Глава 3
Было чуть больше восьми, когда я подъехал к зданию Китайско-американского общества изящных искусств в центре элегантного, обсаженного деревьями квартала в районе Западных Шестидесятых улиц. Проскочить мимо него не заметив было сложно – единственное здание из коричневого камня во всем квартале, фасад недавно заново отделан кафельной мозаикой. Стеклянная дверь была открыта, поэтому я просто вошел.
Сидящая за столом миловидная китаянка приветливо улыбнулась мне, когда я приблизился к ней.
– Добрый вечер, сэр! – сказала она мягко.
– Добрый вечер. Я…
– На второй этаж, сэр.
– Куда? – не понял я.
– Куда? – В ее глазах появилось недоуменное выражение. – О чем вы, сэр?
– Что на втором этаже? – Я на мгновение зажмурился. – Как вас зовут, милашка?
– Ли Сонь.
– Сонь и Бойд? – Я решительно покачал головой. – Не годится – не рифмуется. Из нас не получится опереточный дуэт, поэтому давайте не будем друг друга подкалывать, договорились?
– Да, сэр. Прием на втором этаже. Вам нужно подняться по лестнице.
– Там раздают подарки? – поинтересовался я.
Уголки ее губ изогнулись.
– Бойд и Сонь? – елейным голосом уточнила она.
Я поднялся по лестнице. Весь второй этаж занимал зал приемов, застеленный прекрасным белым ковром. На стенах висели китайские картины, и около сорока человек делали все возможное, чтобы огромное помещение не выглядело пустым.
Маленький старикашка в вечернем костюме, купленном, вероятно, еще до того, как он отощал, подошел ко мне и почти неощутимо пожал руку.
– Очень приятно, что вы пришли, – сказал он дискантом, напоминающим звуки флейты. – Не сомневаюсь, что вы знакомы со всеми. – И вновь исчез в толпе.
– Бокал шампанского, сэр? – Моего локтя коснулся официант, держащий на весу здоровенный поднос с двадцатью бокалами шампанского. Я схватил ближайший ко мне бокал до того, как он успел уплыть в сторону, и замер, потягивая шампанское, определенно домашнего изготовления, и разглядывая собравшихся. Возможно, треть из них были китайцы, остальные – европейцы. Но ни одного знакомого!
Величественная мадам с огромным бюстом, украшенным фальшивым бриллиантом, подплыла ко мне, как под парусами.
– Это же замечательно, что Виат пробудет несколько дней в нашем городе, – сказала она, благосклонно мне улыбаясь. – Говорят, он – величайший из ныне здравствующих авторитетов по нефритовым статуэткам! Думаю, нам ужасно повезло! У меня есть фигурка, которая уже многие годы не дает мне покоя – я уверена, что она относится к периоду раннего Чжоу, но некоторые несносные упрямцы настаивают, что к династии Тан. Они, конечно же, ошибаются, и теперь я смогу обратиться за подтверждением к душке Виату, они же ведь не осмелятся спорить с ним?
– Какого Виата Чжоу вы имеете в виду? – с недоумением спросил я.
Огромные груди колыхнулись, как горы при сильном землетрясении.
– Вы такой душка! – восторженно воскликнула она. – Какое чувство юмора! – Дама игриво заехала мне локтем глубоко под ребра, и я решил, что три из них уж точно сломались. – О! – вновь воскликнула она. – А вот и он!
Груди развернулись, как паруса, когда она легла на другой галс и поплыла через зал.
Я одним глотком допил бокал и обменял его на полный с проносимого мимо подноса. Еще с полдюжины людей вошло в помещение, и постепенно вокруг начали разгораться разговоры. Пара парней, стоявших рядом со мной, оказались втянуты в оживленную дискуссию о точном назначении ритуального диска и о том, действительно ли он является символом Неба. Разговор явно был рассчитан на то, чтобы к нему прислушивались затаив дыхание.
Затем, подобно миражу в бесплодной пустыне, появился единственный вид нефрита, в котором я разбираюсь, – если вольно трактовать Шекспира. В виде блондинки, высокой, с изгибами тела, которые вряд ли могли оставить равнодушным хоть одного изготовителя нефритовых статуэток. Ее белокурые с земляничным оттенком волосы были гладко зачесаны и собраны в высокий пучок, начинающийся от основания ее шеи. У блондинки было на удивление высокомерное лицо, пухленькая нижняя губа, которая презрительно кривилась, и неприкрытый цинизм в темно-серых глазах. Она была в коротком черном платье из шелкового крепа с глубоким вырезом, отделанным черным кружевом, и таким же кружевом был замысловато обшит подол. Вырез открывал впечатляющий вид на глубокую ложбинку между выступающих грудей, и я подумал, что если и она начнет нести чушь насчет Чжоу и династии Тан, то я сотворю что-нибудь дикое, например вылью содержимое своего бокала в вырез ее платья.
– Привет, – произнесла она звучным, но скучающим голосом. – Я Юдит Монтгомери, а заодно и секретарь Общества. Вы, очевидно, новичок?
– Дэнни Бойд, – представился я, поворачивая голову чуть вбок, чтобы она получила возможность полюбоваться моим левым профилем. – Мой друг назначил мне здесь встречу, но где-то задержался. Я его не вижу.
– Может, я смогу помочь вам найти его?
– Джонатан Кук.
– Нет, его здесь нет, – уверенно заявила она.
– Кроме того, я предполагал, что встречу здесь еще одну свою знакомую, но и ее не вижу, – мрачно добавил я. – Ее зовут Лака Тонь.
Блондинка нахмурилась.
– Лака Тонь? Не думаю, что я ее знаю.
– Что ж, – сказал я уныло, – похоже, мне не повезло с обоими.
– Не сомневаюсь, что один из ваших друзей скоро появится, мистер Бойд, – заявила она привычно вежливым тоном, поскольку находилась при исполнении служебных обязанностей. – Не хотите побеседовать с нашим почетным гостем, Виатом Торпом?
– Я всегда считал, что ритуальное предохранение – это то, что подростки делают на свидании, – ответил я. – Ненавижу разочаровываться. В моем-то возрасте!
– Вы не поклонник китайского искусства?
Я вскользь осмотрел восхитительные изгибы ее тела, выгодно обтянутые черным шелковым крепом, потом с сожалением покачал головой:
– Только не того, о котором вы говорите, мисс Монтгомери.
Ее нижняя губа выгнулась еще на долю дюйма.
– Однако в ваших глазах блеск, мистер Бойд. Это в вашем-то возрасте!
– Вам никогда не казалось, мисс Монтгомери, что ваша жизнь течет по неверному руслу? – вежливо поинтересовался я. – Глупо слоняться среди этих нефритовых статуэток, когда вы могли бы бегать от меня босиком по Центральному парку.
Она чувственно облизнула кончиком языка верхнюю губу.
– Давно я не встречала такого искреннего примитива, – заметила она скорее себе, чем мне. – Сочетание грубой мужской силы с замечательным профилем. У вас на полу лежит тигровая шкура, мистер Бойд?
– Ради вас возьму ее напрокат, – пообещал я.
– По крайней мере, вы не подкатываетесь к девушкам втихую, – с издевкой заметила она. – Действуете безо всяких этих лживых интеллектуальных подходов вроде того, что «вам следует полюбоваться на мои средневековые гобелены!». – Ее серые глаза какое-то время изучали мое лицо. – Однако ожидать от вас интеллектуального подхода, конечно, столь же смешно, как верить, будто кролик может говорить на двух языках.
– Хотелось бы узнать, – заинтересовался я с энтузиазмом, – что появилось раньше: вы или этот вырез на платье? Может, вы родились в этом платье, как, бывает, другие в рубашке?
– Вы находите подобный предмет разговора занимательным? – осведомилась она ледяным тоном.
– Полагаю, во мне говорит все та же грубая мужская сила, – признался я, – в сочетании с не столь уж плохим телом. У вас есть вращающаяся круглая кровать, мисс Монтгомери?
Медленная, оценивающая улыбка скривила ее губы.
– Разве такое бывает? – пробормотала она задумчиво. – Зачатки остроумия в сочетании с такой мускулатурой?
Она расправила плечи и сделала глубокий вдох. На какой-то головокружительный миг мне показалось, что платье с глубоким вырезом не выдержит такого напряжения и расползется по швам.
– Могу предложить вам следующее, мистер Бойд, – тихо сказала мисс Монтгомери. – Признаюсь, я уже несколько устала от антиквариата. Небольшое исследование по части методов, практикуемых в современной физиологии, может оказаться освежающим.
– Тогда снимайте туфли и дуем отсюда! – посоветовал я в ответ.
– Мне предстоит еще немного побыть секретарем, – возразила она. – Но вы не уходите, мистер Бойд. Я скоро освобожусь.
– Спросите у присутствующих, может, кто-то знает, что случилось с Джонатаном Куком, – попросил я небрежно. – Мне не хотелось бы думать, что с ним произошел несчастный случай или что похуже. Знаете ли, с людьми случается всякое: например, поскользнулся, вылезая из ванны, и напоролся на кран так, что пробил себе горло.
– У вас богатое воображение, мистер Бойд, – непринужденно заметила девушка. – Но я поспрашиваю.
Следя за возбуждающим колыханием ее ягодиц под обтягивающим шелком, пока она удалялась, я признался себе в том, что многое теряю из-за своего слабого интеллекта.
Зал быстро заполнялся все новыми и новыми людьми. Я прислонился к стене неподалеку от дверей, прихватив еще один бокал шампанского с проплывавшего мимо подноса. Возможно, прошло около десяти безотрадных минут, показавшихся мне вечностью, прежде чем я оживился, завидев парочку, явившуюся в сопровождении кучки приверженцев нефритовых изделий.
Мужчина был высокий и крепкий, с впечатляющей, напоминающей львиную гриву шапкой густых, преждевременно поседевших волос. Он излучал пренебрежительную самоуверенность, которая заставляет метрдотелей отвешивать поклон уже за пятьдесят шагов. Его спутница сменила синее одеяние на такое же по покрою, только из парчи цвета слоновой кости с золотой вышивкой, слепящее глаза буйством красок на груди. Все остальное – от блестящих черных волос на голове до золотых шпилек на ногах – осталось прежним. Словом, это была та самая Лака Тонь, которая этим утром предложила мне сделку.
Когда они достигли центра зала, я протиснулся к ним и ухватил девушку за локоть. Она вздрогнула, потом медленно, с явной неохотой повернула голову в мою сторону.
– Миссис Тонь, – произнес я, – я бы хотел поговорить с вами.
– Извините, – ответила она поспешно. – Это, должно быть, какая-то ошибка!
– Не валяйте дурака, – сказал я хрипло. – Я Дэнни Бойд, помните?
– Вы, наверное, меня с кем-то спутали, – возразила она. – Я никогда вас раньше не видела!
– Что за бред! – вырвалось у меня сквозь скрежет зубов. – Нам нужно поговорить. Дело не терпит отлагательств и…
На моем запястье словно сомкнулись тиски. Я слегка повернул голову и встретился с ледяным взглядом ее спутника.
– Вы слышали, что сказала леди? – пробасил он максимально вежливо. – Вы ошиблись.
– Я слышал, что сказала леди, но я не ошибаюсь, – огрызнулся я. – А кто вас просит вмешиваться?
Он еще сильнее сжал мое запястье, и я уже ожидал, что кость хрустнет.
– Здесь не место устраивать сцены, – сказал он холодно. – Но если вы настаиваете, буду только рад поучить вас хорошим манерам.
Тут я разглядел отчаянную мольбу в сапфировых глазах Лаки Тонь, а за ней неприкрытый страх. Я мгновение усиленно ломал над этим голову и в конце концов изобразил на лице виноватое выражение.
– Какое поразительное сходство, – промямлил я. – Я не видел ее уже два года, и когда вы вошли… Извините.
– Ничего страшного, – тихо ответила Лака. – Любой может ошибиться.
– Согласен, – огрызнулся ее спутник. – Но лишь немногие ведут при этом себя так по-свински!
Я улыбнулся ему, стиснув зубы.
– Отпустите мою руку! Или я расквашу вам нос!
Его хватка на мгновение усилилась так, что я чуть не взвыл от боли, потом неожиданно тиски ослабли, и его рука опустилась.
– Пойдем, моя дорогая. – Он улыбнулся Лаке, беря ее под руку. – Уверен, что большинство здесь – цивилизованные люди.
Я снова протолкался к стене, прижался к ней спиной и закурил. Потом стал размышлять, действительно ли Лака Тонь притворялась, или, может, у меня крыша поехала и все это было плодом моего больного воображения. Пока я терзался сомнениями, передо мной вновь возникло черное шелковое платье.
– Я расспрашивала всех, как вы просили, – нехотя сказала Юдит Монтгомери. – Здесь есть двое, которые хотят встретиться с вами. Окажите им такую любезность, если хотите, чтобы я через некоторое время ускользнула отсюда с вами, чтобы побегать босиком в парке.
– Разве может кто отказаться от такого предложения? – спросил я поспешно.
– Тогда идемте со мной, – сказала она. – И прекратите строить из себя совратителя. Кто вы такой? Бойскаут или зрелый мужчина? Протрите глаза и оглянитесь по сторонам!
Я послушно последовал за ней из зала приемов, затем по лестнице на третий этаж, где, очевидно, находилась главная контора Общества. Юдит, покачивая бедрами, проследовала мимо ряда пустых столов, остановилась у двери, отделанной панелями из тика, и тихонько постучала.
– Войдите! – приказал изнутри хриплый голос. За дверью моим глазам предстал самый элегантный из виденных когда-либо мною кабинет. Я по щиколотку погрузился в дорогой белый ковер, по сравнению с которым тот, что был этажом ниже, смотрелся как конская попона. Вдоль стены стояли застекленные полки, демонстрирующие поистине императорскую сокровищницу поблескивающего нефрита. Дополняли обстановку низкий диван и полдюжины стульев современного датского производства, сделанные из тика.
За большим тиковым столом сидела женщина, а позади нее в состоянии почтительного внимания, словно покорный слуга, замер невысокий мужчина.
– Мадам Чой, – произнесла Юдит с уважением, – это мистер Бойд.
Судя по царственному виду, мадам Чой вполне могла быть китайской императрицей времен династии Чжоу или Тан. Ее волосы были слегка тронуты сединой, а сетка тонких морщинок под проницательными темно-оливковыми глазами свидетельствовала, что она уже немолода, – я бы дал ей лет пятьдесят. Высокий ворот черного атласного платья-туники был застегнут бронзовой брошью с нефритом в тонкой золотой оправе.
– Всегда рада познакомиться с одним из друзей Джонатана Кука, мистер Бойд. – Голос был хриплым и похожим на мужской.
– Премного благодарен, – ответил я как можно вежливее. Мадам чуть приподняла правую руку, и в этом жесте имелось какое-то птичье изящество. Человек позади нее весь обратился во внимание, затем, уяснив значение жеста, сделал два шага вперед и поравнялся с ее стулом.
– Это мой помощник, – пояснила мадам Чой. – Брюс Треман.
По физическим данным Треман почти идеально соответствовал своему боссу. Мелкокостный, ростом лишь на пару дюймов выше пяти футов, с заостренными чертами лица и с несколькими слишком длинными прядями волос цвета серебра, спадающими ему на лоб. Его глаза были выцветшего голубого цвета, и зрачки их, казалось, беспрестанно прыгали, словно пара мячиков на резиночке.
Конец ознакомительного фрагмента.