ОТ ИДЕЙ К ПОТРЕБНОСТЯМ
Ответ показался неплохим. Хотя бы потому, что потребности – это что-то изначально мое, особенно если речь идет о базовых естественных потребностях. Потребность – не пришелец, она рождена со мною и во мне как способ выживания в условиях планеты Земля, в фундаментальных условиях бытия природы. Конечно, потребности историчны и эволюционны, но это мало что меняет в онтогенетическом смысле. Вот идеи – это пришельцы, их – великое множество, целые вселенные, даже противоположные по своему содержанию и смыслу, и я перед ними – просто букашка, ничто. Повторю: они такие разные, вплоть до противоположности, что мысль о том, что есть «хорошие» идеи, а есть «плохие», начинает буксовать, поскольку мы можем видеть счастливых людей, руководствующихся «плохими» (с точки зрения «наших» идей) идеями и несчастных, живущих по «хорошим» идеям. Мало этого. Идеи без стука приходят и иногда уходят как безответственные часовые со своего поста, обрекая человека на беззащитность, на одиночество, точнее на ситуацию, когда ты один на один с этим бесконечным огромным миром, который есть не-Я.
А вот потребность – это исконно мое, изначально присутствующее во мне как часть моей жизни. Потребность – это совсем не идея. Если я ищу смысла, то это выражение именно моего собственного желания, потребности, в ней нет никакой идеи, а есть выражение меня как человека. Подавляющее большинство потребностей, если не все, в своей изначальной данности суть способы моего существования. Они также изначально во мне, как и я изначально живу удовлетворением моих потребностей. В свете такого понимания потребностей, на них можно поставить, доверить им себя.
Эта ставка кажется оправданной. Если опереться на них, то, судя по всему, опасность оказаться в рабстве у идей может блокироваться приоритетом моих потребностей по отношению к идеям-пришельцам. Можно даже оставить за скобками то обстоятельство, что некоторые потребности являются благоприобретенными и даже насильственно «вдолбленными» в человека. Как бы там ни было, такие потребности не являются фундаментальными в том смысле, что, во-первых, так или иначе, опираются на естественные, во-вторых, основные жизненные потребности на то и основные, что без них существование человека невозможно.
Ученые выделяют разные комплексы потребностей. Их не так уж и много. Чаще всего называют потребности в безопасности, в признании, в дружбе, в новом опыте. По А. Маслоу, гомеостатические потребности5 должны отвечать пяти критериям:
1) безопасности;
2) препятствовать возникновению болезни;
3) их удовлетворение излечивает болезни, вызванные их неудовлетворением;
4) одну потребность нельзя удовлетворить с помощью другой;
5) здоровые, а значит удовлетворенные люди, не испытывают этих потребностей.
Почти все фундаментальные потребности естественны, по крайней мере, сама возможность их проявления заложена в нас генетически. Но, как отмечалось выше, естественным потребностям бросают вызов желания и культура, способные сформировать как позитивные, так и негативные искусственные потребности и желания. При этом «ложные желания», как пишет польский психолог К. Обуховский, бывают основой «социальной и органической патологии».6
Он предлагает такую классификацию потребностей:
1. Физические потребности (пища, воздух, диапазон температур, давления и т.д.). В этой связи он пишет: «Удовлетворение физиологических потребностей является прямым условием жизни и заключается в сохранении внутреннего равновесия организма в условиях его постоянного нарушения, вызванного внутренними и внешними изменениями».7
2. Потребности, связанные с познанием мира, с общением с другими людьми, с определенным смыслом своей жизни, т.е. потребности в ориентации.
3. Естественные, но не обязательные потребности, связанные с инстинктом продолжения рода и различными формами его проявления, т.е. сексуальные потребности.
4. Индивидуальные потребности: потребности зависимости, патологические потребности и потребности отличия.
Хотя я и говорил выше о преимуществах потребностей по сравнению с идеями, мой оптимизм оказался чрезмерным. При ближайшем рассмотрении оказывается, что потребности и идеи связаны между собой.
В каких отношениях находятся идеи и потребности? Физические потребности могут обходиться и без идей, но так бывает редко. Ведь даже для того, чтобы удовлетворить потребность в пище нужно думать, как ее получить. Тем более без идей не обходятся потребности в познании и смысле. Можно предположить, что потребность, обладая интенциональностью, т.е. определенной предметной целенаправленностью, ищет определенные идеи, отбирает их в качестве инструментов своего удовлетворения. Как таковая, потребность если не слепа, то подслеповата. В полной мере зрячей ее делают идеи, конкретизируя как ее цель, так и пути достижения. Но именно эта «подслеповатость» потребности и ее одномерность, сильная степень изолированности от других потребностей (эгоизм потребности) заставляют усомниться в том, что именно они являются той высшей и надежной инстанцией, которые определяют или должны определять наше поведение и всю нашу жизнь и уж тем более наши управленческие программы в отношении идей, содержаний сознания.
Еще более тревожным обстоятельством является экс-центризм потребности. Потребность – это всегда «нехватка», потребность удовлетворяется выходом за нее как таковую. Инстанция выхода – прежде всего внешний мир, мир предметный или культурный, сотканный из артефактов предметного или смыслового характера. Как пишет А.Н. Леонтьев, «в своих первичных биологических формах потребность есть состояние организма, выражающее его объективную нужду в дополнении, которое лежит вне его. Ведь жизнь представляет собой существование разъятое: никакая живая система как отдельность не может поддержать своей внутренней динамической равновесности и не способна развиваться, если она выключена из взаимодействия, образующего более широкую систему, которая включает в себя также элементы, внешние по отношению к данной живой системе, отделенные от нее» (http://flogiston.ru/library/leontev).
Потребность не только «недостаточна», поскольку есть выражение нехватки, но и эгоистична, она не может «думать» ни о чем другом, кроме как о своем и именно своем удовлетворении.
Это делает потребности плохим союзником Я, они стоят к нему спиной и в лучшем случае слепым образом обеспечивают его существование. Но это вовсе не значит, что мы должны выключить их из позитивного ресурса совершенствования человека или просто махнуть на них рукой как на такую константу, которую не изменить. Мы можем (по крайней мере в возможности) руководить ими не хуже, чем идеями, быть может, это даже проще, поскольку потребностей, кажется, меньше чем идей. Грубо говоря, здесь от индивида требуются как минимум процедуры обзора и осмысления потребностей, процедуры выстраивания их значимости или приоритетности, определения их потенциала (силы), а также выработка программ и методов управления, гармонизации и собственно удовлетворения.
В общем смысле, кажется самоочевидным, что нам следовало бы опираться на позитивные, созидательные и продуктивные потребности, но установить критерии этих качеств не всегда представляется возможным.
Таким образом, обращение к потребностям как более надежным инстанциям внутренней жизни, как и критериям внешней активности человека не является релевантным способом решения вопроса о надежных основаниях существования личности.