Раздел второй
Стихи и другие стихотворения
(2007–2010)
Первые стихи года
Отдаляясь, меркнет снег —
подожди, пока не смерк
и не сделался дождем
– Хорошо. Подождем —
Отделяясь, меркнет снег —
подожги, чтобы не смерк
и не сделался дождем
– Хорошо. Подожжем —
На набережной
…а едва из башенки мы сошли
в те накатанные из мягкого дымного льда
небеса, что так сизо-розовы и покаты,
как всё и опять мы увидели, но не так, как с земли:
Цыгане, поклевывающие с моста.
Цыганки, поплевывающие на карты.
Утки, поплавывающие в пенной пыли.
Собачки, курчавые, как борозда.
Младенцы, щекотаны и щекаты.
(И низкие покоробленные корабли.)
(И черные опаздывающие поезда.)
(И белые ослепительные закаты.)
Февраль на холме
Три шестистишия со словом «вода»
Из небес, как баночка, пустых
с толстыми гранеными боками
на дуршлаг откинута вода.
Все затычки-марлечки невстык —
проползают медленно, пока не
валятся в брусчатый снег, сюда.
Мы живем, как водоросль, на дне
смутностенного пустого неба,
где на ситах носится вода.
И со вжиком – бритвой на ремне —
облетают нас по краю недо —
переправленные поезда.
А когда колесный перестук
замерзает где-то за краями,
в капле каждой гасится вода.
И тогда выводит нас пастух
поглядеть с холма, как в черной яме
дышат золотые города.
Песни зимних высот (1)
О холмы, облитые брусчаткой,
Лязгнул быстрый луч и был таков,
И пропал – над смотровой площадкой,
В набеленных лицах облаков.
Луч зеленый, новый штык трехгранный,
Бескозырка – ленточки до пят…
– Облака, не спите под охраной,
Под охраной облакá не спят.
– И не жмите к холодящей грани
Ваши щеки, вспухлы и нежны,
Ведь уже в ущелья за горами
Узкие откинуты ножны.
Сизый дым взвивается по мачте…
Ржавый пар на куполе – как йод…
– Вы его, бессонного, не прячьте.
Вот он выйдет и вас всех убьет.
Песни зимних высот (2)
– Не по склону, а по небо-склону,
По скрипящей звездной шелухе,
Побежать бы тополю и клену,
И сосне, и вязу, и ольхе… —
…Ах, куда ж там… Да и по площадке
Им не разбежаться смотровой,
Где в своей железной плащ-палатке
Каменеет тенью часовой.
– Не по своду, а по небо-своду,
Чтоб получше звезды полущить,
Вон на том Шляху на ту подводу
Хорошо бы лучик получить… —
Но куда ж там… Замер свилеватый
Постовой – приклад у каблука,
И, сияя броненосной ватой,
Над холмом сомкнулись облака.
Песни зимних высот (3)
Поглядишь со смотровой площадки
Пóд гору, в тускнеющую мглу —
Там, надевши черные перчатки,
Замерзают óльхи на углу,
Там, на мельничном плече повесясь,
Зеленеет в сыпких облаках
Утлый месяц, захудалый месяц
В каменных железных башмаках,
Там по раскореженному шляху
Розлит позолоченный мазут,
И по расхоложенному шлаку
Мотоциклы черные ползут,
A за вахтой пляшут, за корчмарней,
Прыгая, вертясь и семеня
Все быстрей, кромешней и кошмарней,
Вугленные яблоки огня.
Три шестистишия без слова «вода»
Как двойная водоросль в окне
меж двойным стеклом, попеременно
изгибаясь и прямясь, мы спим,
но – одновремéнно видно мне —
черной лестницей одновремéнно
мы сбегаем изгибаньем спин.
…А когда мы вышли за порог
и, вступивши в фосфорный аквариум,
побрели (мерцанье – по глаза),
черный порох обходных дорог
вспыхивал зигзагами по хмарям —
стало быть, готовилась гроза.
Все, что в облаках оттиснено,
вся ручная азбука ночная,
все насечки с блеском голубым —
все на край земли оттеснено
(вспыхивать и пухнуть начиная
там, где ствольный чад неколебим).
Простой зимний хор
сдутая марля и… сбитая вата и…
небо в расплоинах зеленовато и…
снег вычищается шнеком – наверх
ночь освещается снегом
и одноцветный ее фейерверк
гаснет с набегом
взбитая вата и… вздутая марля и…
небо в проплоинах – йоду не мало ли? —
снег воспаленный подтлело померк
персть полетела
и – сквозь нее проступает наверх
города темное тело
Утро
…между проволок нежно колючих
и беззвучно поющих колечек
проскакал – по вздыхающим ярусам – лучик,
одноногий кузнечик —
для теней их кольчáтых и клетчатых льющих
он сверкающий метчик
…клен, и липа, и ясень
в золотых и серебряных сталях,
уколясь им,
расхристались, как если бы враз расхлестали их —
в потных складках очнулся, протерся, стал ясен
поддымлённый хрусталик
…из бесслезно горючих
облаков, что сверкают, зерцáла раззямши,
на листочек весь в рубчик
из зеленой и дырчатой замши
ну зачем же так падать, голубчик,
ведь преломишься сам же
отвечает отпрыгнувший лучик
тьме и свету летающий метчик:
– ну и что же, преломлюся
– и навеки поселюся
– среди проволок нежно колючих
– и беззвучно поющих колечек
* * *
полетели из дóму
по литейному дыму
по сухому седому
голубому поды́му
и до тьмы долетели
где лишь звезды в засаде
и назад поглядели
и увидели сзади
реку полную блеску
переплеску и лоску
вон к тому перелеску
подтянувшую лёску —
за литую железку
золотую желёзку
Баллада
Запах потопа былого.
Запад подводный в огне.
Выпукло, криво, лилово
облако всплыло в окне…
…выпукло-криво, лилово
облако с пыла в окне…
… выпукло, криво-лилово
облако стыло в окне…
…выпукло-криво-лилово
облако с тыла в окне…
Плачет под облаком ива,
в стёкла ногтями скребет —
зелено, выпукло-криво
дрожит ее жидкий хребёт…
…зелено-выпукло, криво
дрожит ее, рыбки, хребёт…
…зелено-выпукло-криво
лежит ее, рыбки, хребёт…
…зелено, выпукло, криво
плавник ее зыбкий гребет…
…Выпукло, криво и сине
в слезы вливается мгла… —
Скажи мне, в каком керосине
последнее море ты жгла?
…и что ж ты так плачешь?
– Одна я
на краешке неба стою,
погашенной пеной пятная
зажженную кóсу свою…
…влагой небесной пятная
светлую кóсу свою…
…подвижною тенью пятная
кóсу косую свою…
Это последняя старость,
это последний костер —
уже никого не осталось
с косыми косáми сестер —
уж нас ни одной не осталось
с сырыми косáми сестер —
вся растворилась аллея,
все утонули пруды,
одна погибаю во мгле я,
в пожаре небесной воды —
одна волосами белея
в разгаре небесной воды.
Франкфурт, 1840-е гг
Над рекою над Майном Жуковский опарный живет.
Он из сада из черного женихам мужиковским грозит,
Он из лука из лунного обложных паразитов разит —
И дрожит под халатом его бело-холодный живот.
За рекою за Майном на осевших во мглу теремах
Свет блуждает болотный в становищах тех половчан,
И черкасскими стрелами полный колчан
Ему Гоголь подносит, голубой Тилемах.
А из бледно-блестящей листвы, со стремянки простой,
Из пробирки из лунной, из лопнувшей стклянки пустой
Им хохочет и кычет свой двоюродный брат холостой —
Алексей Константиныч Толстой.
Элегии на перемены состояний природы
* * *
Ein verweintes Pferd sah mich aus Linsen an.
Из-за стеклянных наклонных стрел
конь заплаканный посмотрел
сквозь чечевички огня и сна
туда, где сырная ночь ясна.
По наклону из облачных тел
клен заплатанный полетел,
платан заклеенный побежал
туда, где синий лежал пожар
гнутой гаснущей полосой,
а ночь по склону всходила босой,
и, разгораясь, сырая мгла
сквозь черевички ее росла.
Мы поглядели с ночного дна:
…весь скат небeсный был, как одна
нетуго скатанная папироса —
полурассыпана, полуполна;
и тонкого дыма ползла волна,
разноизогнутая равнополосо,
а сверху падали искры на…
…весь сад небесный был ветвь одна,
равноизогнутая разнополосо,
на ней разрозненная роза
– разоблачённая луна —
лежала, изнутри темна.
И жала падали сверху на.
Три трехстишия перед грозой
И клены с лапками, и липы с лапоткáми
и хлопали, и топали на лестнице с лотками,
и нагибались, будто их толкали.
И в свете медленном, дошедшем недосюда,
и пéтли нам, и полосы чертила мгла-постуда
и поворачивалась посуда.
И воздух поднялся́ и щелкнул плетью óб стол,
и клены окружил, и плотно липы обстал,
и где был неба тыл – там лоб стал.
Двустишие с невидимой частью
Воздух в межгорьях грузнеющий —
Так начинается ночь
(чтоб показаться грозней – еще ей
надо его подтолочь
в вывороченно зияющей
стоптанной ступке-луне
а чтоб оказаться грозней еще – ей
надо его разволочь
по мягкой сырой и сияющей
низкопарящей луне —
но эта земля не своя еще ей,
и весь этот сад еще не).
Внизу, у дороги
К машине, едущей с горы
(хворост небесный растворя)
во мглы сияние дождевое,
зачем приделаны шары
из выщелоченного хрусталя
со смятой сеточкой в обвое?
Зачем искрится головой
(раствор надземный раздвоя
на пресное и дрожжевое)
дождик дорожный угловой
из вышелушенного хрусталя?
…или же нет, и их тоже двое?
В декабре пополудни
будто ниоткуда вынутый
через тлеющий прожог
в смутной линзе опрокинутый
появляется снежок
подпускает пара чуточку
в бело-черный фейерверк
распускает парашюточку
и спускается наверх
в небо ветхое господнее
а под тем еще одно
под исподним подысподнее
а под ним еще – свободнее
и светлее и безводнее
и – последнее оно.
Облака, март
Латынский небосвод латунный
Шелестит как колокол без языка —
Чем ослепительнее луны,
Тем ослепленнее облака.
Но чем слепее облака те,
Тем слепленнее огня шары,
Что на подпрыгивающем самокате
Взлетают в гору, как с горы.
Три раза о грозе
Где гром был кругл, там бегл стал блиц.
И небо вспыхнуло, oгрузло…
И глина, сметена с таблиц,
Кусками застучала в русло.
Где холм был обл, там шпиль стал длинн.
И в облаках померкли соты…
И по краям ночных долин
Огней обрушились высоты.
Где небо шар, там дело швах.
И свет шарахался в аллее…
И сердце скрипнуло на швах
И, может быть, еще левее…
* * *
загород черный светом зарос
в форме наклонно-ходящих полос
ростом с нас
пригород белый тенью прирос
как на желéзе подтек купорос
просто снясь
подгород желтый прахом подрос
как от надпоротых папирос
ростом с нас
город незримый в воздухе рос
весь наплоенье невидимых роз
просто снясь
Солдатская песня в Петербурге
Мы были отблеском и тенью,
Багровой пылью полутел,
Когда к небесному растенью
По тучных волн переплетенью
Безвидный всадник полетел.
Греми, река. Мигай, зарница.
Неси, сова, лицо свое.
Свисти, подводная цевница,
Стучи, стучи, пороховница
Конец ознакомительного фрагмента.