Стратегия новой культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего. Часть II. Всеобщность женской логики творчества Японо-Руссии (К. И. Шилин, 2009)

Часть II. Всеобщность женской логики творчества Японо-Руссии

Это основная часть нашей работы, ибо именно Японская культура дает самые фундаментальные эмпирические, а также этико-эстетические, общекультурные основания для создания системы категорий Женской = Японской логики. В данном случае особо значим основной принцип восточного триединства по-женски Живых: Этики = Эстетики = Логики, которые предшествуют и составляют основу и альтернативу антично-западному триединству неявно для большинства, но умышленно атомизирующих = мертвящих диалектики = логики = гносеологии, рацио-философии. Главные общие для данного комплекса образов-понятий проблемы:

1) Осмысление тех, в принципе интуитивных представлений, которые присущи Японии и всему Востоку при сведении их в систему общевосточной Женской Живой логики как систему понятий культуры Японо-Руссии — во имя чего необходимы японизация-ориентализация (orient-Восток) – аккультурация-руссификация всей этой, предметно-расчлененной системы диалектики = логики = гносеологии науки-цивилизации.

2) Этот подход оказался возможным при необходимом тесном взаимодействии традиционной культуры Японии с классической культурой России, при опоре на разработанную на их почве систему понятий софиологии, названной нами Экософией Живых логики-знания, Экософией культуры будущего. Этот процесс можно условно назвать «русификацией».

3) «Очищение» этой системы от чуждого Востоку запредельного цивилизационно-западного влияния; девестернизация мудрости → Экософии (постметафилософии) Востока-Евразии, всех сфер культуры, особенно науки.

4) Выведение нормативного прогноза Женски-Живой культурологии Японо-Руссии – из духовно-классических культур Японии-России, которые структурируют себя по естественным меркам Жизни Природы и гармоничного общения человека-с-Нею, хотя и разных, взаимодополняющих уровней развития этого общения. Под этим углом зрения будут доосмысливаться и переосмысливаться основные понятия логики мышления Японии-России-Запада.

Аполлоновско-дионисийский – рацио-разумное и необузданно-чувственное, накладываемое часто на отношение антично-западного и восточного, мужского и женского, превращенная форма гармоничного кит. бинома инь-ян или, упрощая: женское-мужское начала. С этих позиций наша Женская логика есть Логика Творческой Инь и Творчества Инь, что должно дополнять Логику Творчества ян. Запад обострил гармоничное общение в субъект-объектное отношение; резко принижая-огрубляя, даже опошляя инь и возвышая Ян. Переосмысление отношения А.-Д. важны для всего переосмысления культур Востока и Запада, их логик, а также для построения нормативного прогноза их логик как вариантов Живой логики Творчества.

Бином А.-Д., понятый как инь-ян, в его применении к пониманию общения Японии-России позволяет понять их гораздо большую естественность, нежели отношения Япония – Запад. Особенно в плане перспективы выхода мира из эко-катастрофы и перехода нас-мира на качественно новый уровень эко-гармонично-творческого развития. Осмысление логики японцев как Женской логики инь позволяет выдвинуть гипотезу, что и Мужская Японская Живая логика Японо-Руссии может быть создана как некий естественный коррелят Женской Живой логики японцев, как осмысление особой психологии японцев-мужчин в их духовно-творческой связи-отличии от женщин-японок по принципу инь-ян. Это решающий этап в создании Японского Мужского варианта Живой логики Творчества – как Стратегии развития мужского духовного потенциала японцев, что и должно вывести Японию на качественно новый уровень общего инновационного развития.

Авторитет – 1) доверие к высоким, благородным, чтимым качествам Бога, человека, или аналогичного им существа в сообществе людей и живых существ, 2) существо, наделенное этими качествами.

В истории человеческого общества можно выделить А. трех основных типов:

I. Живой Космос, Природа, Боги, олицетворяющие жизнь человека и культуру общества. Это Детски-Женский Восток, включая Японию, с адекватной им Детской и Женской формами Живой логики. Вся жизнь Японии, включая даже экономику и высокие технологии, основана на доверии к авторитетам. Однако ныне того уже становится недостаточно, ибо уж слишком велики А. Запада, восходящие к античности, а они ныне обнаружили свою эко-катастрофичность.

II. А. античности и вся античность как совокупность А. и наиболее авторитетная, в принципе младомужская культура, логико-теоретические основы которой заложил Аристотель, а наиболее ярким воплощением которой был его ученик Александр Македонский, ставшие неопровержимыми авторитетами на 2,4 тыс. лет. Эти А. определяют и современные социально-гуманитарно-цивилизационные воззрения и их формальную логику. Ныне эти А. обнаружили свою эко-социальную ограниченность, тупиковость, эко-катастрофичность. А потому современное общество, включая сообщество ученых гуманитариев, находится в поиске качественно новых А.

III. Русская-евразийская, соборная, пластическая культура, имеющая вектор трансформации в Экософию культуры, – еще не в полной мере отличившая себя от антично = западных А., еще не обретшая уверенность в первозначимости для Востока-России (славян, Евразии) и в общезначимости своих А., классиков японско-русской-российской-славянской-евразийской культур. Именно здесь мы видим общепланетарную перспективу не только для Японии и Востока в целом, но и России-мира.

Буддизм — один из самых значимых «мостиков» во взаимосвязи наших культур и, что еще важнее – это необычайно значимый и прекрасный «мостик» в наше всеобщее эко-гармоничное будущее, ибо «характерной особенностью Б. является его этико-практич. направленность. С самого начала Б. выступил не только против особого значения внешних форм религиозной жизни и, прежде всего, ритуализма, но и против абстрактно-догматических исканий, свойственных, в частности, брахманистско-ведийской традиции, и выдвинул в качестве центральной проблемы – проблему бытия личности… В основе Б. лежит утверждение принципа личности, неотделимой от окружающего мира, и признания бытия как своеобразного психологич. процесса, в который оказывается вовлеченным и мир. Результатом этого является отсутствие в Б. противоположности субъекта и объекта, духа и материи, смешение индивидуального и космического, психологического и онтологического и, одновременно, подчеркивание особых потенциальных сил, таящихся в целостности этого духовно-материального бытия. Творческим началом, конечной причиной бытия оказывается психич. активность человека… Это волевые решения «Я», понимаемого как некая духовно-телесная целостность… личность как нравств. – психологич. реальность… В Б. нет надобности в боге как творце, спасителе, т. е. вообще как, безусловно, верховном существе, трансцендентном той общности; из этого вытекает также отсутствие в Б. дуализма божественного и небожественного, бога и мира… Б. рассматривает все связи, в т. ч. и социальные, как зло и глубоко асоциален по своей природе…» (здесь и ниже сокр. даны по тексту цит. издания. – ред.) [425, c. 63].

Точнее: Б. асоциален по отношению к предметно = опосредствованной форме социума, т. е. он асоциетален, но не настроен против социума вообще.

«Б. оказал существ. влияние на все стороны жизни принявших его стран. Распространение Б. способствовало созданию тех синкретич. культурных комплексов, совокупность которых образует т. н. буддийскую культуру (архитектура, скульптура, живопись, литература, буддийская образованность)» [425, c. 64].

В нашей концепции Буддизм выступает как «выражение жизни» и активно-самоотверженное «утверждение жизни» вообще, иной жизни, – что характерно для женского психосоциокосма. Б., конечно же, альтернативен и по отношению к западно-цивилизационному типу организации культуры социума и вполне может быть осмыслен как очень значимый момент, – если не основание тезиса и предпосылка синтеза, или интеграции культур Востока и Запада Евразией-Россией и Японо-Руссией. Особенно значим Б. как действенное противоядие, выправляющее односторонний, агрессивно-младомужской «перекос» диалектики-логики западной цивилизации, болезненно опасной для немужского, особенно женского населения планеты, правда, в еще большей мере – для Жизни Природы в ее всеобщности.

Буддизма женскость-«японскость». Такое отождествление создает особую возможность определения «узловых» проблем Японо-Руссии и перспективы решения этих макро-проблем – с позиции нашей трактовки содержания этногенеза человечества как важнейшего аспекта его эволюции – при работе Женской логикой, понимаемой и как до-, вне-, пости мета-логической экофильно-логической мудрости, наиболее полным, хотя и своеобразным, выражением которой выступает буддизм. Сам же буддизм, с нашей точки зрения, является феноменом духовной эволюции человечества, адекватным женскому психосоциокосму = Женской логике творчества. Основой подобного отождествления выступает экософски понимаемое женское начало Творчества Жизни.

Оценивая с позиций Экософии культуры характер и этапность эволюции человечества, приходим к выводу-убеждению, что она имеет своим продолжением (после «детского» типа творчества) формирование женского психосоциокосма с соответствующим социокультурным проявлением в форме Женского типа логики творческой индивидуальности. Именно в этом смысле можно расценивать и возникновение феномена буддизма, как формы духовности, раскрывшей на эко-культурном срезе человеческой эволюции необходимость, особенно для будущего сердечной, матерински-женской ориентации Логики всего человечества как непременного условия-основания его дальнейшего, уже эко-гармоничного прогресса.

В языческом психокосме, присущем изначально-детскому типу творческой индивидуальности, созидающей себя в пределах творящей его Природы при ее решающей, ведущей роли, человек как дитя Природы и сама Природа, ассоциирующаяся с каждой человеческой матерью и родительницей всех человеческих матерей и вообще всего живого, уже образовали генетически цельный образ Жизни, воспроизводящий род человеческий на Земле. Благодаря этому, экологично чистому, природному Женскому началу Жизнь обретает еще более выраженный самодовлеющий характер в самом понимании себя Женской, более совершенной половиной человечества. В этом смысле завершается переход от одного уровня фундаментальности сознания человечества Земли – изначально-детского типа, к другому (второму) ее уровню, – называемому нами «Женским» психосоциокосмом с адекватной ему Женской логикой. В этой связи он, как и первый тип психосоциокосма, выступает естественным основанием прогрессивной эволюции человечества и, соответственно, – неотъемлемой, совокупной составляющей построения прогноза (модели) духовно-творческой индивидуальности гуманного эко-гармоничного будущего.

Женский тип творчества, полнообъемно выраженный духовностью буддизма, видится тем эффективным инструментом самосовершенствования индивидуальности любого типа, который способен наполнить ее такими универсальными свойствами-качествами как гармоничная экологичность и гуманизм, подготавливая тем самым условия для включения в общий процесс самообновления, реализуемый каждой творческой индивидуальностью посредством выхода на устойчивый контакт с ноосферой Земли, потенциально содержащей все необходимые для прогресса человека Живого знания.

В экософско-социо-культурологическом понимании буддизма Женская душа может существовать как бы вне женской личности, «растворенная» в ином существе: в Природе, матери, ребенке, любимом… Для женщины, в т. ч. и как творческой личности, такое «бытие вне себя», в качественно ином – нормальное состояние… Но это также великие свойства и творчества вообще: невозможно что-то сотворить, не «отдаваясь» творимому, не вкладывая в него всю свою душу.

С этих позиций женский психосоциокосм = тип творчества представляется как особое утверждение – продолжение «Я» Природы, не являющееся в то же время и самой природой. Это позволяет женщине, как репрезентанту этого творческого типа (это замечание связано с пониманием того факта, что он далеко не всегда свойственен любой женщине), равно как и другим репрезентантам женского психосоциокосма = типа творчества (в т. ч. народам и отдельным индивидуальностям, наделенным им или усвоившим его), и, прежде всего, людям, исповедующим буддизм, определять суть своего поведения акцентом на позитивное творчество – творчество Жизни Человеком. Именно к нему-то скорее предрасположены японцы: и женщины, и мужчины, или тот тип человека-творца, который объединяет в своем личностном «Я»: Жизнь, ребенка, женщину, и мужское «Я» тоже, но при снятии эго-ограничений последнего, т. е. его претензий на исключительность в форме превосходства (а не на уникальность как половозрастное качество). В этом смысле это новое «Я» творческой индивидуальности выступает результатом эко-гармоничного синтеза лучших качеств всех участвующих в нем «Я» (субъектов творчества) и, как следствие этого, в свою очередь несет в себе повышение общего творчески-личностного потенциала всех остальных творческих личностей. Поэтому женский тип творчества можно считать не столько уникальным свойством самой женщины, сколько универсальной творческой потенцией, осваивая которую в форме духовности буддизма, любой человек вступает на целительный путь творчества: самосовершенствования и самореализации.

Таким образом, буддизм выступает и как исторически сложившаяся социокультурная форма одухотворения человека, и как необходимое основание эко-синтеза этносоциокультур, нового типа эко-межличностных отношений – отношений эко-гармоничного взаимоутверждения – творчества синтезирующихся типов творческих индивидуальностей. Он необходим как био(психо)социальный инструмент развития человечества, также требующий включения в процесс эко-гармоничного синтеза всех форм духовности народов мира, – и для выполнения своей фундаментальной регулятивной функции – стимула к эко-творчеству, и посредством этого снятия и их, и своих собственных ограничений.

Очевидно, буддизм, как форма особого, женского, в т. ч. японского типа культуры, обладая свойством особого творческого био (психо) магнетизма, способствующим вовлечению в созидательный процесс всех поло-возрастных групп населения Земли и типов творческих индивидуальностей, обеспечивает, в результате происходящего на этой основе эко-гармоничного этно-синтеза, условия и для порождения творческой индивидуальности высшего ноосферно-духовно-творческого типа, и для духовного самообогащения, открывающего путь к повышению творческих потенций и их развития всеми людьми.

Такое понимание особо значимо для понимания Женской специфики традиционной культуры Японии, а также Японо-Руссии – при уже осознанно полагаемой культуре последней посредством Живой: Женской и интеллигентно-Мужской логик.

Женская творческая индивидуальность, или женский вариант творческой индивидуальности будущего, Богочеловека, Богоматерь. Фундаментальные основания для самой постановки данной проблемы созданы Востоком, прежде всего буддизмом, а значит, и синтоистски-буддистской Японией. А реальным идеалом Ж.т.и. был Будда, образ которого часто трактуют как обоеполый (Белая и Зеленая Тара). Вообще говоря, Женская творческая индивидуальность исторически и логически есть продолжение-развитие изначальной творческой индивидуальности, смысл которой состоял в осознании человеком себя как творения Бога и Божественной Природы: Земли и Неба. Исторически этот тип творчества, буддизм, действительно вышел из язычества, – из его наиболее рафинированной формы – брахманизма. В Китае, Японии он получил распространение как развитие однотипного с ним даосизма и синтоизма, почти сливаясь с ними, но все-таки не во всем. В чем же развитие? В чем именно буддизм как женский творческий потенциал развивает синто (даосизм и язычество в целом)?

Естественно, био-основанием этого процесса является само био-различие ребенка и матери, – которое не автоматически, но с определенной долей осмысленности ведет и к различению двух разных, но не противоположных друг другу видов творчества, творческой индивидуальности; становящийся – творимый человек творит себя, и через себя – остальную жизнь, а женщина творит иную жизнь, и через нее – также и себя как творческую индивидуальность. Итак, человек-творение Природы скорее берет, чем отдает, а женщина скорее «отдается» своему творению, чем берет у него.

В этой связи надо иметь в виду, что если исходить из Экософии культуры, человек-дитя экологичен по факту своего порождения Жизнью, женщина тоже экологична, но по-иному: не столько по генезису, сколько в соответствии с основной функцией сотворения жизни. Это сотворение порождает основной принцип буддизма, как сути психосоциокосма женщины, – сострадание, вплоть до полной самоотдачи, саморастворения в своем творении, что и является реальным жизненным смыслом творчески-нравственного удовлетворения, или нирваны. И, кроме того, процесс творения человека идет в общем-то как индивидуальное общение, а женский тип творчества предполагает-полагает его как сотворчество, творческое, как минимум, трехстороннее общение, – что создает необходимость и в социальном общении (как минимум, в масштабах общины буддистов, сангхи со специфической формой межличностного общения). Индивидуальное эко-общение перерастает в эко-социальное общение, что во многом и определяет специфику женского типа творчества и женской творческой индивидуальности, женского типа общения, характеристики которых (в их условном тождестве = развитии предыдущего комплекса качеств) развивает и японская лирика и вся японская культура в целом. Поэтому свойства эко-общения суть качества и женского творчества тоже.

На этой основе дадим характеристику японской лирики-культуры:

1) эко-общение прежде всего биологично, оно есть общение двух живых существ (человека и Природы);

2) каждый акт эко-общения уникален не в меньшей мере, чем уникально живое существо как его сторона, основание и источник;

3) эко-общение есть активное взаимоотношение по-разному активных сторон-систем, не ограничиваемое субъект-объектным отношением;

4) эко-общение взаимно в любви, доброте, красоте, мудрости и других позитивных качествах. Помимо поэзии наиболее близки к этому экофильному общению такие виды творчества, как икебана, живопись, чайная церемония…;

5) как и жизнь, эко-общение имеет особую геометрию: его стороны несимметричны друг другу. Эко-общение основано на взаимном дополнении двух принципиально разных, но не враждебных друг другу сторон, составляющих специфическую бинарную систему, состоящую из относительно самостоятельных подсистем;

6) эко-общение постоянно в своем непостоянстве, как непостоянна сама Природа. Сколь бы ни был уникален каждый миг этого общения, само оно постоянно и неизменно. Оно пронизывает всю жизнь человека.

Эти свойства эко-общения как целого, будучи по генезису свойствами Природы, все же не сводимы к этим последним (имеются еще специфические свойства эко-общения, которые не сводимы к свойствам Природы, хотя и выводимы из нее). (См. также [477, с.215]).

Японская лирика говорит, конечно, и о трехстороннем, и о многостороннем общении (Природа, друзья, родные и я), но никто (и ничто) непротивостоит непосредственному общению-с-Природой. Никакой предмет не «заслоняет» ни человека, ни Природу. Человек, конечно, «удваивает» себя в предмете, но обычно не противопоставляет последний ни себе, ни Природе.

Японская лирика чужда такому «утроению», «усложнению» эко-общения. В ней нет никакой вычурности, надуманности. В частности, у Кавабата Ясунари всегда была живая связь человека с предметами; в предметах ощущалась жизнь самого художника. В японской лирике предмет сливается с Природой:

Передавая эти особенности японской лирики и культуры в целом, заметим, что основным свойством собственно эко-общения выступает его непосредственность, неопосредованность предметным миром человечески-античеловечно-экофобной цивилизации как культуры потребительства: предметный мир на Востоке не противопоставляется человеком ни себе, ни Природе. Кавабата Ясунари, в частности, очень метафорично выражает свое представление о единстве мироздания, указывая на то, что действительно лежит в его основе, как и в основе присущих его составляющим – макрокосму и микрокосму – отношений:

Это сердце не может делить свою любовь к Природе по частям, вместе с тем «любовь к Природе всегда взаимна!» [477, c. 216]. Гармоничность эко-общения вытекает из поэтично-любовного восприятия Природы: человек, будучи частью Природы, испытывает на себе любовное ее отношение к своим творениям. Но и он сам наделен тем же отношением к жизни, что и вся Природа. Такая эко-гармония во всем ее многообразии пронизывает всю японскую поэзию-культуру. Ее выявление и есть реальное развертывание основной аксиомы традиционной японской культуры.

Как многообразна Природа, так многообразна и гармония с нею. Ярчайшим примером этого является любовь между мужчиной и женщиной, которая, по словам Томиэ Охара, всегда неповторима и складывается по-разному («на десять тысяч ладов»). Но этот же принцип понимания разнообразия форм любви-гармонии свойственен и сфере эко-общения.

Очевидно и то, что превалирование женского начала в мужчине-носителе синто-буддийского духовной традиции не ведет к эко-катастрофе, но, вместе с тем, все-таки препятствует его общему творческому развитию. Поэтому-то столь важна локализация, или некоторое снижение уровня претензий женского начала в общем творческом потенциале Японии. Это позволит более полно и системно развивать и специфику каждого типа творческой личности, ныне как бы «размытых» по всему спектру личностного потенциального многообразия, или творчески-личностной «палитры», преимущественно Женской японской культуры. В частности, излишняя «феминизация» детства (и детского начала в творчестве) наиболее ярко видна в следующей танке:

Здесь видна особая фетишизация – приписывание Природе своего отношения к ней. Повтор вызывает радость лишь в тех культурах, которые ориентированы на прошлое, но – досаду, даже скуку и прочие негативные чувства у творческих индивидуальностей, ориентирующих себя на постоянную смену настроений, на непрерывный поиск нового в былом. Обусловлено это различие тем, что лишь женщина биологически ориентирована на постоянство, стабильность в развитии. Мужчина и ребенок ориентированы на перемены, поиск нового, развитие-обновление. Именно эти свойства должны быть позитивно эмоционально, нравственно, эстетически окрашены.

О переносе «женского подхода» на сферу, где более подходящей является Мужская (интеллигентная) логика, говорит следующая установка японской лирики: «Горесть жизни ощущается благодаря тому, что всякая радость, да и все в мире, преходяще; об этом говорит образ струй реки Ёсино: сейчас они текут здесь, перед глазами; один миг – и они скрылись в далеких горах.

Здесь «горесть жизни» менее уместна, чем радость по случаю перемен, т. е. того, что «все в мире преходяще». Творческому умонастроению ближе перемены (Мужская логика), а не минор:

Нет! «Скорбь» не обязательно есть «удел людей» – всех людей, и даже не обязательно – удел женщин. Хотя, по-видимому, без скорби не обойтись. Но ведь вовсе не обязательно делать ее всеобщим умонастроением всего мировоззрения будущих поколений. А вот еще одно (само)ограничение Женской логики отношения к миру:

И действительно, миниатюрность – общая характеристика всей японской культуры. Конечно, это имеет огромный позитивный смысл при построении микромоделей, в производстве часов, при создании миниатюр всех типов, в искусстве бонсай и в сфере высоких технологий… Но ведь кроме этих качеств, творчество и вообще созидание, формирование человека (особенно мальчика) творческой индивидуальностью нуждается еще и в других качествах: творческом дерзании, склонности к новизне, риску, масштабности, решительности, смелости и мн. др., что в гипертрофированном виде присуще Западу, но не Японии, где миниатюрность = «мелкость» мешает этому. Вне сомнения, установление, выявление этих самоограничений (во имя их последующего снятия) ни в коей мере не затрагивает высочайшей нравственно-эстетической утонченности, изысканности, поэтому – и всемирного значения высокого эстетизма японской культуры, построенного на удивительном развитии женского творческого потенциала. И именно в этом – величайший вклад Японии в сокровищницу мировой культуры. Сколь очаровательны следующие танка:

Этот принцип: «Не трогай их рукой» – должен стать всеобщим этико-логическим принципом всей мировой культуры будущего, и более того: общим принципом Творчества Жизни Человеком. Любование Природой – без вторжения внутрь нее – принцип воспитания, творения талантов и гениев. Япония к этому весьма предрасположена. Но из этого все-таки не следует, что это отношение, которое столь характерно для буддизма-Японии-женщины, должно стать универсальным для культуры мира будущего:

Конечно, мир – «бренный» и «суета» – дымок и пр. Но ведь этому можно и радоваться! А не только скорбеть. Но вот какая самоотверженность звучит в следующей танка:

Это нечто близкое пушкинскому: «Я Вас любил так искренне, так нежно, как, дай Вам Бог, любимой быть другим». Оба стихотворения – шедевры мировой классики. Но в русской лирике-логике человек (мужчина) активнее, он чувствует и мыслит все-таки по-своему.

Итак, отождествление «Лета» (в структурировании японской лирики) с Женской творческой индивидуальностью позволяет наметить следующие основные линии в развитии женского творческого потенциала Японо-Руссии-мира:

1) дальнейшее развитие чувств, качеств, отношений любви, гармонии, красоты, а также самоотверженности, самоотдачи, самоотречения как необходимых атрибутов женского варианта творчества и творчества Жизни вообще (всяким) человеком;

2) в то же время необходимо некоторое ограничение комплекса позитивных качеств творчества, дающих ему устойчивость, стабильность, определенность, неизменность в меняющемся мире, по преимуществу женским творческим потенциалом. Это предполагает снятие понимания этого комплекса свойств как всеобщего принципа, не характерного для остальных групп населения;

3) можно подумать и об ограничении минорного настроя в общем самоощущении женщины в мире; тем более этот принцип менее уместен для неженщин. Особенно в сфере творчества. Отсюда выводим Женски-материнский, или сердечно-человечный тип логики творческой личности. Он является очень близким к изначальному. И все-таки в своей наиболее развитой фазе, отождествляемой нами с общемировой культурой буддизма, этот тип логики имеет своим реальным основанием иной комплекс творческих способностей. При этом следует иметь в виду, что буддизм как весьма специфичная, глубоко экологичная духовность творчества жизни женщиной, – не только потенция, но и реальность, хотя и потенция – реальная, имеющая тоже весьма фундаментальные основания, ибо Женщина изначально, по логике своей природы исходит из самой Жизни с ее многообразием, но и ориентирована на ее утверждение = творчество.

Исторически буддизм был непосредственным продолжением-развитием брахманизма, даосизма, синтоизма, тэнгрианства, шаманизма, язычества. Это оказалось возможным в силу того, что он выражает-утверждает психосоциокосм Женщины = Матери, всецело поглощенной страданиями своих детей, что тождественно страданиям и ее самой, и всей Живой Природы в целом. Здесь мы видим тройное тождество форм Жизни: сама Жизнь = Дитя = Мать-Женщина. Но это их эко-гармонично логическое тождество вовсе не исключает их различия внутри их взаимосвязи – как форм эко-гармонии. В отличие от всепоглощенности Детства Живою Природою = Абсолютом, Дао, синто, Небом…, Женщина = Будда несколько свободнее в своей устремленности все к тем же абсолютам. Она не пассивна в своем гармоничном самоотождествлении с шуньей, нирваной…, но творит и свою собственную жизнь, а вместе с нею – и жизнь тех, кто приемлет ее устремления.

Общее ведущее начало буддизм сохраняет за Природой. Но степень творческой активности существенно возрастает: женщина активно добровольно «отдается» сотворчеству-с-Природой следующих поколений живых существ. Она погружается в это сотворчество, ее «Я» саморастворяется в ином, переходит в него. Это свободное, волевое самоотождествление буддизмом себя с природным универсумом дает необычайную экологическую устойчивость всей системе эко-общения – культуре Востока (Японии), а также ориентацию на творческое самосовершенствование, продолжающее саморазвитие Жизни, ее многообразия и уже по-своему содействующее, творящее это многообразие (хотя преимущественно в личностном плане). В этом видится высший смысл саморастворения Женщины в своем творении.

Подчеркнем, мать, конечно, – Творец своего творения – «растворяется» в своем ребенке, живет его жизнью, и в этом смысле равна ему, есть он. И, тем не менее, она и утверждает себя в своем творении, начинает жить, творить двойной, а затем, возможно, и многомерной, многосторонней Жизнью = Творчеством. В этом смысле самоотрицание своего «Я» буддизмом есть отказ от своего эго = рацио-самоутверждения за счет иного, но есть в то же время утверждение своего высшего, творческого «Я» – через другое, этой личностью порожденное живое существо. Это – отрицание прежнего уровня своего творческого саморазвития во имя следующего, в который и на который она перешла, «переливаясь», повышая свой творческий уровень, продолжая тем самым свое самосозидание, саморазвитие своих творческих потенций.

Творчество женщины представляет достаточно серьезное основание для снятия насилия, выраженного в виде всей современной системы социетальных отношений, посредством целенаправленной эко-гармонизации аксиом культуры и науки в Живое знание. В этом смысле «Я-женщина» есть тот уровень женской творческой индивидуальности будущего, когда человек творит (на основе женски-творческого типа культуры) особый, женский вариант эко-гармоничного синтеза творческих индивидуальностей всех типов, воздвигая тем самым женский творческий потенциал на качественно новый уровень. И тогда можно зафиксировать не только тождество творца со своим творением, матери = ребенка, но и их качественное различие: ребенок-творение берет извне в свое саморазвитие, а мать отдает себя и именно этим творит себя как творящее существо, – в отличие от предметно-мужского, техногенно-цивилизационного творчества, которое тоже выносит итог своего творения вовне, но не столько в живое существо, сколько в неживой предмет. Всем этим и определяется суть Женской логики.

Она предрасполагает нас к особому, высшему типу творчества – Творчеству Жизни Человеком, когда достигается раскрепощение-развитие всех, в т. ч. и долгое время нереализованных, скрытых творческих потенций Человека, обретающего состояние творческой индивидуальности высшего типа. К этому переходу в новое качество скорее предрасположена женщина, японка и японская культура в целом, чем мужчина, особенно западно-агрессивного типа и цивилизация Запада в целом. Это новый тип Человека-Творца, объединяющий в себе все личностные «Я», начиная с «Я-жизнь», Я-Женщина. Это и есть тот качественно новый уровень творческого «Я», который позитивно утверждает, развивает все имеющиеся «Я» в нашем гармоничном их единстве в рамках Японо-Руссии. Это «Я» в то же время не претендует на то, чтобы определять все остальные «Я» прежними, субъект-объектными способами-средствами, ибо это новое «Я» несет в себе повышение общего творчески-личностного начала всех остальных творчески-личностных потенций, новый тип эко-межличностных отношений – отношения гармоничного взаимоутверждения-творчества. Оно создает новый контекст для всех остальных форм творчества и творческого общения [См. также 460, с. 4, 5].

Этот новый контекст и есть, на наш взгляд, культура Японо-Руссии.

ГАРМОНИЯ ТВОРЧЕСТВА – необходимое свойство всякого тв-ва, в особенности – тв-ва Жизни человеком = об-вом. Г. т. явл-ся фунд. фактором самосовершенствования человека в гармонично творческую индивидуальность будущего. Но Г. т. будет пустой, научно = экофобной утопией, если она будет строиться формальной, а не Живой, гармонично = гармонизирующей логикой.

Г. т. – как и само тв. – имеет следующие основные формы:

1) Изначальная Г. эко-человеческого и эко-социального общения; характерна для классических культур Востока, а также для детского и женского творческих потенциалов. Организационная форма Г. т. этого уровня – регулирование становления творческого потенциала либо Природой (изначально и на Востоке) и/или старшими, матерински-умудренными поколениями. Здесь Жизнь = творчество. А логика – интуитивно-Женская.

2) Внешняя (для человека и Живой Природы) Г.т., как бы выносимая творческой личностью вовне, чаще всего – в предмет, особенно – искусства. Характерна для предметного тв-ва, обычно выводимого из экофобно-квантифицирующей предметной деятельности. В еще большей мере Г.т. свойственна внутреннему миру творческой индивидуальности любого типа. Однако в современном обществе господствует предметная форма их квантифицирующего управления Г. как проявления предметного творчества, что ведет к дисгармонии эко-соц. общения и делает Г. «упрятанной» в подсознание и вообще утопией и идеалом. Но еще страшнее то, что отрицание предметной деятельностью гармонии ведет к общей тотальной эко-катастрофе, выход из которой –

3) Гармонизация творческой личности путем гармонизации науки – в Ж. з., Ф. л. = диалектики = гносеологии – в Ж. л. тв., философии – в Экософию Живого знания, а востоковедения – в Востокотворчество.

Дуальность мира жизни – его естественное универсальное свойство для Востока. Д. изначальна и всеобща, в Китае это – инь-ян. Следует принципиально различать естественную Д. (в частности, женское и мужское начала в их гармонично = соборном единстве) от противоестественно = цивилизационно = формально-логической: Природа и/или человек, идеальное и/ или материальное, искусство и/или наука, идеализм и/или материализм… Живая логика снимает один из них, противоестественный дуализм, развивая присущий самой Жизни, дополняя женски-мужскую двойственность естественной четырехмерностью: дети-женщины-мужчины-старшие, относя формальную логику к логике агрессивно-потребительского подвида мужской логики. Так понятая формальная логика по существу отрицает принцип простоты, или «Бритву Оккама» [484, c. 40, 41].

Формальная логика, как некогда и система Птолемея, необычайно, запредельно, фетишистски усложняют всю систему наших эко-отношений, формально упрощая отдельные ее моменты. Точнее: формальная логика упрощает процесс управления миром, но, качественно усложняя саму жизнь человека-общества, создавая такую изощренную, губительную для Жизни, но достаточно правдоподобную систему (насилия-обмана), которая ныне ставит предел дальнейшему развитию цивилизации и культуры в целом в ее теперешней, техногенной форме. Выход – в снятии противоречия, но не различия Человека (в т. ч. и как творца) и Жизни; наоборот, их в дальнейшем необходимо творить-развивать методами, специфичными для каждой из этих подсистем, делая к тому же особый акцент на отношениях их позитивного общения, более того – развивая и Человека, и Культуру, и Жизнь в целом путем и на основе развития = созидания их общения прежде всего – Женщиной. Это и основной принцип внутренней самоорганизации культуры Японо-Руссии.

Женское творчество в традиционной японской лирике — это Творчество Жизни Женщиной-Созидательницей как самоотдача своему творению. Говорят, что творчество есть самоутверждение. Но это – лишь часть истины. Фундаментальнее иное понимание творчества – как самоотверженной самоотдачи, как бы самоотречения, даже самоотрицания – во имя жизни других людей и живых существ вообще. И это – всеобщая характеристика Творчества Жизни Человеком, в максимальной мере развиваемая Женщиной-Матерью, которая всю себя отдает детям и тем самым утверждает себя в своем био-личностно-творческом смысле.

Уникальность Женского Творчества – в этом качественном отличии от потребительски-мужского самоутверждения. Наличие у женщин и жесткая необходимость такой самоориентации на самоотречение в творчестве имеет огромный нравственно-критериальный смысл: эгоист гением быть не может, или, словами А. С. Пушкина: «Гений и злодейство несовместны». К тому же Гений, естественно, уникален, а вот злодей – еще и однообразно скучно противен. И не только в нравственном, но еще и в эстетическом отношении, а также еще и не мудр, и просто не умен, хотя часто хитер. Изначальное тождество: «красота = доброта = мудрость» существенно фокусируются еще и глубокой мудростью.

Творчество Жизни женщиной как феномен Добра = Красоты = Мудрости = Живой логики. Жизнь-Мать становится еще и Дочерью – творением Человека-Женщины-Созидательницы. Новизна здесь – в отождествлении Жизни = Логики, в обнаружении жесткой необходимости для интеллигенции Японии и тем более Японо-Руссии осмыслить и освоить логику буддизма, логику женского творчества, столь характерного и системосозидающего начала культуры Японии и Японо-Руссии. Кроме всего прочего, Женская Живая логика позволит осуществить повышение Женского творческого потенциала и его активности, а также четче различить женский и мужской творческие потенциалы – во имя их развития, по характерному для каждого из них своему варианту Живой логики.

Женская творческая активность. Вообще говоря, активное творчество женщины исходит из иного основания, чем творчество мужчин (жизнь и/или предмет), имеет иной смысл: продолжение-утверждение жизни, а не самоутверждение себя (в предмете), а потому – и иной итог: Жизнь, а не эко-катастрофа – мегасмерть. В этом плане можно сказать: рациоэгоистичый мужчина – творец предметного богатства, а вместе с ним – и мегасмерти, а женщина – созидательница Жизни, а потому – и ее спасительница. А значит, необходимо, как минимум, подлинное равенство их функций, но при жесткой необходимости эко-гармонизации агрессивного мужчины в интеллигентного мужчину-миротворца, Творца Жизни.

Но есть еще один очень важный аспект: творческая активность женщины естественным образом переходит в творческую активность детей, следующего поколения. А творчество мужчины есть всего лишь количественное самоутверждение себя не только во внешних предметах (Запад), но еще и – в количестве детей (в странах культур ислама), что содействует движению человечества к эко-демографической катастрофе. И здесь тоже – серьезная проблема, еще ждущая своего решения.

В целом это дает основание для, казалось бы, парадоксального вывода: повышение творческой активности женщины должно будет отныне заключаться в сдерживании неуемной запредельной внешне-предметной активности мужчин Запада, в движении ко всеобщей стабилизации-гармонизации, к динамическому равновесию (= гомеорезису) и т. п. Но это – в глобальных масштабах. А в Японии – как бы наоборот: проблема состоит (как отмечалось и выше) в выделении мужского начала из женского, играющего поныне в Японии, а также в Индии и на всем Востоке роль всеобщего принципа, нивелирующего специфику всех остальных творческих потенциалов по женским образцам.

Постоянство непостоянства женщины, как и жизни в целом. Эта формула напрямую относится и к самой Японии. Но эти три мира постоянно-изменчивой жизни: творимой Женщиной, творящей ее и ее собственной жизни – ныне разрушаются четвертым миром постоянно меняющейся технологии, навязывающей свою, предметизирующую, дисгармонирующую, мертвящую, агрессивно-мужскую логику Запада. И японцы со всей страстью творческих натур включились в эту гонку, не замечая подмены Жизни ее качественно иным, не восточным, предметным отрицанием. При всей своей закрытости японцы оказались уж слишком открыто-доверчивы к тому образу «жизни» = нежизни, который несет в своем конечном итоге полную, тотальную гибель всей жизни-на-Земле. А нам: Востоку и Евразии, – но лишь при нашем объединении – под силу остановить и сгармонизировать этот процесс, наполнить его предметное творчество качественно новым смыслом – Творчества Жизни Человеком.

Женщина. Понятие Ж. в принципе, тем более, если рассматривать его в контексте Экософии культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего, выводимо из категории Жизни, в т. ч. и как базовой категории живых: логики и знания. В принципе, все эти по-новому фундаментальные категории, совершенно неосмысленные (агрессивно-мужской) наукой-логикой, воспринимаются, главным образом, биологически, затем – социологически, но еще хуже обстоит дело даже с самой постановкой проблемы Ж. как специфичного субъекта творчества Жизни, Женщины как творческой индивидуальности, качественно отличающейся, но не противоположной мужской творческой индивидуальности, находящихся в отношениях взаимодополнения (кит. инь-ян) в творчески-гармоничном общении.

Думается, что гендерные и творческие проблемы Ж. решаются лишь путем качественно более высокого (равного с мужским) статусом специфически женских функций и качеств, особенно в сфере творчества Жизни. Ведь эта сфера – не менее (но, видимо, и не более) женская, чем мужская. Здесь – совместная наша ответственность за Жизнь на Земле.

Для этой сферы просто нелепо ставить вопрос о том, чья роль-ответственность «выше» = «значимее»: за Жизнь (как и за детей) мы все в ответе; только гармоничное совместно-заимотворчество Жизни и ее творцов (в следующих поколениях) может решить эту качественно новую проблему.

Гендерного (= социально = рацио-социологического) для понимания специфики женского творчества в его соотнесении с мужским – здесь уже совершенно недостаточно. Необходимо нечто качественно новое. Его можно видеть в Экософии Женщины, в Женской Живой логике творчества, в женском Живом знании, в т. ч. и как оснований женских Живых: культурологии и социологии. А в более системно-полном виде – в Экософии Японо-Руссии.

Женщина: постоянство непостоянства-изменчивости (как и жизни в целом). Эта формула напрямую относится к носителям традиционной культуры Японии. Мы целенаправленно переносим ее и на культуру Японо-Руссии. Она ныне разрушается миром постоянно меняющейся техники, навязывающей свою, предметизирующую, дисгармонирующую, мертвяще-формальную логику амер. вестерна (вестерна в широком смысле). И японцы со всей страстью творческих натур включились в эту гонку, не замечая подмены Жизни ее качественно иным, полным, не восточным отрицанием. При всей своей закрытости японцы оказались уж слишком открыто-доверчивы к тому образу жизни = нежизни, который несет в своем конечном итоге полную, тотальную гибель всей жизни на Земле. И нам: Востоку и Евразии, – но лишь при нашем объединении – под силу остановить и сгармонизировать этот процесс, наполнить его предметное творчество иным, качественно новым смыслом – Творчества Жизни Человеком.

ЖИВАЯ ЛОГИКА ТВОРЧЕСТВА – мета = постформальная логика, итог эко-гармоничного синтеза логик Востока (индуизма-даосизма-синтоизма-буддизма-суфизма-конфуцианства), формальной логики Аристотеля и русской «органической логики», или логики «органических систем»: К. Маркса, В. С. Соловьева, Н. О. Лосского, В. И. Вернадского, всей классической русской культуры. Это – логика ТВОРЧЕСТВА ЖИЗНИ БОГОЧЕЛОВЕКОМ, особо актуальная для сотвоения культуры Японо-Руссии. Живая логика во многом есть просто осмысленная интуитивная логика Творчества (Жизни), прежде всего женщинами и японцами, продукт которого «просто» структурируется в соответствии с интуитивно понятыми интересами уже осмысленного сотворения Жизни – в качественном отличии от формальных логики-науки, которые деструктурируют человеческое творчество и саму Жизнь – в соответствии с интересами власть имущих.

Живая логика Творчества, как и Экософия в целом, – берет в качестве своего внелогически-общекультурного основания неквантифицируемые жизненные интересы всех живущих-на-Земле, организуя-структурируя в соответствии с ними и знание, ревитализируемое благодаря этому. В этом – основная задача всякой логики – организация знания: интуитивно-живая логика Востока организует – через Живое знание – саму Жизнь человека во всей системе его гармоничного общения с остальною Живою Природою; формальная логика организует-формализует-квантифицирует (предметное) знание: всю культуру, превращаемую в цивизацию, в средства манипулирования расчлененно-управляемым, самоаннигилирующимся целым. Живые логика-математика-социология-культурология, созданные на основе Экософии, организуют Живое-Животворящее знание для Творчества Жизни Человеком-Творцом → Богочеловеком.

«ЖИВАЯ ЭТИКА» – иное название (данное Н. К. Рерихом) «Агни-Йоги», записанной Е. И. Рерих. Одно их крупнейших произведений эзотерического ЖИВОГО знания. Однако сам термин «Ж.э.» ведёт свою преемственность от классической русской культуры, продолжающей традиции Востока и развивающей их. Развитие это видится в особом, в т. ч. и понятийно-логически-софиологическом (= Экософском) акценте на Жизни и Живом знании. Этим акцентом русская культура противопоставляет себя Западу, фетишизирующему жесткую предметность = атомизм = физикализм = сциентизм = квантификацию, а значит и летальный исход всей системы западной цивилизации. Но тем самым, подчёркивая, что наши религия, знание, этика = эстетика = логика, сам Бог – живые, мы, русские, настаиваем на своей духовно-творческой ответственности за их сохранение (а значит, и воспроизведение = Творчество) их живыми. Т. е. «Ж.э.» – это ещё и деквантифицирующая-оживляющая = ревитализирующая = реанимирующая Этика. Это не просто констатация факта, но фиксация человеческой творческой активности, в т. ч. и в плане самосозидания = самосовершенствования человеком себя в соответствии с тем, что Ж.э. активно = духовно = творчески гармонизирует всю систему эко-отношений в Живое эко-общение. Подчеркнём ещё и контекст: Ж.э. характерна еще для Востока, где всё вообще – Живое, но не для Запада, где этика – социо = антропоцентрична = экофобна даже предметоцентрична = квантифицируема, или, по словам О. Г. Дробницкого – «Этика…без морали». Ж.э. – высоко экофильно – духовно нравственна, а потому неквантифицируема.

А культура-этика для цивилизации Запада – система преобразования = использования жизни человеком = потребителем. Так понятая культура-этика-культурология полуэкофобна и близка к понятию экофобно-катастрофичной цивилизации и выражающей ее коварный умысел философии, снимаемой Экософией. Особый смысл Живая этика имеет для сотворения культуры Японо-Руссии.

ЖИЗНЕННЫЕ ИНТЕРЕСЫ — самые фундаментальные интересы и потребности человека как просто живого существа, совпадающие с такими же интересами остальных живых существ мира. Они фундаментальнее тех материальных интересов, которые выдаются и, увы, воспринимаются ныне наукой Запада (считающейся всеобщей) за «базисные», «витальные», материальные и т. п. Ж.и. – целостная совокупность, определяющая все остальное в жизни человека и общества. Это потом техно-цивилизацией эта целостность была расщеплена и из экофильной стала предметно-расчлененно-экофобной. Для японцев это очевидно, для Японо-Руссии – должно быть осознанно полагаемо.

Инь-Ян (кит., «ин-ё» – яп.) – выражение всеобщей дуальности жизни, бинарности ее как системы. «инь» – женское-темное-пассивное-холодное-нижнее… и «ян» – мужское-светлое-активное-горячее-верхнее… Инь содержит в себе немного Ян и наоборот. Их нормальное соотношение – гармоничное общение: взаимодействие-взаимопомощь-взаимотворчество, субъект-субъектное общение, в принципе не сводимое к субъект-объектному отношению (потребления = управления). Способ самоорганизации = саморегулирования Жизни = Творчества имеет глубокий эмоционально-нравственно-эстетически-логический смысл. Исток «инь-ян» – дао. Первоначально инь = земля, ян = небо, вместе они породили человека. Затем он стал инь по отношению к ян = небу (= Природе), а на Западе (с античности) – уже ян, превратив природу в инь = женски = пассивное начало, объект = предмет своего активного = субъектного, «силового» воздействия. Эта аномалия выражается всей философией, включая формальную логику. Эта почти ложь, полуложь выдается ныне за норму = истину. И современной логикой тоже. Этот кризис разрешим осознанным возрождением нормы = субъект-субъектного эко-общения как всеобщей, в том числе и логической и социальной = социокультурной нормы. Это – вектор развития современной логики в Живую логику Творчества; все дуально: и творчество жизни тоже, вплоть до истины, которая, как минимум, двусторонняя – есть гармоничное единство двух правд, двух истин: инь и ян, Природы и человека, как двух по-разному активных начал = сторон. «Усечение» одной из сторон, природы до уровня пассивного объекта = предмета (как это было установлено Западом, начиная с античности) есть скрытая аномалия. Не опасным является иной, японский «уклон», когда фетишируется женски-иньское начало-основание культуры. Оба уклона почти незаметны потому, что ян = мужское начало содержит в себе некую часть инь, и наоборот, в итоге создается иллюзия нормы. Отныне, однако, возрождение-установление естественной нормы должно стать осмысленно-осознанным жедлом Живой логики и Экософии Творчества. И эта норма должна быть распространена и на сферу Творчества Жизни Женщиной-Мужчиной как Творческими индивидуальностями высшего уровня. В этом – суть замысла Проекта Японо-Руссии. Попробуем под этим углом зрения понять МУДРОСТЬ ВОСТОКА, неверно называемой восточной философией. Она есть «выражение жизни и утверждение жизни» (слова К. Маркса) в ее «концентрированном» виде, т. е. сокровенная суть экофильной восточной культуры – в ее качественном отличии от экофобной западной цивилизации и выражающей ее. Одно из их самых существенных различий – в том, что Восток организует себя посредством (Живой, эко-гармоничной) ЭТИКИ, бережно сохраняющей-поддерживающей единство человека-с-Природой, а Запад внутренне расчленяет себя посредством формальной логики, которая путем предметного квантификации структур философии-математики-науки-техники-экономики разъединяет нас с природой, в силу чего мы все оказываемся втянутыми в движение к эко-катастрофе. Наш Проект Японо-Руссии, будучи итогом эко-синтеза-без-унификации культур Японии и России, направлен на предотвращение этой катастрофы и выход на качественно новый уровень в нашем духовно-творческом, а значит, и всеобщем развитии. Во имя этого мудрость Востока, Японии, объединяемая с софиологией («фило» софией) России, ведет к созданию Экософии Японо-Руссии как Стратегии уже и реального сотворения культуры Японо-Руссии.

ОБЩЕСТВО, социум (см. также одноименную гл. в данной энциклопедии – т. 1, с. 162–163 и т. 2, с. 192–194) – изначально сложное, естественное неквантифицированное и неквантифицируемое объединение людей, эко-социальные связи которых строятся подобно общению индивида с себе подобными и с живою Природою = Живым Космосом = Небом. Таково традиционное японское О., организуемое Живой, японской этикой.

Совр., гражданское О. есть изощренный, квантифицированный «перекос», полагающий разъединение человека и его общество с эволюцией жизни. В целом О. – совокупность эко-индивидуальностей, в перспективе составляющая ведущую подсистему эко-системы «О.-биосфера», ответственную за целое и регулирующую саморазвитие и целого, и подсистемы биосферы. Так организуемая этно-эко-система становится ноосферой. Японо-Руссия есть, по замыслу, движение именно в этом напавлении. Их предпосылки – не только на Западе, сколько на Востоке, в Японии и в Евразии = России. Основное преимущество этих последних традиций – в регулировании О., включая соц. поведение его членов, посредством эко-нравственности, или Живых этики-эстетики-логики и уже потом, на этой основе – также и эко-правом.

На Западе же установилось иное понимание О. – «группа людей, создающаяся благодаря целенаправленной и разумно организованной совместной деятельности, причем члены такой группы не объединены столь глубоким принципом, как в случае подлинной общности. О. покоится на конвенции, договоре, одинаковой направленности интересов. Часто под О. подразумевают сферу, лежащую между индивидом и государством (напр., когда речь идет об ориентировании целей воспитания на «общественную» волю определенной эпохи), или гражданское О. романтиков, или в смысле франц. понятия societe – corpa social – «весь человеческий род» [150, c. 313].

Конец ознакомительного фрагмента.