Глава 2
Найденыш
Варя, едва живая от усталости, вернулась на Ярославский вокзал: передохнуть в зале ожидания.
Транзитные пассажиры и бездомные покорители Москвы активно обживали временное железнодорожное прибежище: без стеснения снимали обувь и носки, клали грязные, натруженные ноги на сумки и соседние кресла, утирались, ели вареные яйца, пирожки, развешивали вещи, кормили грудных детей, спали.
Пахло потом и дешевой едой.
«Я здесь временно, долго не задержусь: передохну, изучу газету с объявлениями и – вперед!» – уверяла себя Варя, неприязненно косясь на тетку в кресле напротив – та непрерывно чесалась.
Девушка со стоном сняла туфли, с наслаждением пошевелила ступнями: о-о, наконец-то!
На розовой пятке набухла водяная мозоль, в животе урчало, и самое горестное: тысячу рублей она выбросила псу под хвост!
«Ну и черт с ней, с тысячей, пусть подавятся!» – простонала Варя, прикрыла глаза и замерла с блаженно вытянутыми ногами: достать из рюкзака питье не было сил!
Лишь через полчаса Варя пришла в себя, в три глотка выпила пакет сока, огляделась, увидела прилавок с книгами и журналами: все это время в трех метрах от нее висела газета «Аренда жилья»!
Девушка босиком бросилась к киоску, схватила пухлую бумажную пачку, жадно раскрыла. Сдается! Сдается! Сдается! Сотни объявлений, и в каждом – предложение снять квартиру!
Варя вчиталась внимательнее и задохнулась от радости: в Москве полным-полно квартир за двадцать тысяч рублей в месяц – как раз столько и лежало на ее пластиковой карточке! Нашлось жилье и в районах киностудий.
«Надо было сразу купить газету, а не читать объявления на столбах», – выругала серьезная, рассудительная Варвара глупую торопыгу Варюшку.
Позабыв про мозоли, она надела туфли и вновь заторопилась с чемоданом на улицу – звонить в солидное агентство недвижимости. Без свидетелей, подальше от любопытных мошенников, жадных до чужих денег.
Хоть и с трудом, нашла укромный уголок возле мусорницы, набрала номер.
– Здравствуйте, я по объявлению: однокомнатная квартира, улица Эйзенштейна, возле киностудии имени Горького. Свободна? – деловито спросила Варя и небрежно бросила: – Которая двадцать тысяч в месяц.
– Да, квартира свободна, подъезжайте к нам, проплатите шестьдесят тысяч, – ответил любезный голос.
Варя вздрогнула и перешла на крик:
– Подождите, почему шестьдесят? В объявлении написано…
На том конце не дали договорить и с нарастающим раздражением сообщили:
– Двадцать тысяч за первый месяц, двадцать – за последний и двадцать – нам, за подбор и оформление договора аренды.
Голос девушки срывался от обиды и возмущения:
– А почему за последний месяц нужно сейчас платить?!
– Потому что некоторые арендаторы забывают про деньги и исчезают в неизвестном направлении.
– Понятно, извините, – пробормотала Варя упавшим голосом.
Без сил опустилась на бетонную тумбу, безвольно прислонилась спиной к чугунной решетке, разделявшей привокзальную площадь и проезжую часть.
Людской поток равнодушно двигался мимо, обтекая вытянутые Варины ноги в пыльных черных туфлях и чемодан с грязными, облепленными жвачкой колесами.
«Если я сейчас пошевелюсь, упаду, – подумала Варя. Мысли плавились, как асфальт от жары, тело казалось тряпичным. – Мне не встать. Больше нет сил ходить. Буду сидеть, пока не умру».
Она прижала руку к груди и, словно надломленная горем, принялась раскачиваться взад-вперед. В очередной раз наклонилась к коленям и вдруг нащупала под топиком, на цепочке, медальон: в овальной коробочке лежал крошечный портрет отца.
Варя раскрыла серебряный футляр, украшенный великоустюжской чернью, грустно посмотрела на смеющееся лицо с кудрявым чубом.
Внезапно папа нахмурился.
«Знаешь, сколько лет было моему отцу – твоему деду, когда он один, пешком, шел к родственникам в колхоз? – спросил он. – Пять! Дед зиму проболел. Врач приказал: на все лето в деревню, на свежий воздух и парное молоко, иначе не выкарабкается! 1938 год, у взрослых работа без выходных. Никто понятия не имел про отгулы, свободные дни за свой счет. Мама дала мешочек крупы, положила в котомку ботинки на деревянной подошве, поцеловала сына и посадила в попутный грузовик. На развилке шофер высадил деда, и он, пятилетний, один прошел семь километров по лесной дороге. Телефонов тогда не было. Только через неделю мама получила письмо от родни: дошел, жив-здоров».
Варя закрыла медальон, поднесла к губам. Снова бережно спрятала под топик: «Я все поняла, папа!»
«Не раскисать!» – приказала себе, повращала ступнями, встала с бетонной тумбы, погрозила невидимым усмехающимся квартиросдатчикам: «Думаете, все брошу и сбегу домой? Не дождетесь!»
Не успела девушка тронуться с места, к ней обратился мужчина в камуфляжной футболке:
– Жилье с регистрацией нужно?
– Да, нужно! А как вы догадались? – удивилась Варя.
– Глаз наметанный, в спецслужбах работал, – пояснил незнакомец.
Варя с сомнением покосилась на растрескавшуюся дерматиновую сумку «спеца».
– Ты на мой прикид не гляди, сумка чужая, товарища одного, – словно прочитав мысли девушки, успокоил мужчина. Достал из нагрудного кармана удостоверение в синей корочке.
«Васильев Павел Николаевич, – прочитала Варя и смутилась. – Что это я, людям верить перестала?!»
– Квартира близко, в двух шагах, коммуналка. Две комнаты сдаются. Агентства недвижимости дорого дерут за услуги, поэтому хозяин квартирантов ищет частным порядком, на вокзале и через знакомых, – сообщил Павел. – Комната с мебелью, с телефоном, на кухне холодильник. Хотите посмотреть?
Варя замешкалась: «Господи, что же делать, идти или нет? Насчет агентств похоже на правду. В самом деле – дерут за услуги нещадно».
Она оглядела мужчину: «А вдруг маньяк?»
– Не волнуйтесь, убивать вас не собираюсь, – весело сказал Павел.
Варя смутилась – Павел прочитал ее мысли. Она тут же тряхнула головой:
– А я и не волнуюсь, пойдемте посмотрим.
– Не прошу ваш чемодан, а то еще подумаете, что хочу ограбить красивую девушку.
Варя с новым знакомым спустились в подземный переход, ведущий к Казанскому вокзалу: бесконечный, темный, с вонючими сквозняками. Варя поморщилась. Потом пригляделась внимательнее и удивилась: в затхлой сырости и тревожном полумраке светились нежные ирисы, роскошные розы, томные лилии.
Какая же Москва разная! Здания сказочной красоты и тут же – зловонные лужи. Равнодушные прохожие и алчные мошенники, а через мгновение – открытый, готовый прийти на помощь человек.
– Девушка, если не секрет, откуда вы приехали?
– Не секрет, – весело ответила Варя. – Город Кириллов Вологодской области.
– Вологодская область? Ну как же, знаю, замечательный край, масло вологодское, кружева! – улыбнулся Павел. – Извините, я на минутку к ларьку, за сигаретами.
Варя отошла к кафельной стене, посмотрела на женщину с картонной коробкой под ногами. Преподаватели театрального института без конца твердили: наблюдайте за разными людьми, копите в голове «рабочий материал», образы. Поэтому Варя пригляделась повнимательнее. Обычная попрошайка: в коробке спит котенок, лежит тетрадный листок с крупной надписью: «Помогите на корм животным». Котенок такой милый! Варя не выдержала: «Ладно, подам десять рублей, а на ужин только чаю попью».
Девушка сделала шаг к попрошайке.
На дне коробки светились жалкие монетки, пятачки и копейки! Варя положила десятку и приветливо кивнула женщине.
Та быстро зыркнула в сторону, потом поглядела на Варю в упор и прогримасила какие-то знаки глазами и губами.
Варя отвела взгляд – нищенка попалась явно больная, не в себе. Девушка уже хотела отойти, но женщина медленно наклонилась, задержалась – вроде как над котенком, и хрипло, с усилием сказала:
– Знаешь, куда с Пиявкой идешь? Паспорт отберут, отправят на трассу, беги, дуреха заезжая!
У Вари застучало в висках. Она почему-то сразу поняла корявую, как после тяжелой болезни, речь и, самое главное, смысл сказанного: нищенка сообщила ей про Павла!
«Пиявка?! Трасса?!» – Слова падали комьями грязи.
Варя с ужасом посмотрела на мужчину у сигаретного ларька: теперь это был другой человек! Приветливое, располагающее лицо стало жестоким, грязным.
Девушка схватила чемодан и, подламывая каблуки, помчалась по подземному переходу: назад, наверх, быстрее!
Кого-то толкнула, сшибла ящик с яблоками, попала ногой в лужу.
– Смотреть надо! – крикнул вслед базарный женский голос.
Варя мчалась, не разбирая дороги. Сбавила шаг только у входа на Ярославский вокзал. Влетела под спасительную крышу, с трудом нашла свободное кресло, скинула с плеч сумку и рюкзак: все, до приезда Оксаны – ни шагу с вокзала! Ночевать – в зале ожидания, а потом – упасть в ноги, чтоб пустила пожить, пока не заработает Варвара недостающие сорок тысяч.
Целый час Варя вздрагивала при виде мужчин в камуфляжке, все казалось: Павел вернется и… Что – и? Она не знала. Только когда по залу ожидания прошел милицейский патруль, успокоилась: вряд ли бандит станет тащить ее силой, вокруг столько свидетелей!
Вскоре девушка задремала в неловкой позе, уронив голову на грудь. Но быстро проснулась от чужого взгляда: перед ней стоял оборванец неопределенного возраста с грязными пакетами.
Бродяга ухмыльнулся и хвастливо прошамкал:
– Четвертый год в Москве бомжую.
Варя отвернулась, сделала вид, что глядит на голубую спортивную сумку на соседнем сиденье.
Нищий наклонился и неожиданно четко и внятно сказал:
– В Москве главное правило: не грузиться чужими проблемами, потому что у каждого полно своих.
После этих разумных слов бомж пошел прочь.
И вдруг – сумка на соседнем сиденье зашевелилась: рядом с Варей опускался и поднимался бугорок, словно изнутри кто-то толкался.
Только тогда Варя разглядела: это не баул, а переносная матерчатая колыбелька для грудного ребенка!
Она с любопытством заглянула под козырек: голубоглазый малыш обиженно изогнул подковкой крошечный ротик, надул пузырь из слюнки, наморщил носик и запищал.
Варя вопросительно поглядела на девушку по другую сторону колыбельки, но та передернула плечами, давая понять, что она тут ни при чем, и уткнулась в книгу.
Малыш покряхтел, пискнул.
– Девушка, извините, вы не знаете, чей это ребенок? – спросила Варя.
– Не представляю! Я пришла, он уже тут лежал.
– А давно вы здесь сидите?
– Почти два часа.
– И никто не подходил?
– Нет. Я думала, это сумка с вещами.
Ребенок заливался все громче, сучил ножками, бугром вздымал крышку колыбели.
– Может, родители в очереди в кассах стоят?
– Понятия не имею, – ответила соседка, посмотрела на часы, встала, подхватила чемодан и ушла.
Варя растерялась: наверное, малыш выронил соску, нужно поискать ее в кроватке, но вдруг родители рассердятся – по какому праву она трогает чужого ребенка?
Две усталые, неухоженные пассажирки, явно из глубинки, обменялись комментариями по поводу беспутных молодых мамаш, укоризненно поглядели на Варю, одна громко сказала:
– Чего малого голодом моришь? Титьку-то дай!
Варя округлила глаза и растерянно поглядела на малыша.
Делать нечего! Придется нянчиться, пока не явятся горе-родители!
Она расстегнула на колыбельке «молнию», откинула стеганую матерчатую крышку. Малыш радостно поднял ножки в розовых махровых ползунках и громко пукнул.
Варя засмеялась, и кроха в ответ раскрыл беззубый ротик в трогательной улыбке.
– Где наша сосочка? Где соса? – принялась сюсюкать Варя. Она не ожидала, что так умилится грудному малышу: ребенок в списке ближайших жизненных проблем стоял восемьдесят девятым пунктом. Если не сто первым! – Вот какой хороший мальчик! Ой, да здесь бутылочка с молочком! Давай кушать ням-ням!
Девушка вытащила из уголка за подушкой бутылочку и поднесла крохе: он смешно искривил губы, вцепился в соску и принялся звучно чмокать.
Варя улыбалась во весь рот: потерянная тысяча, мошенницы, Пиявка, – все исчезло, чувства захватило нежное личико, усердно сосущий ротик, крохотные пальчики с тонкими ноготками.
Через пару минут малыш закрыл глаза и мгновенно заснул, продолжая сжимать соску.
Варя осторожно высвободила бутылочку, пристроила в уголок в ногах малыша и задела маленький полиэтиленовый пакет из-под молока: в нем оказалась записка, написанная от руки крупным почерком.
«Джульетта Новгородцева, родилась 16 мая, под матрасиком лежат деньги на памперсы и питание».
С трудом соображая, что все это значит, девушка сунула руку под подстилку, нашарила еще один пакет: сквозь пленку просвечивало несколько сотенных.
Варя раскрыла рот и ошарашенно уставилась на спящую малышку: люди добрые, мать бросила девочку?! Бросила на вокзале?!
Варя обвела взглядом зал ожидания, словно под его сводами мог витать ответ: что делать?!
Стоп! Надо успокоиться и все обдумать!
Первой мыслью было – отнести найденыша в отделение милиции: так полагается! Но Варя эту идею, явно чужую, мелькнувшую в голове по недоразумению, решительно отмела, подумала: «С ума сошла?! Из милиции ребенка в детдом отправят, а какая судьба у приютских детей? Будет потом девочка голодная да холодная по улицам бродить!»
Девушка посмотрела на крошечный курносый носик, осторожно дотронулась до мизинца – не больше лепестка ромашки, – осторожно огляделась по сторонам, не смотрит ли кто подозрительно, и тихонько поставила колыбельку себе на колени: моя Джулька, никому не отдам!
Она расправила плечи, по-хозяйски поправила в колыбельке подушечку, пеленку, гордо поглядела на окружающих.
Никто не обращал внимания на молодую мамашу с младенцем: кого удивишь ребенком, этого добра в семьях простых людей всегда навалом.
Только дежурная, проходившая мимо, бросила на ходу:
– На втором этаже – комната матери и ребенка, предъявите паспорт и билет и можете переночевать.
Варя поблагодарила, задумалась: паспорт, билет – это документы. А если потребуют свидетельство о рождении ребенка?
Надо сочинить какую-то правдоподобную историю.
В театральном учили: не нужно, чтобы вся история была трагической, в любом монологе выберите два-три главных предложения, которые нужно донести до «зрителей». На них и делайте акцент, стройте ритмический рисунок.
«В конце должна стоять интонационная точка, словно камень бросили в озеро», – вспомнила и повторила Варя.
Девушка вдохновенно фантазировала несколько минут, потом призвала на помощь актерские способности, собрала вещи и, волнуясь, пошла в комнату матери и ребенка.
По пути посмотрела на свое отражение в зеркальном окне: молодая, длинноногая мамочка с модной колыбелькой. А когда стильный, дорого одетый мужчина услужливо придержал перед ней раскрытую дверь, Варя окончательно уверилась: ребенок ей идет, никто не сомневается в ее материнстве.
В комнате матери и ребенка гостей встретили огромный аквариум, цветы, уют и радушная дежурная, большая поклонница сериалов и передачи «Жди меня».
Она с сочувствием выслушала историю: Варя пробирается от гражданского мужа-подлеца – пьет, все деньги спускает на игровые автоматы, работать не хочет! – к бабушке в Улан-Удэ. Билет купит завтра утром: в кассе сказали, в день отправления будут нижние полки.
– Муж, паразитская морда, свидетельство о рождении дочки разорвал, не понравилось, что я ребенка на свою фамилию записала…
Варя горестно замолчала.
За долгое время работы на вокзале дежурная навидалась всякого, так что Варин рассказ ее нисколько не удивил: мало ли российских девчонок скитается с детьми по стране!
Женщина записала в журнал: «Джульетта Кручинина», выдала полотенце, показала комнату с детской кроваткой, душ, включила чайник, чтобы можно было развести малютке молочную смесь, налила теплой воды в ванночку и даже помогла помыть ребеночка, ловко, с прибаутками: «С гуся вода, с Джульетты – хвороба!»
Кроха, выкупанная и накормленная, вновь крепко уснула. Варя попила чаю, приняла душ, с наслаждением вытянулась на узкой мягкой кровати.
Девушке показалось, она только закрыла глаза, – но кто-то тут же принялся трясти ее за плечо и кричать в ухо:
– Мамочка, ребеночка кормить пора, кричит-надрывается!
– Какого ребеночка? – не поняла спросонья Варя.
– Девчонку давай корми! С пяти утра твоя Джульетта пищит!
Варя подскочила, с трудом разлепив глаза, поглядела на часы: только шесть.
Но утро – трезвое, реальное – разом обрушило на девушку бесчисленные заботы: ребенок, деньги, квартира, работа!
Господи, еще и ребенок! Милые малыши в кинофильмах и сериалах никогда не плакали, не болели, не мешали мамочкам жить, работать, делать головокружительную карьеру. В жизни все оказалось немного не так: Джульетта надрывалась от крика!
«Правильно бомж вчера говорил: не грузись чужими проблемами, – раздраженно подумала Варя. – Нашла приключение на свою голову! Не было у бабы заботы, так купила порося… Умная девка писклю эту бросила, а дура подобрала!»
Но в голове тут же прозвучал укоризненный, даже гневный голос отца:
«Не ожидал я, Варвара, от тебя этакое услышать! Разве такому отношению к жизни мы с мамой тебя учили?! Где твоя гражданская позиция?! Ишь ты! Актрисой ей несчастный ребенок помешает стать! Карьеру сделать!»
«Папа, я же пошутила, – принялась оправдываться дочь. – Надо же поворчать немного. А Джульку я не брошу!»
Пошатываясь, Варя пошла готовить смесь из коробочки. Из двух мерных ложечек порошка, как советовала инструкция, получилась голубоватая водица. Жидковато! Девушка сыпанула еще три ложки, с трудом разболтала кипятком густую молочную кашу, сунула под кран с холодной водой: бутылочка лопнула!
Джульетта зашлась в новом приступе плача.
Варя перетрясла колыбельку: ни памперсов, ни детского питания. Под матрасиком нашлись только ползунки, кофточка, чепчик и махровая пеленка.
В комнату заглянула дежурная:
– До скольких часов койку оплачивать будете?
– Мы уже уходим, – сообщила Варя.
Она еще с вечера решила: утром пойдет искать работу.
«Мамочка» переложила орущую «дочку» в колыбельку, кое-как утихомирила соской, повесила на плечо сумку, подхватила чемодан и со стоном сунула стертые ноги в туфли.
– Спасибо за ночлег, мы с Джулькой пойдем за билетами.
«Если сегодня не устроюсь, вернусь вечером назад и скажу: опять в кассах только верхние боковые полки», – решила Варя.
Тащить «четыре багажных места» оказалось невозможно. Поразмыслив, она оставила чемодан возле приличной на вид дамы, крепко спящей в предрассветный час, и пошла искать аптеку, памперсы, бутылочки, смеси.