Глава 3
Город Н-ск. 21 июня 1941 года. Утро.
Выхожу из номера и направляюсь в отделение. Как ни странно организм отдохнул от стресса. Сумела утреннюю гимнастику сделать, потом позавтракала в буфете гостиницы и, вернувшись в номер, даже сделала ревизию в бауле.
Хорошо бы ноутбук зарядить, а то там батарея уже порядком использованная, но как вспомню, что горничная прибираться будет и на него наткнётся, да ещё на солнечную батарею… у-у-у… лучше уж самой сразу к стенке встать.
Выхожу на улицу и не спеша иду до отдела милиции.
Только бы Вася никуда не делся, а то я знаю их – с утра планёрка и поминай, как звали. Карту! Мне нужно увидеть карту, полцарства за неё!
Дошла, вот оно. Невзрачное здание с табличкой «Районно-городское отделение внутренних дел по г. Н-ску». Дёрнула за ручку двери. Открыто!
О-ля-ля! Везёт мне сегодня. А кто у нас там? О! Вася! И летёхи нет!
– Василий, доброе утро!
– Здравствуйте, Анастасия Олеговна! Как спалось на новом месте?
– Спасибо, не жалуюсь. Василий! А можно мне попросить вас сделать для меня одно дело?
– Конечно! Я с удовольствием вам помогу.
– Мне бы на карту глянуть. Я от жениха ехала с тремя пересадками до бабушки, боюсь потеряться на обратном пути, – и глазёнками опять хлоп-хлоп.
Не, ну как стрельба глазами нам, девушкам, помогает, а! Всё, пластилин в форме НКВД и лепи из него, что хочешь.
Достает карту.
Опа, «Сотка»! То ли он перепутал с более масштабной, то ли машинально подал, но эта та, что нужна – в сантиметре километр. Тэкс… посмотрим-посмотрим, что тут у нас. Вот, левый лесной массив. Сколько он по объему? Около трёх на пять кэмэ, лиственный чуть меньше – два на три. Неплохо, но слишком близко к городу. Немцы захватят Н-ск и спуску тут уж никому не дадут. Отпадает. Что у нас дальше? Примерно в десяти километрах на север от города, мелкий перелесок. Нет, не пойдёт, а вот дальше, за городом, но в сторону М-ска – уже интересно. На расстоянии двадцати кэмэ имеем нехилый такой массив, около восьми на двенадцать километров, рядом озерко и речушка с нормальным таким пойменным лугом, да и железка рядом, с правого бока лесного массива проходит. То, что доктор прописал! Я, конечно, не Кутузов, но туда точно будут стягиваться люди из разгромленных частей РККА. Это с одной стороны, а с другой – фрицы тоже не лыком шиты: наверняка попробуют прочесать его. Ну да как там хохлы гутарят – слепой казав побачимо? Ню-ню.
– Анастасия Олеговна, вы закончили?
– Да, Василий, закончила. Так закончила, что и начинать не хочется…
– Что случилось? Вы чем-то расстроены?
– Вася! Не могу я тебе ничего сказать, уж прости ты меня, скотину такую неблагодарную…
– Да вы что, Анастасия Олеговна, зачем же вы так на себя наговариваете?
– Василий! А Соловьёв где?
– В район уехал, а зачем он вам?
– Наоборот хорошо, что он отсутствует. Хороший ты парень, Вася, но не знаю, как у тебя с языком.
– В смысле?
– Насколько ты болтлив. От этого много чего будет зависеть.
– Я же в НКВД работаю! – вскочил сержант.
– Тихо, Вася, тихо. Успокойся. То, что я тебе сейчас скажу – не просто тайна, она имеет гриф «ОГВ». Ты даже к «Совершенно секретно» доступа не имеешь, а тут такое.
– Анастасия Олеговна, вы меня пугаете.
– Твой начальник – Соловьёв – карьерист. Самый натуральный карьерист, а вот ты – другое дело. Потому я и хочу, чтобы ты жив остался.
– Анаста…
– Понимаешь, Василий… и кража, и жених – это всё для отвода глаз, но есть кое-что в моей биографии…
– И что это?
– Что простому сотруднику, не говоря уж об обычных гражданах, знать не полагается.
– Спорить не буду, есть такие моменты в нашей работе… а вы тоже в органах работаете? – сержант с любопытством смотрит на меня.
– Пожалуйста, посиди спокойно и послушай меня внимательно. Я не могу тебе рассказать ВСЮ информацию, она для тебя слишком тяжела, да и не поймёшь ты половины из неё. Поэтому буду краткой. Завтра начнётся война, понимаешь?
– С кем?
– С фашистской Германией. 22 июня 1941 года в 4 часа утра, на всём протяжении границы от Крыма до Мурманска. Так вот, Василий.
– С Германией? Дружественным государством? Да вы кто такая вообще?! – глаза Тапочкина выражают одновременно ужас и удивление.
– Конь в пальто. Я ещё не закончила. Так вот, по стечению обстоятельств, совершенно от меня не зависящих, мне придётся осесть тут, в Н-ске. Баба-командир – не слишком часто встречающееся сочетание в вашем времени, а потому я пока буду просто наблюдать. Я понимаю твоё удивление, в некотором смысле разочарование и даже подозрение, что я шпионка. Так?
– Не скрою, что вы правы. И что это вы там о времени говорили?
– Мне будет жалко терять в твоём лице потенциального помощника, если наши боевые пути разойдутся, но и тебя самого жалко. Хороший ты парень: честный, отзывчивый. Только вот справишься ли ты с такой ношей? Будет ли она посильна тебе, Василий?
– Я комсомолец, да к тому же детдомовец. В жизни тоже пришлось хлебнуть.
– Хорошо, ты сможешь со мной сходить в гостиницу? Это не нанесёт удар по твоей репутации, если ты ненадолго закроешь отдел?
– Нет.
Повезло всё-таки, что до гостиницы недалеко. Пока мы шли, Тапочкин молчал. Я понимала, что у него в душе шла борьба. Его мысли витали между той Анастасией Олеговной, бывшей вчера подавленной и беззащитной и другой, которая сегодня просто убила его невероятной и пугающей информацией. Наверняка ему хотелось меня арестовать и передать дальше по инстанции, но интерес к тайне перевесил чувство долга. Наконец, мы пришли.
– Проходи, Василий, и садись в кресло.
– Бить будете или вербовать? – в его голосе присутствовала ирония.
– Если бы я хотела тебя избить или, что ещё хуже, убить, мне понадобилось бы несколько секунд.
– Даже так?! Хотя после того, как вы нейтрализовали шайку Хромого…
– Да, Вася, ты абсолютно прав. Я в совершенстве владею рукопашным боем нескольких мировых школ, стреляю с двух рук одновременно и много чего ещё.
– А диверсии?
– Легко! На раз-два. Но мы отклонились от темы. На, – я подала ему своё удостоверение – открой и посмотри.
– Это удостоверение царской России! – вскакивая, он ткнул пальцем в двуглавого орла.
– Дурак! Говорю же – открой и посмотри, ВНИМАТЕЛЬНО причём.
Тапочкин раскрыл его и начал читать. По мере ознакомления с информацией, брови у сержанта поднялись домиком и уже не опускались.
– Дату выдачи прочёл?
– Да, тарщ полковник, 20.. год. Вот это да… а Российская Федерация – это что за страна?
– Преемник СССР. ГРУ – Главное Разведывательное Управление. Аналог чему в вашем времени, как думаешь?
– НКГБ, – автоматом ответил сержант.
– Правильно. А сейчас я покажу тебе ещё кое-что. Смотри, Василий, я потом столько неприятностей заполучу, если ты меня предашь…
– Анастасия Олеговна, товарищ полковник! Не сомневайтесь, я не предам!
Я молча подошла к баулу и щёлкнула молниями. Ноутбук подействовал на сержанта, как удав на кролика.
– Вот, Вася, это устройство называется электронно-вычислительная машина или сокращённо ЭВМ.
– А что она может? – спросил Тапочкин, продолжая его осматривать.
– Многое. Источником питания служит вот эта батарея, в моём случае, заряжающаяся с помощью солнечной батареи.
– Какой?!
– Вот это устройство преобразует солнечные лучи в электричество.
– Ух, ты!
– А вот это, – я достала смартфон – специальный телефон. Связаться по нему я не могу, потому что в вашем времени нет такой системы связи, но поверь мне на слово, через него, в нашем мире, можно поговорить с человеком, находящимся на любом континенте. А сейчас он может использоваться только как средство хранения или записи информации, ещё имеется фотоаппарат, видеокамера…
– Какая камера?
– Похожая на вашу плёночную, но только более качественную. Смотри на меня!
Когда Василий повернул голову от ноутбука в мою сторону, я быстро его сфотографировала.
– Вот теперь посмотри сам на себя.
Тапочкин уставился в экран, где была видна его физиономия.
– Ничего себе…
– Ну и теперь ещё кое-что… – с этими словами я вытащила из баула свой «Глок». Василий уставился на пистолет, побледнел и вжался в кресло.
– Вы…
– Спокойно, сержант, я не привела тебя сюда, чтобы показать всё это, а потом убить. Хочешь посмотреть? – он кивнул. – На, держи.
Василий отложил ноутбук в сторонку, и с благоговейным взглядом на лице аккуратно взял в руки мой пистолет.
– Вот это оружие! А… оно мощное?
– Калибр 9 мм, подходят патроны от немецкого «Люгера».11 Так что, когда эти твари явятся сюда, этот пистолет мне ещё пригодится. А пока есть ещё две запасные обоймы.
– В руке лежит как влитой.
– И стреляет не в пример лучше ТТ или нагана.
– Эх, если бы у нас было бы такое же оружие… а если обратиться туда? Может, помогут? – он многозначительно показал пальцем вверх.
– Вася! Мне сейчас не пробиться ни к товарищу Берии, ни, тем более, к товарищу Сталину. Сам понимаешь – слушать меня никто не станет, да ещё шлёпнут, как потенциального шпиона.
– Это да. Я и то с трудом вам поверил.
– Наша задача: подготовиться к обороне города и отвлечь на себя как можно больше немцев, когда они сюда придут.
– А они придут?
– Придут, Вася, к сожалению, придут.
– Но мы победим? – в глазах этого двадцатичетырёхлетнего парня была тоска.
– Обязательно, Вася. В моей истории это было 8 мая 1945 года. А 9 мая стал официальным днём Победы над фашистской Германией.
– Анастасия Олеговна, товарищ полковник! Как же я рад это слышать!
– Чем больше мы сделаем пакостей немцам, тем быстрее придёт этот день, Вася.
– У меня сейчас такое в душе творится…
– Не сомневаюсь. Я когда сюда к вам попала, стресс был тоже будь здоров. Сама ещё не до конца не отошла.
– Не верится, мне Анастасия Олеговна.
– Что не верится?
– Насчёт завтрашнего.
– Ты вот что… отойди немного от того, что здесь увидел и услышал. Если завтра войны не будет – значит, история пошла по-другому пути и я, как источник информации, уже не представляю ценности. Сейчас Соловьёв прибудет в отдел, так ты отпросись у него. Скажешь, мол, живот прихватило. Если ты мне не веришь – просто отдохни ночь, а выйдешь на работу – можешь даже арестовать меня. Я согласна на такое. Мне терять нечего – в своё время, думаю, я уже вряд ли попаду, так что теперь, как судьба распорядится. Но если завтра наступит война…
– То я обещаю вам всяческую поддержку! Всё, что смогу!
– Договорились, Вася. Я даю тебе честное слово командира, что не сбегу из Н-ска. Некуда мне бежать. По-настоящему – нет у меня ни жениха, ни родных здесь.
– Я вам верю, Анастасия Олеговна.
Город Н-ск. 22 июня 1941 года. 6 часов 00 минут по московскому времени.
Проснулась от гула сирены. Наскоро одевшись, выбежала в коридор. Дежурная по этажу стояла в вестибюле, вместе с заведующей, невесть откуда явившейся в такой ранний час. Обе они плакали, размазывая слёзы и тушь по лицу.
– Девочки! Что случилось?
– Война, милочка… так вот… н-н-немцы на нас напали…
Я вышла на улицу. Несмотря на ранний час, около отдела милиции, у громкоговорителя на столбе, стояла толпа народа и слушала чрезвычайное сообщение Правительства СССР голосом Левитана:
«Внимание! Говорит Москва! Передаём важное правительственное сообщение! Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра, без всякого объявления войны, германские вооружённые силы атаковали границы Советского Союза! Началась Великая Отечественная война советских народов против немецко-фашистских захватчиков! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
В груди у меня защемило, накатили слёзы, и я в один миг прочувствовала, что ощущали эти люди. Словно тысячи душ вывернуло наизнанку, а их эмоции каким-то непонятным образом стали доступны мне. Я поклялась себе, что приложу максимум своих знаний и умений, все свои силы, чтобы победа пришла хоть на неделю раньше. Даже, если мне придётся погибнуть. Что моя жизнь, в обмен на несколько тысяч спасённых? Я готова на такой размен!
Из отдела вышел бледный Тапочкин. Он угрюмо взглянул на толпу и только сейчас увидел меня.
– Анастасия Олеговна… вы уже знаете, да?
– Знаю, Василий, знаю… в душе пустота и скорбь. Ты хоть представляешь, сколько там сейчас гибнет народу? Жуть…
– Анастасия Олеговна, я сдержу своё слово. Есть новости. Пожалуйста, зайдите внутрь.
В кабинете было тихо и пусто.
Несмотря на ранний час, в стране ЧП, а Соловьёва ещё нет. Хм… надо поинтересоваться у сержанта.
– Вася, а где лейтенант?
– Приказ уже подписан. С сегодняшнего дня я – младший лейтенант, а Сергей Ильич уехал в М-ск. Там сейчас много дел – областной город, сами понимаете, – только сейчас я заметила на его форме новые знаки отличия.
– Василий, а Соловьёв ещё приедет?
– Нет. Его срочно перевели в областной город. Есть ещё дежурный отдел, а в управлении останусь только я и ещё будет нужна стенографистка из гражданских. Таков приказ.
– Значит, слушай меня. Сделаешь мне паспорт, думаю, что у тебя есть связи в паспортном столе. Потом примешь меня на работу…
– А…
– Тапочкин! Сделаешь так, как я сказала. Мне нужно легализоваться у вас в городе. Это понятно?
Младший лейтенант кивнул.
– Отлично. Доставай карту, будем знакомиться с местностью. Вот здесь – я ткнула в понравившийся мне ранее лесной массив, – я планирую создать базу для сопротивления немцам. Аккуратно поинтересуйся насчет этого леса. Планируют ли там чего строить или нет. Только смотри сам не попадись, а то будет нам сопротивление немецко-фашистским оккупантам – самих к стенке поставят.
– Хорошо, Анастасия Олеговна, я буду предельно аккуратен.
– Да, и с жильём нужно решить вопрос. Мне завтра из гостиницы съезжать, сам понимаешь, что комнату придётся искать.
– Есть такая комната, даже рядом с отделом. Тут, на втором этаже жилого дома, старушка сдаёт жильё. Наши командированные всегда у неё останавливались.
– Отлично. Такой вариант меня устроит.
Город Н-ск. 2 июля 1941 года. Утро.
Сводки Совинформбюро совершенно не располагали к работе. Прекрасно понимая, что происходит на полях сражений и какие мы несём потери, я находилась в подавленном состоянии и только силой воли заставляла себя работать. Василий смог «восстановить» мне паспорт и официально взял меня на работу стенографисткой. Сейчас он уже не просиживал в кабинете, а занимался множеством дел, в одночасье свалившихся на этого двадцатичетырёхлетнего парня.
Став на постой к миловидной старушке, Марии Ивановне, я сразу ощутила заботу и внимание пожилого человека. Насчёт завтраков, обедов и ужинов можно было не беспокоиться, а вот с вещами дело обстояло куда хуже. Пару раз я уже заставала её около своего баула, но внятная и вежливая беседа свела на нет все попытки бабы Маши достать мои вещи и препроводить их на вешалки в её большом шкафу. С дополнительным гардеробом пришлось тоже повозиться: с учётом новой должности мне выдали аванс, и я докупила кое-что на смену из одежды, да пару комплектов нижнего белья этого времени, дабы не попасть в щекотливую ситуацию.
Таким образом, все основные житейские трудности были решены в достаточно короткий срок, и я с большим усердием вклинилась в работу.
Порядок в городе поддерживали ещё несколько рядовых милиционеров во главе с сержантом Михеевым. Первые летучки, проведённые Тапочкиным, показали, что весь состав НКВД Н-ска намерен самым решительным образом пресекать саботаж и беспорядки в городе. После каждого совещания младлей советовался со мной по тем вопросам, казавшимся ему не совсем понятными.
Высокое областное начальство приезжало всего один раз – проверить организованную Василием работу, заодно пустив слюни по поводу такой стенографистки. Майор Огурцов вкрадчиво предложил мне перевод к нему в отдел, но в цензурной форме и обтекаемо был послан лесом, стройной колонной, под барабанную дробь. Напоследок поинтересовавшись моей возможностью поддерживать связь с «женихом» и получив ответ, что письма ещё ходят, он посчитал себя удовлетворённым положением дел в отделе и убрался восвояси.
– Фу-у-ух. Как камень с души упал, – подытожила я отъезд начальства – до чего же я не люблю всякие проверки!
– И не говорите, Анастасия Олеговна! И так нервы ни к чёрту, а тут ещё проверка.
– Ты узнал о нашем лесном массиве?
– Кое-что.
– Слушаю тебя.
– Этот массив считается бесперспективным. Никаких инженерных сооружений там не планируется возводить, а основные склады будут расположены за М-ском.
– Понятно. Нужно проявить небольшую инициативу и создать несколько блиндажей в том лесу. Сможешь это сделать, не привлекая к себе внимания? Если это будет на грани серьёзного подозрения – не рискуй.
– Я попробую, товарищ Рогова, но не сразу. Возможно, за пару недель смогу организовать два-три блиндажа.
– За такое время ты сможешь сделать только обычные землянки.
– А какие нужны?
– Василий! Абы чего строить не будем. Тут каждая оплошность может стать роковой.
– Понимаю. А вы не могли бы сделать чертежи этих конструкций?
– Легко. Сегодня к вечеру будут готовы планы всех инженерно-технических сооружений, но основную привязку необходимо будет осуществить на местности. Для этого нам придётся выехать в лесной массив.
– Этот вопрос решаем. Завтра-послезавтра смогу взять грузовик в райисполкоме. Нужно будет забрать документацию и бланки в М-ске.
– А на обратном пути заглянем в лес.
– Так точно.
Город Н-ск. 4 июля 1941 года. 20часов 00 минут по московскому времени.
Вся пропиталась потом и пылью. Только что приехали из М-ска, озаботившись пополнением бланков всевозможных справок и документов, заодно завернув в искомый лес. Несмотря на то, что ездили в управление, рискнула взять с собой смартфон, тщательно спрятав в сумочку. Уже на месте он оказал нам неоценимую службу. Все спорные участки были сфотографированы и уже после работы, примерно с 18—00, мы обсуждали планы сооружения инженерных конструкций. Всю систему блиндажей было решено возвести с учётом отвода вентиляции метров на сто от центрального входа, не забыв про запасные выходы. Для Василия такая конструкция была в новинку, поэтому он просто взирал на чертежи и слушал, что я ему рассказываю, изредка задавая вопросы по некоторым нюансам предстоящего строительства.
– Не знаю, Анастасия Олеговна… такие блиндажи мне не доводилось видеть, но осознаю, что это очень продуманная конструкция. Остаётся вопрос о возведении. Сами понимаете, что большое количество людей для такой стройки не выделить – это создаст нездоровый интерес среди самих строителей, да и слухи уйдут наверх.
– Василий! Не стоит использовать местных жителей. Поскольку беженцы частично оседают у нас в городе, целесообразнее привлекать к строительству бригады сформированные из них. Возможно, та низменность в двадцати километрах от города, в пойме реки, будет использована для заградительных сооружений. Тогда часть строительных бригад можно перенаправить на сооружение блиндажей. В нарядах укажи их как дополнительные инженерные сооружения.