Тополя
Искромсаны. Без головы и рук
Вновь тополя стоят по Ленинграду.
Как будто враг свирепствует вокруг
И город хочет взять в блокаду.
И чудится мне: артобстрел и смерть.
Пожарищами память полыхает.
И жутко мне на тополя смотреть,
От их уродства сердце высыхает.
От этой жути не уснуть в ночи —
Все чудится измена где-то рядом.
И даже прилетевшие грачи
В отчаянье кричат над Ленинградом.
А по утрам, идя вдоль тополей,
Я будто прохожу по полю брани.
Мир за ночь стал бездушнее и злей,
Но как и прежде молится герани.
Я не кричу и не кусаю губ.
Лишь молчаливей становлюсь и суше.
И часто без причин бываю груб,
Да сердце бьется медленней и глуше.