Глава 7
Киллер открыл глаза и увидел бежевый потолок. Две мухи энергично ползали на нем. Неожиданно одна из них набросилась на другую, сильно пожужжала на ней и улетела. Вторая отряхнулась, повела крыльями в стороны, словно надевает халат и тоже улетела.
Киллер замигал часто. Он попытался вспомнить что-то… что-нибудь… но что?
Ничего не вспоминалось.
«Что такое?» – подумал он.
Киллер захотел подняться, но невыносимая боль в макушке придавила его к постели. Еле повернул голову направо.
Седой старик в белом халате сидел на стуле и разговаривал с перебинтованным с ног до головы, словно мумия – пациентом.
Но киллер ничего не слышал. В голове звенело, словно по большому колоколу только что закончили бить, но звук еще не успел затихнуть.
«Если бы моя голова была поменьше, наверное, звон давно прекратился бы», – подумал он.
Наконец послышались какие-то непонятные бормотания, потом обрывки слов. Через минуту потекли знакомые и понятные слова.
– Свалился с лестницы. Опять? Третий раз за месяц? – седой обладатель белого халата негодовал. – Эта лестница вас рано или поздно прикончит. Советую заявить на него в полицию. Завтра же, как вам полегчает, сделаете это. Иначе это сделаю я.
– Не советую, доктор, – с грустью говорил человек мумия. – Эта лестница очень крутая, вы сами запросто можете свалиться с нее.
– Завтра и узнаем.
Киллер тут же закрыл глаза предугадав, что доктор повернется к нему.
– Все еще без сознания? – сказал доктор. – Ну ладно.
– Доктор! Можно вас на минутку?
– Пономарев, – недовольным тоном произнес доктор.
– Хорошо, хорошо, я подожду, – стушевался Понамарев и спрятался под простыней до подбородка, только голова и торчала.
Доктор шаркая, ногами, подошел к пациенту напротив.
– Теперь ваша очередь, Петров. Что у вас?
Петров приподнял свою футболку и обнажил длинную полосу шрама поперек живота.
– Однажды, – начал он страдальческим голосом. – Судьба столкнула меня с парнем в маске и перчатках. Он меня на куски порезал, так что я чуть жизни не лишился.
– Грабитель? – предположил доктор.
– Хирург, – ответил Петров и вся палата загоготала.
– Каждый день что-то новое, Петров, – доктор тоже смеялся. Он нагнулся к пациенту и внимательно осмотрел его шрам.
– Болит?
– Только когда смеюсь.
– Хорошо еще вы тут главный шутник и сами не смеетесь над своими шутками.
– В жизни не смеялся ни над чем, – с притворной суровостью проговорил Петров.
– Это просто вы достойного шутника не встречали.
– Как только родится такой, сразу же назначу ему встречу.
– Я знаю тут одного шутника, но лучше с ним не встречаться, – сказал доктор.
– Если он так хорош, – сказал Петров с вызовом. – Хотел бы я знать его имя и где он живет.
– Зовут его инсульт, – сказал доктор. – Если пошутит, надолго запомнишь. Всю жизнь с дурацким оскалом будешь ходить. Здесь не живет, но частенько захаживает.
Петров засмеялся, и боль отразилась на его лице.
– Хорошо сказано, доктор. Но теперь из-за вас мой шрам болит.
– Доктор! Доктор!
– Иду Понамарев. – сказал смиренным голосом доктор.
– У меня рука ноет, вот здесь, под гипсом.
– У вас ноют руки и ноги, – сказал Петров. – А у врачей еще и больные ноют.
Доктор одарил шутника благосклонной улыбкой.
– Понамарев, – сказал уставшим голосом доктор. – Рука ноет, потому что привыкает к гипсу. Потерпите немного. Только, пожалуйста, очень прошу, терпите без меня. Вот уже сутки на ногах, устал очень. А гипс мы снимем, как только заживет. Вот тогда и перестанет ныть.
– А скажите, доктор, – начал Петров облокачиваясь левой рукой на подушку. – Сколько вы получаете зарплаты?
– Ну, это не ваше дело вообще-то, – ответил доктор. – И любому другому я вряд ли сказал бы, но вам скажу. Хочу послушать, что вы на этот раз придумали. Моя зарплата равняется 36 000 рублей.
– Это считая подношения благодарных пациентов?
– Петров, – сказал доктор строго. – Не перегибай.
– А скажите честно, – сказал уже серьезным голосом Петров. – За этот месяц, скольким людям вы в буквальном смысле спасли жизнь?
Доктор приподнял немного подбородок и близоруко прищурился, словно то, что он сейчас ответит, написано мелким почерком на стене в двух метрах от пола.
– Шестерым. Шестерым в этом месяце я спас жизнь. Может быть и восьмерым, но в двух случаях я не совсем уверен. Они и без меня могли выжить, если в буквальном смысле. Но шесть, это точная цифра.
– Как вы думаете эту цифру в шесть спасенных доктором человек можно взять как среднюю цифру по стране на каждого врача?
– Думаю да, – ответил доктор.
– А теперь возьмите вашу зарплату в 36000 рублей и поделите на шесть (спасенных вами людей). Сколько мы получим?
– Шесть тысяч, – легко ответил доктор.
– Шесть тысяч рублей, – уточнил Петров. – Вот настолько наше государство ценит жизнь человека. Шесть тысяч рублей стоит жизнь человека в нашей стране.
Доктор улыбнулся и потрепал по плечу шутника. Подошел еще раз к киллеру, оттянул его веки и смотря прямо в зрачки, сказал:
– Если человек без сознания, глаза его обычно не реагируют на свет и смотрят вверх, – доктор отпустил веки киллера и вышел из палаты, со словами. – Если решите очнуться, пусть медсестра сообщит мне.
– Спасибо за внимание, все свободны! – объявил Петров. – А у кого есть желание продуть несколько сигарет в шахматы, вы знаете, где меня найти.
Киллер не открывал глаз и все еще лежал, притворяясь спящим. Он сам не понимал, зачем так делает. Он вообще ничего не понимал из происходящего вокруг.
Вокруг все зашевелились. Заскрипели больничные кровати, несколько ног прошаркало мимо. Через минуту все звуки исчезли за хлопнувшей дверью.
Киллер наконец, был один в комнате. Он открыл глаза. На потолке все те же мухи, а в голове все те же мысли.
«Что происходит? Где я? И кто я…»
Неожиданно слева подплыла большая, лысая голова обмотанная бинтами. На носу головы толстые линзы очков, за которыми глаза словно пара круглых голубых рыбок в аквариуме плыла туда-сюда.
Киллер присел, и рявкнул лысой голове в лицо:
– Ты кто такой?
Лысая голова откинулась назад и, заикаясь, произнесла:
– Я пи-пи-ссатель.
То ли с испугу он заикался, то ли был таким по жизни, пока было непонятно.
– А я кто такой? – спросил киллер и окончательно сразил писателя.
– Я нне знаю, – писатель поправил очки. – Ты что не помнишь кто ты такой?
– Нет.
– А то что вчера было с тобой ты помнишь? Кто тебя по голове-то стукнул?
– Что… ааай, – заорал киллер, когда схватился за голову.
Писатель отошел к шкафчику, открыл дверцу, достал оттуда зеркало и протянул киллеру. Киллер посмотрел зеркало и увидел на своей макушке, словно мягкая и спелая груша торчит большая шишка.
– Вот бы и мне так забыть все, – сказал писатель грустно. – И начать жизнь с чистого листа. Никаких тебе воспоминаний, никаких…
– А где я? – спросил киллер, щурясь от боли в голове.
– Мы в больнице. Тебя вчера привезли без сознания.
Киллер встал с постели. Голова закружилась, он пошатнулся, но устоял на ногах. В палате были четыре неубранные постели.
– А где остальные?
– Они только что вышли, – писатель показал шахматы подмышкой. – Я тоже собрался уходить, а тут зашевелились вы.
Киллер искательно огляделся по сторонам. Писатель тоже последовал его примеру и дернул плечами.
Киллер осторожно присел на корточки около своего шкафчика, открыл дверцу и через секунду захлопнул.
– Понятно.
– Вы что-то ищете?
– Одежду. Мне нельзя тут разлеживаться, – киллер начал деловито, но дальше запнулся. – Мне нужно…
Тишина затянулась на пять секунд.
– Что нужно? – полюбопытствовал писатель.
Киллер нахмурился, вспоминая прошлое.
Спустя три минуты тяжелых раздумий он рухнул на постель. В голове пусто, никаких воспоминаний. Словно между тем, что было вчера и сегодня, построили глухую стену.
– Ничего не могу вспомнить, хоть убей…, – киллер опять запнулся. В его голове зашевелилось что-то шершавое и неприятное.
Писатель внимательно и с интересом наблюдал за киллером.
В голове киллера пошла серьезная борьба, лицо его все это очень живо отражало. Танцующие брови, живые бегающие глаза, сжимающиеся и разжимающиеся губы.
– Убей, – повторил опять киллер.
– Вы что-то вспомнили?
– Убей, – сказал опять киллер и почесал руки. – Не знаю. Убей. Ничего не вспоминается, – посмотрел на свои руки. – Но когда говорю «Убей» руки чешутся. – Убей. Убей.
– Хотите кого-то убить?
– Убить? Кого? И зачем?
– Не знаю. Может, отомстить кому-то хотите?
– Кому?
– Мало ли.
Киллер обхватил голову, сел на свою постель и откинулся назад.
Перед лицом опять проплыла лысая голова.
– Ну, я пойду тогда, – писатель и показал на шахматы подмышкой. – Друзья ждут в парке. Хотите со мной? На свежем воздухе, кто знает память…
Дверь в палату медленно приоткрылась, и в образовавшуюся щель, беззвучно, протиснулись две высокие, плечистые, плотные фигуры. Обе в серых костюмах и с бейсбольными битами в руках. Один из них мерзко осклабился.
Писатель с грохотом уронил свои шахматы, пискнул, словно провинившийся котенок и забился в угол.
Киллер вскочил на ноги.
Один из амбалов с хищным оскалом, пошел вперед и замахнулся битой. Киллер проскользнул под его удар и сходу врезал в челюсть второму амбалу, который сильно удивился проворности киллера. Но он еще больше удивился, когда бита друга опять просвистела мимо киллера и раздробила его челюсть в щепки. Словно дырявый шар он сдулся и рухнул на пол без сознания.
Третьего замаха битой не случилось. Киллер поймал руку амбала в самом начале удара, врезал головой ему в лицо и ногой ударил в пах. Руки амбала выпустили биту и схватились за самое важное в жизни каждого мужчины – за больное место.
Но это было большой ошибкой.
Потерявший память киллер в минуту опасности доверился памяти своего тела. Его тело быстро, без лишних движений и проволочек схватило за голову амбала и откручивая её словно крышку от какого-нибудь сосуда, начало тянуть вверх. Амбал потянулся за пистолет в нагрудном кармане пиджака, вытащил, но не успел им воспользоваться.
Хрустнуло.
Крышка, по-видимому, поддалась. Газообразное содержимое сосуда стремительно вылетело оттуда и направилось прямиком в небо. Мертвый бандюга выскользнул из рук киллера и рухнул на пол, пистолет отскочил под кровать.
Киллер огромными глазами посмотрел на свои руки. Они перестали чесаться.
– Что у вас тут… – в палату ворвался еще один амбал в сером костюме без биты, но с пистолетом в руках.
Писатель едва заметил оружие нырнул под кровать.
Увидев дружков в горизонтальном положении, амбал тут же начал стрелять.
Киллер подобрал биту и бросил ему в лицо, сам перемахнул через кровать.
Третий бандюга увернулся и продолжал стрелять в киллера. Пистолет был с глушителем и подушки взрывались пухом без шума.
Киллер покатился по полу, схватил пистолет мертвого бандюги и с первого же выстрела попал в плечо амбалу. Раненный развернулся и убежал.
– Я запомнил лица всех троих! – кричал он коридоре. – Вам конец! Вам конец! – повторял удаляющийся голос.
– Что за псих там, в коридоре… – в палату вошел Петров и челюсть у него отвисла. – Что мать вашу здесь произошло. Я вышел всего пять минут назад…
Петров похолодел, увидев киллера растерянно кружащегося в середине палаты и с пистолетом в руках.
Петров сдал назад, но уперся спиной в дверь. Как назло, она открывалась внутрь.
Киллер выронил пистолет и схватился за голову:
– Что я натворил? Что я сделал? – подбежал к мертвому, взял его за воротник рубашки и посадил. Потрепал по щекам. Но амбал был слишком мертвым, чтобы подавать признаки жизни.
Петров подумал
Петров передумал уходить. Обойдя киллера по широкой дуге, подобрал пистолет, вынул магазин и патрон в стволе. Положил их в карман.
– Что тут произошло? – полушепотом спросил Петров.
– Я их убил, – признался киллер, чуть не плача.
– Зачем?
– Не знаю… не уверен… но, кажется, они хотели убить меня.
– За что?
– Я не знаю.
Писатель на четвереньках, без очков, быстро перебирая руками и ногами, словно жук лапками, вылез из-под кровати. Уткнулся носом в мертвое тело, затормозил, и так же быстро сдал назад. Через секунду его голова появилась на другой стороне кровати, но с очками:
– Нам конец, – сказал он едва не плача.
– Нам? – не понял Петров. – Нам ты имеешь ввиду себя и этого?
– Нам троим, – сказал писатель.
– А я тут причем? И кто они, черт возьми, такие… – Петров оглянулся на мертвые тела в палате и добавил. – Были?
– Это люди Паши Уральского, – сказал писатель
– Убить! – выкрикнул киллер.
Кровь отхлынуло от лица Петрова и в момент волнения не обратили внимания на слова киллера.
– Паша Уральский хочет меня убить? За что?
Писатель встал и с огромной неохотой признался:
– Я не знаю за что тебя, они приходили за мной. Но когда один из них убегал то кричал, что запомнил лица троих. Как видишь, нас здесь трое.
– Куда вы меня впутали? – заорал Петров с невероятным ужасом на лице, подбежал, к писателю, схватил его за шею и как сумасшедший начал душить. – Куда вы меня впутали? За что Паша Уральский хочет меня убить? Я ему ничего не сделал?
Глаза писателя вылезли из орбит, язык высунулся настолько насколько это возможно. Он хрипел и отбивался.
– Я же предупреждал, что мне надо уматывать отсюда по-быстрому, – киллер, обхватив колени, с глазами на выкате, сидел на полу и качался. Неожиданно вскочил на ноги и направился к выходу.
Тут Петров сообразил, что без этого мужика, что замочил двух амбалов Паша Уральский прикончит его быстрее. И упускать его никак нельзя.
Петров с большой неохотой отпустил недодушенного писателя и крикнул киллеру вслед:
– Стой. Я с тобой.
Синий писатель вдохнул желанного воздуха и закашлял. Кровь прилила обратно к лицу и когда дошла до мозгов понял, что будет лучше побежать с этими двумя.