День второй
На Дегунинскую улицу они подъехали, когда начало уже темнеть. Андрей по-прежнему сидел за рулем. Дронго и Любомудров, выйдя из автомобиля, поспешили к дому №3, где находилась квартира Светланы Коптевой, работавший в день убийства на этаже с номером Александра Михайловича.
– Вы разрешите мне подняться с вами или подождать внизу? – спросил адвокат.
– Если хотите, поднимемся вместе, – сказал Дронго. – Может быть, увидев почтенного человека, она будет несколько сговорчивее.
Они поднимались по лестнице. Викентий Алексеевич, страдавший одышкой, тяжело дышал. На четвертом этаже они наконец остановились, и Дронго позвонил в дверь. Подождал полминуты. За дверью – тишина. Он позвонил еще раз. Наконец послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стоял молодой человек с развитым обнаженным торсом. Здоровяк недовольно смотрел на гостей.
– Вам кого? – спросил он.
– Это квартира Коптевых?
– Так вам Светка нужна, – понял молодой человек и, обернувшись, позвал: – Света, Света, к тебе тут пришли.
Из глубины квартиры вышла женщина в темном халатике. На вид она была значительно старше молодого жеребца, стоявшего в дверях. Ей было никак не меньше сорока. Опухшее, одутловатое лицо, хранившее следы былой красоты. Зеленые глаза, все еще сохранившие задорный блеск, чувственный рот. Она удивленно смотрела на Дронго.
– Что вам нужно? – спросила она.
– Вы Светлана Коптева? – уточнил Дронго.
– Да, это я. А вы кто такие?
– У нас к вам разговор, – начал Дронго, – очень личный.
– Откуда вы? – спросила Коптева. – Я ведь уже отвечала на все вопросы следователей.
– Удостоверения у вас есть? – спросил более практичный молодой альфонс.
Любомудров достал из кармана свое удостоверение, показывая его молодому человеку.
– Адвокат, – презрительно сказал он. Сказывался стойкий советский менталитет, унаследованный и этим парнем. Представителями власти считались прокуроры и сотрудники милиции. Адвокатов традиционно не уважали, а в некоторых юридических институтах даже всерьез обсуждался вопрос, может ли быть членом партии адвокат, защищающий преступников. И хотя после девяностых годов все несколько переменилось и адвокаты постепенно начали занимать положенное им место в системе правовых отношений, выделяясь и спецификой своей профессии, и, соответственно, своими гонорарами, тем не менее до западной системы ценностей, когда адвокаты находились в центре всего следственного и судебного процесса, было еще далеко.
– Что вы хотите? – недовольно спросила Коптева.
– Мы все-таки хотели бы поговорить, – улыбнулся Дронго, легко отодвигая от двери молодого человека. При весе за центнер и немалом его росте ему достаточно было толкнуть дверь, чтобы молодой человек отлетел от нее. Но он всего лишь отодвинул сожителя Коптевой от двери.
– Ах, ты еще дерешься, – недовольно проворчал альфонс, поднимая руку. Дронго перехватил ее.
– Не нужно, – серьезно сказал он, – не стоит лезть в драку.
Очевидно, тон, каким была произнесена эта фраза, и весь внушительный вид Дронго произвели впечатление. Молодой человек отпустил руку и, недовольно ворча, отошел в сторону.
– Проходите, – сиплым прокуренным голосом сказала Коптева.
Ее двухкомнатная квартира хранила следы былой роскоши. Очевидно, женщина не всегда работала горничной в отеле. На стене висели две картины достаточно неплохого качества. Даже не копии.
– Садитесь, – показала им женщина на стулья, расставленные вокруг стола. Ее молодой друг, успевший надеть рубашку, встал в углу, всем своим видом показывая недовольство. Светлана уселась напротив гостей, достала сигареты, закурила.
Конец ознакомительного фрагмента.