3
Мотоцикл несся по вечернему проспекту вдоль реки параллельно гидроциклу, рассекающему черные воды. В отличие от Человека-Гидроцикла, Роки рисковала разбиться каждую секунду.
Она лавировала в потоке машин.
Выскакивала на тротуар, вынуждая редких прохожих шарахаться.
Проскальзывала между двумя идущими бок о бок машинами.
Подрезала.
Несколько раз помогала себе ударом ноги в чью-нибудь дверцу.
Красный свет для нее не существовал, и преодоление перпендикулярного потока машин становилось самым опасным.
В первый раз Роки на скорости приподняла переднее колесо, проехала на заднем метров двадцать, и, когда столкновение казалось неминуемым, мотоцикл сходу взобрался на капот темного автомобиля, перелетел на следующий, параллельно идущий, скользнул на третий капот и оставил убийственный механический поток позади.
Управляющему гидроциклом ничего не мешало. Он гнал по максимуму, но разбиться практически не рисковал. Черная река была пустынна. Обрамление берегов цепочкой уличных фонарей бросало на воду расплывчатые, вздрагивающие пятна света.
Роки наблюдала за гидроциклом и снизила скорость, когда ей показалось, что тот повернул к дальнему берегу. В следующее мгновение гидроцикл взревел, снова оказавшись посередине реки, Роки понеслась дальше.
Впереди ее ожидал Т-образный перекресток со светофором, на этот раз ей повезло: зеленый свет. Роки обогнала Гидроцикла, снизила напор, но тот, за кем она наблюдала, не нуждался в передышке – он гнал и гнал дальше, благо измученная древним городом река не сопротивлялась и была податлива. Гидроцикл вспарывал ее поверхность, посылая в обе стороны волны, будоражившие грязь и пену берегов.
Очередной светофор. Красный свет. Роки перевела внимание на поток машин. Плотный, проскочить будет нелегко. Обождать? Нет! Гидроцикл уйдет! Мотоцикл взревел. Не отступать! Единственный шанс не упустить Гидроцикла в том, чтобы проскочить скопление!
Машины все ближе. Роки нахмурилась. Странное ощущение сродни deja vu утверждало, что все это – проспект, полумрак, поток машин и рев собственного мотоцикла – уже было. Казалось, Роки увидела, как после неудачной попытки перескочить на ходу капот машины она слетает с мотоцикла и вонзается в микроавтобус в параллельном ряду. Ощущение было настолько сильным, что неосознанная реакция вынудила ее резко затормозить.
Она справилась с управлением, хотя ее занесло, визг шин мотоцикла заглушил все вокруг. Мотоцикл, склонившись почти до земли, замер в полуметре от машины первого ряда. Маневр Роки вызвал у водителей переполох, они стали тормозить. Несколько машин столкнулись. Поток парализовало.
Роки этим воспользовалась: провела мотоцикл между машин, дала по газам. Гидроцикл оставался в поле зрения, вряд ли обратив внимания на возникший посреди проспекта затор – в столице это случалось постоянно. Спустя минуту-другую Роки поравнялась с Гидроциклом, поглядывая на берега реки, и снова поддалась ощущению «вновь увиденного». Она чувствовала, что впереди, не доезжая ближайшего моста, Гидроцикл закончит свой заезд и пристанет к берегу.
Сможет ли она его опередить? Если на пути не возникнет еще одного красного светофора, шансы имеются. Роки увеличила скорость, чувствуя, как поток воздуха норовит сбросить ее. На периферии сознания всплыли – и тут же поблекли – вопросы по поводу Гидроцикла: почему она охотится за ним? Что он ей сделал? Не отвлекаться! Следовать цели, все вопросы – потом.
Гидроцикл остался позади, отрыв увеличивался. Роки гнала, замечая, что мотоцикл все чаще подскакивает, зависая в воздухе. Машины сливались в сплошной поток. Она рисковала не справиться с управлением, но скорость не снизила. И едва не пропустила поворот на мост.
Пересекая реку, волей-неволей она сбавила скорость. Она рискнула задержать взгляд на реке, увидела светлую точку на черной воде – Гидроцикл. Он правил к берегу. Проклятье! Доехать и затаиться в месте его высадки не получится. Он опередит ее, хотя далеко ему не уйти. Она возьмет его след – он даже не знает, что она за ним охотится.
Она выскочила на дорогу, ее занесло, она едва не врезалась в машину на встречной полосе. Визг шин. Удержать мотоцикл, помочь себе правой ногой, как бывало уже не раз. Она снова ударила по газам. Она приближалась к тому месту, где предположительно высадился Гидроцикл. Здесь дорога в отличие от проспекта на другом берегу была пустынна, и ей показалось, что кто-то – смутная фигура – впереди пересек дорогу. Когда Роки подъехала ближе, нигде никого не было.
Она остановилась, бросила мотоцикл, желая сэкономить хотя бы считанные секунды. Здание, мрачное и нежилое, напротив берега показалось ей знакомым. Она уже видела – в прошлой жизни? – этот дом и знала, что Гидроцикл укрылся именно там. Она подалась на другую сторону, но что-то вынудило ее вернуться к берегу и найти гидроцикл. Она не проверяла, что он там, она знала об этом и так, причина была иной. Если Гидроцикл ускользнет от нее, обнаружив погоню, наверняка воспользуется своей техникой. Этот путь к отступлению нужно перерезать. По реке она не сможет преследовать беглеца.
Роки спустилась к гидроциклу на плиты, поискала что-нибудь подходящее, схватила крупный камень, который смогла поднять лишь двумя руками, нанесла с десяток ударов по гидроциклу. Удары пошли вразнобой, затем она сосредоточилась на баке для горючего. Почуяв запах бензина, она бросила камень, взобралась к дороге. Разглядывая окна мрачного дома, который выглядел слишком аккуратно для нежилого, Роки перебежала улицу.
Без колебаний она ворвалась в единственный подъезд, выхватив нож. В холле она замерла. Было темно, она не смогла бы увидеть противника, окажись он в считанных шагах от нее. Она прислушалась, втягивая носом воздух. Что-то подсказывало, что от Гидроцикла должна пахнуть чем-то специфическим, речной водой или бензином.
Ничего – ни звука, ни иных запахов, кроме тех, что соответствовали нежилому строению. Глаза привыкли к темноте, она различила лестницу, пошла наверх, стараясь, чтобы ноги ступали бесшумно.
До поры до времени это удавалось, но через пару этажей под ноги угодила какая-то склянка. Грохот, казалось, всколыхнул весь дом. Роки замерла. Чертова склянка покатилась вниз, не собираясь утихать. Она скатывалась по тем ступенькам, по которым Роки только что поднималась. Грохот слабел, но не затихал, пока, наконец, через целую вечность оборвался.
Тишина, возникшая после шума, заложила уши. Померещилось ли ей или она слышала тихий-тихий смех? Звонок мобильника показался громче выстрела. Роки едва не выронила нож, доставая телефон. Телефон у нее был, это удивления не вызвало. Она даже знала, что ей вот-вот позвонят, что это должно произойти. Почему Роки не отключила мобильник до того, как вошла в дом? Это была ошибка, и она могла дорого стоить.
Перед тем, как снять трубку, она глянула на экран, но абонент был незнакомый – просто цифры, никаких имен-фамилий. Она молчала, рассчитывая, что звонивший первым подаст голос. Она не хотела заговаривать первой, хотя Гидроциклу хватило катившейся склянки и звонка мобильника – он уже знает, что следом за ним кто-то вошел в дом.
Пауза затягивалась. Роки надо было отклонить вызов, отключить мобильник, но по неясной причине она этого не сделала. Она ждала, прислушиваясь к тишине на линии и в доме.
Пока не услышала тихий-тихий смех. Смех звучал и в доме, и на линии. Она невольно отстранилась от телефона, но смех по-прежнему различала. Кто-то был очень близко. Ближе, чем можно было предположить минуту назад.
– Роки?
Она вздрогнула. Приятный мужской голос, глубокий, с легкой хрипотцой. И жуткий одновременно. Опасный что ли. Голос того, за кем она гналась, кого преследовала на реке и с кем теперь оказалась в нежилом доме один на один.
– Что же ты молчишь, Роки? Невежливо – к тебе обращаются, – смешок.
Где он стоит?
– Не бойся – я не вооружен. Мне это не надо. Убить меня… – смешок. – По сути своей это забавно. Хоть знаешь, зачем я тебе нужен?
– Не важно – слова вырвались быстрее, чем она осмыслила ответ. – Не важно. Мне надо убить тебя, и я тебя убью!
Смех.
– Надо же… Твой напор, твоя уверенность, все это похвально, однако… Все это – пустые слова. Ты просто сделай то, что тебе надо, к чему все это разговоры?
– Покажись, мать твою…
– Прям, как в Голливудских фильмах. Много насмотрелась? Твою мать, твою мать…
– Достаточно.
– На этот раз ты оказалась более прыткой. Мои амбалы не успели. Что ж… Признаться, это ничего не меняет – веселье только начинается.
Она нахмурилась, горло будто схватила невидимая рука. На этот раз? Что он несет? Она уже гонялась за ним? Где и когда? Или это его фишка – сбивающая с толку болтовня? Он что-то еще сказал, но смысл слов она не разобрала.
Ей показалось, что она уловила легкую тень, правее и впереди. Он как раз болтал, и, хотя она рисковала, лучшего момента – если только она не ошиблась с этой тенью – вряд ли дождется.
Роки бросилась вперед, полосуя мрак ножом. Враг увернулся. Глухое восклицание дало понять, что и для него веселье закончилось. Она едва не зацепила его. Она сделала второй выпад, третий, на этот раз наугад, вынудила его отступить. Он побежал. Она услышала его шаги – он отступил по лестнице, теперь ему оставалось бежать только наверх. Окрыленная, Роки побежала следом.
Он был быстрее ее. Звук его шагов слабел. Плохо. Он мог затаиться где-нибудь, на очередной площадке, за дверью одного из многочисленных комнат-офисов, ближайших к площадке. Затаиться и ударить ее в спину. Но выбора у нее не было. Она постаралась выжать из себя еще больше, хотя чувствовала, что задыхается, понимала, что рискует оступиться и повредить ногу, после чего станет легкой добычей для Гидроцикла. Она прыгала через три ступеньки, пот щипал глаза.
Она резко остановилась, когда ей померещился смутный звук в одной из комнат, ближайшей к очередной площадке. Какой это этаж? Здание само по себе не ниже семнадцати этажей. Она подалась к дверному проему, вздрогнула, застыла.
Гидроцикл был здесь, и Роки не сразу поняла, что он делает. Странность его действий вынудила ее потерять несколько важных секунд, и она не успела.
Он вскочил на подоконник распахнутого окна, и лишь после этого Роки догадалась: он надел на себя ранец с парашютом. Она поняла это интуитивно – полумрак не позволил рассмотреть детали, при этом Гидроцикл не был похож на того, кто готов покончить жизнь самоубийством в ситуации, когда его шансы предпочтительней, чем у девушки-подростка.
– Бай-бай, Роки. Так говорят в твоих фильмах? Верю, мы еще встретимся.
Она рванула к нему, хотя понимала, что не успеет. Он просто сделал шаг назад, продолжая улыбаться, и полетел вниз, спокойный, как если бы делал это каждый день своей жизни. Роки показалось, что он снова помахал ей рукой, прежде чем дернуть нужную штуку, которая выпустит парашют на свободу.
Роки выругалась, побежала назад к лестнице.
Он выглянул из-за дерева, помедлил, отступил, вжался в ствол. Его заметили? Непонятно. Десять минут назад оба ребенка играли во дворе, их мать за час лишь однажды выглянула из окна, теперь оба исчезли, и дом кажется пустынным. Затаились?
С чего бы это? Кто может знать о том, что он задумал? Разве что догадаться… Но он в это не верил. Он ни с кем не говорил на эту тему, даже жене высказался смутно и неопределенно. Он сам ничего не планировал еще день назад. Тогда в нем говорили эмоции. Он напоминал того, кто угрожает, но не сделает. И они не знают его в лицо. Тот ублюдок, глава семейства, с ним лично не встречался. И он слишком обеспокоен за свою шкуру, чтобы запомнить чье-то лицо. Ему даже на детей своих чихать, на жену, иначе озаботился бы тем, чтобы они не были сейчас такой легкой мишенью.
Где же сам ублюдок? Прячется? По делам отъехал? Воскресенье все-таки. Конечно, он знал, что выкрутится, что ничего ему за Нину не сделают, ничего, что он заслуживает, однако страх все равно был. Понимала сволочь, что за такое всякое бывает. У него лишь один шанс: Нина выйдет из комы, поправится, и все будет, как прежде. Только все знают, что это – идеальное развитие событий, такого просто-напросто не будет. Нина может не выйти из комы в ближайшее время, и последствия окажутся необратимы. Даже в лучшем случае того, что ублюдок совершил с девочкой, достаточно для смертного приговора. Он в этом не сомневается.
Как он не пришел к такому решению раньше? Все дело в скорби? Подавленность, такая мощная, что ему было не до мести. В первые дни для него существовала только Нина. Он еще надеялся, что назавтра, когда он прибудет в больницу, кто-то из медперсонала скажет: девочка очнулась, она поправится. Время шло, ничего не менялась, и внутри зашевелился его глубинный разум, четко подталкивавший к тому, что надо сделать.
Иди и отомсти. Сделай хоть что-то, что в твоих силах. Неважно, что ты этого раньше не делал. Всегда что-то случается впервые. Хорошее, плохое и нечто крайне сложное, что вынуждает отодвинуть хотя бы на время понятия «хорошо» или «плохо». Для этого ублюдка можно найти какие-то оправдания, но даже серийных маньяков, после которых остаются десятки жертв, защищают здравомыслящие адвокаты, если дело доходит до процесса. Можно выбелить кого угодно, только, если совести нет, ее не отстирать.
Он снова выглянул из-за дерева. Никого. Нетерпение усилилось. Что если они что-то почувствовали и вот-вот уйдут через другую дверь? Женщина и дети ему не нужны, они – лишь страховка, на всякий случай. Но если сбегут они, куда подевается ублюдок? Переполошится и спрячется.
Он вышел из-за дерева, пошел к задней двери. Хотелось бежать, броситься вперед, но он сдержался. Не спеши! Увидят его бегущим, им все станет ясно. Если же человек идет уверенно, не спеша, им придется хотя бы выяснить, кто он такой, с какой целью пришел. Он суматошно прикидывал, что делать, когда он окажется внутри, но ублюдка так и не обнаружит. Взять его семейство в заложники? Сколько он так продержится?
Звонок мобильника. Он чертыхнулся, отступил назад, к дереву. Глянул на экран. Так и есть – женушка. Какого черта ей надо? Она сидит возле Нины, но о каких-то мелочах можно попросить даже медперсонал. Ее поймут, ей пойдут навстречу.
– Где ты? – в голосе страх и… негодование.
Такой она не была, когда он уходил.
Конец ознакомительного фрагмента.