Классика жанра
Вот почему, стоит только расслабиться и войти в гармонию с миром, как сосед засверлит стену или начнется заваруха, что хоть повесть о ней пиши?
…
Мы уже спали в нежных объятьях, когда в дверь позвонили.
Донесся разговор:
– Она уже ушла, – голос Марины.
– Ее машина под окном, – голос незнакомого мужчины.
– Ее здесь нет.
Незнакомец ворвался в комнату.
С виду мой ровесник. Одет стильно и со вкусом. Из тех, кто ценит себя и следит за собой.
– Че за…? – обратился он ко мне и сжавшейся от страха Юле.
Быстро сократив дистанцию, он ударил меня кулаком в скулу и отошел, прикидывая, что делать дальше.
Тут на спину ему вспорхнул Пауст, сверкнув, как молнией, своими оранжевыми трусами. Они вместе упали на пол.
Я схватил табуретку и прыгнул к голове этого урода.
– Это я тебя спрашиваю: че за?
Он попробовал вырваться из цепких когтей Пауста:
– Да пошли вы все! (Юле) И ты, шлюха, тоже! (Паусту) Пусти уже!
Пауст ослабил хватку. Чувак вырвался, вскочил на ноги и быстрым шагом вышел вон.
Входная дверь хлопнула так сильно, что в серванте зазвенел хрусталь.
Марина со страдальческим лицом остановилась на пороге детской.
– Мариш, а что это было? – спросил я.
– Рома, давай я тебе сама все объясню, – ответила за нее Юля.
– Не надо, Юль. Все и так ясно.
Марина шлепнула по заднице Пауста, который еще не отошел от схватки, и вывела его из комнаты.
Я быстро оделся. Юля, обнаженная, красивая, взволнованная, остановила меня в прихожей.
– Рома, не уезжай, прошу тебя.
– Поиграть захотела? Я не по этой части.
– Ты можешь остаться хоть на минуту?
– Я уезжаю.
…
Я и сам не понимал своей реакции.
До внезапного вторжения Отелло мне было хорошо, как никогда прежде.
Но гнев уже смял нежные чувства, а кипящие эмоции отбили всякое желание разобраться.
Иллюзия счастья разрушилась, и виновной стала та, кто это счастье подарил.
– Тогда возьми это с собой.
Юля подошла ко мне со спины и поцеловала сзади в шею. Я задержался на секунду-другую, понимая, что не должен уходить.
И ушел.