Вы здесь

Сто имен. Глава восьмая (Сесилия Ахерн)

Глава восьмая

– Извини, что вытащила тебя из дома в такую позднотищу! – Пока Стив вылезал из своей машины, Китти поспешно утерла глаза – авось не заметит, что она ревела. – Я и не думала просить тебя приехать, я просто не знала, кому еще звонить. Эти, из химчистки, посулили выселить меня в следующем месяце, если безобразия не прекратятся, поэтому я не хотела звонить в полицию, а кому еще звонить? Извини-извини-извини, – твердила она.

– Хватит повторять «извини-извини»! Давай-ка заткнись! – ласково заговорил Стив, обнимая Китти за плечи и прижимая ее к себе настолько, насколько допускал его синдром – неспособность к публичному проявлению чувств, – и хотя это больше походило на хватку, какой футболисты приветствуют друг друга, Китти была благодарна уже за то, что Стив вообще сумел дотронуться до нее. – Что на этот раз? – спросил он.

Отвечать нужды не было, запах бил в нос уже на первой ступеньке подъезда.

– Ох ты! – Стив поспешно натянул ворот свитера на лицо, прикрывая рот и нос.

Двадцать минут, задыхаясь и чуть не блюя, они отчищали дверь от дерьма, а от запаха, казалось, и вовсе не избавиться. Все так же извиняясь и благодаря, Китти повела Стива ужинать в ближайшее бистро.

– Нужно еще раз помыть руки, – поморщился Стив. – Запах так и липнет. Я не смогу притронуться к еде.

– Ты уже седьмой раз руки моешь, – рассмеялась Китти, но Стив вновь направился в туалет.

– Так что у тебя слышно? Новая линия Виктории Бекхэм – «Говно или Самое оно»? – спросила Китти, дождавшись Стива из уборной.

– Ха-ха, – без улыбки ответил он. – Понятия не имею, мне ее мода параллельна.

Стиву, по правде сказать, любая мода была параллельна, он придерживался собственного стиля – не то чтобы плохого, но весьма консервативного, установившегося еще в студенческую пору, разве что материал его одежек стал подороже и стирал он их почаще. К тридцати четырем годам он так и не сумел укротить стоявшие дыбом курчавые волосы, отросшая челка заслоняла голубые глаза, и Стив то и дело вздергивал голову, убирая завесу с глаз, – уже прогресс, по молодости он делал это руками. Хронически небрит, эдакая богемная щетина, ни разу в жизни Китти не видела приятеля ни бритым, ни с настоящей бородой. Униформой ему служили джинсы и кожаные куртки – ему бы о панк-музыке писать, а не о спорте, и тем более не проводить жизнь возле спорта, в постоянном недовольстве собой. Даже на матчи Стив никогда не надевал свитер и не доказывал свою приверженность игре обтягивающими плечи футболками. Вечный студент, безденежный, вынужденный делить свое жилище с какими-то странными типами, переезжать, подлаживаться к чужим обстоятельствам. Недавно он переселился в симпатичный блочный коттедж в пригороде, к молодоженам, которым пришлось сдавать комнату, чтобы выплачивать ипотеку. Прожив полгода по строгим правилам этой семейной пары, Стив многое от них перенял, и казалось даже, будто он несколько повзрослел.

– Вообще-то, – произнес Стив, ерзая на стуле (верный признак, что он собирается сказать нечто, на его взгляд, заслуживающее внимания), – я больше не работаю в газете.

– Как?

– Я больше не работаю в газете, – не меняя интонации, повторил Стив.

– Я поняла, но… тебя что, уволили?

– Нет! – Он вроде бы обиделся. – Я сам ушел.

– Почему вдруг?

– Почему? Ясное дело. По тысяче причин, но главным образом потому, что ты была совершенно права – помнишь, пару недель тому назад ты сказала…

– Нет-нет-нет, – перебила она, не желая услышать, что же она такое сказала. – Я была неправа. Во всем неправа. Ради бога, что бы я ни говорила, это не должно как-то влиять на твою жизнь.

– Обычно и не влияет, – усмехнулся Стив.

– Вот и хорошо.

– Но в тот раз ты была права. Вряд ли я изменю мир такими вот сюжетами, и даже если бы сами по себе они имели какое-то содержание, редактор правит их так, что ничего моего не остается. И кстати говоря, я не собирался преображать мир своими статьями. Я просто люблю спорт, мне нравится смотреть спорт, болтать о нем, читать, и я хотел стать одним из тех, кто пишет о спорте. Больше ничего.

– В какую газету ты перешел?

– Ни в какую.

– Я так поняла – ты ушел, чтобы писать о спорте.

– Я ушел, потому что не мог писать о спорте. Какой смысл торчать там? Писать идиотские и к тому же лживые заметки о людях, которых я не знаю да и знать не хочу, – не о такой работе я мечтал. В самый раз для Кайла, который убегает с собрания, чтобы не пропустить заставку «E! News»[7], для Шарлотты, мечтающей попасть в каждый VIP-зал каждого закрытого клуба в мире, чтобы подпирать там стенку и писать о людях, которыми она почему-то одержима. Наутро после нашего разговора я пришел на работу, и первым делом мне поручили написать заметку в сто пятьдесят слов о футболисте, который, по слухам, связался с некоей топ-моделью.

– О-о, кто это? – подалась вперед Китти.

– Плевать кто, – резко ответил Стив. – Я не хотел об этом писать. Не к этому я стремился. Черт с ним, что не дают написать что-то важное, но я не собирался посвятить жизнь выдумкам, оглупляющим читателей.

– Да кто футболист-то?

– Китти!

– Ладно-ладно. Назови топ-модель.

– НЕ В ЭТОМ ДЕЛО!

Разочарованная Китти откинулась на спинку стула.

– Какое я имел право читать тебе мораль из-за твоей работы, когда сам писал вот это? Заниматься подобным вздором – это же надо вовсе не уважать себя. Такая журналистика… она убивала мою душу.

Китти старалась не замечать камешков, летевших в ее огород.

– Хорошо, все поняла, честный-благородный поступок, протест против того дерьма, которое скармливают публике, все это очень мило с твоей стороны, а теперь хватит болтать и назови мне наконец футболиста и его подругу.

– Я в тебя креветкой из коктейля запущу.

– Не посмеешь.

Стив вынул из коктейля креветку – довольно мелкую, – положил на зубцы вилки и, отклонив вилку, выстрелил, словно из катапульты. Креветка приземлилась прямо на грудь Китти, заляпав розовым соусом атлас.

– Ах ты хер мелкий! – выдохнула Китти.

– Не будем обсуждать размеры моего члена.

– Ты мне платье испачкал.

– Отнесешь в химчистку. Тут поблизости имеется круглосуточная, насколько мне известно.

– От меня рыбой воняет.

– В самый раз к запаху дерьма.

Они словно вернулись в студенческие времена, когда вот так же в столовой колледжа бессмысленно и весело перебранивались.

Китти смочила салфетку в воде и пять минут сосредоточенно замывала пятно, отчего оно лишь больше расплылось. И она вновь заговорила со Стивом:

– Чем же ты теперь займешься? Не самое удачное время для безработного – спортивного журналиста в душе.

– А вот и нет, я вовсе не безработный. Работаю на дачных участках.

– Не может быть!

– Очень даже может.

– Там, где работает твой отец?

– Да.

– Да ведь ты ненавидел эту работу.

– В прошлом.

– И отца ненавидел.

– Тоже в прошлом, заметь. Теперь он не так плох – платит мне за работу. Он повредил спину, и ему нужна помощь, теперь я вроде его правой руки. Нужен культиватор? Сию минуту. Удобрение? Доставим. Сарай для инструментов? Парник? Звоните Стиву. Я не торчу больше целыми днями в душном помещении, я работаю на свежем воздухе.

Конец ознакомительного фрагмента.