НАША СЛУЖБА И ОПАСНА И… ВРЕДНА
ДЕЛО ПЕРВОЕ. УПЫРЬ С УЛИЦЫ ВЕСЕЛОЙ
Посвящается всем отважным работникам милиции, которые, не жалея живота своего несут тяжелую, и опасную службу по охране порядка, иногда оказываясь в неординарных ситуациях.
ППС – для тех, кто действительно не знает, Патрульно-постовая служба, одно из подразделений милиции.
Старый, весь дребезжащий «уазик» перевозил патруль ППС в составе двух человек. За рулем машины сидел пятидесятилетний сержант Михаил Леопольдович Гарбуз. Толстый, вечно ворчливый дядька, с пушистыми седыми усами. Вот он, и сейчас завел свою любимую пластинку:
– Федька, вот скажи мне…
Рядом с водителем сидел старший патруля, Федька, а вернее сержант Федор Иванович Кулебяка. Маленького росточка, Кулебяка больше похож был, со стороны на подростка. Рыжеватый, рано облысевший, с большими ушами Федька красавцем не был, но бабы к нему липли, как мухи на мед. Хотя к нашему рассказу это отношения не имеет.
Прослужив десять лет в милиции, Кулебяка заслужил определенный авторитет, и был на хорошем счету у начальства. Гарбуз же его, кроме как «Федька» никак больше не называл. Мог иногда, еще и по заковыристей обозвать; «сопля в скафандре», «сосунок», или «щенок лопоухий». Такое отношение, конечно, злило, и раздражала старшего патруля, но сделать он, ничего не мог. Гарбуза в Отделе тоже ценили и уважали.
– Федька, вот скажи мне, ветерану МВД, кода мне заменют эту чертову колымагу, на нормальную машину? – спросил ветеран МВД.
«Уазик» словно почувствовав, что говорят про него, раза три громко и возмущенно «чихнул», сотрясаясь всем корпусом.
– Вот, видал, что делается! – Гарбуз даже обрадовался. – Этот старый драндулет, в один прекрасный день, просто на ходу, сам рассыпется, а мы, будем пешкодралом ходить.
Под днищем «уаза» что-то громко хрустнуло, а колеса сами собой вильнули по направлению к встречной полосе.
Сержант Гарбуз заскрипел зубами, напрягся и выровнял руль.
– Выделили специально, три машины импортные, для всего РВД. И что? Начальство сразу себе прибрало… Мы за преступниками гоняемся на металлоломе, а начальство раскатывает на «мерсах» и «бэхах», по кабакам да по баням, как царьки. Федька, разве это справедливо?
Кулебяка не успел ответить, в этот момент громко захрипела рация таким голосом, словно, кто-то душил дежурного:
– Махаон, Махаон, это Парнасиус, надо подъехать к парку Революции, там молодежь хулиганит… – сообщил дежурный.
– Опять… – простонал ветеран МВД, и на его глаза навернулись слезы.
Месяца два назад их патруль получил аналогичный вызов, подъехать к парку Революции. Они поспешили. Приехали. Огляделись.
На небольшой лужайке, на самодельных скамейках сидело человек семь пацанов. Сидели и громко пели какой-то модный блатняк, про воровскую любовь и про зону. Здесь же, прямо на земле разложена еда, консервы всякие. Общую композицию довершали бутылки с водкой и пивом. Непорядок на лицо.
– Махаон, Махаон, помощь нужна, – издевательски прохрипела рация, голосом уже почти задушенного дежурного.
– Парнаус, сами справимся, – заверил Кулебяка.
– Не Парнаус, а Парнасиус, – возмутилась рация.
– Не один хрен, – буркнул в сторону сержант Кулебяка.
Вообще это увлечение начальника РВД подполковника Букашина бабочками, раздражала многих. Вот и позывные он, Букашин, лично сам для патрулей придумал. Все позывные теперь происходили от названий бабочек. Здесь не поспоришь, Букашин начальник, остальные все – дураки.
Кулебяка согласился на позывной «Махаон». Посчитал, что это лучше, чем быть, «Капустницей», или «Павлиньим глазом».
Кулебяка и Гарбуз направились к потерявшей страх малолетней шпане, не подозревая, что они сами попали в хорошо подготовленную засаду.
Когда милиционеры подошли к молодежи, а Кулебяка козырнул, и только открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что это за посиделки здесь устроили, почему шумят… Его опередили. Один из пацанов подскочил со скамьи, словно ужаленный и заорал дурным голосом:
– Пацаны, атас! Кто последний тот «козел»!
В этот момент, из ближайших кустов, с криками и воплями, выскочило еще человек двадцать пацанов и девчонок. Кулебяка решил, что это последнее его дежурство в этой жизни. Но вся молодежь бросилась к их старенькому «уазику». Открыв все четыре двери, пацанва стала пропихиваться в салон автомобиля. Несколько раз жалобно пробибикал сигнал «уазика», видимо взывая о помощи. Но, что могли сделать два мента, против двадцати малолетних дуроломов.
Через полминуты ментовской «уазик» оказался заполнен подростковыми телами под самую крышу, в прямом смысле этого слова, словно консервная банка рижскими шпротами. А еще через полминуты «уазик» жалобно заскрежетал, показывая, что он не в силах противостоять такому беспределу. Задние колеса автомобиля просто отвалились, и «уазик» просел на брюхо.
Пока ошарашенные менты стояли рядом с покалеченной машиной, детишки радостные разбежались по кустам. Один из них, правда, сообщил приятную новость, видимо, чтобы приободрить ментов:
– Мусора, нам удалось перебить рекорд, у пацанов с соседнего района. В ваш вонючий «луноход» двадцать три человека вместилось. Ура новому рекорду!
Еще миг, и парк опустел. На дороге остался растерзанный «уазик», и офигевший от нового рекорда, патруль.
Когда сообщили о поломке машины начальству, то начальство пришло в бешенство.
– Вы че, мне тут заливаете! Небось, кирпич со стройки тырили?! – выдвинуло свою версию начальство.
Ох, и влетело им тогда за сломанную машину.
Прошло только два месяца, и снова вызов в парк Революции.
– Федька, я в парк Революции не то, что на БТРе, на танке не поеду… – завыл, словно попавшийся в капкан волк, сержант Гарбуз.
Сержанту Кулебяке тоже не хотелось ехать в парк Революции. Он решительно схватил рацию и закричал:
– Пеленгас, Пеленгас, это Махаон! Не могу в парк Революции приехать, пробили колесо! Отбой…
– Сам ты Пеленгас… – обидчиво хрюкнула рация.
– Спасибо Федор Иванович, вовек не забуду, – по щеке сержанта Гарбуза прокатилась крупная слеза.
Ничего себе, этот грубиян и ворчун Гарбуз, сразу вспомнил имя и отчество старшего патруля.
Кулебяка понимал, что Гарбуз хоть и ругает свою старушку, но машину очень любит и бережет ее.
Поехали дальше. Кулебяке захотелось как-то подбодрить напарника.
– Михаил Леопольдович, а помнишь, как нас вызвали на улицу Земельную. Где пьяный мужик с топором бегал за женой и сыном. Приехали, перехватываем мужика, тот сразу испугался, трезвеет на глазах и заявляет, что он Папа Карло, и ни кого не собирался убивать. А с топором бегает потому, что хочет немного снять стружки у своего сыночка- Буратино.
Напарники начинают громко смеяться. Дежурство начиналось у них, слава Богу, спокойно.
– Юра, что у тебя с пальцем? – Дежурный майор Капустин обратил внимание, на перевязанный бинтом палец на руке у своего помощника, сержанта Перепелкина.
– Жена моя, Верка, говорит вчера: «Юра, вынеси мусор». А я говорю: «Мне не охота с дивана вставать». А Верка моя говорит, что если мусор не вынесешь, то я, мол, палец тебе тогда откушу, – Юрка громко заржал.
– Ну, и что? – Поинтересовался Капустин.
– Я не поверил, не встал с дивана, а Верка, змеюка, чуть палец мне не отгрызла. Во, видал! – Перепелкин покрутил перебинтованным пальцем, перед носом майора Капустина.
– Зато мусор не пришлось выносить…
– Какай там…Я Веерке сказал, что теперь, мол, я травмирован, не могу мусор выносить. А она, сучка, говорит, я, тебе палец не на ноге укусила, значит идти можешь. Будешь ерепениться, сейчас и не ноге отгрызу палец…Куда здесь денешься? Пришлось идти…
Приятные воспоминания Перепелкина прервал телефонный звонок.
– Алле! Ето милиция?
– Милиция, милиция, она самая, – майор Капустин, не задумываясь, выпил сразу две таблетки «цитрамона», у него сильно разболелась голова, – Чего хотели сообщить?
– Алле! А ето точно милиция? – недоверчиво спросили на другом конце провода женский голос.
– Да точно, точно… – договорить майор не успел.
– Срочно приезжайте на Веселую, у нас труп с огромным топором в спине.
В трубке что-то загремело. Затем раздались какие-то визги. Это к чертям летела спокойная ночная смена.
– Какая еще Веселая, какой труп?! – взревел Капустин, он даже подскочил с кресла.
– Улица Веселая, корпус 5-Б, студенческое общежитие. На втором этаже труп лежит, с огромным топором в спине.
– А чего труп там лежит?
– Не знаю… Видно, где лег, там и лежит…
– Вы ничего не путаете? – со слабой надеждой спросил майор.
– Чего тута путать. Своими глазами, только что лицезрела этот ужас.
– Как фамилия?
– Чея, трупа? Не знаю, не спросила…
– Да нет ваша фамилия.
– Так я эта… господи, запамятовала…
– Вы что, свою фамилию забыли? – удивился Капустин.
– Да забыла. Чай не каждый день трупы вижу с топорами в спине.
Женщина бросила трубку, прервав интересный разговор.
Майор еще не успел передать патрулям сообщение, как телефон вновь зазвонил.
– Дежурный по… – Начал было представляться Капустин.
Но его оборвал женский пронзительный крик в трубке:
– Караул! Спасите! Помогите! На помощь!
– Женщина, что случилось? Толком кричите, а не просто так…
– Убили! Топором зарубили, прям на мелкие кусочки! – визжал женский голос.
– Адрес! Диктуйте адрес!
– А я разве не сказала? – нервно поинтересовалась женщина.
– Нет…
– Улица Веселая 5-Б. На четвертом этаже убиенный лежит, а в спине топор…
– Женщина, вы ничего не путаете. Нам только что звонили с общежития. Труп на втором этаже. Мы приняли вызов…
– На каком втором этаже. На четвертом!
– А вы не могли ошибиться? – уточнил Капустин.
– Я что, по-вашему, второй этаж с четвертым могла перепутать? Я со школьной скамьи до десяти, с закрытыми глазами хорошо считать умею! – в голосе женщины слышалась обида.
– Хорошо, хорошо к вам сейчас приедет милиция, – и тут, у майора Капустина сработал профессиональный рефлекс, он заметил некое несовпадение в словах звонившей женщины. – Женщина, женщина, объясните мне, пожалуйста, один момент…
– Ой, я сейчас упаду в обморок, – жалобно сообщила женщина, на другом конце провода.
– Да погодите вы, со своим обмороком. На вопрос сначала мой ответьте, а потом падайте, куда хотите. Вы только что сказали, что труп изрубили на мелкие кусочки, а потом заявили, что труп лежит с топором в спине. Как такое может быть?
Конец ознакомительного фрагмента.