Глава 11
Минутная стрелка, казалось, стоит на одном месте. Я нервно постукивала пальцами по столу, перебирая в уме разные варианты разговора с Эмилем.
«Конечно, он спросит, почему я сразу не рассказала ему про Вадима. Так и скажу, что не хотела его расстраивать, и пусть не думает, что я хотела от него это скрыть. Всё равно бы ему рассказала, после того, как он приехал ко мне. Но, а про наши с мамой беседы, я думаю, ему не стоит знать. Когда мама поближе узнает Эмиля, у неё изменится мнение о нём, и она будет относиться к нему лучше, и не будет думать, что он богатый, избалованный судьбой мальчик, ищущий любовных приключений с наивными девочками».
Этот час ожидания, показался мне вечностью! И когда стрелки часов показали девятнадцать часов пятьдесят девять минут, я невольно поднесла палец к компьютеру, готовая в любую минуту нажать «ответить». Минутная стрелка поравнялась с цифрой двенадцать, и я задержала дыхание. И… звонка не последовало. Я удивлённо посмотрела на монитор, не понимая, почему нет звонка, ведь Эмиль всегда был пунктуален. Минут пять, моя рука ещё висела в воздухе, пока мой мозг соображал.
«Что-то случилось? Он сильно занят? Он плохо чувствует себя? Его куда-то срочно вызвали?» – и.т.д.
В полной тишине, я просидела ещё час, тупо смотря на экран.
«Позвоню сама» – решила я, и взглянула на список контактов. Какое же было моё удивление, когда я увидела, что Эмиль удалил меня из списка контактов и заблокировал! Я не верила своим глазам, и не понимала, что происходит!
«Почта!» – осенило меня. – Я напишу ему письмо, он ответит и всё прояснится».
Я открыла почтовый ящик, и сразу увидела письмо, пришедшее от Эмиля. Я с облегчением вздохнула и подумала: «Вот тугодумка, давно надо было догадаться открыть почту».
Но когда я его прочитала, моё настроение вернулось в прежнее состояние, и возникло ещё больше вопросов, чем было. В письме было всего несколько слов: «Наташа, поздравляю тебя, будь счастлива!»
«С чем он меня поздравляет?»
Я решила написать ответ, потребовав объяснений, но доступ к почтовому ящику Эмиля для меня был закрыт. Обхватив голову руками, я просидела ещё час, лихорадочно соображая.
«Что такого могло произойти, что Эмиль не хочет со мной общаться?»
Я резко выпрямилась, вспомнив, какой у него был измождённый вид, когда последний раз мы с ним разговаривали.
«Он умирает?! Он не хотел меня расстраивать и поэтому сказал, что хорошо себя чувствует? А на самом деле он умирает?! Вот почему он хочет исчезнуть из моей жизни навсегда! Он не хочет объясняться со мной по этому поводу лишний раз, и решил уйти, как можно незаметней и без лишних слов!»
Сердце неприятно кольнуло, в висках застучало, и мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Я бросилась к телефону и набрала номер Эмиля. Приятный женский голос мне ответил на английском языке, и связь после этого оборвалась.
– Папа! – закричала я.
В комнату вбежал отец.
– Наташа, что случилось?!
Я протянула ему телефон:
– Позвони Эмилю. Мне отвечает женщина на английском языке, я не понимаю, переведи.
Отец с тревогой посмотрел на меня и взял телефон. Поднеся его к уху, он какое-то время слушал, затем закрыл крышку телефона.
– Номер телефона заблокирован, – сообщил он.
Я закрыла лицо руками и медленно села на кровать. Перед глазами всё плыло, а сердце готово было выскочить из груди. Отец потряс меня за плечо, и я как сквозь вату услышала его голос:
– Дочка, что с тобой?! Оля, вызывай «скорую!» – последнее, что услышала я.
Очнулась я на больничной койке, в палате с белыми стенами, белым потолком и окнами, и даже моя постель была белой. В правой руке у меня торчала игла, я лежала под капельницей. Спиной ко мне, возле дверей, стояли мои родители и о чём-то разговаривали с высоким темноволосым мужчиной, одетым в белый халат и фонендоскопом на шее, похоже это был врач. До меня донеслись обрывки их разговора. Мама плакала и просила врача спасти меня, а отец потирал затылок, что говорило о его волнение, и за что-то благодарил его.
– Нервный срыв, – донеслись до меня слова врача.
Потом ещё несколько слов: Покой, витамины, отдых, противострессовые препараты, курс лечения. Закончив разговор, врач вышел, напоследок посоветовав родителям, отправляться домой и приходить завтра утром. Мама обернулась и увидела, что я пришла в себя. Приложив платок к глазам, она подошла и села рядом на стул, взяв меня за руку:
– Наташенька, как ты чувствуешь себя?
– Ничего, нормально. А что произошло? – нервно сглотнула я.
Мама вытерла глаза и дрожащим голосом сказала:
– Ты потеряла сознание, дочка, у себя в комнате. Ты разве ничего не помнишь?
Я напрягла память, восстанавливая весь прошедший день, и почти сразу всё вспомнила. Сердце тревожно дёрнулось, и я застонала.
– Сестра! Сестра! – закричала мама.
В палату вошла миловидная женщина.
– Кто кричал? Что случилось?
– Нашей дочке плохо, она стонет, – показала она на меня.
Медсестра сняла капельницу, которая к этому времени закончилась, и вытащила из кармана таблетки.
– Дайте ей выпить две таблетки, и я уверяю вас, она будет спать всю ночь как младенец. И уже уходя, добавила: – Нервы так быстро не лечатся, нужно время.
Я выпила таблетки и уткнулась в подушку, избегая разговора с мамой. Она погладила меня по голове.
– Доченька, может ты…
– Не надо, Оля! Не сейчас, – оборвал её отец.
Она обиженно поджала губы. Отец присел ко мне на кровать.
– Наташа, всё будет хорошо. Ты только держись, – попросил он, и продолжил: – Мы сейчас поедем домой, время позднее для посещений, но завтра утром будем у тебя. Тебе что-нибудь купить?
Я отрицательно покачала головой:
– Ничего не надо, папа, спасибо. Тело моё стало расслабляться, и я захотела спать, таблетки начали действовать.
Мама поцеловала меня в лоб:
– Спи дочка, мы с папой завтра придём, – и они на цыпочках вышли из палаты.
Перед тем как мне уснуть, в моей голове крутились слова Эмиля: «Наташа, поздравляю тебя, будь счастлива».
Утром меня разбудил голос санитарки:
– Девочки, просыпаемся: завтрак, процедуры, анализы, – выкрикивала она.
Я открыла глаза, и только сейчас заметила, что я лежу в палате не одна. Рядом со мной лежали ещё две женщины средних лет.
– Ты идёшь на завтрак? – спросила меня пышногрудая брюнетка.
– Нет, спасибо, – ответила я.
– Ну, как хочешь. Пойдём, Ленка, – позвала она вторую женщину, и они, шаркая тапками, ушли.
В дверь палаты просунулась голова мамы.
– Раздетых нет? Заходи, Николай, Наташа одна, – позвала она отца.
Они принесли мне две сумки с продуктами и вещами.
– Мама, ну куда ты столько еды мне накупила, я за месяц этого не съем! – возмутилась я.
– Тебе надо, дочка, сейчас хорошо питаться. Ну, а что не съешь, отдашь кому-нибудь, – выкладывая на стол многочисленные пакеты, ответила она.
Я укоризненно на неё посмотрела:
– Мама, я здесь не с истощением лежу, и в откорме не нуждаюсь.
– Не сердись, Наташа, мама просто переживает за тебя, и как может, хочет тебе помочь, – вступился за неё отец.
– Ты завтракала, дочка? – спросила мама.
– Нет, не завтракала, аппетита нет, – ответила я.
Она с жалостью посмотрела на меня:
– Так не пойдёт, Наташа, надо кушать, – и, очистив апельсин, протянула его мне. – Хоть апельсин съешь, – попросила она.
Я сделала брезгливое лицо.
– Не хочу!
Но папа на меня так посмотрел, что я устыдилась своего поведения и, взяв его, стала лениво жевать дольки.
– Вот и умница! – обрадовалась мама.
Так продолжалось целую неделю. Мама сумками носила мне еду, и пока она сидела у меня, я что-нибудь съедала, боясь огорчить её. Но только она уходила, я тут же начинала раздавать продукты по палатам. Один раз в день мне ставили капельницу, и три раза в день я принимала таблетки. Я даже не знала, чем меня лечили, но мне было всё равно. Чувствовала я себя более-менее спокойно, много спала, несмотря на то, что другой раз меня одолевали неприятные мысли об Эмиле. Действие лекарств было на лицо.