Леонид БРОНЕВОЙ
В первый раз Броневой влюбился в 14 лет. Это было в 1942 году, когда они с мамой эвакуировались в Чимкент. Броневой выступал там в самодеятельности во Дворце пионеров и приметил одну девочку, которая занималась балетом. Влюбился он в нее без памяти. Однако балерине Броневой не понравился, и она его демонстративно игнорировала. Ему было очень тяжело.
По словам Броневого, в молодости он был страшно влюбчивый. Настоящий ходок. То ли неразделенная первая любовь так на него подействовала, то ли другие факторы, но девушек он менял, как перчатки. Остепенился, только когда женился. Произошло это в начале 50-х в Москве. Броневой тогда учился в Школе-студии МХАТ, а его молодая жена – в училище имени Щукина. В 1955 году молодые окончили свои вузы и были распределены на периферию: сначала в Грозный, затем в Иркутск, а еще позже – в Воронеж. В последнем городе жена Броневого забеременела. Жили они тогда в гостинице, где условия проживания были не самые подходящие. Но потом Броневому по-настоящему подфартило. В тамошнем театре взялись за постановку пьесы про товарища Ленина и стали искать подходящего актера на эту роль. Нашли его в лице некоего Ожогина, как вдруг… Впрочем, послушаем рассказ самого Леонида Броневого:
«Режиссер театра Шишигин говорит мне: «Ты кого хочешь играть в таком-то спектакле?» – «Ленина». – «Ленина Ожогин будет играть». – «Тогда я прошу меня вообще не занимать». Но почему-то ходил на все репетиции – сидел на галерке. Зачем – не знаю, ведь в роли уже было отказано. Выучил текст. И вот однажды в театре постелили красные дорожки – приехал какой-то большой начальник. Начался спектакль. Степа Ожогин то ли растерялся, то ли неважно себя чувствовал – не понравилась его игра. В конце спектакля наш важный гость говорит Шишигину: «А у тебя другого Ленина нет?» Тот заволновался: «Да есть тут один…» – «Так что же ты?! Где он?» Шишигин как закричит: «Где этот, как его? Береговой, Броневой, Боровой!» – «Я здесь», – отвечаю. Шишигин меня спрашивает: «Ты мог бы сейчас Ленина сыграть?» – «Попытаюсь». – «Что тебе для этого нужно?» – «Кепку». Дали мне кепку. И на нервной почве или оттого что очень хотел получить эту роль, я сыграл сцену одним махом. Гость сказал: «Все, пусть он играет». Степа потом в больницу попал, бедняга.
А я играл. И вот однажды опять разложили красные дорожки. Я отыграл первый акт. Прибегает директор: «Спускайтесь скорее вниз!» Не успев поправить грим, конечно, бегу. На первом этаже толпа: секретарь обкома, начальник КГБ, командующий военным округом… Но никто не входит в комнату, где сидит человек маленького роста в сером костюме. Потом я узнал, что это был секретарь ЦК КПСС Аверкий Борисович Аристов. Он пожал мне руку и, обращаясь к стоящим в дверях, сказал: «Ленин всем нравится». На другое утро звонок: «Вас беспокоят из горкома партии. Сейчас за вами пришлют машину». С ума можно сойти: за мной – машину! Приезжаю. Сидят секретарь и председатель горисполкома. «Вот вам ключи от двух квартир и машина – идите выберите». И то ли от страха перед этой машиной, то ли перед всеми этими «шишками», но я выбрал худшее, что мог…»
Между тем для семьи Броневого, ютившейся в маленьком номере гостиницы, и этот, худший, вариант был неплохим подспорьем. К тому же их пребывание в Воронеже вскоре закончилось – они уехали в Москву. Вызвано это было несколькими причинами, в том числе и печальной – жене Броневого, ввиду тяжелой болезни, требовалась квалифицированная медицинская помощь. Однако переезд в столицу не спас ее от трагического финала – она вскоре скончалась. На руках Броневого осталась 4-летняя дочь. Жили они тогда в маленькой комнатке в коммунальной квартире в Среднем Кисловском переулке. В квартире жили восемнадцать жильцов, из них семеро – дети. По выходным дням в туалет было не пробиться – взрослым приходилось пропускать детей вне очереди.
В Москве актер попытался устроиться в несколько театров, но его никуда не брали. К примеру, он сунулся было в «Современник» к своим бывшим однокурсникам по Школе-студии МХАТ Ефремову, Табакову, Волчек, однако те его не приняли. Табаков тогда произнес загадочную фразу: «У тебя нет личной темы». Какую такую тему имел в виду его бывший однокашник, Броневой не знает до сих пор.
И только главный режиссер Театра имени Пушкина Борис Равенских пошел Броневому навстречу и взял его в свою труппу. Однако серьезных ролей актеру там не доверяли, и он частенько сидел без работы. Например, однажды его не взяли на гастроли, и Броневому, чтобы прокормить семью, пришлось зарабатывать на Тверском бульваре игрой в домино. Сегодня ничего подобного уже не практикуется, а в начале 60-х доминошные баталии на деньги были распространенным явлением в Москве. Броневой порой зарабатывал на них рубль за два дня. Причем иногда ему приходилось несладко. Ведь он играл не ради спортивного интереса, а с целью заработать на хлеб себе и дочери. Поэтому, выиграв свой рубль, покидал доминошную арену. А среди игроков это было не принято: там царило правило – играть до победного конца. Броневой рассказывает: «Но я нарушал этот неписаный закон. «Ах ты…» – крыли меня матом. Я им объяснил, в чем дело, и мне начали прощать то, что с выигрышем я сразу уходил».
Между тем вдовствовал Броневой почти десять лет, пока не сделал предложение женщине, которую знал с 1965 года. Звали ее Виктория. О своем знакомстве с этой женщиной вспоминает сам актер:
«Я играл американского корреспондента в спектакле «Мятеж неизвестных» по пьесе Генриха Боровика. Молодой был, симпатичный. Тогда джинса еще дефицитом была, а я по сюжету играл вначале в джинсовой рубашке, а потом в смокинге, с бабочкой. Пел, танцевал в спектакле. Вика ходила на все мои спектакли и каждый раз провожала меня домой. Я, помню, думал: «Что это такое? Меня хотят окрутить? Я еще молодой, хочу погулять!» Дело, конечно, не только в том было, что я «хотел гулять». У меня на руках была четырехлетняя дочь, а я был нищий, жил в коммуналке в Среднем Кисловском переулке. Только раскладушка и тараканы – вот все, что у меня было. Наверное, думаю, Вика решила, что раз я актер, то, значит, обеспеченный. Но это было не так. Вика провожала меня, провожала, а потом понравилась вдруг и мне. Она худенькая-худенькая была, в сиреневом платьице все время ходила. Скромная очень. В итоге спустя пять лет мы поженились…»
Леонид и Виктория поженились весной 1971 года. Причем их свадьба совпала с первым съемочным днем фильма, который сделает Броневого суперзнаменитым, – сериала «Семнадцать мгновений весны», где Броневой сыграл роль группенфюрера СС, начальника IV отдела РСХА (гестапо) Генриха Мюллера. По словам актера: «Утром мы с несколькими друзьями, взяв шампанского, отправились в ЗАГС, оттуда – сразу на съемочную площадку, даже не успев выпить шампанского. Жена тогда расплакалась. Я ей говорил, утешая, что это хорошая примета, значит, всегда будет много актерской работы…
Свою роль я выучил благодаря жене. Монологи были огромные, и ничего нельзя было выкинуть – все слова были очень хорошие. Так что я попросил жену помочь. Читали, конечно, ночами (днем-то я на работе), и она, бедная моя, так вымоталась… Кроме того, мне надо было знать и текст Штирлица – тогда я мог точно отреагировать, выбрать правильную интонацию, жест. Поэтому заодно с моей ролью нам с женой пришлось выучить и текст роли Штирлица…»
Вот уже более тридцати лет супруги Броневые живут вместе. Как рассказывает сам актер: «В общем, я легко живу. Особых трудностей не испытываю. Прежде всего потому, что у нас с женой маленькие запросы (у Броневого лежало на сберкнижке 43 тысячи рублей, которые в 1992 году «сгорели» в одночасье. – Ф. Р.). Мы сознательно решили их ограничить. Хорошо, конечно, иметь дачу, приезжать туда в выходные дни, отдыхать, дышать воздухом. Но к даче понадобится машина – не на себе же продукты таскать. К машине – гараж… И так далее. Нет, лучше уж и не начинать. Поэтому ни дачи, ни машины у нас нет. Есть только двухкомнатная квартира, вырванная с боем в 1986 году. Дуров надо мной шутит: «Все, чего ты добился, это только двухкомнатной квартиры». Да мне больше ничего и не надо! Я сторонник самоограничения…
В преферанс не играю с начала 80-х. С тех самых пор, как обнаружил, что меня обжулили. Я тогда играл с двумя очень известными людьми, принес новую колоду, а когда мои партнеры вышли на кухню, обнаружил, что углы на семерках и тузах меченые. Жулье поганое! А я-то все переживал, думал, что плохо играю…
Я не тусуюсь. Я вообще боюсь шумных компаний, не умею вести себя там естественно, становлюсь мрачным и замкнутым. К тому же не люблю этих пустых встреч, разговоров ни о чем. Стыдно за откровенную жратву и питье на экране. Живите хорошо, но не выпендривайтесь! Вы оглянитесь вокруг, как люди живут. Смотришь телевизор, и, если бы не был мужчиной, заплакал бы. Всех жалко, а ничем не поможешь…
В кино я сейчас не снимаюсь. Ролей предлагают мало и в основном ерунду, бесстыдную и пошлую. Вот недавно предложили сняться с голым задом. Я сказал «нет». Потому что я сам умру, а моя голая задница и мой позор останутся навечно…
Ем я мало, но Вика, несмотря на это, постоянно таскает из магазина тяжеленные сумки. Я недавно с нее клятву взял, что она не будет поднимать больше пяти килограммов (у жены больные почки), и тут вдруг она опять принесла с рынка килограммов пятнадцать. Я устроил такой скандал! «Ты совершила клятвопреступление! Куда ты все это несешь? Ты же знаешь, что мне бутерброда с кофе достаточно!» Ой, знаете, мне просто невыносимо представить даже, что ее, такую хрупкую и худенькую, сумки волокут – не она их, заметьте, а они ее. Моя жена видит, что я много работаю, вот и старается меня побаловать – повкуснее накормить. Да и вообще все ее мысли только обо мне. Ждет меня каждый раз после спектакля, сидит и смотрит в темное окно, моя бедная. Поэтому и мои заботы только о ней: всегда думаю, как бы туфельки ей красивые купить, кофточку, чтобы она могла хорошо выглядеть, если куда-то пойдет…»
В декабре 2008 года Леониду Броневому исполнилось 80 лет. Многие российские СМИ откликнулись на это событие большими статьями о юбиляре: либо описательными, либо интервью. Поскольку нас интересует личная жизнь артиста, на этом и остановимся. Вот что сказал Броневой в интервью журналисту газеты «Московский комсомолец» А. Мельману (номер от 17 декабря):
«Мне очень повезло с женой, Викторией Валентиновной. Мы живем вместе уже 38 лет, а знакомы все 45…
Моя дочь сейчас живет в Москве, замужем. Общаемся мы крайне редко…
Я не вижу плюсов в своем возрасте. Вижу, что человек устает быстрее, чем нужно. Что приходится сопротивляться заболеваниям, слабостям, погоде. Нужно беречь силы для работы, пока еще на ней держат (Броневой по-прежнему играет в Ленкоме. – Ф. Р.). А не работать совсем нельзя – это смерть на другой же день, и примеров тому много. Так что я не вижу плюсов в своем возрасте. Не вижу. Я понимаю, почему так вовремя Пушкин ушел, Лермонтов, Есенин… Абдулов, Володя Высоцкий. Ну что же, жить до старости и хвалить старость? Нет, я не хвалю ее, я принимаю ее как неизбежность. Но борьба бесполезна. Просто человек прижат к стене и прижимается все ближе и ближе».