Онихон принес хворост, сел рядом с костром, утер пот. Солнце палило невыносимо, охотнику страшно хотелось пойти на берег, зарыться в ил. А приходилось торчать тут, рядом с шаманом.
– Великие духи! – проблеял Армосон и прижался ухом к земле. – Великие духи!
«Давай, еще поломайся. Скажи, что хворост плохой, что надо другого принести…»
– Великие духи! – шаман вздохнул, вытер пот. – Слава Ылаю, они слышат нас.
Женщины племени послушно взвизгнули, изображая радость, но без особого энтузиазма. Онихон вообще отвернулся – ну неужели нельзя побыстрее?
– Они слышат нас, и, быть может, ответят… О чем спросить их, вождь? – шаман не обращал внимания на ненавидящие взгляды охотников. А может быть, наоборот, наслаждался ими. – Твой вопрос должен быть важным и…
– Армосон, – осторожно перебил его вождь, – у меня нет сейчас хорошего вопроса. Племени ничто не угрожает. Давай спросим духов, уродятся ли улитки в сезон дождей?
– Ты хочешь оскорбить великих духов? – строго посмотрел шаман на вождя.
Кто-то в задних рядах не сдержал тяжелого вздоха. Толпа заколебалась, охотники печально переглядывались.
– Глупый вопрос оскорбителен мудрецу, а всезнающим духам – оскорбителен стократ. Я спрошу их… – Армосон помедлил. – Я спрошу их, чем мы можем услужить Ылаю, чем отблагодарить его хоть немного за великие милости, которыми Владыка Мира осыпает нас.
«Ага, просто береги голову, как осыпает», – подумал Онихон.
А еще он подумал, что все это не к добру. Так и вышло – шаман некоторое время лежал на боку, шевеля губами, а потом заявил:
– Великие духи ответили мне! Радуйтесь, валлары!
Женщины взвизгнули, но тише, чем в первый раз. Вождь оглянулся на охотников и грозно нахмурился.
– Великие духи говорят, что несмотря на глупость и спесивость валларов, они будут и впредь молить о нас Ылая, шепча ему в сто ушей, если…
Шаман опять помедлил, и Онихон представил себе, как берет старика за тощее горло, очень медленно сжимает пальцы… Армосон с ужасом смотрит, как сужается дыхальце, но сказать уже ничего не может, только цепляется за своего убийцу всеми четырьмя руками. Сладость мести… Онихон смахнул с хобота каплю пота и постарался больше не гневить Ылая даже в мыслях.
– Если валлары воздвигнут в середине своей земли еще три пирамиды!
– О… – неопределенно высказался вождь.
– Да! Слава Ылаю!
Едва ли десяток женщин поддержали вопль шамана. Но старика это не расстроило – он поднялся, и заковылял в сторону берега.
– Начать надо прямо сейчас! – сообщил он вождю через плечо. – Камней больше всего в южном уделе, туда и пошли самых сильных охотников.
– А… – только и сказал вождь.
Шаман ушел в свою хижину, оставив племя на солнцепеке. Теперь об отдыхе думать не приходится, надо идти на юг, собирать камни, нести их к старым пирамидам… Зачем духам столько пирамид? Едят они их? Явно нет.
– Что стоите? – вождь опомнился, сурово взглянул на сородичей. – Так, старые женщины идут готовить раствор, охотники и все остальные – за камнями.
– Может быть… – робко начал Онихон, не зная, чем и закончить.
– Нет! – оборвал его вождь. – Все слышали волю великих духов! За мной!
«Да уж тебе-то камни таскать не придется, и голодным в любом случае не останешься…» – подумали многие.
«А этот старый дурак, Армосон, любитель задавать ненужные вопросы, будет сидеть в тени и жевать сушеных червей», – подумал вождь.
Армосон ничего не подумал, зато действительно уселся на свежие листья в своей хижине и достал мешочек с червями. Хобот сам потянулся к миске с водой, но шаман не втянул влагу – сначала надо разжевать червя, так будет вкуснее.
Однако еще раньше, чем это удалось сделать, послышались шаги.
«Кого там несут великие духи?» – старик выглянул из хижины и увидел чужака.
– Привт, шамн! – прокаркал чужак хриплым голосом, коверкая слова плохо приспособленным для произношения звуков маленьким ртом. – Еще не здох?
– Ылай милостив… – шаман вышел наружу и опустился ниц перед чужаком. – Здоровы ли души твоих предков?
– Ничо! – чужак откинул ногой оказавшийся на пути хобот, зашел в хижину, зачем-то разбросал подстилку из листьев и вернулся. – Значт, все нормана?
– Ылай милостив…
Чужак вытянул от своего ранца трубочку, напился воды. Он сделал не меньше десятка глотков! Так и не успевший освежиться Армосон мысленно застонал. Какая жара! Духи, отчего вы так милостивы к чужакам? Почему они угоднее Ылаю, чем валлары?
– Я слышл, у вас потомств растет больш? Хочешь, убю лишн? Вжик! – чужак положил руку на свой длинный нож.
– Смилуйся, двуногий чужак, большой господин… – шаман забился на земле, изображая покорность. – Прости нас, недостойных…
– Прощу, пожлуй. Жарк очинь. Но если будит больш потомств, приду и убю.
Чужак пошел прочь, умышленно наступив на хобот старику. Армосон зажмурился от очередного унижения – к этому невозможно привыкнуть! Он вошел в хижину, опять сгреб в кучу листья. Выглянул – чужак не спеша удалялся, потягивая из своей трубочки. Чужаки владеют всеми водоносными землями… У самых скал появился второй чужак, помахал первому рукой.
– Клычко! А ну иди сюда!
– Да, господин есаул! – выплюнув трубочку, казак подбежал к старшему, вытянулся.
– Тебе кто разрешил к абикам в поселок одному ходить?! Давно по голове камнем не получал?
– Да там нет никого. Этот седой, ушастый, угнал своих куда-то, я видел. Скучно же, господин есаул! Хоть бы поохотиться.
– Не твоего ума дело, – есаул зашагал к посту. – Все спокойно?
– Да! Жара только сегодня – с ума сойдешь. У меня уж вода кончается, – осторожно намекнул Клычко на есауловы запасы.
– Хорошему казаку вода не нужна! Шашка да пика, остальное добудет.
Понурив голову, Клычко вернулся в будку. Есаул, не прощаясь, вскочил на коня и рысцой погнал его к заставе.
– Что, тоже получил? – Евдокимов, загребая ногами песок, притопал от рощи с веником из веток, принялся подметать возле будки.
– Да так, не особо… – вздохнул Клычко. – Жарко. Мог бы и воды нам оставить, все равно ведь на заставу вернулся. Как ты думаешь?
– Думает пускай есаул, а мне лишь бы смена скорей пришла, – пожал плечами напарник. – Вот стану сам есаулом, тогда… Тогда хрен кому воды дам! И водки тоже, а еще каждый день буду на заставу девок требовать, полы мыть!
Казаки лениво посмеялись, провожая глазами командира. Есаул же, скрывшись от них за скалами, немедленно напился. Действительно, сегодня было очень жарко. До конца командировки еще шесть дней, и все эти шесть дней – в разъездах… Дикари пока спокойны, но абикам в период плодоношения верить нельзя. А в подчинении, как назло – сплошь безусые.
Добравшись наконец до заставы, есаул отправился прямо в свой кабинет, на ходу снимая пояс. Не садясь, прошел к шкапу, дернул стопку теплой, закусил хлебом с солью и вернулся к столу как раз вовремя, чтобы снять трубку с зазвонившего телефона.
– Степанов? На месте торчишь, а, есаул? Посты, небось, забыл когда проверял?
– Никак нет, Ваше Высокоблагородие! – голосом вытянулся есаул, на самом деле опускаясь в плетеное кресло. – Разрешите доложить, господин полковник?
– На хрен мне твои доклады, Степанов? Готовь людей, десять человек с тебя, сегодня же.
– Да как же… – есаул прикинул, что казаков теперь надо или оставлять на постах круглосуточно, или сокращать количество точек. – А что случилось, господин полковник? Уж не беда ли какая?
– Ну, какая у нас беда? Сиволапые опять воду мутят. Какие-то хлопцы девок прихватили прямо в поле… Может, и не наши – а кто видел? В общем, бузы особой, думаю, не будет, но подтянуть сотню сабель не помешает. А на Зеленом острове дикари опять вскинулись, трех казаков положили! Расплодились, ити их мать…
– Вот и у нас тоже приплод! – ввернул Степанов. – На каждой ихней бабе целая гроздь висит!
– Вот пока висит – давай десять человек. И без разговоров, мне еще три заставы обзвонить надо.
Полковник повесил трубку и отхлебнул из бокала. Про три заставы он соврал, чтобы отвязаться, на самом деле Степанов был последним в списке. Жарко, скучно… Знатный все же напиток фермеры гонят, даром что сиволапые. В жару куда лучше водки, особенно, если фермерский самогон охладить.
– Марья! Спустись в погреб, принеси еще.
– К тебе тут пришли, – жена сунула в комнату вечно насупленное лицо. – Фермеры, трое, во дворе уже. А ты все пьешь!
– Замолчи! – полковник встал, нацепил шашку.
– А они и рады!
– Замолчи, говорю!
– Сами тебе возят, а ты и…
– Ну! – казак замахнулся на жену, и она наконец исчезла.
Он расчесал перед зеркалом редкие седые волосы, потом вышел к гостям. Фермеры в дома заходить не любили, предпочитали беседовать на крыльце.
– С чем пожаловали?
Двое в одинаковых синих комбинезонах переглянулись. Еще один фермер, видимо, оставался в кабине грузовика.
– Атаман, твои казаки дел натворили.
– Я пока не атаман, а полковник. А что там за дела, мне не ведомо.
– Ах, не ведомо? – тут же вскипел второй, прежде незнакомый полковнику. – Девчонки с реки домой шли, а твои бандиты…
– Убили кого? – громко перебил его казак, разглядывая далекие, очень редкие облачка.
– Если б убили, другой был бы разговор, – инициативу перехватил первый фермер, по фамилии Сергеев. – Но дел натворили! Кто отвечать будет?
– Кто натворил, тот пусть и отвечает. Так? А кто натворил – мне неведомо.
– Вот ты как… – недобро ухмыльнулся Сергеев. – Значит, комбайн на уборку – дай, а отвечать за своих казаков – так тебе неведомо?
Конец ознакомительного фрагмента.