильно ты сделал, что увёл её от братца-то. Что бы за жизнь была у Маруси с этим непутёвым? А теперь гляжу на неё и радуюсь – какой она стала! Вот думал ли я прежде, что сестрицы мои младшие упорхнут так далеко, да ещё удачно устроятся в жизни?! Интересно она нами крутит, жизнь-то. Порой поставит на перепутье – выбирай, мол, человек, какой дорогой тебе идти. Вот этот-то выбор всю твою будущую жизнь и определяет. Пойди я в своё время против воли тятенькиной, выбери Алёнку, да убереги её от беды, совсем бы другим путём жизнь свою прошёл. И у Маруси с Нюрой могли бы быть сейчас иные судьбы. А может, и не могли бы. Ведёт ведь Господь-то нас к правильному выбору, подсказывает верный путь. Главное – услыхать его вовремя. Вот я всё время о том размышляю – неспроста всё в нашей жизни.
– Может, и неспроста, – задумчиво ответил Егор. – Только я ведь тогда, увозя Марусю, совсем не был уверен, что смогу сделать её жизнь счастливой, знал только, что буду изо всех сил стараться ради неё. Очень уж я хотел быть с ней рядом.
– Кто чего-то сильно хочет, тому Господь это и даёт, – многозначительно произнёс Иван. – Главное – знать, чего ты хочешь, тогда оно и придёт к тебе. А коли живёт человек без помыслов и устремлений, коптит себе небо потихоньку, как братец твой, например, то ничего он и не добьётся в жизни.
– Только братцу-то я крылья подрезал, вот ведь какое дело! – вздохнул Егор. – Виноват я перед ним.
– А вот это ты зря! – тут же возразил ему Иван. – Кабы был у него характер, так он назло вам с Маруськой вперёд бы попёр. Напролом! А он не захотел. Стал пьянствовать да плакаться, так-то ему сподручнее. А потому и виноватых тут быть не может!
Егор помолчал. Прав Иван. Конечно, прав. Он и сам нередко говорил себе подобные слова. Но где-то в глубине его души всё равно жила вина перед братом.
– Интересный у нас разговор получается, – улыбнулся Иван. – Только неправильно мы его ведём. Кто ж за чаем-то о жизни рассуждает? Тут надо чего покрепче!
Он быстро спустился в голбец* и вскоре вылез с большой бутылью:
– Вот теперь у нас с тобой правильный разговор пойдёт! Не так часто мы встречаемся, чтоб чаем обходиться! Бражка-то, она как раз для хорошей беседы предназначена.
Егор улыбнулся. Они только что осудили пьянство его младшего брата, а теперь и сами примутся за это же.
– Не ради пьянства, – сказал Иван, подняв наполненную кружку, – а всего лишь для душевной беседы.
А беседа и впрямь потекла намного душевней. Вспоминали давние годы, общих знакомых, забавные истории из детства. Ещё раз обсудили странные веяния молодёжи, готовой поменять всё жизненное устройство, которое складывалось веками. К обеду они уже были так хороши, что вернувшаяся из огорода Тюша невольно рассмеялась:
– Это ж надо такое придумать – с утра пьянку учинить!
Следом за ней пришла Анфиса, потерявшая, было, зятя.
– Ой-ё! – всплеснула она руками, глядя в довольные лица мужиков. – Никак напились? Вот греховодники-то! Пост Петровский, а они пьянствуют!
– Мы чуть-чуть! – попытался оправдаться Иван.
– Вот Маруся-то щас вернётся, дак устроит вам чуть-чуть! Вы её знаете! – не унималась Анфиса.
– Она может! – Егор поднял вверх палец. – Недавно на базаре одного мужика так отчитала, что он, бедный, уж и не знал, куда деваться. Они с дочкой на рынок ходили. Нюта шла впереди, а Маруся чуть приотстала. И вот какой-то торгаш, зазывая народ, схватил Нюту за руку. Ну, Маруся ему и устроила! Как он потом жалел об этом, как умолял о пощаде! И ведь, заметьте, она не кричала, не ругалась. Но так с ним поговорила, что он, бедный, чуть под прилавок не залез. А когда она околоточного позвала, мужик тот готов был даром ей весь товар отдать, только бы отступилась. Это мне дочка потом рассказывала, посмеялись мы с ней тогда.
Все улыбались, глядя на Егора.
– Молодец сестрица! Никому спуску не даст! – похвалил Иван.
– Пойдём-ка, зятёк, я тебя спать уложу, пока ребята не вернулись. Может, уже и протрезвеешь к их возвращению, не то придётся тебе самому от жены прятаться, как тому торговцу.
Егор согласно кивнул и пошёл за тёщей.
Через какое-то время Степан с Тимофеем закатили во двор тележку, доверху наполненную берёзовыми вениками. Следом за ними шёл Сашка, неся несколько веников, связанных попарно и перекинутых через плечо. Маруся и Нюта держали в руках корзинки, полные земляники.
– А где же Ася? – с тревогой спросила вышедшая на крыльцо Тюша.
– А её там, у речки, какой-то кавалер поджидал, так она с ним осталась, обещалась скоро прийти, – ответила Маруся.
– Какой кавалер? – удивилась Тюша.
– Тебе лучше знать! – развела руки Маруся.
– Нюта! Ты знаешь про этого кавалера? – начала допрос Тюша, спускаясь с крыльца.
Нюта пожала плечами и бочком двинулась к бабушкиной избе.
– Стой! – закричала ей вслед Тюша. – Я вижу, что знаешь!
Но та уже юркнула на крылечко и скрылась за дверью.
– Тюша! Ты чего? – вскинула брови Маруся. – Она взрослая девица! Сейчас поговорит с парнем и придёт. Ничего с ней не случится!
– И правда, чего это я? – садясь на ступеньку, проговорила растерянная мать.
*Го́лбец – подполье (диал.)