Глава 4
Сидя в одном из многочисленных роскошных залов, Богдан предавался размышлениям, иногда непроизвольно улыбаясь собственным мыслям. Уже почти месяц он находился во Дворце, и пока всё складывалось, как нельзя лучше.
Он понимал, что абсолютно радоваться всё-таки рано, но то, что ему повезло куда круче, чем, например, при баснословном стократном выигрыше в «Спортлото» – сомнений быть не могло. Выигрыш – целый мир, точнее – даже много миров!
Но самое главное везение состояло в том, что он попал именно на точку перехода, путь от которой внутрь Дворца лежал через главную комнату управления, где он почти неизбежно должен был вступить в разговор с Главным Компьютером.
Конечно, Богдан не умер бы с голоду, если бы сумел добраться до садов Дворца, где росло множество фруктовых деревьев и ягод, многие из которых на Земле и не снились. Чего стоило, например, дедае – «дерево, дающее еду», если дословно перевести это сокращение с языка неизвестных создателей Дворца. Дерево напоминало акацию, только с большими кожистыми листьями, вроде листьев фикуса. Но самой интересной часть, конечно, являлись плоды, по внешнему виду представлявшие собой нечто среднее между крупным бананом и огурцом. В процессе созревания эти плоды проходили разные стадии и имели на этих стадиях различные и просто-таки замечательные свойства.
На первом этапе под хорошо снимающейся кожицей плода бледно-желтого, почти белого цвета обнаруживалась суховатая масса ничем не отличавшаяся по вкусу от хлеба, приготовленного из смеси ржаной и пшеничной муки. Далее по мере созревания плод менял окраску на жёлто-медовую, а мякоть становилась красноватой и вкусом напоминала копчёную колбасу. Спустя ещё какое-то время плод зеленел, и мякоть его приобретала вкус сыра мягких сортов. На конечной стадии кожура становилась ровного зелёного цвета, а сердцевина под ней оказывалась ярко-желтой, сладкой и сочной, с оттенками вкуса разнообразных знакомых и незнакомых фруктов. На одном растении всегда имелись гроздья плодов разной стадии созревания, и таким образом одно дерево давало набор блюд для полноценного обеда.
Так что Богдану голодная смерть в парке Дворца не грозила, но это только в том случае, если бы он сумел туда добраться. Без предварительного диалога с Главным Компьютером кое-где в залах многочисленных зданий дворцового комплекса и в обширных парках он мог быть просто-напросто уничтожен различными защитными механизмами неизвестного Хозяина или хозяев.
Компьютер объяснил Богдану далеко не всё, но многое, и сведения, выдаваемые по поводу устройства этого мира, были достаточно подробными. Почти сразу же Богдан был, что называется шокирован: оказалось, что сама вселенная, в которой располагалась планета, имела в диаметре всего около ста тысяч километров. Богдан не слишком понял и принял этот термин – «диаметр вселенной», но Компьютер точнее не разъяснил. Кроме одной планеты и почему-то нескольких солнц и лун в этом пространстве больше ничего не было, совсем ничего, и согласно информации Компьютера мир этот был создан искусственно.
Не менее удивительной с токи зрения земной космогонии был факт, что планета, где он сейчас благополучно пребывал, имеет форму шестигранного цилиндра! На одном её торце располагался комплекс Дворца, окруженный лесо-парко-садом радиусом в несколько десятков километров. Затем плато, на котором стоял Дворец, резко обрывалось и уходило вниз на три километра гладкой скалой. От подножия монолита, на котором стоял Дворец, до края донышка цилиндра более чем на две тысячи километров простиралось невообразимое нагромождение скал, совершенно непроходимая страна, населенная к тому же странными существами. Почти все эти существа не отличались дружелюбием, и как понял Богдан, были созданы в биолабораториях Хозяина. Второй торец полностью занимал океан, среди которого встречались отдельные острова.
Грани цилиндра имели высоту примерно четыре тысячи километров. Получалось, что площадь каждой грани составляла более восьми миллионов квадратных километров. Хорошо учивший в школе географию Богдан помнил, что площадь СССР составляла примерно двадцать два миллиона квадратных километров, а площадь, например, Франции – где-то около пятисот тысяч. Значит, одна грань этого мира по площади равнялась примерно трети Советского Союза или шестнадцати Франциям – весьма обширное пространство!
Непонятным образом общая сила тяготения, несмотря на меньшие размеры планеты, равнялась земной. Кроме того, Богдан понимал, что сила тяжести на планете подобной формы должна распределяться неравномерно, поскольку расстояние от центра массы до разных точек поверхности разное. Однако ничего подобного не наблюдалось: сила тяжести на гранях везде сохранялась постоянной.
А вот плотность атмосферы быстро убывала по вертикали, и дышать на высоте пяти километров было уже невозможно. Принимая во внимание то, что горы, окружавшие каждую грань, имели везде высоту в семь-восемь километров, перебраться с грани на грань по поверхности не представлялось возможным.
День продолжался в два раза длиннее ночи, а общая продолжительность суток равнялась земной. На первый взгляд это было невероятно для планеты такой формы, но всё объяснялось просто: вокруг цилиндра вращался набор из несколько идентичных солнц и лун, двигавшихся по сложным законам и с переменными скоростями, так что условие выполнялось. Единственное что отличало торцы планеты от её граней, так это то, что на гранях точки восхода и закаты являлись постоянными, а на торцах имелось три последовательно меняющихся восхода и, соответственно, столько же переменных мест заката, сдвигающихся каждый раз относительно предыдущего на шестьдесят градусов.
Таково было устройство мира, в котором оказался Богдан. С точки зрения физической науки, которую ему преподавали в школе и в институте, этот мир не мог существовать. Но, несмотря ни на что, он существовал, и был не менее реален, чем мир Земли.
Но многие области информации остались тайной. Например, Компьютер не отвечал, откуда и почему он знает земные языки – эта информация значилась в списке запрещений. Сюда же относились данные о критериях выбора на уничтожение прибывающих во Дворец посетителей. И почему Компьютеру запрещалось давать информацию о Хозяине, если уж гость не попадал в список на уничтожение – это осталось для Богдана совершенно необъяснимым.
Компьютер даже не отвечал на вопрос, один ли Хозяин. Как правило, машина упоминал его в единственном числе, но Богдан просто не мог поверить, что так может быть. Человек, воспитанный в относительно «коллективистском» обществе, он не раз пытался уточнить данное обстоятельство, но ответа не добился.
В целом относительно Хозяина из неполных в данном случае ответов Компьютера Богдан смог понять примерно следующее: неизвестный владелец планеты принадлежал к некому народу, называвшему себя Творцами (в общем-то, это было вполне логично: если люди могли создавать планеты и вселенные, то как же их ещё называть?). Почему неизвестному Хозяину потребовалось организовать на планете всё именно так, определить не удалось, и это приходилось воспринимать как данность.
Помимо всего прочего, Богдан не смог выяснить, когда можно ожидать возвращения Хозяина, и где тот в данный момент находился. Таким образом, он сам стал практически заместителем владельца или владельцев Дворца на неопределённый срок, так как, несмотря на список запрещённых действий, формально разрешалось ему совсем немало.
Познакомившись с обслуживающей программой Главного Компьютера, Богдан быстро разобрался, как пользоваться многими устройствами, и в первую очередь конверторами, которые, как он понял, преобразовывали энергию в вещество и позволяли получать практически всё, начиная от штанов и кончая чашкой чая. Тогда, в самом начале, Богдана наряду с ответами Компьютера на земных языках поразило, что в этом необыкновенном мире присутствовало множество знакомых земных предметов. Скажем, тот же чай. Или коньяк.
Функция питания была, кстати, одной из немногих, которые вообще не блокировалась, то есть, получалось, что любой, кто попал во Дворец и не был уничтожен по каким-то критериям сразу, мог свободно получать еду, попросив об этом обслуживающую автоматику. Кроме того, на том уровне управления, каким мог пользоваться любой, не подлежащий немедленной ликвидации, многие точки перехода в самом этом мире не блокировались паролями, что показалось Богдану довольно странным на фоне возможности установки многочисленных общих запретов.
Фактом, на который Богдан обратил внимание не сразу, а только после некоторой практики общения с Компьютером, было то, что, судя по уровню развития техники неизвестных Творцов, сам Главный Компьютер, агрегат, контролировавший сложнейшую систему коммуникаций, и способный, казалось, вести непринуждённый диалог, представлял собой вполне доступное для понимания устройство. То есть в том смысле, что кроме общей сложности в этом Компьютере не было чего-то, что принципиально превосходило общую концепцию подобных земных устройств. Он вполне адекватно выстраивал логические цепочки ответов на поставленные вопросы и реагировал на отдаваемые приказания, но, похоже, не обладал интеллектом.
Если бы кто-то на Земле спросил Богдана, как он представляет себе ЭВМ у некой гипотетической цивилизации, способной, строить планеты и создавать отдельные вселенные, то он, естественно, ответил, что это наверняка устройство, обладающее чем-то вроде интеллекта, наверное, даже нечто, вроде кибернетической формы жизни.
Но здесь ничего подобного не присутствовало. Компьютер Дворца являлся сложнейшим агрегатом с немыслимыми по земным меркам аппаратными ресурсам, оснащенным мощнейшей программой-оболочкой – но не более того. На первых порах казалось, что у этой машины есть интеллект, но при ближайшем знакомстве выяснялось, что так только кажется. В реальности интеллектом и не пахло, что и казалось Богдану весьма странным.
Грани планеты оказались населены и, что удивительно, образчиками земной культуры! Видимо, неизвестный Хозяин имел пристрастие к планете людей. Собственно, связь с Землёй была очевидна: ведь именно там, как показал опыт, нашёлся круг, который и доставил Богдана сюда.
Компьютер выдал названия каждой грани, но почему-то отказался объяснять что-либо подробно относительно населения, хотя догадываться кое о чём уже было можно. Имелась грань Азии, Африки, Европы, так называемая Доисторическая и Смешанная, а также грань Динозавров – названия говорили сами за себя.
Некоторые догадки на сей счёт у Богдана появились, когда в беседах с Главным Компьютером он случайно коснулся вопроса изучения языка Творцов. Оказалось, что это не запрещено, и выполняется проще простого. Тогда Богдан поинтересовался, а какие языки можно, в принципе, выучить.
На голо-экране синхронно с пояснениями Компьютера побежал длинный список, среди которого присутствовали как основные современные земные, так и многие экзотические языки, включая, например, старояпонский и китайский, галлийский, старогреческий, суахили, банту, индейские языковые группы сиу и атапасков и даже племён кроманьонцев.
Поражённый простотой технологии изучения – очевидно, применялась прямая запись данных в мозг – Богдан на радостях впихнул в себя с дюжину языков, которые, как он подозревал, могут пригодиться, если он отправится в экскурсии по граням планеты. Он также добавил знания по владению некоторыми видами холодного оружия, хотя пока не мог проверить на практике эти знания, и быстро об этом позабыл.
В один из дней после некоторой чрезмерной нагрузки при работе с обучающими программами у него разболелась голова, и по совету Компьютера Богдан принял несколько восстанавливающих процедур. Тогда же он вспомнил свой первый разговор с «кибернетическим хранителем» Дворца и совет пройти «курс реабилитации».
В медицинском блоке он с некоторым опасением отдался манипуляторам сложных устройств и узнал, что у него «встроена неправильная хромосома, ограничивающая продолжительность жизни максимально восьмидесятою четырьмя стандартными годами при самых благоприятных условиях существования».
– То есть мне требуется лечение? – уточнил Богдан.
– Да, с полной реабилитацией жизненных функций.
– А это болезненно? – Богдан, как любой нормальный человек немного подозрительно относился к сложному вмешательству в свой организм.
– Процедуры безболезненные, сознание отключается, – пояснил его гид.
– Ну, если так, то – почему бы нет?! И что, продолжительность жизни после этого увеличится?
– Минимально – до пяти тысяч лет, – сообщил Компьютер. – При условии профилактических реабилитаций не реже одного раза в сто лет срок жизни без серьёзных механических, химических или радиационных воздействий практически не ограничен. В случае, если…
– Так и думать нечего! – воскликнул Богдан. – Говори, куда ложиться?
И так, теперь он мог жить, если верить Компьютеру, чуть ли не пять тысяч лет – только из-за этого стоило вляпаться в историю с Ингваром Яновичем! Кроме того, он увеличил остроту зрения, немного подорванного занятиями в институте, и видел теперь лучше снайпера-профессионала, а также в разумных пределах, проконсультировавшись с медицинской системой, увеличил мышечную силу. Дело в том, что согласно законам природы, чтобы стать более сильным человеком требовалось не только нарастить соответствующую мышечную массу, но и укрепить костный аппарат, а это был уже более серьёзный процесс переделки организма. Кроме того, Богдану нравились атлетически сложённые мужчины, но никогда не прельщали культуристы с уродливыми буграми перекачанных бицепсов и трицепсов, делавшими человека похожим на гротескное узловатое дерево.
По поводу зрения у него сразу же мелькнула мысль, а не создать ли себе возможность видеть в темноте. Однако Компьютер сообщил, что при этом необходимо «изменить внешний вид органов зрения», и Богдан отказался от этой затеи: иметь глаза, внешне отличавшие его от обычных людей, не хотелось.
Богдан улыбнулся в пространство, сделал глоток из стакана и поправил кобуру с лучемётом, с которым не расставался. Мало ли кто мог появиться во Дворце – да тот же псевдо-латыш! Первые дни, найдя по подсказке Компьютера оружейную комнату, Богдан везде таскал с собой и большой ручной лучемёт, однако, всё вокруг оставалось спокойным, и скоро ему это надоело. Правда, небольшие, размером с горошину гранаты, активировавшиеся лишь сжатиями пальцами, он тоже имел с собой постоянно.
Гранаты срабатывали бесшумно, распространяя в радиусе пяти метров вокруг себя нечто вроде быстро затухающего спирального гравитационного импульса, который, судя по техническим характеристикам, мог превратить человека в кровоточащий мешок с дроблёными костями.
В первые дни, вооружившись и напялив на себя защитные доспехи, предохраняющие на некоторое время даже от действия «твёрдого» света лучемётов, Богдан бродил по Дворцу, восхищаясь огромными роскошными помещениям, где имелись все мыслимые немыслимые удобства.
Порядок и чистота в зданиях и в парке, тянувшемся вокруг на многие километры, поддерживались сервами, управлявшимися Главным Компьютером. Эти автономные универсальные механизмы сновали над землёй на антигравитационной подушке и убирали пыль, опавшие листья и любой мусор. Первое время Богдан шарахался от них, но быстро привык, полностью осознав, что без специального приказа сервы не могли причинить вред.
Кроме уборки сервы могли, например, доставить кружку пива или тарелки с едой, если самому не хотелось перемещаться в точки, куда эти предметы подавались через систему служебных каналов нуль-транспортировки. Правда, этот термин на языке Творцов звучал как «точки переноса», если речь шла о переносе сравнительно малых предметов, или точки перехода, если требовалось переместиться самому Творцу.
Через многие стационарно установленные точки перехода можно было перемещаться по территории Дворца и парка, а также попадать на грани планеты, причём, и в этом случае имелись разного рода ограничения. Первый раз, столкнувшись с этим вопросом, Богдан получил в ответ список «разрешённых к пользованию точек». И хотя точек было несколько на каждой грани, ответ давал понять, что почему-то есть ещё какие-то, скрытые приказами прежнего Хозяина.
Расположение точек следовало бы запомнить «раз и навсегда», но почему-то в Главном Компьютере отсутствовала программа прямой записи в мозг именно этой информации. Будучи человеком предусмотрительным, Богдан постарался на всякий случай заучить расположение точек на гранях планеты и, кроме того, сделал для себя копию карты.
Более или менее освоившись во Дворце, Богдан встал перед дилеммой: либо подробно обследовать грани планеты в поисках ответов на имевшиеся вопросы (а таковых осталось больше, чем было сначала), либо отправиться на поиски этих ответов в другие миры с площадки башни Дворца, на которую он когда-то прибыл.
Бросаться в совершенно неизвестные пространства было, в общем-то, страшновато, как если бы в темноте совершать попытку перепрыгнуть ров, ширина которого неизвестна: ты не понимаешь, куда приземлишься. Вполне возможно, что в иных мирах незваному гостю будет уготован отнюдь не столь благожелательный приём. Местный же Дворец, ставший уже почти родным и привычным, вселял уверенность и спокойствие, хотя первые дни Богдан каждую минуту ждал, что вот-вот появится кто-то из представителей расы Творцов, к которым, вполне возможно, принадлежал и фальшивый латыш Ингвар Янович.
Но дни проходили за днями, никто не появлялся, и Богдан даже стал свыкаться со своим положением нового хозяина Дворца. Поэтому представлялось более правильным и надёжным сначала обследовать данный мир, имея под боком такое надежное укрытие с огромными техническими возможностями.
Правда, его сильно тянуло совершить вылазку на Родину, но от такого удерживало опасение, что, оказавшись на Земле, он из-за какой-нибудь случайности может потерять возможность вернуться в мир планеты-цилиндра. Конечно, желание на какое-то время вернуться на Землю было очень сильным. Богдан прикидывал, а не забрать ли сюда кое-что из своих домашних вещей и, кроме того, прямо-таки подмывало желание поделиться открытием с кем-нибудь из друзей. Вдобавок, по первости шевельнулась мыслишка заработать на Земле огромные суммы, используя некоторые образцы техники, обнаруженные во Дворце.
Но, поразмыслив, Богдан ещё раз решил, что для собственного блага делать этого не стоит. Во-первых, зачем ему теперь какие-то деньги? Фактически, он сам располагал огромными возможностями (естественно, пока не появился хозяин Дворца) и оценил, насколько фантастические перспективы открылись перед ним. Во-вторых, самое главное, Богдан понимал, что на Земле некий молодой инженер Домрачев – слишком ничтожная величина, чтобы сильные мира сего, узнав, не дай бог, о найденном им переходе, не наложили на всё свои лапы. При этом, ясное дело, лишних свидетелей уберут, а первым и пока единственным из таковых являлся именно он.
Кроме того, если уж рассуждать в общем виде, широкая огласка факта возможности перемещения в некие параллельные миры внесёт огромную нестабильность в само земное общество. Борьба между разными политическими системами планеты и так идёт в полный рост, так зачем её ещё более обострять? Простой человечек тут ничего не выиграет – только проиграет.
Правда, ещё хотелось поделиться неописуемой радостью открытия с земными друзьями, которых ему сейчас, в общем-то, не хватало. Да, нет сомнений, здорово было бы собрать здесь, так сказать, «свою команду», но как говорил известный персонаж из сериала «Семнадцать мгновений весны», что знают двое, знает и свинья. Значит, если рассказать одному-двум, то, в конце концов, всё равно сложится ситуация, когда его открытие заграбастает если не КГБ, то ЦРУ.
От визита домой Богдана сильно удерживала ещё и перспектива повторной встречи с Ингваром Яновичем. Однако постепенно страх этот притупился, тем более что он узнал о других точках перехода на Землю. Богдан понимал, что, спустя это время, вряд ли можно рассчитывать, что второй полукруг всё ещё остаётся в его квартире, да и сам он может оказаться в непростой ситуации, объясняя своё отсутствие соседям. А если ещё Ингвар Янович не смог выбраться из верёвок и отдал концы – труп разложился, начал вонять, квартиру вскрыли…. Тогда определённо к его возвращению проявят интерес правоохранительные органы.
Поэтому, учитывая все варианты и последствия, Богдан решил не рисковать: слишком счастливый билет он вытянул, чтобы его лишаться.
Но, тем не менее, он уже почти собрался осуществить вылазку на Землю и осторожно узнать, что же там происходило после его исчезновения. Сложность тут, правда, состояла в том, что в открытом списке точек перехода имелась только одна, которая вела на территории Советского Союза, да и та располагалась слишком далеко от Свердловска, в Крымских горах. Точки, располагавшиеся за границей СССР, по понятным причинам не подходили: как бы он тогда въехал в собственную страну?
К такому переходу нужно было подготовиться основательно – хотя бы морально. В принципе, Богдану ничего не мешало воспользоваться Крымской точкой перехода, а уже оттуда доехать до Свердловска – благо, у него было достаточно денег, изъятых у Ингвара Яновича, да и паспорт оказался с собой, так что проблемы с приобретением билетов не возникло бы. Количество денежных знаков можно было бы легко увеличить с помощью синтезаторов Дворца, хотя получились бы купюры с одинаковыми номерами, но, вне всякого сомнения, «настоящие».
Располагалась бы точка перехода, которую он считал безопасной, в самом Свердловске – Богдан наверняка воспользовался бы ей. А так он всё думал и обдумывал, откладывая визит домой, а когда собрался, то помешала случайность.
Буквально накануне дня, намеченного для вылазки на Землю, Богдан экспериментировал с точками перехода, соединявших между собой различные места в помещениях Дворцового Комплекса и парка. Этих точек было особенно много, и он то попадал к самому краю Дворцового Плато, то оказывался в совершенно неожиданных залах, которых пока, естественно, ещё и не видел.
В один прекрасный момент он переместился в зал, где стояло множество самых необычных экспонатов – огромное помещение украшали скелеты и чучела животных, многие из которых давно вымерли на Земле, а некоторые явно никогда там и не жили.
Богдан сообразил, что он оказался в одном из помещений музея Природы и Культуры, о котором упоминал Главный Компьютер. Он давно собирался посетить его, но во Дворце было столько всего, что до музея пока не дошли руки, а точнее – ноги. И вот сейчас он попал сюда с помощью телепортации через точки перехода. Огромные купола имитировали освещение внешним солнечным светом, но на самом деле являлись тривиальными плафонами, дававшими яркий ровный свет, позволявший отчётливо рассмотреть все экспонаты замечательной коллекции.
Богдан двинулся из зала в зал, прикинув по внутренней карте Дворца, где находится ближайшая, но не та же самая, которой он только что воспользовался, точка перехода. Получалось, что по «списку» таковая располагалась вообще вне стен этого здания. Можно было, конечно, вызвать серва в качестве транспортного средства, но Богдан решил этого не делать.
– Ладно, – сказал он вслух, – прогуляюсь немного.
И он пошёл, осматривая экспонат за экспонатом. В одном из залов его внимание привлёк пустовавший постамент – этакий каменный куб высотой около метра с вычурной резьбой на боковых гранях. На подобной подставке вполне могло помещаться, например, чучело крупного зверя, но сейчас там было пусто.
Какая-либо табличка на кубе отсутствовала, но с одной стороны на верхнюю грань вели ступеньки.
Богдан немного походил по залу, потом вернулся к постаменту. «Интересно, – подумал он, – а что такое могло здесь стоять? Единственная пустая подставка…»
Движимый каким-то нелепым озорством, Богдан сделал насколько шагов по ступенькам вверх. Когда он уже заносил ногу на последнюю, из заднего кармана комбинезона выпала карта точек перехода. Богдан остановился и посмотрел на пластиковый складыш, упавший на пол, затем спустился и поглубже засунул карту в карман, после чего взбежал на постамент и выпрямился в позе Наполеона, гордо оглядывая зал.
Неожиданно Богдан ощутил дуновение воздуха, и вокруг стало темно. Одновременно он услышал какой-то очень знакомый плеск и шум, доносившийся откуда-то снизу. На всякий случай парень замер на месте.
Потянув носом, он почувствовал запах соли и йода. Эти признаки в совокупности с характерным шумом подсказывали, что звук издают волны, разбивающиеся о невидимый в темноте скалистый берег. Но никаких волн и морских запахов в пределах Дворца и дворцового парка быть не могло. Некоторая уже выработавшаяся привычка к стремительным перемещениям подсказала, что он, судя по всему, не находился более в зале музея Дворца.
Несмотря на то, что воздух дышал теплом, неприятный холодок скользнул по спине от лопаток куда-то вниз к пояснице.
Глаза адаптировались после резкого перепада освещённости, и стало понятно, что темнота совсем не полня – откуда-то слева сзади лился слабый свет. Повернув голову, Богдан увидел маленький сегмент луны, которая едва начинала вставать из-за казавшегося бесконечным моря.
Теперь можно было вполне ясно различить, что он стоит на ровной каменной площадке по размеру примерно такой же, как и грань постамента, куда юноша неосмотрительно взобрался минуту тому назад. Площадка располагалась на краю крутого скалистого берега. В свете восходящей луны Богдан видел бегущие невысокие барашки волн и деревья в противоположной стороне – там, похоже, рос лес.
По воле неизвестного хозяина Дворца, постамент в музее являлся точкой перехода, активизировавшейся через несколько секунд после того, как на неё вступили.
Богдан сошёл с площадки, снова встал на неё, однако ничего не произошло. Он подождал какое-то время, но безрезультатно – похоже, назначение устройства заключалось лишь в том, чтобы перебросить незадачливого путешественника в одном направлении.
Богдана оказался в весьма щекотливом, если не сказать большего, положении. Вполне могло статься, что сейчас он перенёсся в какой-то другой мир, и оказался далеко не в столь комфортабельных условиях, какие мог предложить Дворец. Очевидно, что это была шуточка таинственного Хозяина. В общем-то, всё правильно: не суй нос, куда не следует. Сунул – получи, и теперь выпутывайся, как знаешь.
«Дьявол, – подумал Богдан, – знать хотя бы, где я!»
Впрочем, какое-то чутьё, воспоминания о топографии граней планеты и вид не вполне обычного горизонта подсказывали Богдану, что, скорее всего, он находится на одном из островов, раскиданных в Торцовом океане. Да и луна слишком напоминала ту, что он уже привык видеть ночами из Дворца: тот же размер, тот же цвет – все луны и солнца, вращавшиеся вокруг планеты, имели одинаковый вид.
Но в любом случае ситуация складывалась незавидная. Для очистки совести Богдан ещё раз вступил на точку перехода, но обратного переноса так и не последовало. Конечно, могло статься, что работа точки сопровождалась определённой «инерцией», и активной она станет лишь спустя более длительное время, но Богдан сильно подозревал, что первое предположении о «шутке» Хозяина намного ближе к истине, и переход односторонний.
Присев на ещё не успевший остыть после дневного солнца валун рядом с бесполезным каменным постаментом, Богдан задумался.
Счастье, конечно, что он подобрал карту с расположением точек перехода на каждой грани и, в том числе, на островах в Торцевом Океане – вот бы оставил её валяться на полу в музее! На этих островах в океане – парень усмехнулся совпадению мысли с названием последнего романа Эрнеста Хэмингуэя – существовало много точек перехода, отмеченных на карте. Большинство из них вели с острова на остров, но имелись острова, куда попасть через переходы было возможно, а вот выбраться – нет.
Некоторое количество точек открывало дорогу с островов на грани планеты. Но самое ужасное – на островах в Торцевом океане отсутствовали точки перехода, ведущие непосредственно во Дворец. Во всяком случае, Компьютер не сообщил о таковых, и на карте Богдана они не значились.
Но Богдан хотя бы приблизительно не мог знать, на каком из островов он находится в данный момент. Без этого бесполезно было пытаться увязывать карту с «географией» островов. Кроме того, карта не давала точного расположения точек перехода на конкретном острове, так что подобный поиск даже на не слишком большом островке мог стать делом не одного дня.
Когда Богдан в первый раз рассматривал схему точек в Торцевом океане, он подивился такому расположению переходов, но не стал уточнять у Главного Компьютера, почему всё устроено именно так. Неужели хозяин Дворца организовал это из чувства изощрённого садизма, рассчитывая, что непрошеный гость может как раз попасть в подобную ситуацию?..
Со стороны леса раздался шорох, и небольшая тень размером с зайца шмыгнула через поляну к обрыву, под которым шумели волны. Зверёк покопошился в кустах, росших у края скалы, и резкими скачками умчался назад в густую тень зарослей.
Появление живности напомнило Богдану, что обитать здесь могут не только мелкие, безобидные твари, а и нечто покрупнее. То, что он не встречал никакой опасной живности в парке Дворца, ещё не повод рассчитывать, что таковая отсутствует на этих островах. В конце концов, была же на планете Грань Динозавров!
Богдан резко выхватил лучемёт из кобуры – и тут же одёрнул сам себя.
– Спокойнее, придурок, – пробормотал он. – Что ты дёргаешься? Уж если обгадился, так хоть подотрись спокойнее.
После исчезновения зверька, тишину снова нарушал лишь шорох волн под обрывом, да шум лёгкого ветерка, который, похоже, немного усилился за то время, пока путешественник сквозь пространство сидел на камнях.
Далеко в лесу раздался крик, напоминавший уханье визгливого филина. Богдан вздрогнул, но крик стих, и ночь продолжала спокойно висеть над поляной, посматривая на новоприбывшего одиноким глазом луны, медленно плывшей по небу.
Опасливо косясь на черневший метрах в пятидесяти лес, Богдан начал проверять своё снаряжение. Луна уже взошла высоко, и сейчас давала света больше, чем на Земле в полнолуние. Внешне это, без сомнения была, луна цилиндрической планеты, и если так, то от спасительного Дворца его отделяет всего около 4000 километров по прямой.
Богдан невесело усмехнулся: «всего» 4000 километров! Попробуй-ка, доберись…
У него оказался с собой лучемёт – хорошо, что он везде таскал оружие! С другой стороны, не помешал бы лучемёт покрупнее, и Богдан горько пожалел, что так быстро исключил тот из своей экипировки, разгуливая по Дворцу. Впрочем, он мог попасть на этот остров и вообще без оружия, так что философски полагал, что с этим вопрсоом ему всё-таки повезло.
Правда, имелось всего три запасных обоймы, не считая той, что находилась в магазине. Дополнительным везением являлось и то, что он не выложил из кармана гранаты-горошины, которых оказалось двадцать шесть штук.
На поясе висел нож в ножнах не намного длиннее стандартного штык-ножа от автомата. Однако нож обладал замечательным свойством: при нажатии на кнопку, удобно расположенную на рукоятке, лезвие, как понял Богдан, обволакивалось неким силовым полем и резало практически любой материал, хоть дерево, хоть камень с лёгкостью, с какой хороший столовый нож режет мягкое масло. Таким образом, для начала вооружение было совсем неплохим.
Одет Богдан был в удобный комбинезон, который он сразу выделил среди разнообразной одежды в гардеробе неизвестного владельца этого мира. Ткань позволяла комфортно чувствовать себя в широком интервале температур воздуха, а на самом одеянии располагалось множество удобных карманов. Разгуливая по Дворцу, юноша, как правило, обувался в высокие ботинки наподобие земных кроссовок – обувь прочную и очень удобную. Отсутствовал, правда, головной убор, но Богдан не думал, что здесь окажется настолько холодно, что понадобится шапка. На все другие случаи у комбинезона имелся втягивающийся в воротник капюшон.
Кроме всего упомянутого нашлись зажигалка, небольшой фонарик, вставляемый в клапан одного из нагрудных карманов комбинезона и простой перочинный нож. Обнаружился даже блокнотик и ручка – Богдан постоянно делал памятки при осмотрах Дворца. В одном кармане лежал отрезок тонкого шнура, длиной метра полтора, который Богдан подобрал всего несколько минут тому назад в зале музея. Верёвка валялась на постаменте, где стоял скелет питекантропа – сколько она там пролежала, и кто её оставил, можно было лишь гадать, но сейчас любая бытовая мелочь оказывалась полезной, и молодой человек поздравил себя за то, что сунул шнур в карман.
На руке у Богдана оставались надеты его земные механические часы «Восток-Амфибия», которые он по привычке продолжал носить и здесь. Часы не боялись воды и имели светящийся в темноте циферблат.
У него даже нашлись предметы роскоши в виде плоской коробочки тонких душистых сигарок. В любом случае он оказался не совсем без «средств существования», а добыть какую-то еду, судя по всему, можно и тут. Ведь если кто-то кричит в лесу и кто-то бегает по берегу, то уже есть некоторая гарантия не умереть с голоду – лишь бы самому не пойти на корм хищникам, буде таковые имеются.
Богдан пересчитал оставшиеся в коробочке сигарки, со вздохом, вытащив одну и закурил, посматривая в сторону леса.
– Довыпендривался, робинзон сраный! – с чувством сказал он. – И чего тебя на этот постамент потянуло, статуя ты долбанная?
С берега в сторону моря ощутимо потянул ночной бриз.