Глава четвертая
Дома я первым делом затолкал обе дискеты в полиэтиленовый пакет с магической защитой и запер их в ящике стола. Только после этого я пошел в ванную и выкашлял там, по-моему, фунта[3] два кирпичной пыли. Потом принял душ и переоделся. К этому времени потрясение уже немного прошло, но все же не настолько, чтобы я мог сесть за работу. Я решил сходить сдать грязную одежду в химчистку и заодно купить новую бритву. И уже на пороге вдруг услышал, как заиграло пианино. Громко. У меня в гостиной.
Я открыл дверь. Из стереосистемы неслись вариации на тему Диабелли – пожалуй, звук стоило убавить.
– Не помню, чтобы я его включал, – пробормотал я про себя и подошел, чтобы выключить проигрыватель.
– А ты и не включал, – ответил голос Стэна. Несколько пристыженный. – Ты оставил там диск, а я обнаружил, что могу… могу взять и включить его. В моем нынешнем состоянии мне такая музыка очень кстати – несколько умственная, что ли. Ну, если ты против, я выключу…
Музыка разом утихла – какое счастье.
– Ничего-ничего, – сказал я. – Я как раз ухожу. Пока меня не будет, ни в чем себе не отказывай.
Когда я вернулся, играл тот же диск. Пока я рылся в кухне – искал, что бы поесть, – музыка кончилась и заиграла снова. Я потерпел с полчаса, а потом двинулся в гостиную.
– Хочешь, поставлю тебе другой диск? – спросил я.
– Нет-нет! – отозвался Стэн. – Мне в самый раз. Но я приглушу звук, пока ты мне будешь рассказывать, что случилось.
Вариации на тему Диабелли стихли, превратившись в далекое побрякивание. Повисла пауза – было ясно, что Стэн ждет не дождется, когда я заговорю. Еще бы – ведь он наверняка извелся со скуки. Мне никогда не приходило в голову, что бестелесному духу тоже может быть скучно, но, в сущности, а почему нет?
– Взорвали тронный зал, – сказал я, а потом сел и выложил ему все.
– Эти дискеты сотрутся, – уверенно сказал Стэн, дослушав. – Если у императора и были дети, их никто никогда не найдет, вот и все. За ближайший год появятся шестеро самозванцев, а потом все развалится. И никакой империи не будет. Все так и задумано.
– Может быть, – кивнул я. – Но я по должности обязан помогать, даже если для этого, скорее всего, придется погубить собственный компьютер.
– Займись этим в свободное время, если хочешь, – ответил Стэн. – Не забывай, сейчас твоя главная задача – найти магида мне на смену. Поезжай-ка лучше завтра в Бристоль.
– Нет. Не могу, когда на мне висит такая компьютерная головоломка. Не сосредоточиться.
Я не стал добавлять, что сыт по горло всей этой бессмысленной охотой на магида. Поэтому привел массу других предлогов. Стэн все отметал. Мы проспорили с начала до конца вариаций на тему Диабелли. Когда они пошли на новый круг, я попытался уговорить Стэна на компромисс:
– Хорошо. Я напишу письма тем четверым, про которых мы что-то знаем, и попрошу их со мной связаться. Ну как, твоя душенька довольна?
– У меня сейчас, кроме душеньки, и нет ничего, – буркнул в ответ Стэн. – Ладно. Что ты им собираешься сказать?
– Каждому свое, – нашелся я. – Тарлесс – писатель. Притворюсь его поклонником. Мэллори – студентка. Ей нужны деньги. Я уже сказал ее матери, что она получит наследство. Напишу об этом. Фиск, судя по всему, ищет какое-то чудодейственное лекарство, а Корнелиус Пунт…
– Что Корнелиус Пунт? – уточнил Стэн.
Мое воображение, только что такое резвое, на Пунте споткнулось.
– Он отправился путешествовать. Спроси его, может, ему будет интересно написать путеводитель, – посоветовал Стэн.
– Отличная мысль!
Дело в том, что я прекрасно понимал: пока я что-нибудь не сделаю, Стэн не даст мне вздохнуть спокойно. Поэтому я тут же сел и написал письма. Честно говоря, я гордился своей изобретательностью. Хотя я в жизни не заглядывал в книги Мервина Тарлесса, мне прекрасно удались лирические пассажи о красотах его стиля. Мэллори я написал, что ей завещали сто фунтов стерлингов. Я прикинул, что могу себе позволить такую сумму. В письме Тэнси-Энн Фиск я представился знакомым знакомых знакомых, который узнал, что она попала в клинику, и рвался поведать ей о чудотворной диете Стэнли. А Корнелиусу Пунту написал, что я владелец маленького издательства и ищу интересные книги.
– А что за диета Стэнли? – поинтересовался Стэн у меня из-за плеча.
– Совсем как ты – сплошной воздух и больше ничего, – ответил я.
– Так я и думал, – ответил он. – Валяй. Глумись на здоровье. Мне все равно.
Я отправил письма – и только тогда Стэн разрешил мне взяться за имперские дискеты. На них у меня ушли ближайшие три дня.
Начал я с того, что исследовал одну из дискет всеми положенными в таких случаях магидскими методами. Когда я решил, что знаю достаточно об устройстве программы и об инсталлированной в нее защите, то посносил все, что можно, со своего самого старого компьютера и сделал его совместимым с имперской системой. Это была та еще задача: в империи и дискеты другого формата, и напряжение в сети другое, и общий подход к программированию более рациональный. Мне пришлось превратить металл и пластик моего бедного старенького «амстрада» в кашу, а потом вылепить из него нужную форму и заставить отвердеть. И наколдовать адаптер. Потом надо было еще запрограммировать компьютер, чтобы он – насколько я мог судить – отражал природу той машины, откуда я скопировал дискеты. Это была самая трудная и кропотливая часть работы. Честно говоря, не будь я магидом, ни за что бы не справился. Помню, я еще сказал Стэну: «Хорошо, что я набил руку на таких задачках. Вообще-то, я часто применяю магидские методы, когда пишу программы. А ты пользовался магидскими штучками с лошадьми?»
Ответа не было. Из моей гостиной донеслись вариации на тему Диабелли. Опять.
– Да наверняка, – пробормотал я себе под нос.
Удержаться-то невозможно. Когда ты магид, это влияет на все, что ты делаешь. Иногда это так расплывчато, что можно принять за интуицию. А иногда, когда сталкиваешься с очень серьезными трудностями и кажется, что выхода нет и быть не может, словно бы налегаешь – вот как я налег сейчас на программу.
К концу первого рабочего дня я был готов провести испытания. Вставил имперскую дискету и велел ей копироваться на жесткий диск. Она сопротивлялась любым попыткам ее переписать, хотя я бережно снял с нее все магические защиты. Тогда я вздохнул, поставил защиты обратно и велел дискете показать, какие на ней записаны файлы. Ничего не вышло. Я налег – и очень зря.
Компьютер сгорел, причем буквально: у него все внутри расплавилось. Над процессором заиграло пламя, я едва успел спасти адаптер. Делать новый мне совсем не хотелось. Я выругался. И волей-неволей бросился разбираться, что случилось с оплавленными, искореженными останками, а они, между прочим, были еще горячие, так что радости во всем этом не было никакой. Оказалось, что программа была снабжена не меньше чем тремя магическими защитами, при попытке подправить имперское программное обеспечение я сделал по крайней мере две крупные ошибки, а когда переделывал бедный «амстрад» – еще несколько. Весь вечер я только и делал, что лихорадочно разбирался в хитросплетении программ и магии.
– Ради чего император затеял все эти игры?! Вот идиот! – раздраженно бросил я Стэну, перекрывая бряканье стереосистемы. – Если вдуматься, он как бы говорит, мол, раз уж я не могу быть императором после моей смерти, так прослежу, чтобы и никто не мог!
– Может, и так, – ответил Стэн. – Но кое-кто из тех, кто взлетел на воздух вместе с ним, наверняка что-то знал. Не исключено, что император рассчитывал на них. Какая разница? Не впутывайся в это, ни к чему.
– Разница очень большая, потому что речь о людях, – сказал я, вспомнив, какое напряженное лицо было у генерала Дакроса – как в страшном сне. – Там остался простой честный человек, который пытается навести порядок. И миллионы других простых людей, которых просто перережут, когда важные шишки из других десяти миров двинутся против Дакроса. Начнется самая настоящая гражданская война, без шуток. Может, уже началась.
– Ты принимаешь все это слишком близко к сердцу, – заявил Стэн. – Либо шишки победят, либо твой генерал почувствует вкус к власти и оставит империю себе. Так часто бывает.
Ночью, в постели, я был вынужден признать, что он прав. Но еще я хотел все-таки решить эту… задачу.
Наутро я получил письмо от девицы Мэллори. Нищая студентка ответила с обратной почтой.
Уважаемый мистер Венейблз!
Не стану спорить, что сотня фунтов мне сейчас очень кстати. По этому адресу меня можно найти до июля, поэтому деньги пришлите, когда угодно. Если можно, сообщите, кто именно оставил мне это наследство. Я приемная. О своих настоящих родственниках я ничего не знаю и думаю, что и им ничего не известно обо мне.
Искренне Ваша
– Бесцеремонное и слегка настороженное письмо, – заметил я.
– Да. Сразу чувствуется характер, – сказал Стэн. – После такого ее узнаешь даже на той стороне улицы.
И точно. Письмо носило отчетливый отпечаток ее личности. Бумагу Мари, очевидно, одолжила или стащила у дядюшки. На листке стояла шапка готическим шрифтом: «Тэд Мэллори, автор „Сонмища демонов“», а напечатано письмо было на отвратительном матричном принтере, в котором кончались чернила. Но все прямо кричало об очень сильной личности.
– Как неудачно, что она приемная! – рассердился я. – Никого на всем белом свете – кто ей наследство-то оставил?
– А я и оставил, – нашелся Стэн. – Скажи, я изучал генеалогию и обнаружил, что я ее дядя. У меня и в самом деле было много братьев, все большие охотники до женского пола, так что это даже может оказаться правдой.
Я тут же написал этой сильной личности учтивое послание, где говорил, что в скором времени передам деньги и расскажу о ее происхождении при личной встрече, и вернулся к работе над следующим по старшинству компьютером – «тошибой», к которой я уже год не прикасался.
Работа была трудная и кропотливая. И к тому же я нервничал, поскольку понимал, что дискета у меня осталась только одна. Теперь я жалел, что оставил две дискеты Дакросу. Более того, к концу дня я так устал и задергался, что все-таки отправил на номер, который мне оставил Дакрос, сообщение с просьбой отложить одну дискету мне. Ответный факс был скор и лаконичен:
Обе дискеты расплавились.
Вот зараза! К тому же палить еще один компьютер я совсем не хотел. Делать нечего – пришлось скрестить пальцы на удачу и сунуть в дисковод вторую дискету.
«ОБНАРУЖЕН ВИРУС», – сказала «тошиба».
Я тут же извлек дискету – зато, по крайней мере, понял, что происходит. Прищелкнул языком при мысли об императорской паранойе и стал чистить дискету от вируса. Вирус был волшебный, и это было как распускать старинное кружево.
– Ты сегодня есть собираешься? – спросил через некоторое время Стэн.
Я поднял голову и обнаружил, что уже стемнело – темнело, конечно, рано, поскольку год только начинался, но все же пора было сделать перерыв. Я сварил себе кофе и стал искать, что бы поесть. Потом будто провал – и вот я уже снова сижу перед «тошибой». Было уже за полночь. Но когда я снова сунул дискету в дисковод, никакого вируса не осталось.
– Ты, часом, не помешался на своей империи? – встревоженно спросил Стэн.
– Поправочка, – ответил я. – Я помешался на компьютерной задаче. Не каждый день сталкиваешься с волшебным вирусом.
На третий день мне все-таки удалось заставить программу скопироваться и запуститься. Это было большое облегчение – теперь я мог подправить свои дискеты и делать на них резервные копии. Однако ни к каким достижениям это не привело. Я ничего не добился, кроме того, что на экран вывелось сообщение о ликвидации Тимотео и вечное «ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ». От этого впору было взбеситься: ведь я уже побывал, так сказать, за кулисами, когда чистил дискету от вируса, а после этого обойти пароль, казалось бы, сущий пустяк. Но все мои попытки терпели крах. А налегать по-магидски я боялся – вдруг все снова расплавится.
Стэн услышал, как я ругаюсь, и вплыл в кабинет.
– Хочет пароль – скажи ему пароль, – посоветовал он. – Кстати, когда у тебя будет минутка, поставь мне другую запись, хорошо?
– А как же Диабелли? Наизусть выучил? – поинтересовался я.
– До последней ноты. – Стэн говорил совершенно серьезно. – Теперь Бетховен мне все равно что лучший друг.
Я поставил ему сборник хоралов – просто для разнообразия – и отправил Дакросу еще одно сообщение. Ответил мне волхв Джеффрос.
Пароли в империи обычно семибуквенные. После третьей неверной попытки дискеты плавятся, поэтому мы перебрали совсем мало вариантов. Однако кира Александра предполагает, что это, вероятно, слово из какой-то детской песенки.
Из детской песенки?! Ну что ж, кира Александра определенно не просто красотка: очень разумная догадка, поскольку речь идет о детях. Детские песенки в империи примерно такие же, как и на Земле. Ведь именно мы, магиды, пустили их в обращение – как и многое другое. Но семь букв на любом из четырнадцати официальных языков империи – это какая-то безумная партия в скрабл! Впрочем, когда я запустил еще один свой компьютер, чтобы он нашел мне все варианты, то был полон надежд. Наверное, я мог бы и сам додуматься, просто у меня в голове не укладывалось, что Тимос IX знал о существовании детских песенок.
Тут-то я и услышал, как с нового диска, который я поставил Стэну, доносится мощное «В великом граде Вавилоне!».
Меня пробила дрожь, и не от музыки. Вавилон – это одна из страшных магидских тайн. И именно поэтому о нем есть и детская песенка – «До Вавилона сколько миль?». Я бросился к «тошибе» и ввел «ВАВИЛОН».
И это оказался правильный пароль.
На экране замелькали карты миров, испещренные на имперский манер рябью из линий, похожих на изобары на метеорологических картах, карты, карты, карты, миры, миры, миры, чуть ли не половина Бесконечности. Я откинулся на спинку кресла и глядел на них, ломая себе голову, почему император выбрал именно такой пароль именно из этой песенки. Через некоторое время на экране появился движущийся рисунок – поперек монитора побежал фриз из профилей людей и кентавров. Похоже, это были портреты, нарезанные из фотографий, все разные, но было непонятно, значат они что-нибудь сами по себе или это просто показатель, что программа запустилась. Потом экран очистился. Появилось сообщение: «ВВЕДИТЕ КНАРРОС».
Я ввел «КНАРРОС».
«ТЕПЕРЬ ВВЕДИТЕ ИМЯ МОЕЙ БОГИНИ», – был ответ.
Я в панике бросился к компьютеру с базой данных по империи, понимая, что сейчас опоздаю, и закричал:
– Стэн! Стэн, как зовут эту кислую богиню, которой поклонялся император?
– Не помню! – крикнул он в ответ, перекрывая, кажется, «Аллилуйя» Генделя. – Язык сломаешь!
Я и сам вспомнил – Аглая-Юалайя, – как раз когда дискета стерлась.
– И это человек, который помнит всех скаковых лошадей с тридцать пятого года! – воскликнул я. – Ну ничего, у меня есть резервные копии.
Пришлось повторить все с самого начала. К вечеру я уже был во всеоружии – на сей раз я на всякий случай запасся перечнем всех прочих имперских богов, героев и исторических персонажей. Императорскую паранойю надо было уважать, это я уже понял. Однако имя богини было, похоже, его последней надеждой. Я вбил «КНАРРОС», потом «АГЛАЯ- ЮАЛАЙЯ» – и на экране появился список.
КНАРРОС УСЛОВНЫЙ МИР ЛИКСОС
ПОЛ ЖЕНСКИЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3390
УСЛОВНОЕ ИМЯ НАТАЛИЯ
ПОЛ ЖЕНСКИЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3390
УСЛОВНОЕ ИМЯ ФИСИЛЛА
ПОЛ ЖЕНСКИЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3400
УСЛОВНОЕ ИМЯ АНАНТЕ
ПОЛ МУЖСКОЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3401
УСЛОВНОЕ ИМЯ ЭКЛОС
ПОЛ МУЖСКОЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3402
УСЛОВНОЕ ИМЯ МАГРАКС
ПЛЮС ДВА КЕНТАВРА МУЖСКОГО ПОЛА ГОДЫ РОЖДЕНИЯ 3394 И 3396
УСЛОВНЫЙ МИР ВАВИЛОН
ПОЛ ЖЕНСКИЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3393
УСЛОВНОЕ ИМЯ ТИМЕЯ
ПОЛ МУЖСКОЙ ГОД РОЖДЕНИЯ 3399
УСЛОВНОЕ ИМЯ ДЖЕЛЬЕРО
За каждым именем следовали какие-то буквы, цифры и символы, которые мне ничего не говорили, но я решил, что это были какие-то имперские аналоги генетических данных, группы крови или чего-то в этом роде. После двух списков следовало:
КНАРРОС ВЫДАСТ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НАСЛЕДНИКА (НАСЛЕДНИКОВ) И ПОДТВЕРДИТ ИХ ЛИЧНОСТЬ ТОЛЬКО ОФИЦИАЛЬНО УПОЛНОМОЧЕННОМУ ПОСЛАННИКУ, КОТОРЫЙ ПРЕДСТАВИТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СМЕРТИ ТИМОСА IX
– Готово! – воскликнул я. И откупорил бутылку вина, чтобы отпраздновать успех, прежде чем браться за следующую задачу – достучаться до Дакроса по номеру его рации.
После всех развлечений последних дней перепрошить свой телефон, чтобы позвонить и поговорить лично, мне было проще простого. Через полчаса я услышал голос генерала – далекий, трескучий и очень усталый.
– Два списка наследников из двух миров под условными названиями, – сказал я и всех перечислил.
Никакого ответного ликования.
– Кто такой этот Кнаррос?
– Наверное, какой-то опекун, – предположил я. – Он должен был заявить о себе, когда…
– В общем, не заявил, – оборвал меня Дакрос. – И что это за миры, чтоб им пусто было, – Ликсос и Вавилон?
– Дайте поручение Имперской секретной службе, пусть разведает, – посоветовал я.
– Идея хорошая, только там одни безмозглые бандиты, – отозвался генерал. – Вчера мы почти всех казнили. Попытка переворота. И мне не нравится, что тут все упирается в этого Кнарроса. – Видимо, генерал считал, что главная трудность именно в этом. – Чтобы найти старшего сына и наследника, надо сначала разыскать Кнарроса, даже если речь идет о других мирах. А вдруг этот Кнаррос жулик? А вдруг его кто-то уже прикончил?
– Все вопросы к вашему покойному самодержцу с его глупостями, – отрезал я.
– Мне это не нравится, – повторил генерал.
– Мне тоже, – ответил я. При мысли о том, что пароль оказался «Вавилон», меня до сих пор потряхивало. – Я отправил список Джеффросу по факсу. Пусть поручит кому-нибудь его проработать, и передайте ему, чтобы сообщил, если понадобится моя помощь.
– Придется, – сказал он. – Идиотские игры в сверхсекретность!
Я со вздохом повесил трубку.
– Теперь он захочет, чтобы я отыскал ему Вавилон. Помяни мое слово.
– Ты же не можешь! – сердито отозвался Стэн.
– Думаю, Стэн, мы говорим о разных вещах, – сказал я. – То есть надеюсь. Ничего, если я выключу музыку? Голова болит.