Глава 5
Часы в ожидании рассвета тянулись издевательски медленно. Богдан таращился в тёмные заросли, стараясь уловить любое подозрительное движение. Ночная жизнь леса была достаточно активной: там раздавались шорохи, крики, но за исключением ещё одного небольшого представителя местной фауны, пробежавшего по открытому участку, отделявшему незадачливого путешественника сквозь пространство от стены деревьев, никто более серьёзный не появлялся.
Под утро, когда небо там, где находился местный восток, уже чуть-чуть засветилось, предвещая появление солнца, несмотря на нервное напряжение, Богдан всё-таки задремал, привалившись спиной к основанию точки перехода. По-прежнему было очень тепло, камень окончательно так и не остыл за ночь, поэтому Богдан не замёрз и не мог сказать, сколько проспал полусидя.
Когда он открыл глаза, солнце болталось высоко в небе, а прямо напротив Богдана сидела крупная птица, напоминавшая куропатку. Желудок тут же подсказал, что такая жирная курочка вполне может сгодиться не то, что на завтрак, но и на приличный обед, особенно для одной персоны. Но спросонья Богдан сделал слишком резкое движение, и птица неожиданно резво упорхнула, нырнув за край обрыва.
Богдан встал и потянулся, разминая немного затёкшие конечности. В принципе, уже хорошо, что его не выкинуло в какой-нибудь мало пригодный для жизни мир – такое, наверное, тоже могло случиться. Здесь же у него точно есть хоть какая-то еда, и, скорее всего, вода. Правда, источник пресной воды ещё требовалось найти.
Вот когда оружие станет бесполезным, тогда придётся гораздо хуже, если только он не найдёт дорогу во Дворец раньше. В любом случае стоит подумать, чтобы в целях экономии сделать какое-то примитивное, но достаточно эффективное оружие.
При свете дня Богдан ещё раз вгляделся в раскинувшуюся перед ним водную гладь. Похоже, что всё выглядело именно так, как и должно было бы выглядеть, если считать, что он попал на Торцевую грань: горизонт, теряющийся в неимоверной дали, закрываемой только завесой испарений. Левее от места, где он стоял, на не определяющемся из-за непривычной перспективы расстоянии просматривались ещё какие-то острова, один весьма крупный.
Каждая грань и торцы планеты-цилиндра представляли собой плоскости. Если на гранях и на том торце, где располагался Дворец, имелись значительные складки местности, то Торцевой океан, по определению, был ровным. Единственным, что нарушало его плоскость, были кое-где встающие из воды острова. Теоретически, если бы не атмосферная дымка и испарения, здесь, особенно с возвышения, можно было бы видеть очень далеко, практически до «края земли», который очерчивался на этом торце горами так же, как на остальных гранях.
Положение было, конечно, паршивое – Богдан пока не мог сориентироваться. Он попал сюда через точку перехода, отсутствовавшую на его карте, поэтому требовалось, как минимум, определиться с направлениями поисков выхода для чего скрупулёзно обследовать местность. Но проблема заключалась в том, что все контуры островов, особенно мелких, на карте наносились лишь схематично. Поэтому даже если определить форму куска суши, сказать с уверенностью, на каком точно острове на карте он сейчас находится, Богдан бы не смог. Только по относительно крупному острову и совокупности других островов, расположенных в пределах видимости, он смог бы как-то судить о месте, где оказался. И только после приблизительной начальной ориентировки можно строить хоть какие-то примерные планы действий. Поэтому он решил, не откладывая дела в долгий ящик, отправиться на разведку, а заодно постараться найти воду и, конечно, пропитание.
Прежде всего, Богдан достал счастливо захваченный им кусок шнура и привязал лучемёт к поясу, оставив свободным отрезок длиной около метра на манер ремешка, которым пистолет пристёгивается к кобуре. Мало ли, что может случиться – выронить и потерять оружие совершенно не допустимо.
С лучемётом в руке он подошёл к опушке леса и всмотрелся в чащу. Днём лес совсем не казался непроходимым, но представлял собой странную смесь растений, слабо сочетаемых друг с другом на первый взгляд.
Среди растительности виднелось много незнакомой, которая, впрочем, вполне могла быть земной, только произрастать в тропической зоне, а потому Богдан мог не встречать эти растения даже на картинках. Тем не менее, он узнал бамбук, фикусы, финиковые пальмы, эвкалипты, орешник, папайю, апельсиновые и лимонные деревья, которые соседствовали с дубами, соснами, ольхой и даже редкими берёзками, частично увитым ползучими растениями. Подлесок местами оставался чахлый, местами, особенно на участках хвойной растительности, рос достаточно густой. Землю покрывал смешанный ковёр из опавших иголок, листьев и высокой, там, где она росла, травы. К счастью, лес этот не мог называться в полном смысле «тропическим», иначе пробираться сквозь заросли представляло бы намного боле серьёзную задачу.
В ветвях деревьев копошились птицы, издавая разнообразные звуки. Какой-то более крупной живности пока не наблюдалось – впрочем, это не означало, что её тут нет вовсе.
Осторожно пройдя метров двадцать в глубь леса, Богдан выяснил, что голодная смерть здесь не грозит, поскольку апельсины, лимоны и финики росли в достаточном количестве. Плодов папайи Богдан никогда не пробовал, но где-то читал что они напоминают дыню: недаром папайю называли «дынное дерево». Вот чего к большому сожалению не встречалось – деревьев дедае пока не попадалось.
Богдан сорвал несколько апельсинов или очень похожих на них – не слишком крупных, но сочных и приятных на вкус. Таким образом, вопрос с жаждой и кое-какой едой на первое время был решён, и молодой человек заметно повеселел, впившись зубами в сочную мякоть. Несколько плодов он предусмотрительно распихал по карманам.
Подумав, Богдан решил продолжить разведку, двигаясь вдоль берега океана – на открытом месте безопаснее, да и, в конце концов, ему в первую очередь важны размеры и форма острова, если считать, что он, всё-таки на клочке суши в Торцевом океане. На гранях планеты тоже имелись обширные водные пространства, но, принимая во внимание вид плоского океана и его размеры, вряд ли он попал именно на одну из граней – там было не так много столь обширных водных пространств. Правда, на грани его шансы возрастут: там есть известные точки, ведущие во Дворец.
С другой стороны, в местах, где живут люди, находиться опаснее всего. Например, вполне можно попасть на земли рабовладельцев или в какое-то иное общество с примитивной и жёсткой социальной иерархией, что сулит пришельцу немалые проблемы. А на Смешанной грани, где, как уже знал Богдан, присутствовали элементы азиатской, европейской, африканской и даже древнегреческой и индейской цивилизаций вообще сложно предугадать, где чего ждать. Впрочем, единственная безлюдная грань, грань динозавров, не сулила лёгких путей.
Он вздохнул: ну что заставило его залезать на этот чёртов постамент? Впрочем, теперь сожалеть поздно. Хорошо хоть многие языки народов граней он догадался «записать» себе в мозги.
Прежде, чем двинуться в пеший поход вдоль берега, Богдан срезал молодую берёзку и выстругал нечто среднее между посохом и полутора метровой дубиной. Кроме того, из стебля бамбука он изготовил примитивное копьё, сформировав остриё наподобие среза иглы шприца и немного опалив его на огне. Вполне возможно, в не слишком серьёзных ситуациях такое простое оружие поможет сэкономить драгоценные заряды лучемёта.
Вправо местность заметно понижалась, и вскоре Богдан оказался там, где обрыв переходил в пологий спуск, выводящий на каменистый пляж. Шагать по крупной гальке среди скалистых обломков было не слишком удобно, однако выбора не оставалось, и он двинулся вдоль кромки слабого прибоя. Вполне возможно, что в ветреную погоду здесь разбиваются огромные волны, но сейчас, при тихом ветерке, ласковая вода лишь лениво шевелила мелкую гальку у берега.
Богдан всполоснул липкие от апельсинового сока руки и попробовал воду на вкус. Как и чувствовалось по запаху, она оказалась солёной. В дали в море виднелись какие-то острова. Судя по расстоянию, в этом направлении до ближайшей суши было гораздо дальше.
На берегу среди камней кое-где можно было заметить пучки водорослей и ракушки, выбрасываемые морем. Среди скал гнездились птицы, напоминавшие чаек. Они с криками носились над водой, выхватывали из волн что-то съедобное и уносились к берегу.
Богдан подобрал ракушку и осмотрел её содержимое – между створок прилепился крупный моллюск. Впрочем, парень ещё не настолько оголодал, чтобы поглощать моллюсков сырыми, хотя раковина пахла не сказать, чтобы неприятно – морем, солью, йодом и немного сырым яйцом.
Примерно через час ходьбы по гальке и виляния между отдельными высившимися на пути скалами Богдан дошёл до места, где обрывистая часть берега совсем сошла на нет. Каменистые россыпи стали перемежаться с наплывами песка, а вскоре почти исчезли, а их место заняла полоса невысоких дюн. Лес отступил дальше, и теперь впереди, насколько хватало глаз, расстилались великолепные пляжи.
В этом месте Богдан обратил внимание на бесформенную скалу, скорее даже большой камень, высовывавшийся из песка, словно одинокий уродливый зуб. Что-то показалось ему знакомым, а, возможно, подсознание уже начало отдельно от сознания просчитывать все варианты спасения и методов выживания. Кое-какие знания в горно-рудном деле у него ещё остались, и, приглядевшись, Богдан узнал кремний, самый настоящий кремний, который люди каменного века использовали для изготовления наконечников стрел, копий и каменных топоров.
Необходимо было постараться повторить опыт предков и наколоть куски кремния. Богдан вернулся к каменистым россыпям, отобрал несколько камней, которые, по его мнению, могли сгодиться для начала работы, и вернулся к кремниевой скале.
Богдан не имел навыков пещерного человека и занятие оказалось не из лёгких. Можно было постараться срезать кусок кремния для последующего раскалывания на пластины с помощью лучемёта или полевого ножа, но Богдан справедливо полагал, что, отрезая кусок кремния, он истратит значительный заряд батарей.
После нескольких безуспешных попыток, ушибив пальцы, он всё-таки решился на компромисс: ножом немного подрезал выступ камня нужного размера, который после и отколол, уже орудуя булыжниками.
Ему повезло, и при отбивании большого куска откололось несколько небольших, один из которых почти идеально годился на наконечник копья. В лесу Богдан надрал лыка и лоз ползучих растений после чего закрепил наконечник в расщеплённом конце древка. Вряд ли копьё было также хорошо, как оружие сделанное настоящим умельцем каменного века, но для человека века двадцатого вышло совсем неплохо. Метнув копьё в песчаную дюну, Богдан убедился, что и летит оно вполне сносно, и двинулся дальше. Большой кусок кремния он положил в карман, чтобы продолжить работу с ним позже.
Солнце висело почти в зените и сильно припекало, а идти по песку было ничуть не легче, чем по гальке.
Богдан подумал о том, чтобы искупаться. Пейзаж вокруг сгодился бы для любого морского курорта, вот только из обязательных элементов отсутствовали корпуса санаториев и лежаки с зонтиками. Однако кто его знает, какой зверь или человек может появиться из леса, пока он будет плескаться в воде? Во многих плохих и не очень плохих фильмах так часто и происходит по сценарию: герой оставляет одежду и оружие на берегу, ныряет, а когда выныривает…
Впрочем, немного поразмыслив, Богдан всё-таки подошёл к воде и разделся. Пояс с кобурой и ножнами он снял с комбинезона и нацепил на голое тело. Это оружие боялось влаги куда меньше, чем земные пистолеты и, посему, Богдан не беспокоился, что лучемёт или нож могут выйти из строя.
В этом месте до леса оставалось метров сто пятьдесят открытого пространства, так что подобраться незамеченным не представлялось возможным.
Дно от берега понижалось довольно резко, но почти абсолютно прозрачная вода, к тому же щедро просвеченная солнцем, позволяла видеть далеко. Однако Богдан не стал заходить дальше, чем по грудь, окунулся несколько раз и вылез на берег.
Съев пару из шести запасённых апельсинов, и почувствовав себя гораздо бодрее, он зашагал дальше. Чтобы идти быстрее и не так уставать молодой человек вынужден был свернуть от берега к лесу, где песок уступал место плотному травяному ковру.
Так он шёл часов пять, изредка останавливаясь на короткие привалы. Пляж несколько раз чередовался с каменистым берегом, и в трёх местах среди камней в море бежали небольшие речушки, так что проблемы пресной воды, в принципе, не существовало. Часто он видел крупных птиц, похожие на давешнюю куропатку, гнездившиеся в кронах отдельно стоявших деревьев. Другие птицы, вили гнёзда в скалах и даже среди камней на берегу. Один раз у стекавшей к морю речки Богдан увидел стадо антилоп с рогами, изогнутыми наподобие вырезов на деке скрипки. Животные спокойно пили воду и не обращали на него внимания. Крупных хищников пока не попадалось.
Богдан не стал отвлекаться на охоту, так как до захода солнца стремился пройти как можно дальше, чтобы постараться понять, находится он на острове или же всё-таки на «большой» земле. Впрочем, в этом океане имелись и большие острова, которые просто невозможно обойти за один день.
Солнце клонилось к закату, апельсины съедены, и Богдан, как городской житель, хоть и достаточно спортивный, но всё-таки не привыкший много ходить пешком, устал. Даже несколько наращенные в медицинском секторе Дворца мышцы ныли: регулярных тренировок им всё равно не хватало.
У небольшого ручья он решил устроить ночлег. Подстрелив в гнезде на высоте метров трёх «куропатку», он обнаружил так кроме птицы ещё и шесть яиц раза в два крупнее перепелиных, которые выпил, сетуя на отсутствие соли – пресную пищу он не любил.
Собрав на опушке леса сухих веток, парень разжёг костёр, что умел делать хорошо. Вот навыками отрезать головы курам и свежевать их он не обладал, да и не слишком приятное это было занятие.
– А как ты хотел? – стараясь приободрить самого себя, вслух сказал Богдан. – Жрать любишь, чистоплюй, а голову дичи пусть кто-нибудь другой отрежет?
В конце концов, он разделал тушку, сожалея, что не имеет ёмкости, в которой можно было бы сварить птицу – очень хотелось похлебать супчика. Оставалось только вырезать прочный прут и насадить куропатку на импровизированный вертел. Среди густой травы на опушке леса Богдан нашёл дикий щавель и черемшу, так что к мясу у него теперь имелись зелень и кое-какие приправы.
Поужинав, Богдан прилёг у костра, рассеянно ковыряя в зубах твёрдой сухой травинкой и рассуждая, что же делать дальше?
Вполне может статься, что поиски точки перехода потребуют очень много времени – возможно, не один год, но времени у него после посещения медицинских лабораторий Дворца хоть отбавляй: продолжительность жизни, если верить Главному Компьютеру, Богдан увеличил чёрт знает на сколько, да и иммунная система теперь усилена. Впрочем, здесь нет никаких возбудителей опасных заболеваний, и даже банальную простуду нужно умудриться подхватить.
Сперва он недоумевал – ведь, в принципе, существуют контакты с миром Земли – ну, хотя бы сам он, явившись оттуда, принёс на себе и в себе целый набор разнообразных микроорганизмов. Однако выяснилось, что поле переноса, формирующее тоннели сквозь пространство, обладало бактерицидным действием. На вопрос Богдана, а как же при таких перемещениях не нарушаются процессы пищеварения и не возникает дисбактериоз, Главный Компьютер заверил, что система отличается высокой избирательностью, и уничтожаются все микроорганизмы и вирусы, кроме необходимых для жизнедеятельности человека.
От той же информационной системы Богдан знал, что на гранях планеты-цилиндра люди практически не болеют, а продолжительность их жизни больше земной раза в три-четыре. Отсутствие эпидемий и оружия, более серьёзного, чем мечи и копья, легко могло вызвать высокий прирост населения. Но перенаселённости не происходило – как понял Богдан, неизвестных Хозяин предпринял для этого определённые меры. Суть их осталась для него не вполне ясной, но этот вопрос не представлялся особо важным, чтобы искать на него точный ответ.
Солнце в неимоверной дали прилипло к морю своим нижним краем и стало медленно погружаться в пучину. Нужно было устраиваться на ночлег. Хотя пока Богдан не встретил ни одного опасного зверя, он решил не рисковать. Срезав несколько прочных жердей и лоз дикого винограда, он наскоро соорудил нечто среднее между насестом и помостом на подходящем дереве и среди ветвей. Отсюда, с высоты метров четырёх в последнем отсвете заходящего солнца он разглядел ещё какую-то точку далеко в море. Скорее всего, это тоже была земля, один остров.
Усталость, вызванная длительным марш-броском по берегу, дала себя знать, и Богдан быстро уснул. Проспал он почти всю ночь, как убитый, и никто и ничто его не побеспокоило.
Когда он проснулся, солнце вот-вот должно было встать. Богдан присмотрелся к точке, которую видел в море вечером. Ночь прогнала дневные испарения над водной гладью, и сейчас можно было уверенно сказать, что это, действительно, какой-то остров. Парень подумал, что до острова не менее сорока-пятидесяти километров. Впрочем, расстояние по воде, да ещё в такой перспективе он определять не умел.
Потянувшись и повертев шеей, Богдан стал спускаться вниз. Чувствовалось, что некоторое растяжение мышц ног он заработал. Охнув, он спрыгнул с высоты пары метров и чуть не упал.
– М-да, – невесело заметил он, – вряд ли сегодня я пройду столько же, сколько вчера. Вот тебе и технологии Дворца.
Опираясь на дубину, Богдан углубился в лес в поисках, чем бы позавтракать. Вскоре он нашёл пару апельсиновых деревьев, но плоды на обоих были ещё слишком незрелые и твёрдые.
В кустах затрещало, и на поляну, где стоял юноша, выбралось небольшое стадо уже виденных им скрипкорогих антилоп. Ничего не стоило подстрелить одну, но заниматься сейчас разделкой туши не хотелось. Убивать же животное из-за куска мяса на одну зажарку казалось неправильным – он ещё не настолько оголодал.
Богдан задумчиво посмотрел в сторону берега: там можно было подстрелить птицу или, по крайней мере, набрать яиц. Он хотел уже направиться туда, но что-то показалось ему знакомым за переплетениями ветвей чащи, сквозь которые продралось стадо. Богдан отогнул упругие щупальца деревьев и метрах в двадцати увидел несколько дедае, увешанные плодами. Теперь, во всяком случае, он знал, что эти деревья на острове есть, а, значит, вполне комфортное питание ему обеспечено.
Позавтракав нарванными с запасом плодами дедае и ополоснувшись в ручье, Богдан в хорошем расположении духа возобновил свой путь по берегу. Ещё три раза он видел встающие из моря острова, до самого ближайшего из которых было километров пять по его приблизительной и – Богдан и сам это понимал – весьма неточной оценке.
Примерно к двум часам дня местность снова начала повышаться, берег становился всё более крутым и каменистым, и, в конце концов, двигаться вдоль воды стало невозможно. Богдану пришлось продолжать движение над крутым обрывом, в который здесь превратился берег.
Что-то в окружающем пейзаже стало казаться уже ему немного знакомым, и вскоре он подошёл к той самой каменной тумбе, откуда и началась его робинзонада: круг побережья замкнулся.
Богдан чертыхнулся и сел на траву, росшую на тонком слое почвы, прикрывавшей скалу. Его догадки подтвердились: он, как Робинзон Крузо находится на острове.
По всем прикидкам выходило, что топал он чистого времени не менее двенадцати часов. Даже если считать, что средняя скорость составляла не более трёх километров в час, то прошёл путник, ни много, ни мало, тридцать шесть километров. Остров не имел сильно выдающихся мысов или заливов и мог приблизительно считаться грубой окружностью.
Разделив на листе блокнота 36 на 3,14, Богдан получил примерный диаметр острова – около пяти с половиной километров, и, соответственно, площадь примерно сто три квадратных километра. Тут было, где поискать возможную точку перехода, с учётом того, что всю центральную часть занимал лес.
Посматривая на океан, Богдан задумчиво сжевал пару плодов дедае, сидя в том же месте, где ранее дремал у точки перехода. Солнце во второй раз начало спускаться к горизонту, а слева надвигались облака, которые вполне могли предвещать серьёзный ливень.
Ориентироваться по солнцу на торцах было не так просто, поскольку каждый день над этой местностью хотя и внешне одинаковые, но разные солнца из набора светил, что вращались вокруг планеты. При этом солнце вставало каждый раз в месте, отстоящем от предыдущей точки восхода ровно на 60 градусов, поскольку торец имел форму шестигранника.
На каждой грани планеты существовало постоянное магнитное поле – собственной конфигурации, но обеспечивавшее возможность условной ориентации по сторонам света с помощью компаса. Однако для солнца имелось целых шесть точек восхода и, соответственно, столько же точек заката.
Но у Богдана не было с собой компаса, да и не способы ориентирования сейчас имели для него серьёзное значение. В общем, ситуация стала более или менее ясной: на побережье он не заметил ничего, похожего на точку перехода, а посему требовалось обследовать весь остров, чтобы понять, есть ли тут таковые вообще, кроме той, через которую он опал сюда. Если же окажется, что точек перехода на острове нет, останется одно: как-то добираться до других островов и искать их там.
Пока, правда, необходимо было снова позаботиться о ночлеге, а самое главное – об укрытии от возможно надвигающегося дождя. Неизвестно, сколько придётся проторчать на этом острове, но на первое время следовало хотя бы соорудить примитивный шалаш, благо лес рядом и материала для строительства имелось в избытке.
В общем, всё, действительно, обстояло пока не слишком приятно, но и не так страшно: еды вдоволь, хищников не видно, время ничем не ограничено.
Богдан ещё раз взглянул на далёкий пока облачный фронт, отбросил кожуру доеденного плода в сторону и, опираясь на своё копьё, которым он даже немного гордился, встал на нерабочую точку перехода, намереваясь ещё раз посмотреть в море с чуть более высокой позиции.
В лицо ему дунуло порывом ветра, вполне ощутимым, чтобы невольно прикрыть глаза.