Глава первая
В окне заброшенного здания управления колхозной бригады издалека видны были мерцающие огненные всполохи. Это языки пламени, потрескивая, окутали брошенную в костровую бочку сосновую ветку и подняли к потолку, изрядно прохудившемуся, сноп искр. Огонь, разгоревшись ярче, осветил скрытого в полумраке помещения молодого парня, который, кутаясь в видавшую виды старую армейскую плащ-палатку, грел протянутые к очагу руки. Парень поёжился от подступающей осенней предрассветной влаги и придвинулся ближе к бочке. Внезапно он замер, откинул назад капюшон и оглянулся.
– Да заходите уже! Сколько можно вас ждать? – громко произнёс он.
Обшарпанная дверь заскрипела, медленно открываясь, и в помещение по очереди зашли три человека в военной форме с полным обвесом и оружием на изготовку. Направляя стволы из стороны в сторону, вошедшие проверили все углы комнаты.
– Я тут один, – не обращая внимания на настороженные движения гостей, сказал парень.
– Заткнись! – Голос невысокого мужчины заглушался защитной маской. – Руки поднял… ноги расставил!
Говоривший резко сдёрнул с хозяина комнаты плащ-палатку и принялся бесцеремонно его обыскивать.
– Чисто, – произнес мужчина, закончив проверку.
– Чисто, – так же приглушённо ответил его высокий широкоплечий напарник, остановившийся возле окна.
– Чисто, – эхом отозвался третий, сунувшийся поначалу в смежную комнату, успевший уже снять защитный шлем и поднять маску на лоб, поджарый парень. – Не фонит, не воняет.
Время быстро научило людей не доверять никому, потому что осторожность – залог сохранения жизни. Невысокий боец, не расслабляясь ни на секунду, тоже снял маску, но шлем быстро надел обратно и, готовый ко всему, сурово сдвинул брови и пригладил бородку. На вид ему было лет двадцать восемь – тридцать.
– А чего это вас только трое? – удивился хозяин помещения, рассматривая гостей. – Стражей должно было быть четверо. Где Володька? Он же вроде всегда с вами?
– Заткнись, я сказал! – Невысокий ткнул его стволом под рёбра.
– Скип, остынь. Пацан уже никуда не свинтит. – Вышедший из соседней комнаты боец убрал за спину автоматическую винтовку и остановился у входной двери. – Гриф, приём. Как слышно? – проговорил он в рацию.
– Нормально, – послышалось в ответ из динамика.
– Мы на месте. Он здесь. Один. Всё чисто.
– Понял, Рус. У меня тоже чисто. Ждите.
– Фу-у-ух! Живой, – радостно произнёс хозяин комнаты.
– Слышь… – Невысокий тут же ударил его прикладом в бок, и тот, охнув от боли, упал на одно колено.
– Скип, отставить! – прикрикнул Рус.
– Я его предупреждал!
– Хочешь, чтобы он молчал, закрой ему рот. А иначе не порть клиента, – строго бросил Рус, тем самым определив границу дозволенного. – Знаю, командир в последний момент взял тебя в группу. Ты у нас самый молодой и, возможно, ещё не в курсе, что Егерь настоятельно просил доставить этого фрукта в целости и сохранности. Следи лучше за дверью, – скомандовал он Скипу, – а за этим я сам послежу. Клинч, как у тебя обзор?
– На «сотку», – сухо ответил широкоплечий, колдуя над прибором ночного видения, но маску так и не снял.
Стражи занялись каждый своим делом, стараясь не нарушать наступившую тишину. Захваченный паренёк, поёжившись от проникающей с улицы прохлады, подкинул несколько веток в догорающий костёр. И только убаюкивающее потрескивание в бочке нарушало неуютное затишье, а блики огня на потолке затемняли в оконном проёме предрассветные сумерки.
Согрев руки над пляшущими языками пламени, парень поднял с пола свою поношенную плащ-палатку. Отряхнув, попытался накинуть её на плечи, но чуть не уронил – отбитый прикладом бок не позволял делать резких движений. Тогда паренёк медленно, с кряхтением, попытался одной рукой натянуть её на себя. Рус не удержался и помог ему.
– Спасибо.
– Пока не за что…
– Как скажешь. – Парень зябко повел плечами и через силу улыбнулся.
В этот момент на пороге открывшейся двери появился четвёртый гость, экипированный точно так же, как и все остальные его товарищи, но без защитной маски. Те посмотрели на него, не проявив никаких эмоций. Однако парень обрадовался и, протянув руку, шагнул навстречу прибывшему.
– Володь, ну наконец-то! А я уже нервничать начал. Думал, что вы вообще сегодня не придёте…
– Ты бы, пацан, меньше от нас бегал. – Гриф, проигнорировав протянутую руку, коротким движением ударил парня под дых.
– Ой… Уй… Оф… Офигенное у тебя «здрасьте»… – судорожно глотая воздух, произнёс паренёк.
– Никто не жаловался. – Усы Грифа, похожие на чёрную с проседью щётку, нервно подёргивались.
– Тогда моя печень будет первой, – пытаясь восстановить дыхание, сбивчиво заключил паренёк. – Она не привыкла с утра целовать позвоночник.
– А чего ты ждал? Что я тебя обниму, расцелую, стопку налью, за встречу посидим, потрындим?
– Нет, конечно. А вот удара ждал, только не такого… – Хозяин замялся на несколько секунд, подбирая определение. – Пронизывающего.
– Понравилось? Могу ещё. – Гриф замахнулся, целясь в грудь. – У меня уже неделю руки чешутся.
– Верю! – Парень отступил назад, выставив ладони перед собой. – Но помочь ничем не могу. Мыла у меня нет…
– Мыла? – Гриф вопросительно посмотрел на еле сдерживающего смех Руса. – А! Это мы так, типа, шутим? Я тут неделю с ребятами по всей Зоне за ним… а он, писец распушившийся, шутить ещё вздумал?!
– Но Володя… – Парень растерялся.
– Что? Скажешь, не ты всю неделю по Зоне шнырял, от нас прятался?! То тут появишься, то там, хуже бешеной белки…
– Ну, надо было завершить все дела, – тут же стал оправдываться паренёк. – Прежде чем вы меня заберёте… Из этого потока времени в свой… Это же билет в один конец…
– Вы гляньте на него! Охренеть-упасть-не-встать какой деловой перец нашёлся!
– Вообще-то, я сам выбрал это место для встречи! – Парнишка откинул с лица мешающую чёлку, расправил плечи и гордо посмотрел Грифу в глаза.
– Только вот… – Не закончив предложение, тот вдруг отвёл взгляд, а затем и вовсе повернулся спиной.
Паренёк с минуту наблюдал за Грифом, затем усмехнулся и оглядел остальных.
– Мужики, есть будете?
– Наконец-то хоть что-то дельное я за сегодня услышал! Командир, давно пора чего-нибудь горячего в себя уронить, – Рус подёргал себя за пояс штанов, – а то после прошедшей недели мне пора новые дырки на ремешке ковырять…
– Бляха-от-ремня! – Гриф резко повернулся на каблуках. – Коля, я, что ли, метался от тебя по Зоне, как в задницу раненый олень?
– Я не олень, я Дэн, – обиженно прогнусавил парень.
– Да хоть Чёрный Сталкер, мне-то что с того?! – выкрикнул командир группы.
– Вообще-то, Володя, можно было никуда и не ходить! – парнишка, расстроившись, тоже повысил голос. – С крыши вся округа как на ладони. Подвал есть для схрона от Выброса. Еды хватит на роту солдат. Мне, знаешь ли, не сильно упёрлось готовить место для вас. Сидели бы тут две недели на сухпайке! А я бы пришёл за час до открытия перехода… Ну как? Понравился бы тебе такой расклад?! – Он выждал некоторое время и добавил: – И ещё… Последний проход в нужное время не открылся… Местные учёные за сутки до этого устроили эксперимент.
– Мне всё равно! – едва сдерживая гнев, произнёс Гриф. – Надо использовать любую возможность, чтобы вернуться как можно быстрее! У меня дел дома по самое не балуйся! Каждый день на счету! Нам сказали, что ты будешь здесь, но, леща-тебе-в-штаны, не уточнили – когда!
– Странно…
– Странно?! – Гриф окончательно разозлился и уже не сдерживал бушующие эмоции. – Твою-же-бога-душу-мать! Странно ему! Да тут всё странно! И другая временна́я реальность с её какой-то «правильной» аномальностью. И требование Егеря отправить за тобой именно Стражей… Как будто, япона-мать, мне заняться больше нечем, кроме как возвращать его шкодливых родственников из других измерений! Пусть я ему должен, но не настолько же! В Пади такое может начаться, что… а нас за тобой…
Он замахнулся на паренька, но не ударил, а спросил:
– Вот на кой чёрт ты сюда припёрся?
– Это допрос? – поинтересовался тот. – Просто я собирался сам всё рассказать.
– Ой, я б допросил! Со всем пристрастием! – подал голос от входной двери Скип, разминая ладони.
– Отставить! – скомандовал Гриф и посмотрел на парня, угрожающе сдвинув брови. – Допрашивать тебя будут другие. Я же хочу быстрее тебя вернуть к нам и сдать в руки Егеря.
– При любом раскладе, – Дэн развёл руки в стороны, – четыре дня… Сидеть в тишине – хобби для сумасшедших. Так хоть первыми всё узнаете.
– Хватит! Достал уже, – не выдержал Гриф и ушёл в соседнюю комнату.
– Чего это Грифу его бить можно, а мне нельзя? – с обидой в голосе уточнил Скип у Руса.
– Ему виднее. И с Егерем у него особые отношения. – Рус направился к Дэну.
– Ну и ладно… – буркнул Скип и проследовал за командиром.
Выждав, пока дверь за ними закроется, Рус тихо заговорил с парнем:
– Ты особо на Грифа злобу не держи. Пойми, нас за тобой послали в такое непростое для людей время… Без Стражей в Пади бардак начнётся. Тут впору нам всем панику включать. Хорошо, что хотя бы Рекс с Трешем и девушками про дела не забывают. Но я отвлёкся. Действительно, Дэн, на хрена ты сюда припёрся?
– Рассказ длинный будет. Всё-таки четыре главных героя, и обо всех нужно подробно и обстоятельно… – ответил парень.
Помолчав, Дэн протяжно вздохнул, взглянул на собеседника исподлобья и спросил:
– Будешь слушать?
– Сам сказал: четыре дня… Заняться чем-то надо.
– Тогда, может, сначала чайку́ попьём? – поинтересовался парень. – Или кофе?
– Я буду кофе, – коротко пробасил из-под маски оставшийся у окна человек.
– Пожалуй, сейчас кофеёк будет самое то, – согласился Рус и, взяв Дэна под локоть, повёл в соседнее помещение. – Пойдём, чайник поставим.
– Да, конечно, – Хозяин зябко поёжился, кутаясь в старую плащ-палатку. – Как же надоела эта влажность…
Хлопок закрывшейся двери звонким эхом разлетелся по пустым этажам подъезда. Александр замер на месте, ожидая пока его глаза привыкнут к полумраку и заодно наслаждаясь знакомым букетом запахов старой масляной краски, сухого дерева, бумажных обоев и штукатурки с тонким ароматом плесени.
В этот дом он бегал ещё во времена своих детских невзгод, зная, что здесь его точно никто не потревожит. Вся местная ребятня испытывала суеверный страх перед этим зданием. Родители пугали им своих детей, рассказывая страшилки.
Первокласснику Саньке тогда об этом ещё не было известно, ведь он с мамой переехал в городок из Сибири за месяц до начала занятий. А уже через неделю местные мальчишки, разминая кулаки, поджидали его после уроков за школой, чтобы поговорить «по душам». Саньке, воспитанному мамой и бабушкой и не умеющему драться, пришлось спасаться бегством. А когда он спрятался в старом доме, обидчики побоялись его преследовать.
Через несколько лет Александр вернулся в это пустое здание, и оно его приняло как родного. За те годы, что Санька отсутствовал, здесь многое изменилось. Расселенный дом постепенно умирал: бордюрный кафель отвалился, двери рассохлись настолько, что их сорвало с ржавых навесов, не осталось ни одного целого стекла в окнах, и поэтому везде гулял ветер. Только всё это не помешало парню вновь обжить своё детское убежище. Плотный целлофан вместо стёкол, новые винты в дверные петли, газовая плитка – необходимый минимум для спартанского уюта.
Вдруг где-то наверху что-то приглушённо стукнуло, но Санька даже не вздрогнул, лишь открыл глаза. Для пустого дома такие звуки – привычное дело. Парень собрался было сделать шаг, как вдруг эхо донесло хруст треснувшей плитки. Сердце от испуга стало бешено колотиться в груди. Рука сама нащупала в кармане куртки складной нож. Другого оружия у Саньки не было. Перехватив рубчатую рукоять и направив выскочившее лезвие вниз, парень осторожно шагнул на лестницу. Преодолев три пролёта вверх, он остановился на предпоследней ступеньке. На площадке располагались четыре квартиры. Дверь в ближайшую «двушку» он заколотил гвоздями, чтобы не выветривался запах умирающего дома. Дальше шли две «однушки». В них сложно было ходить тихо: весь щитовой паркет вздулся. Оставалась трёхкомнатная квартира, в которой Санька и устроил своё убежище.
Нагнувшись вперёд, он посмотрел в щель приоткрытой двери и увидел часть пустого коридора. Санька бесшумно подобрался ко входу, без труда протиснулся в узкий просвет открытой двери и сразу заглянул на кухню. Никого. Спальня, где двери давно уже не было, тоже оказалась пустой, как и проходная гостиная. Осталась заветная комната…
В нерешительности он замер перед дверью своего тайного убежища, и осторожно прикоснулся к ней. На душе стало тревожно. А еще… появилось ощущение чьего-то присутствия. Нет, Санька не услышал, а именно почувствовал лёгкое движение воздуха.
Накануне Санька заботливо смазал петли, поэтому дверь открылась медленно и тихо, стоило ему только легонько толкнуть её пальцами. Всё находилось на своих местах: письменный стол с резными ножками, стоявший у окна, пружинный диван, притаившийся в углу, и два добротных стула с кожаной обивкой. Возможно, кто-то притаился за стеллажом, полки которого были заполнены книгами, собранными Санькой в соседних домах. Шагнув в комнату, он машинально посмотрел направо. В этот момент что-то толкнуло его под колено. Не удержавшись, парень начал заваливаться назад. Упасть ему не дала крепкая рука, обхватившая шею и слегка сдавившая горло. Хватая ртом воздух, он уловил знакомый запах дезодоранта.
– Пусти… – прохрипел Сашка. – Это я.
– «Я» бывают разные, – пропел над ухом мелодичный голос.
– Ёлка, ну пусти. Я знаю, что это ты…
– Чё-о-орт. Слепыш глазастый! Как угадал? – Топнув ногой по скрипучему паркету, девушка вздохнула и убрала руки.
В пятом классе, сразу после зимних каникул, на первом уроке, дверь в их класс открылась, и вошла Она. Девочка в ярком зелёном платье и с рюкзаком на плече. Кто-то из сверстников крикнул: «О, гляди… Ёлка в гости к нам пришла!». Никто тогда ещё не знал, что девочка Аня, ставшая с того дня Ёлкой, не даст спуску ни одному мальчишке в школе. Тогда Саньке казалось, что такая «крутая» девушка совсем не замечает ботаника Александра, сидевшего с ней за одной партой. Что, однако, не помешало ему на выпускном вечере признаться ей в любви. Санька знал, что через день судьба раскидает их по разным городам. Ведь Анна решила после школы посвятить свою жизнь армии, а его уже экстерном зачислили в столичный институт. Только одного не учёл медалист: девушка тоже втайне любила его. Теперь, в такие редкие встречи, они пытались наверстать упущенное счастье.
– Твой запах, – растирая ладонью шею, ответил он.
– Что мой запах? Я вот слежу за собой, не то, что ты…
– Его нельзя ни с чем спутать. – Подобрав выпавший из руки нож, парень убрал его в карман и поднялся с колена. – К тому же кто ещё знает про это место?
– Да. Кто?! – Она встала напротив и в ожидании ответа сжала губы.
– Представляешь, – отряхнув брюки, он повернулся, – только ты…
– То-то же! – успела гордо произнести девушка, прежде чем Санька её поцеловал.
– Не подлизывайся! – Ёлка демонстративно высвободилась из объятий. – Я всё ещё обижена на тебя!
– За что? – в голосе парня прозвучал испуг.
– Почему я уже почти сутки в городе, но ты так и не зашёл ко мне?
– Я не знал… – Санька сбивчиво принялся оправдываться, понимая, что всё равно виноват. – Честно! Анюта, я не знал. Мне твой брат сказал. Ты же через неделю экзамен сдаёшь, потому…
– …Потому я увольнительную взяла на эту неделю, а он, понимаешь, не в курсе! – с лёгким оттенком обиды в голосе прервала его Ёлка. – Первым же поездом из Минска в Гомель и на такси к нему домой! А он, оказывается, на работе! Я ему обзвонилась! У него же абонент не абонирует! Мог бы ради приличия почту проверить, или ты забыл, как пользоваться соцсетями?
– Анюта, прости… – Санька суетливо достал из внутреннего кармана выключенный телефон. – Работы много. Времени вообще…
– Все вы мужики такие, – она махнула рукой и направилась к дивану.
– Я? Нет! – Он выпрямился, гордо вздёрнув подбородок.
– Да иди ты! – Аня обернулась и, положив руку шедшему за ней парню на плечо, усадила его на диван. – Вроде такой умный, а дурашка ещё тот… – С этими словами она взгромоздилась Саньке на колени и обняла его за шею. – Так где ты моего брата встретил?
– В НИИ.
– Что?! – Она вскочила и, схватив Саньку за куртку, заставила его встать. – Где ты его встретил?
– В НИИ «ИВА»[1]…
– Вот ты, засранец, где три месяца ныкался?! – Девушка с лёгкостью толкнула парня обратно на диван, словно он был из поролона.
– Ёлка, погоди, – выставив ладони вперёд, умоляюще заговорил Сашка. – После твоих рассказов я, наоборот, всячески отказываюсь от любых поездок за Рубеж…
– Тогда чего ты вообще в НИИ забыл?
– Как? Я же туда лаборантом по обязательному распределению устроился… чтоб вернуться в наш посёлок. Ну и денег заработать. Я тебе писал…
– Писал? – тихо спросила она, будто сама у себя. – Ну, да… писал вроде про какую-то лабу…
– Конечно, писал. Мне от тебя нечего скрывать. – Саня заглянул Ёлке в глаза. – А Тоха к нам на «западную» из института в последнее время постоянно заезжает. Наши скоро собираются в аномальную Зону ехать, а твой брат охраной должен их обеспечить. Вот вчера на проходной и встретились…
– Так ты в наш филиал попал?
– Конечно! Наш НИИ выкупил цехи сахарного завода на западной окраине города, они ж пустуют со времён Вспышки. Наспех сделали ремонт, и теперь там биологические лаборатории «ИВА».
– Фу-у-ух… – сказала Аня. – Как ты меня напугал.
– Аня… Моя любимая Анечка… – Он прижал её к себе и зашептал на ухо, стараясь отогнать неожиданно возникшее в мыслях предчувствие долгой разлуки. Нет! Он сделает всё, чтобы остаться рядом с Ёлкой. Сегодня вечером обязательно позвонит заказчику. «Плёвое же дело… Отдать контейнер, забрать деньги, и все проблемы будут решены!» – подумал Санька, проваливаясь в бездну желания и опьяняющих чувств.
Солнце, так редко проглядывающее сквозь вечно хмурое, пасмурное небо, на следующий день светило в лазурном небе, словно издеваясь над Санькой. Он расположился на длинной скамье возле проходной филиала НИИ и, раскинув руки в стороны, позволил лучам греть его тело даже сквозь плотную ткань куртки. Так вдруг захотелось прижаться спиной к нагретым солнцем доскам и уснуть, забыв хоть ненадолго обо всех проблемах.
Вчерашний побег с работы в своё тайное убежище парень совершил после разговора с начальником, который упорно пытался отправить молодого лаборанта в Зону для поиска и сбора образцов растений, почвы и воды. Санька был последним в коллективе маленькой лаборатории, кто ещё не дал своего согласия. Подпись в «контракте смертника» – так в шутку называли эту формальность старожилы – не сулила ничего хорошего, кроме денег. Но и их можно было получить, только если повезёт вернуться из-за Рубежа. Санька хорошо помнил всю историю возникновения загадочной территории отчуждения после аварии на атомной электростанции. Мама с бабушкой, единственные оставшиеся у него родственники, постоянно вспоминали об этом.
Ещё задолго до рождения Сашки один из энергоблоков станции по невыясненным причинам вдруг закипел и взорвался. Произошёл выброс в атмосферу всего ядерного топлива из реактора вместе с паром, а ветер быстро рассеял всё это по ближайшим областям. Власти постановили временно эвакуировать людей из заражённой радиацией местности. Потом всем миром пытались ликвидировать последствия взрыва, но казалось, что природа уже не хотела возвращения людей и подкидывала всё новые сюрпризы. Постепенно все смирились с происходящим, мировая общественность всё реже и реже вспоминала об Аварии, пока спустя несколько лет всю заражённую местность не накрыло яркой вспышкой. Возможно, это событие прошло бы мимо новостных лент информационных агентств, но вскоре четверо мародёров принесли из Зоны первый странный объект, который сам по себе парил в воздухе. Журналисты сразу нарекли его артефактом. Новый Клондайк, полный загадок, манил людей, как свеча мотыльков. Но любители острых ощущений и наживы гибли в этой местности не хуже насекомых. Правительства многих стран постановили оградить человечество от смертельной опасности. Так возник Рубеж – заградительный периметр из сетки пятиметровой высоты и колючей проволоки поверху, опоясывающий всю территорию отчуждения. Про закрытую для простых смертных местность поползли различные слухи, которые пока считались сказочными байками, но в поселениях у Рубежа все чаще стали появляться странные предметы. Тут же были организованы всевозможные НИИ, и учёные принялись изучать феномен Вспышки.
Самый молодой работник лаборатории, биолог по образованию, Санька, недавно окончивший институт, пришёлся ко двору в НИИ ИВА. «Старички», как он их называл, давали возможность заниматься любимым делом – выращиванием и изучением растений. Саня старался быть тише воды, ниже травы, не лезть, куда не просят, не интересоваться, над чем конкретно работала лаборатория. Хотя что ещё она могла изучать у границ Рубежа, если не аномальные проявления Зоны?
А теперь его едва ли не в приказном порядке хотели отправить в смертельно опасное место. Однако угроза командировки меркла перед другими навалившимися проблемами. Денег, заработанных за три месяца в лаборатории, хватило на раздачу долгов и на обручальное кольцо для любимой. Но для свадьбы требовалась куда большая сумма. Поэтому Санька, недолго раздумывая, согласился, как ему тогда казалось, на «несущественное правонарушение»: заработать годовой оклад доставкой одного из «объектов», которые изучала лаборатория, а их приносили из Зоны достаточное количество, никто не хватился бы пропажи одного контейнера.
Конечно, Санька знал о чёрных фургонах, принадлежащих специальному отделу Белорусской милиции, в задачи которого входили слежка за НИИ и за возможными покупателями, а также отлов нерадивых ходоков в Зону, так называемых сталкеров. Чёрные машины круглые сутки колесили по городу и окрестностям. Но парень не думал о них, когда на закате сооружал верёвочную лестницу, чтобы перебраться через забор института в дальнем углу территории, а потом забирал контейнер с «объектом». Только ночью, прячась в тёмном подъезде и ожидая сигнала с пустыря, он почувствовал мелькнувшую тень сомнения, которую тут же рассеял излишек адреналина. Кто не мечтает в реальной жизни побыть хотя бы день тайным агентом? А Санька сразу получил полный шпионский набор: встреча с любимой девушкой, звонки на скрытый номер телефона, подготовка к операции, её реализация и, конечно, тайная встреча под луной…
Он стоял в подъезде уснувшего дома и смотрел сквозь армированное стекло входной двери в темноту улицы. Контейнер оттягивал карман куртки, заставляя поддерживать его рукой снизу. Холодный металл обжигал при каждом касании даже через ткань. Или это просто страх? Санька стал нервничать и уже собрался было уходить, как вдруг недалеко моргнули оранжевым светом габаритные фонари машины. Условный сигнал!
Ледяными пальцами парень толкнул дверь и, с трудом переставляя ватные ноги, направился к покупателям.
– Пацан, та не бойся… – из глубины салона прохрипел голос Косого, старшего из троих братьев Ершовых. – Принёс?
– Да, – выдавил Санька.
– Давай сюда.
Повинуясь, он, словно под гипнозом, вытащил из кармана «объект» и протянул в открытое окошко автомобиля. Большая ладонь, расписанная наколками, накрыла уже скрывающийся в салоне машины контейнер. Несколько секунд сквозь тонированные стёкла пытался пробиться зелёный с жёлтым оттенком свет, а когда вновь стало темно, в протянутую руку Саньки положили скрученную пачку купюр.
– Всё. Свободен, как… – договорить хриплый голос не успел.
Со стороны канала раздались хлопки, похожие на выстрелы, и крик:
– Братва! Шухер!
У Саньки внутри всё оборвалось, и тело наполнила слабость. Возникло жуткое желание провалиться под землю.
– Гэта міліцыя! Усім стаяць на месцы![2] – Усиленный мегафоном приказ накрыл пустырь.
Взревел двигатель машины покупателей, и, разбрасывая колёсами мелкие камни, она рванула с места. Яркий свет резанул Саньке по глазам, заставляя зажмуриться и замереть, но страх вернул силы. Быстро перебирая ногами, он устремился прочь от слепивших лучей. Через бетонную плиту забора заброшенного гаражного кооператива парень перемахнул как заправский трейсер. Вот только рука выпустила деньги, но сейчас это было не главное. Бежать, быстро бежать! Исчезнуть из этого района куда-нибудь подальше! Где нет хриплых голосов, ярких фар и страха…
– Сань, чего домой не идёшь? – спросил вышедший на крыльцо офицер охраны.
– А?! – От неожиданности Санька чуть не подскочил. Поглощённый нерадостными воспоминаниями прошедшей ночи, он поначалу не узнал брата Ани, одетого в военную форму.
– Рабочий день давно закончился, – пояснил тот.
– Антон. Ну, я… это… – забормотал парень.
И тут к проходной, оставляя позади себя шлейф пыли, на большой скорости подъехал старенький «шестисотый» «Мерседес». Водительская дверь распахнулась, и из нее вывалился огромный детина.
– А, падла, вот ты хде! – истошно заорал сиплым, пропитым голосом старший из братьев Ершовых. – Ну-ка, подь сюды!
– Санёк, всё нормально?.. – спросил, скорее для проформы, Антон. Капитану службы охраны закрытого НИИ Беларуси было понятно, что тут происходит. Однако вмешиваться он не спешил, заняв выжидательную позицию.
Семья Ершовых была известной на весь район бандой. Они не брезговали ничем: от перепродажи артефактов до разбоя и откровенного воровства. Но их наглость всегда помогала вылезать им из любой ситуации. А вот Александра Антон знал только как одноклассника своей сестры, ботаника и тихоню. Правда, в последнее время Аня частенько упоминала о нём в разговорах про жизнь вне военного училища… И поэтому, встретив Саньку в филиале «ИВА», он не прошёл мимо, а приветливо пожал протянутую руку. Потом, при встречах, они разговаривали на отвлечённые темы: о погоде, о политике, о сталкерах…
– Всё хорошо, – на удивление спокойным голосом ответил парень, вставая со скамейки.
– Добра, усё добра[3]… – прошипел, схватив за плечо лаборанта, подошедший Ершов. Не оглядываясь, он потащил парня через дорогу, к кустам, за которыми начинался пустырь, подальше от сверлящего взгляда Антона. – Давай, давай, шевели конечностями, да бодрее, ботаник хренов, – выдохнул перегаром Косой в ухо парню и толкнул в заросли сирени.
Санька, пролетая ветви кустарника, зацепился ногой и распластался на земле. Боль от падения смешалась с обидой за свою мягкотелость, и он пальцами сгрёб пожухлые листья, вцепившись в мягкую, ещё мокрую землю. Осенний запах лесной прелости со сладковатым привкусом грибов быстро унял душевную боль. Саньке на мгновение показалось, что через пальцы земля наполняет его силой, снимая физическую боль. Но огромная ладонь Ершова-старшего снова схватила за куртку и резким движением подняла жертву над землёй. Косой рывком поставил Саньку перед собой и, не моргая, впился в него мутным взглядом.
– Трынди, як мени с братвой чуток на подставу не выкатил… – выдержав театральную паузу, начал развод бандит. При этом он старался выглядеть как можно более устрашающим и коверкал не только «трасянку», но и даже «суржик», обильно приправляя их блатной феней и не брезгуя новым дворовым сленгом. – Ты ж мине за вчера в два раза больше должен! И не думай… Я до пенсии ждать не буду! Я те счётчик быстро накручу!
Первобытный страх, ставший за эти сутки уже привычным, накрыл Саню горячей волной. Противно задрожали руки, и он сжал кулаки, снова сминая оставшуюся в них землю. Санька боялся и ненавидел чёртовых Ершей, всех троих, но особенно сильно Косого, старшего из них. Несмотря на кличку, косоглазием тот не страдал – шрам, тянувшийся через всю левую щеку, задевал и глазное веко, натягивая кожу так, что Ершов казался кривым на один глаз.
– Шо, лавэ совсем но нэ? – добавляя еще и цыганские слова, издевательски уточнил Косой. – Думал, вони тебе бабосы отслюнявят? Или бумажки подадут, шоб подтереться? Молчишь?!
Ответов у Сани не было. Ни про неожиданно появившихся при совершении сделки милиционеров, ни про деньги, которых действительно не было и в ближайшее время не предвиделось. Покорно и виновато опустив глаза, он стоял перед Косым, не зная, что сказать.
– Ты хоть язык кажи, вша ментовская… – Ершов протянул свою мясистую ладонь к лицу лаборанта и сжал сильными пальцами тому щёки, заставляя открыть рот. Санька вдруг не выдержал и мотнул головой, освобождаясь от захвата.
– Гляди, она ещё и сопротивляется! А на облаве так сдрейфила, шо сиганула быстрее моего корыта! Мине ж на шмоне пришлось скинуть шнягу! А разумиешь ты, – Косой схватил лаборанта за отвороты куртки и подтянул к себе, дыша на него жутким перегаром и запахом дешёвого табака, – шо со мной буде за твой бздёшь?! Если я не отдам товар, со мною в дёсна целоваться не будут! Вникаешь? И шо за это буде с тобой?! Или с твоей мамкой? Или девкой? Доставай завтра точно такой же цимус! Иначе…
Санька не мог больше терпеть выдыхаемый Косым смрад и отвернул лицо в сторону. В просвете меж листьев сирени он увидел проходную НИИ и встретился глазами с Тохой. Тот стоял на крыльце, одной рукой схватившись за перила, а вторую положив на клапан кобуры любимой модели «Беретты». На мгновение Саньке показалось, что вместо Антона там стоит Аня. Его любимая Анечка!
Земля, зажатая в кулаках, вдруг обожгла ладони, заставив страх исчезнуть. Санька разжал руки, но боль уже успела вытащить звериный инстинкт самосохранения на свет. И всё дальнейшее для него происходило как в замедленной съёмке. Рука скользнула в карман, нащупывая раскладной нож. Пальцы обхватили знакомую рубчатую рукоять и, придерживая лезвие, сняли предохранитель. Немного повернувшись на каблуках для манёвра, Санька выхватил оружие из кармана. Выждав мгновение до щелчка фиксатора, он вонзил нож прямо в сердце ничего не подозревающего Ерша. Пару секунд на лице Косого сохранялось удивлённое выражение, а затем он обмяк, повалившись мешком под ноги собственного убийцы, но так и не выпустив его куртку из рук. Невольно согнувшись над своей жертвой, Саня увидел изумление на лице бегущего к ним Антона.
– Идиот! Придурок! – Тоха разжал пальцы Косого, освободив куртку парня. – Ты хоть понимаешь, что натворил?! – ругаясь, он не забывал оглядываться по сторонам. – Мозги на солнце спеклись?
Последняя фраза прозвучала спокойнее, на автопилоте – произошедшего никто не видел (одной проблемой меньше), и голова Антона начала работать над возможными вариантами разрешения ситуации. Стать свидетелем убийства старшего Ершова – значит подставиться под гнев остальных братьев. Что же теперь делать? Скрыть? Но тогда куда девать ботаника? Сдать? Братьям? Милиции? Убить, инсценировав самоубийство?..
Продолжая обдумывать и не оставляя больше места для эмоций, Тоха выхватил из руки Саньки окровавленный нож, обернул в платок и спрятал в кармане своей куртки.
– Ну, помоги, что ли! – прикрикнул он, хватая Косого за руки.
– А?.. – Саня впился пустыми глазами в Анькиного брата, суетящегося возле трупа.
– Что «а»? Хватай его за ноги, и тащим дальше, на пустырь! Не посреди дороги же его бросать…
В подсобном помещении КПП, куда Антон втолкнул лаборанта, было темно, но свет зажигать они не стали. У Сашки подкашивались ноги, и, чтобы он не упал, капитан прижал его к стене. Потом быстро зашептал на ухо:
– Значит, слушай сюда. – План разрешения проблемы возник у Тохи неожиданно. – Тебе срочно придётся делать ноги, и чем быстрее, тем легче мне будет всё скрыть. В кустах, никем не замеченный, он пролежит не больше суток… Ты меня вообще слышишь? – Он шагнул назад, и Саня тут же сполз по стенке на пол.
Включив настольную лампу, Тоха с размаха влепил лаборанту пощёчину. От удара тот приложился затылком о стену. Боль впрыснула в кровь очередную порцию адреналина, и он, широко открыв глаза, вскочил и оттолкнул «обидчика». Сашка шагнул к двери, но споткнулся о ловко подставленную ногу и грохнулся на пол. Хорошо встряхнувшись, он немного успокоился.
– Всё, Энерджайзер? – напоив Саньку водой, спросил Тоха. – Легче стало? Поговорим?
– Да, – непослушными губами выдавил тот.
– Я, кажись, догадываюсь, за что ты Косого так. Но это не изменит твоей участи. – Тоха присел на корточки. – В эти дни всю вашу лабораторию переводят через Рубеж. Если у тебя соображалка ещё работает, то на базе ты сможешь отсидеться, ковыряясь в бумажках, пока учёные будут в поле свои эксперименты химичить. За тобой в Зону никто не полезет… Ты меня понял?
– Да, – уже осознанно ответил Санька.
– Это ведь у тебя впервые? – Не ожидая ответа, капитан похлопал парня по плечу. – Ничего, держишься нормально. Думаю, в бою нажать на спуск тоже сможешь. Я тебя потом найду, но сейчас ты идёшь к завлабу.
– А с… с трупом что будет?
– Собаке – собачья смерть. – Тоха выпрямился, встав в полный рост. – Многие в этом городе точили на него зуб, да и вообще… ты сделал одолжение всем. Поэтому про Косого забудь!
– Забудь… Тут забу… – Хлесткая пощёчина прервала его.
– Ты забудешь! – Тоха приподнял Саньку с пола, схватив за воротник куртки, легонько встряхнул и заглянул прямо в глаза. – Понял?! Ради Анюты ты забудешь про всё, что было сегодня!
– Но так же нельзя… – Санька вынул из кармана сотовый телефон.
– Можно! Забудь про всё! – Тоха выхватил у него из руки аппарат. – И про неё тоже! Иначе ей не жить здесь, а тебе не выжить там… за Рубежом. Уж поверь мне!
Быстрым шагом, почти бегом, Саня прошёл через двор и, поднявшись на второй этаж, без стука влетел в кабинет заведующего лабораторией.
– Я согласен! – на выдохе выпалил он. При этом всегда бледные щёки пылали на его лице нервным румянцем.
– Что-что? – удивлённо переспросил разговаривающий в это же время по телефону завлаб. – На что ты согласен? Нет, это я не тебе, позже перезвоню, – сказал он в трубку и положил её на рычаги телефона.
Смерив Саньку пристальным взглядом поверх очков, доцент Романенко обратился уже к нему:
– Ещё раз, молодой человек, и теперь попрошу спокойнее, без нервов.
– Я согласен ехать за образцами! – торопливо выпалил Саня. – В Зону.
– О… Это же другое дело! – На лице Романенко появилась довольная улыбка.
– Прямо сейчас, – нетерпеливо уточнил лаборант, – можно?
– Сейчас?.. А почему не завтра?
– Завтра… – Парень задумался на мгновение. – Завтра я уже передумаю.
– Ясно. Тогда мы мигом! – Заведующий снова взялся за трубку. – Узнаем только, не ушла ли машина…
Так как брать личные вещи не разрешали, а всю одежду выдавали по прибытии на место, то спустя уже минут двадцать грузовичок, подпрыгивая на ухабах, вёз Саню на аэродром.
Пятый день пребывания в лагере учёных на территории аномальной Зоны начался для Сани с радостной новости. Этой ночью Аня всё-таки ответила на все его электронные письма. Текст был коротким и суховатым: «Разве твои обещания – это пустые слова, что ты так легко оставил меня и уехал с мужиками? Выходит, с ними тебе лучше, чем со мной? Когда вернешься, найди вескую причину для того, чтобы я тебя простила!». Однако Санька мог читать между строк, ведь он постоянно переписывался с Аней в последние годы. Она поняла, что его заставили уехать весьма серьёзные обстоятельства, не оставившие возможности даже просто позвонить, и Ёлка злилась скорее на эти самые обстоятельства, чем на него. Несколько дней девушка искала для себя объяснение столь скорого отъезда Сани, а может, ещё и пыталась заодно подготовить возвращение любимого. Он же надеялся, что всё именно так, и верил, что она будет ждать его.
Проснувшись на заре, Санька сразу проверил почту. Прочитав письмо, быстро оделся и почти выбежал на крыльцо брошенной школы, где разместили учёных. Холодный осенний воздух слегка отрезвил парня. Только счастливая улыбка не сходила с лица. Редкие лучи солнца, пробившись между бегущими по небу тёмными, свинцовыми облаками, слепили глаза. Зажмурившись, он сладко потянулся и, спрыгнув со ступеней, трусцой побежал в дальний угол школьного двора, где по утрам обычно занимался ушу. По сути, данное направление не было боевым, упражнения относились скорее к дыхательной гимнастике. Привычка эта осталась с детства – так он боролся с астмой. В первый же день за это утреннее шоу солдаты из охраны научного лагеря дали Сане прозвище – Богомол. Парень сначала обиделся, но потом ему это прозвище даже понравилось. Звучало довольно уважительно даже при насмешливой интонации. И уж совсем было приятно, когда чужие, в сущности, люди говорили: «Эй, Богомол, чего грустишь?.. Это надо поручить Богомолу – лучше никто не сделает…». Но больше всего ему нравилось: «Богомол, присоединяйся!».
Добежав до комплекса турников, он прикрыл глаза, настраивая тело на ощущение лёгкости и эластичности. Первые движения, похожие по скорости и характеру на скромный ручеёк, вытекающий из родника, постепенно перерастали в быструю горную речушку, шумящую среди камней, а заканчивались уже бурным водопадом выпадов и ударов.
Саня не сразу смог вернуть в реальность ушедший в глубины сознания разум. В последнее время тренировки становились всё эффективнее, и про приступы астмы он совсем забыл. Да и после такой тренировки тело оставалось в тонусе ещё долгие часы. Побочным эффектом стала потеря чувства времени. Вот и сейчас, одёрнув рукав спортивной куртки, Богомол недовольно посмотрел на часы. Завтрак уже закончился, а это значит, что до возвращения в лагерь голод теперь – его брат. Надо было спешить – скоро вылет на аномальную территорию. Сегодня их ждал дальний рейд. Как Саньке объяснили – это где-то за северным Могильником.
Стараясь оставаться в лагере учёных неприметным лаборантом, Саня в первые сутки корил себя за содеянное накануне. Но постоянные задания коллег постепенно отвлекли его от самоедства, и он успокоился. Собирать цветочки-травки в каталоги гербария – работа не пыльная, даже удовольствие приносит. Вот если бы ещё не этот громоздкий прорезиненный комбинезон противного, режущего глаз оранжевого цвета, да не защитная маска… Маску натягивать приходилось только в тех местах, где присутствовал хотя бы намёк на радиацию или химические аномалии, а так, без неё, терпимо вроде.
Иногда он уходил подальше от других членов экспедиции – всё равно по рации вызовут перед отлётом. Выбирая место, где не трещал висящий на поясе надоедливый датчик сканера аномальной активности, Саня снимал маску, укладывался в высоченную траву и предавался мечтам и воспоминаниям.
– Богомол где?! – Тоха, пригнувшись, стоял в стороне от раскручивающихся лопастей железной птицы.
– Да ему там письмо пришло. Электронное. Дочитывает, – сказал появившийся у вертолёта «научник» в оранжевом комбинезоне. – Командир, успокойтесь, он сейчас будет.
– Ох уж этот мне… Богомол! – Возмущённый капитан провёл ребром ладони по горлу. – У меня жёсткий график! Мы ж сегодня туда ненадолго…
– Почему? – Озадаченный учёный остановился. – Выброс?
– Нет. Очередные эксперименты. Европа будет испытывать новый прибор. – Тоха посмотрел в уставшие глаза собеседника и развёл руки в стороны. – Ну, Данилыч, не я же такие решения принимаю.
На краю взлётного поля показался Санька, на бегу застёгивающий одной рукой оранжевую защиту. В другой руке он держал за резинку болтающуюся маску.
– Итить твою налево! – сухо выругался при его приближении капитан. – Ты у меня когда-нибудь совсем опоздаешь, Богомолище… Марш на борт!
Санька, стараясь сохранить серьёзный вид, вбежал по ступенькам трапа внутрь вертолёта, но скрыть радостную улыбку всё равно не получалось. Она ему написала! После стольких дней молчания девушка ответила на его письма. Многое в Анне удивляло и даже настораживало: грубоватая, наравне с парнями играющая в футбол, способная приложить не только крепким словцом, но и кулаком, если надо, метко стреляющая и игнорирующая обычные женские радости в виде косметики, платьев и прочих мелочей. Но именно это, непонятно почему, притягивало Сашку к ней даже больше, чем спортивная миниатюрная фигура и бездонные светло-карие глаза.
По корпусу машины пробежала дрожь, звук турбин завис на высокой ноте. Вертолёт поднялся в небо, чуть наклонился вперед и, набрав скорость, полетел в сторону дубовой рощи.
Сразу после приземления Антон прошёл между сидящими на жёстких, неудобных скамьях учёными и военными в хвост вертолёта. Повернув рычаг, он открыл рампу и выпустил солдат, которые быстро выпрыгивали в пожухлую серо-коричневую траву и сразу же занимали круговую позицию для обороны. Спустя минуту, получив отчёт об отсутствии видимой угрозы, командир отряда махнул остальным:
– Давайте на выход. У вас примерно два часа.
– Не извольте беспокоиться, – громко крикнул начальник экспедиции в наступившей тишине, – мы только туда и обратно.
Мелкий дождь сразу намочил стекло защитной маски, ухудшая обзор. Саня стёр грубой резиновой перчаткой воду, посмотрел на товарищей, потом на солдат. Учёные столпились в районе недавно возникшей аномалии, всё внимание уделяя ей. Отвлеклись на это зрелище и солдаты. В воздухе змеились, мистически переплетаясь, небольшие молнии. Образуя полусферу, они разряжались строго по горизонтали и слоями поднимались постепенно вверх. Озонированный воздух наполнился треском электрических разрядов и сигналами детекторов.
Саньке последние пять минут полёта так хотелось нарушить строжайший запрет, наложенный «Правилами поведения исследователей в Зоне отчуждения», что он не выдержал. Мысленно плюнув на все формальности, он решительно направился к ближайшим кустам, разросшимся по опушке леса. Обогнув заросли орешника, парень остановился у причудливо изогнутой сосны и, выждав немного, проверил детектором окрестности. Не получив предупреждающего сигнала, парень стал нащупывать «собачку» застёжки-молнии, чтобы расстегнуть ненавистный костюм, и с ужасом понял, что кусты за спиной внезапно исчезли. Он медленно обернулся: ни раскидистых зарослей кустарника, ни зеленых листьев на их ветвях. Санька стоял на опушке леса в высокой луговой траве, что серо-коричневым ковром расстилалась почти до самого горизонта, теряясь в туманной дымке. Недалеко от него всё так же суетились учёные вокруг аномалии, а военные зачарованно наблюдали за «салочками» молний. Не веря своим глазам, Саня медленно повернулся обратно к лесу. Кусты как ни в чём не бывало стояли прямо перед ним, невинно перебирая листьями на ветру. Выругавшись на всю эту чертовщину, парень прошёл сквозь орешник, широко расставив руки и сбивая пожухлые листья. Чуть дальше в лесу он увидел зеркальце лужи между трёх молодых берёзок. Пройдя ещё дальше, Саня встал спиной к учёным и вертолёту, чтобы справить нужду.
С трудом сдерживаясь, он безуспешно пытался схватить рукой в перчатке «собачку» молнии. Ничего не получалось, поэтому он торопливо проверил молчавшую на поясе коробочку и сдвинул маску на лоб. Схватив зубами перчатку, стянул её с руки. Тут же легко нашлась «собачка», и без проблем была расстегнута молния. Каким же блаженным бывает журчание!
Затем навалилась слабость, ноги стали подкашиваться, Саня вернулся к зеркальной лужице возле берёз и присел рядом. Стало гораздо лучше, он расслабился, ни о чем не думая и наслаждаясь спокойствием и отдыхом.
А в ста метрах от этого островка безмятежности царила суматоха, близкая к панике. Внезапно, без каких-либо видимых признаков, поле притяжения новой, ещё не получившей названия аномалии, стало скачками расширяться, одновременно увеличиваясь в диаметре на два-три метра. Аппаратуру в авральном режиме погрузили в вертолёт. Первыми на борт поднялись члены исследовательской команды, затем вбежали солдаты. Вой турбин стал пронзительным, корпус вибрировал, готовый в любое мгновение оторваться от земли. Командир нажал на рычаг закрытия рампы.
– Антон! Мы не можем улететь! – перекрикивая шум винтов, доказывал капитану старший группы учёных. – Ведь пропадёт парень!
– Я отвечаю за безопасность всей группы, а не одного только лаборанта! Посмотрите сами. – Антон раздражённо ткнул детектором почти в лицо учёному. – Аномалия расширяется! Ещё немного – и вертолёт затянет! Вы что, совсем не соображаете? Был приказ – от группы не отделяться. Ваш Богомол его нарушил, а я рисковать всей группой не стану! Всё, улетаем!
Из наушника послышались звуки громких переговоров, которые привлекли Санино внимание. Подул свежий ветер, подгоняемый странным гулом и свистом. Закончив процесс релаксации, парень поднялся с земли. Сколько же он отсутствовал? Торопливо умывшись холодной водой из лужи у корней трёх берёзок, он застегнул до подбородка молнию комбинезона, надел перчатку и опустил на лицо маску. Бодрым шагом поспешил обратно на луг и увидел, как над лесом показался вертолёт. Его вертолёт! Споткнувшись о корни вредного куста, он выпал из него в густую траву. Аномалии уже не было, только запах озона и огромнейшая проплешина на поле напоминали о ней. Вскочив на ноги, Санька с надеждой посмотрел в небо, по которому, обгоняя друг друга, куда-то спешили налившиеся влагой облака.
Шуршание голосов в наушнике пропало, и до него донеслось раскатистое эхо собачьего лая. Он был один. Совершенно один в этом страшном месте! Ужас, подобно изжоге, подкатил к горлу, и парень в панике рванул обратно в лес, подальше от приближающейся волны острых зубов и когтей.