Глава 4. Пламя на кончиках пальцев
или не буди лихо, пока спит тихо
Задыхаясь, я подскочила в постели. В пересохшем горле застрял крик ужаса, сердце билось пойманной птицей. Казалось, еще немного и оно лопнет от страха.
– Ёлки, что за чертовщина мне приснилась? – затравленно озираясь, пробормотала я онемевшими губами.
Только-только начинало светать. В окно лился бледный свет, в небе таяли последние звезды. Ночь отступала, унося с собою пугающие видения, и кошмар нехотя выпустил мое сознание из своих цепких лап. Оцепенение, сковывающее тело и разум, прошло. В памяти медленно всплывали события вчерашнего дня: радужные всполохи, пробуждение в лесу, Ресс, загнавший меня на дуб, Сигрид… Волчий оскал на уцелевшей части щита… Лель… Пожелания доброй ночи и какая-то жуть, вместо радужных снов от Элехнэ.
– Вот тебе и Оле Лукойе с зонтиками, вот тебе и сказочка на ночь. Кажется, эту битву выиграл Рэтхе… Черт!
Стукнула дверь, и в комнату вошла Сигрид.
– Что, уже пора? – проворчала я и выбралась из-под одеяла.
– Пора. Как спалось? Надеюсь, добрая Элехне отгоняла от тебя дурные сны? – улыбнулась девушка. Выглядела она ничуть не сонной, как будто встала уже давно.
Я потерла лицо вспотевшими от страха ладонями, и ответила:
– Ну, если жуткая тварь считается добрым сновидением, то поставленной цели она, определенно, достигла – страшнее этого сна были лишь те кошмары, что снились мне дома.
– Тебе приснилась тварь? – нахмурилась Сигрид и, не дожидаясь ответа, пустилась в объяснения: – Элехнэ не насылает кошмаров, это ее брат, Рэтхе. Надо было верить, а не насмешничать, тем более, ночью.
– Ой, брось! Еще скажи, что это Оле Лукойе виноват, зонтики в темноте перепутал, – поморщилась я. – Черт, приснится же такое…
– Говорю же, это проделки Рэтхе! – упорствовала Сигрид.
– Угу, а я – Красная Шапочка. Сигрид, ну не верю я во всю эту мистику и магию! Не могу, понимаешь?
– Ничего, со временем привыкнешь, – обрадовала меня девушка.
– Вот спасибо! – укоризненно взглянула я на нее. – Знаешь, я все-таки надеюсь вернуться домой раньше, чем в мою привычку войдет ежевечерняя молитва этой… как ее… Элехнэ! Кстати, у вас водятся драконы?
– Да, – кивнула Сигрид.
– А единороги? – с проснувшимся любопытством поинтересовалась я: раз драконы есть, значит, и это мифическое существо, возможно, бегает по местным просторам.
– И единороги тоже. Увидишь еще. Единорогов так точно по дороге встретим, – ответила девушка.
– Что, в самом деле? – восхитилась я, уронив сапог.
– В самом деле, – засмеялась Сигрид. – А у вас разве они не водятся?
– Нет, у нас миллионы лет назад жили ящеры, чем-то на ваших драконов похожие, но они вымерли отчего-то, так что человечество успешно избежало знакомства с ними. Кости только находят, целые кладбища, – одеваясь, рассказывала я. – А единорогов нет, даже похожих на них животных. О них только в книжках прочесть можно. Я всегда думала, что они просто выдумка, чья-то красивая мечта о необычном красавце-скакуне.
Взглянув в маленькое зеркало, примостившееся на каминной полке среди тряпичных мишек, я хмуро уставилась на свою сонную физиономию в обрамлении всклокоченных пепельных кудряшек.
– Да уж, красота – страшная сила… Блин, пугало огородное и то симпатичнее.
– Ничего подобного, – подступаясь ко мне с расческой, возразила Сигрид. – Очень милая девушка, которой надо просто причесаться. Давай помогу прибрать твои волосы.
И ловко заплела мне тугую косу. Получилась она короткой, всего-то с ширину ладони, зато волосы перестали лезть в лицо. Я пытливо заглянула в зеркальце, и какое-то время удивленно рассматривала себя, не веря, что Сигрид смогла укротить мои непослушные кудри.
– Ну вот, – улыбнулась девушка, довольно оглядывая результат. – Теперь у пугала нет никаких шансов выглядеть лучше тебя.
– Спасибо… Здорово получилось! – рассмеялась я, чувствуя себя гораздо увереннее.
Закончив одеваться и приглаживать волосы, я вслед за Сигрид спустилась в большую комнату. Далиа уже накрыла на стол, и вся семья готовилась приступить к завтраку.
– Вы всегда так рано встаете? – шепотом спросила я, присаживаясь рядом с девушкой.
– Нет, только сегодня. Нас провожать будут, – так же шепотом ответила она.
Я кивнула и украдкой взглянула на Леля. Он о чем-то негромко говорил с Рэвом, угрюмым, неулыбчивым и явно старшим братом, и в мою сторону не смотрел, что меня более чем устраивало.
Покончив с ранним завтраком, вся семья вышла во двор. Белогор и Веслав вынесли на крыльцо сумки и скатанные в рулоны одеяла, Рэв и Лель, одетые в темную походную одежду, ушли за лошадьми. Оставался последний шанс поговорить с Иваром и попросить его оставить Леля дома.
Улучшив момент, когда все домочадцы разбрелись, и лесник остался один, я робко коснулась его локтя и промямлила:
– Господин Ивар…
– Какой же я господин? – добродушно рассмеялся мужчина. – Зови просто Иваром, не обижусь.
– Э-э-э… Хорошо, – кивнула я и, борясь с онемевшим от волнения языком, продолжила. – У меня к вам просьба…
– Не нужно меня ни о чем просить, я уже обо всем позаботился, – отмахнулся Ивар. – Деньги у Леля.
– Деньги? Какие еще деньги? – растерялась я.
– Полевские нгарры, серебряные, – пояснил лесник, – магу за работу заплатить. Думаю, сотни как раз хватит.
– А если не хватит? – встревожилась подошедшая Сигрид.
– Тогда Лель напомнит старику Любомиру, что он мне кое-чем обязан, – пожал плечами Ивар.
Я, пораженная происходящим, молчала. Причина, вынудившая меня заговорить с Иваром, была благополучно забыта, как и предстоящие в пути проблемы, с нею связанные. Это что же получается, думала я, Сигрид успела поговорить с отцом и выпросить у него денег? И он вот так просто их дал? Чужачке, с которой знаком несколько часов? Почему, черт побери?!
– Извините, но я так не могу, – решительно заявила я, перебив Сигрид, расспрашивающую отца об услуге, оказанной магу Любомиру.
– Не можешь – что? – в один голос спросили отец и дочь.
– Не могу у вас деньги взять. Вы же меня совсем не знаете, и это… Это как-то неправильно!
Лесник разом посуровел и заговорил тоном, не терпящим возражений:
– Девочка, мы не бессердечные люди, и без помощи тебя не оставим. Маг не будет работать бесплатно, а твоя светящаяся безделушка его вряд ли прельстит!
Я смущенно прикусила губу, понимая, что Ивар прав: не стоило недооценивать мага. Он быстро поймет, что телефон не представляет никакой ценности и хорошо, если просто выставит за дверь, а не прикажет бросить в темницу за мошенничество. Эх, кого я пытаюсь обмануть?
– Пойми, – смягчившись, заговорил лесник, – я сам отец, и не хотел бы потерять ни одного своего ребенка, а ведь их у меня одиннадцать! И твои родители, уверен, хотят видеть тебя живой и здоровой. Ты же их единственное дитя, я прав? – уточнил он, и когда я, помедлив, кивнула, продолжил. – И что я должен, по-твоему, сделать? Плюнуть и отвернуться? Прогнать тебя и позволить самой выпутываться?
– Но вы и так немало для меня делаете! – возразила я.
– Святой Маахил, до чего же ты упрямая! – раздраженно проворчал Ивар и отвернулся. Видимо, посчитал, что с такой упертой девицей спорить бесполезно, а пытаться переубедить – никакого терпения не хватит.
Я удрученно вздохнула и, оглянувшись, наткнулась на осуждающий взгляд Далии.
– Элехнэ нечасто является людям, детка, – негромко произнесла она. – Еще реже о чем-то просит.
– Элехнэ? А она-то тут при чем? – не поняла я.
– Она приходила о чем-то предупредить, – красноречиво глядя мне в глаза, ответила Далиа.
– В самом деле? – недоверчиво спросила я, воскрешая в памяти сон, рассказанный Иваром. Ну, странный, да. Даже пугающий, но в чем там предупреждение, я никак не могла взять в толк. Все эти рыбы и птицы с человеческими головами, заживо похороненный старик, волки в лесу – сон Ивара казался полной бессмыслицей. Мало ли что приснится уставшему человеку! Мне вон как-то всю ночь земляника снилась, после того, как мы с Ленкой, вооружившись ведром, целый день ее собирали на солнцепеке, а тут – шутка ли! – весь день в лесу браконьеров ловить. Не мудрено, что потом снится всякая абстракция, а уж человеческое воображение, охочее до чудес, не замедлит найти ей самое что ни на есть божественное объяснение. Вот так и рождаются боги, целые пантеоны, из людских фантазий и страхов. А кто их видел, кроме обкурившихся шаманов? Правильно, никто. Потому что их нет. Я смотрела то на Ивара, то на Далию, и не понимала, как можно быть такими наивными и слепо верить в то, чего не существует.
– Постойте, вы всерьез верите каким-то там снам? Но это же чушь, уж простите за откровенность! – ляпнула я и, поспешно зажав рот руками, виновато посмотрела на Ивара, ожидая как минимум наставительной проповеди, посвященной местному божеству. Про максимум не хотелось даже думать: пинок под зад я вполне заслужила.
Но лесник лишь усмехнулся и с терпимостью, достойной святого, произнес:
– Ты слишком молода, чтобы судить о таких вещах.
Я смущенно молчала, желая лишь одного – провалиться сквозь землю и больше не мозолить глаза этим славным людям. «Блин, ну вот кто тянул меня за язык? – ругала я себя. – Ну, верят, и пусть себе на здоровье… Пусть считают, что я попала под покровительство местного божества, мне же от этого ни холодно, ни жарко! Даже в чем-то выгодно. Главное, чтобы это самое божество не вздумало вдруг материализоваться и потребовать плату за свою услугу».
Последняя мысль заставила меня усмехнуться. Представив торгующегося бога, с дотошностью скупого ростовщика начисляющего проценты, набежавшие на основной долг, я с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться – такая забавная картинка нарисовалась в моем воображении.
Тем временем привели лошадей. Пока к седлам крепили сумки и одеяла, я прощалась с Далией и Иваром. Далиа обняла меня, шепча слова благословения:
– Пусть легконогий Теурей оберегает тебя в пути, дитя.
Ивар, ободряюще улыбаясь, потрепал меня по плечу и надел на шею кожаный шнурок с уже знакомым символом-подвеской: маленький кругляш с гравировкой в виде миниатюрной волчьей морды.
– Это знак Белого Эллона, он защитит тебя от диких зверей.
– Не поняла… Разве это не герб вашего предка? – удивилась я, рассматривая подвеску.
– Не совсем, хотя и близко к истине, – вмешался подошедший Лель. – По преданию наш предок был воином Белого Эллона. Волк – символ Эллона, поэтому щиты его воинов украшала волчья морда.
– Понятно, – пробормотала я, гадая кто такой этот Эллон, и почему его символ должен защищать меня от зверей.
Подошли Таш, Белогор, Эйрик, Веслав и Тови, поочередно пожали мне руку, желая счастливого пути и скорейшего возращения домой. Я украдкой взглянула на Тови, негромко говорящего с Рэвом, потом на Веслава, и вздрогнула, поймав на себе его тоскливый взгляд. Поспешно отвернулась, убеждая себя, что мне просто померещилось.
Лель подвел к крыльцу Кору, невысокую по сравнению с остальными лошадьми вороную кобылу. Я с опаской на нее взгромоздилась, сделав неожиданное открытие, что в седле очень даже удобно сидеть. Пока я в нем ерзала, Лель подал мне повод и заметил, что мои ноги не в стременах.
– Ноги нужно ставить вот сюда, – сказал он, вставляя мою ступню в стремя. Со второй я справилась сама, не желая, чтобы Лель снова ко мне прикасался.
Обращаться с поводьями я немного умела: у моего деда был жеребчик, которого запрягали в телегу, вот на нем-то и тренировалась. Но это было давно, смогу ли я теперь управиться с кобылой?
Мы уже были готовы отправиться в путь, когда пес Сигрид, Ресс, до последнего момента с заливистым лаем нарезавший круги вокруг дома, вдруг заюлил под ногами кобылы, преданно заглядывая девушке в лицо, и помчался в степь. Остановился и оглянулся, поджидая хозяйку, явно намереваясь сопровождать ее в путешествии.
– Ресс, домой! – приказала Сигрид, но пес и не подумал подчиниться, умчался еще дальше, почти исчезнув в высокой траве. – Ну что с ним делать? – в отчаянии воскликнула девушка. – Ресс, немедленно домой! Лель, помоги мне, он совсем не слушается!
– Он думает, что ты с ним играешь, – спешиваясь, сказал Лель и свистнул, подзывая пса.
Над травой, далеко в степи показалась собачья голова. Какое-то время пес словно бы раздумывал, а надо ли возвращаться, потом потрусил обратно и уже через минуту ткнулся носом в подставленную Лелем ладонь, виновато заглядывая ему в глаза. Лель потрепал пса по загривку и негромко заговорил:
– Ты останешься дома, охранять, понял?
Пес заскулил, будто на что-то жалуясь, обхватил лапами сапог Леля и умоляюще посмотрел ему в глаза. У меня отвисла челюсть: Ресс, на свой собачий лад, просил Леля взять его с собой! Но почему его, а не Сигрид? Ведь хозяйка-то она, так почему же он слушает Леля? Или я ошибаюсь, и хозяин все-таки он?
– Нет, малыш, в следующий раз, – засмеялся Лель, высвобождая ногу. – Иди домой, охраняй.
Пес, опустив хвост, покорно поплелся к крыльцу, то и дело обиженно оглядываясь. Я проводила его изумленным взглядом, в душе жалея эту добродушную зверюгу, так напугавшую меня в Лесу, и, крайне озадаченная, смерила Леля задумчивым взглядом. Он ведь не приказывал. Он его попросил, и пес послушался. А что будет, если Лелю вздумается вот так же попросить меня? Глазом не успею моргнуть, как замужем окажусь?
«Ёлки, ну что за дикие фантазии?! – разозлилась я на себя. – Накручиваю сама себя… Лель просто хороший дрессировщик, вот и все объяснение».
Маленький инцидент был исчерпан, и Рэв развернул всхрапывающего, приплясывающего жеребца в сторону степи. Вслед за ним, как приклеенная, пошла кобыла Сигрид. Я с легкой завистью посмотрела им вслед, пытаясь убедить саму себя, что управлять лошадью не сложнее, чем велосипедом, и осторожно потянула повод. Лель, держась на всякий случай рядом со мной, ждал, пока я разверну Кору. С этой задачей я справилась вполне успешно и мысленно поздравила себя с маленькой победой. Кобыла безропотно слушалась поводьев, и вообще, вела себя подозрительно прилично. Воодушевившись, я уже увереннее тряхнула поводьями, и тут же вцепилась в переднюю луку седла, чувствуя, что вываливаюсь. Лель поравнялся со мной, видимо для того, чтобы успеть поймать, если я вдруг начну падать. Но ловить меня не пришлось. Я уперлась ногами в стремена, помогая себе держать равновесие, и худо-бедно выпрямилась.
Тем временем Рэв с Сигрид пустили лошадей рысью и стали быстро удаляться. Высокие травы с легким шорохом расступались перед ними, роняя обильную росу. Я осторожно сжала бока Коры, и она зарысила вслед за остальными лошадьми. Удивительно, управлять кобылой уже не казалось чем-то сложным, сидеть в седле, в отличие от вчерашней поездки на крупе, было гораздо удобнее.
«Привыкаю что ли?» – недоуменно подумала я и тут же поморщилась: каждый шаг кобылы неприятно отдавался чуть пониже спины, грозя нашлепать до невыносимой боли.
Я обернулась и в последний раз взглянула на провожающих: Ивар и Далиа, в окружении сыновей, все еще стояли у крыльца и смотрели нам вслед. Не удержавшись, я помахала рукой, испытывая благодарность к этим милым и таким наивным людям, принявшим мое появление за знак свыше. Оставалось только удивляться своему везению и надеяться, что маг Любомир отправит меня домой: какими бы замечательными ни были эти люди, а возвращаться сюда мне не хотелось.
Ближе к полудню, когда сил уже не было терпеть нарастающую боль в ягодицах, я взмолилась о привале. Ребята понимающе переглянулись и спешились у маленького островка чахлых деревьев. Жидкая тень почти не спасала от палящих лучей, и солнце ощутимо припекало макушку.
Рэв, Лель и Сигрид легко соскочили с лошадей, как будто и не отмахали десяток верст. Я же с трудом, не без помощи Леля, сползла с кобылы, чувствуя, что спина безнадежно затекла, а зад, несмотря на удобное седло, вообще потерял чувствительность.
С трудом устояв на одеревеневших ногах, я передала Лелю поводья и побрела вдоль деревьев, шипя от боли и мысленно грозя открутить голову шутнику, забросившему меня черту на рога. Ребята занялись приготовлением обеда, то и дело бросая на меня сочувствующие взгляды.
Я обошла островок, чувствуя, как к пятой точке постепенно возвращается чувствительность. Ноги постепенно обретали способность двигаться. После второго круга Лель поймал меня за руку и усадил на одеяло, вручив бутерброд и кружку с молоком.
– Как ты? Размялась? – обеспокоенно спросила Сигрид.
– Более-менее. Не понимаю, как вы можете так долго ехать верхом и не уставать? – ответила я, морщась от тянущей боли в мышцах.
– Мы ж с детства с лошадьми, едва ходить научились, – объяснил Рэв, и я невольно вздрогнула, услышав его чуть хрипловатый голос. За все время короткого путешествия, он, упорно державшийся впереди маленького отряда, не проронил ни слова. В отличие от общительных Леля и Сигрид, Рэв, с его внимательным, почти подозрительным взглядом и плотно сжатыми губами, казался угрюмым парнем и вызывал у меня оторопь. – Тебе-то, понятно, тяжело с непривычки.
– Ничего, через пару дней привыкнешь, – убежденно заявил Лель.
– А нам еще далеко ехать? – жалобно спросила я.
– Пару дней до тракта, потом по тракту столько же, – ответил Рэв.
– Так что если ты не привыкла спать под открытым небом, то придется привыкать. Начиная с сегодняшнего дня. Жилья по пути не будет, – обрадовал меня Лель.
– Ого! Так далеко, с ума сойти… На машине это расстояние мы за несколько часов покрыли бы, – горестно воскликнула я.
Перспектива ночевать в степи, рядом с решительно настроенным очаровать меня Лелем, не вдохновляла совершенно. С детства не любила всякие походы, не говоря уже о ночевке под открытым небом, где постелью служит тонкое одеяло. Утром точно костей не соберу.
Исподтишка рассматривая своих спутников, я в который раз поразилась их схожести. Даже в свете дня, убравшем резкие тени, в лицах братьев все так же присутствовало нечто хищное, пугающее и в то же время притягательное, чарующее. Черты лица Сигрид были гораздо мягче, по-женски округлыми. На щеках, когда она улыбалась, появлялись очаровательные ямочки. Глаза девушки, как я и предполагала, оказались серо-голубыми, как осеннее небо. Рэв смотрел на мир голубыми глазами той яркости, что бывает в погожий летний денек. У Леля, пожалуй, цвет был более насыщенный, васильковый.
Не успела я толком прийти в себя, как ребята начали собираться. Я понимала, что спешить в моих же интересах, и как ни хотелось спокойно посидеть в тенечке еще хотя бы пять минут, кое-как поднялась на трясущиеся ноги и стала помогать Сигрид складывать в сумку не съеденные продукты. Парни скатали одеяла и укрепили их на седлах.
Взглянув на подведенную Лелем кобылу, я с сомнением покосилась на стремя. Заберусь ли я на нее? Лель понял, что самой мне не справиться, и опустился на одно колено.
– Давай, становись на колено, как на ступеньку, – предложил он.
С его помощью я оказалась в седле. Лель подал мне повод и легко вскочил на своего жеребца, серого в яблоках. Я лишь удрученно вздохнула, наблюдая, как ловко мои спутники обращаются с лошадьми.
До конца дня мы останавливались еще несколько раз – пройтись пешком. Ребята прекрасно понимали, что с непривычки я сильно устаю, и давали мне возможность размяться.
Как Сигрид и предсказывала, по дороге нам встретился маленький табун единорогов. Замирая от восторга, я рассматривала белых, тонконогих животных, которых от лошадей отличало лишь наличие тонкого, иглоподобного рога. Единороги, держась рядом, мирно паслись. Наше приближение их скорей насторожило, чем напугало. Они не бросились наутек, а лишь немного отошли и смотрели на нас, низко опустив рогатые головы. На мой вопрос, почему единорогов не пытаются приручить, ребята ответили, что более тупой скотины и придумать нельзя: все попытки терпели поражение. К тому же рог представлял собой не шуточную опасность. В общем, местный люд давно отказался от этой затеи, придя к выводу, что лошади куда более спокойные и умные животные. На вопрос о наличии магических свойств у этих животных, воспетых в книгах моих любимых писателей, все дружно засмеялись. Потом замолчали, засомневавшись в справедливости своего к ним небрежения.
Вечерело. Солнце коснулось румяным бочком горизонта, окрасив степь огненными красками. Легкие облачка казались сахарной ватой на фоне темнеющего неба. Духота усилилась. Монотонность пейзажа, усталость и жара сделали свое дело: понуро опустив голову, я бездумно смотрела в одну точку, каким-то чудом удерживаясь в седле.
– Ксения, – позвал меня Лель. – Потерпи, скоро привал.
Я безучастно посмотрела в его обеспокоенное лицо и кивнула. Привал… Целая ночь отдыха и никакой тряски, наконец-то!
Обещание скорого отдыха немного взбодрило. Я встряхнулась и выпрямилась в седле. Огляделась, гадая, где мои спутники решать остановиться на ночлег. Хорошо бы найти какой-нибудь водоем: отчаянно хотелось окунуться в воду, смыть пыль и избавиться от запаха пота, и своего, и конского. Как будто в ответ на мои мольбы, впереди сверкнула влажным телом река, и я благодарно подняла глаза к небу.
Усталые лошади, почуяв близость воды, ускорили шаг и вынесли нас на пологий, песчаный берег, густо поросший кустарником. Стоянку решили разбить под огромной плакучей ивой, подметающей гибкими ветвями землю. Я кое-как сползла с кобылы, и Лель придержал меня за талию, помогая устоять на одеревеневших ногах. Принял из моих трясущихся от усталости рук повод. Я благодарно ему кивнула и со стоном потянулась: чувствовала я себя паршивей некуда. Рэв и Сигрид, поручив Лелю заботу и о своих лошадях, начали разбивать стоянку.
Я побродила вдоль берега, разминаясь, и, не зная, куда себя деть, вызвалась помочь Сигрид собрать хворост для костра. Рэв занимался сооружением лежака: срезал ножом ветки с ближайшего кустарника и укладывая их пышной периной. Я с сомнением осмотрела эту импровизированную кровать, понимая, что как бы густо и пышно он не укладывал ветки, а спать все равно будет жестко: одеяла едва ли спасут от впивающихся в ребра сучков.
«Блин, завтра проснусь вся в синяках, – чуть не плача от жалости к самой себе, думала я. – Если вообще смогу уснуть».
Когда хлопоты с обустройством ночлега были закончены, солнце уже зашло. На западе осталась лишь тонкая полоска багрового света. Словно неведомый художник-великан оставил росчерк огненной акварелью, растушевал багрянец до бледно-розового, добавил голубого, плавно сгустив его до цвета индиго, а сверху разбрызгал золотистые капельки звезд.
– Сигрид, пойдем, ополоснемся в реке, иначе мне запах пота не даст уснуть, – шепотом попросила я.
– Да, идем, – так же шепотом откликнулась девушка. – Я сама не против смыть с себя пыль. Вон там, слева, я заметила хорошее местечко, оно скрыто камышом, так что сможем спокойно поплескаться.
Вооружившись мылом и полотенцами, мы пошли в сторону примеченной Сигрид купальни.
– Девчонки, вы купаться? – окликнул нас Рэв.
– Да, хоть немного смоем с себя пыль, – отозвалась Сигрид.
– Не ходите одни, – оглянулся Лель. – Подождите, сейчас закончу с лошадьми и постерегу.
– Да что нас стеречь, – возмутилась я, – кому мы нужны?
– Лель, в самом деле, ни к чему это, – поддержала меня Сигрид.
Напоровшись на дружный отказ, Лель недовольно сдвинул брови, но спорить не стал.
– Ладно уж, идите… Но если что – сразу зовите на помощь.
– Обязательно! – в один голос пообещали мы и шагнули на тропинку в камышах.
Водичка оказалась прохладной, но после духоты и долгой тряски в седле приятно бодрила. Я разделась, и снова Сигрид, при виде ажурного белья, восхищенно охнула.
– Жаль, Лель тебя не видит, вообще бы голову потерял. Может, все-таки позвать его постеречь нас? – пошутила она, одарив меня лукавой улыбкой.
– Тю на тебя, дурочка, – махнула я на нее рукой и пошла в воду.
Мы с визгом окунулись и поплыли к середине реки. Отплыв подальше от берега, я нырнула, стараясь выполоскать из волос пыль. По опыту я знала: завтра на голове будет жуткая пакля, которую ни одна расческа не возьмет. Но ничего не поделаешь, шампунь здесь не придумали. Зато Сигрид протянула мне пахнущий жасмином брусочек:
– Держи, от этого мыла волосы как шелк.
– Боюсь, моим волосам оно не понравится, – не поверила я.
– Почему это? Я всегда мою волосы этим мылом, и они в восторге, вон какие мягкие. Твои волосы намного короче, и тебе будет легче с ними справиться. Попробуй, – настаивала она.
Решив, что хуже не будет, я вымыла голову предложенным мылом, заранее зная, чего ожидать. Нырнула, смывая обильную пену, попробовала расчесать волосы пятерней, и была приятно удивлена – пальцы легко прошли сквозь волосы, не встретив никакого сопротивления.
– Блин, в самом деле, отличное мыло, – удивленно пробормотала я.
– То-то же! – улыбнулась Сигрид.
– Кстати, Сигрид, все хочу спросить, – начала я и замялась, боясь оскорбить девушку вопросом, который весь день не давал мне покоя.
– Спрашивай, – выполаскивая из волос пену, отозвалась Сигрид.
– Эти ваши Элехнэ и Рэтхе, с ними понятно… А Теурей?. Он кто, тоже бог? – осторожно спросила я.
– Да, Теурей бог, покровитель путников и хозяин дорог, – ответила девушка. – Обычно в ночь перед дорогой путники натирают сапоги пастой из льняного масла, мяты, цветков ромашки и листьев иглицы, а лошадям этой пастой смазывают копыта. При этом просят Теурея о прямой и гладкой дороге…
– И что, помогает? – изумилась я, представив Таша, в угоду божеству смазывающего копыта лошадей. Значит, кто-то и сапоги натирал?
– Не знаю… Никогда об этом не думала, – нахмурилась Сигрид. Вид у нее был крайне озадаченный. – Наверное, помогает, иначе бы так не делали.
«Просто никто не рискует опровергнуть эту чушь, боятся, а вдруг разобиженный боженька мстить начнет?» – насмешливо подумала я, а вслух спросила:
– И сколько у вас богов?
– Много, – хмыкнула Сигрид и принялась их перечислять. – Элехнэ и Рэтхе – близнецы, боги сновидений, Теурей – покровитель путников, Фиритай – владыка подземных недр, бог богатства, Амалайра – богиня огня, покровительница танцев, Анахель – проводник душ умерших, Амайтэ – богиня воды, Эрил – богиня-птица, покровительница музыки и пения, Майали – страж лабиринта кошмаров, Белый Эллон – страж лесов, повелитель зверей…
– Что?! Белый Эллон тоже бог? – ошеломленно уставилась я на девушку.
– Ну, да.
– То есть ваш предок был воином бога?
– Так говорит отец, – пожала плечами Сигрид.
– По-моему, ты ему не веришь, – понимающе улыбнулась я.
Конец ознакомительного фрагмента.