Глава 7. Николай Дербан
История отряда Николая Дербана своим началом также уходит к первой военной осени. В сентябре 1941 года несколько командиров Красной Армии, осевших в качестве приписников в деревнях на границе Березинского и Борисовского районов, созвали нелегальное собрание окруженцев из близлежащих населенных пунктов. Собрание было проведено в школе деревни Новая Князевка Березинского района. Об инициаторах этого начинания мы знаем немного, повествующий о нем архивный документ не сохранил даже имен этих людей – известно лишь, что это были капитан и старший лейтенант. Оба они спустя некоторое время были арестованы по доносу местного председателя колхоза и расстреляны223. Тем не менее, достигнутые на собрании договоренности сыграли свою роль – работу по организации пассивных приписников образца осени 1941 года в партизанские группы продолжил Дербан Николай Леонтьевич, уроженец деревни Локоть Борисовского района. Накануне войны он служил инструктором по партучету Белостокского укрепрайона, имел звание техника – интенданта 1-го ранга224, что соответствовало армейскому званию старшего лейтенанта. Из Белостокского котла Дербан сумел добраться до родной деревни, где и провел зиму.
Ему, вероятно, удалось сагитировать нескольких бойцов-окруженцев, из числа которых к весне 1942 года сложилось несколько готовых к выходу в лес групп. В это же время Дербан связался с начальником полиции местечка Березино бывшим политруком (по другим данным – старшиной-артиллеристом) Леонидом Шунейко и бургомистром Мощаницкой волости Евгением Ермолкевичем, которые готовили в Березинском районе вооруженное восстание против немцев225. К сожалению, нам не много известно об участниках этого заговора. Судя по всему, они имели лишь косвенное отношение к коммунистическому подполью. Некоторые белорусские историки склоняются к той точке зрения, что Шунейко и Ермолкевич были представителями редкого для Восточной Беларуси некоммунистического (даже националистического) патриотического движения226. Вследствие этого их группа длительное время не признавалась в качестве подпольной антифашистской организации. Лишь в 1964 году, после обращения бывших партизан Березинского района к первому секретарю ЦК КП (б) Б К. Т. Мазурову с письмом, в котором довольно подробно рассказывалось о деятельности этой группы, заговорили о восстановлении доброго имени ее участников.
Сделать это было не просто, так как все руководители Березинского подполья занимали довольно значительные должности в коллаборационистских структурах районной власти:
Шунейко Леонид Бернардович – начальник районной полиции Березино; Гансовская Елизавета Ефимовна – переводчица в немецкой комендатуре; Ермалкевич Евгений – староста Мощанской волости Березинского района; Глинский Федор Федорович – редактор Березинской газеты; Пекарь Альберт Герасимович – помощник начальника Мощанской волости227. Большинство рядовых его участников служили в местной полиции.
На своих должностях они оказались в силу различных обстоятельств и по собственной инициативе. Вот что пишет о мотивации самого Шунейко исследовавший тему еще в Советские времена Василий Зеленский: «По званию… старшина. Артиллерист. Служил под Львовом, попал в плен, бежал, добрался до Минска, до войны там жила сестра, но дом оказался пустой. Документов нет, просидел неделю как мышь под веником. Нашлись добрые люди, посоветовали обратиться в Гебитскомиссариат… Там сказали идти в полицию. [Он] и пошел – выбирать не приходилось228».
Пользуясь своим служебным положением с конца 1941 до весны 1942 года Шунейко и его товарищи оказывали помощь попадавшим под немецкие репрессии жителям Березино и окрестных деревень, включая и коммунистов, с которыми в силу сказанного, имели мало общего. В частности, подписавшие письмо Мазурову партизаны сообщают о том, что в 1941 году группа спасла многих советских бойцов, бежавших из плена, пробиравшихся на восток окруженцев, местных коммунистов.
Шунейко лично освободил более 10 приписников, арестованных командиром отряда Мощанской полиции за связь с партизанами и под охраной отправленных в Березинскую комендатуру – ему удалось перехватить конвой и отменить отданный приказ. Чуть позже он освободил из-под ареста довоенного третьего секретаря Березинского РК Шумского Н. Д.
Елизавета Гансовская, ведая выдачей пропусков, снабжала документами людей, чье пребывание в районе было незаконным с точки зрения оккупационных властей, спасая тем самым их от преследования (в том числе обеспечила пропуском в Гомель выполнявших задание ЦК КП (б) Б коммунистов Корика и Сарвиро, а также выдала пропуск Галине Финской (Быковой), которая в 1943 году будет участвовать в покушении на Вильгельма Кубе)229.
Весной 1942 года Шунейко принял решение о переходе к открытой борьбе с оккупантами. С этой целью подпольщики приступили к подготовке в Березино вооруженного восстания. Их план состоял в том, чтобы привлечь на свою сторону отряды полиции из волостей. Предварительно Шунейко максимальным образом укомплектовал их своими людьми230. Предполагалось, что накануне выступления он вызовет полицейские отряды из верных ему гарнизонов якобы для общей акции против партизан и ударит по комендатуре, жандармерии, овладеет оружием на складах и уйдет в лес231.
Одна из проблем заключалась в том, что Березино стоит на правом, мало лесистом берегу Березины. Для успешного завершения операции следовало вывести людей на левобережье Березины – оттуда открывались пути к удобным для базирования лесам, лежащим на северо-востоке региона. Для обеспечения переправы Шунейко через бургомистра Мощаницкой волости Евгения Ермалкевича и связался с Николаем Дербаном, который как раз в этих краях создавал свой отряд. Подпольщики, вероятно, предложили ему поддержать выступление (скорее всего речь шла об организации переправы через реку), но Дербан отказался от участия в восстании, посчитав его преждевременным, а свой отряд еще не готовым к серьезным боевым действиям232.
Позже Шунейко встретился Василием Бережным, который, как и Дербан, пытался сформировать в Березинском районе отряд из числа окруженцев. (Летом 1942 года это ему удастся и в июле месяце на основе его группы будет создан партизанский отряд «Месть». В мае 1943 года Василий Бережной погибнет в бою233).
А пока, в отличие от Дербана, Бережной одобрил предложение Березинских подпольщиков, и даже высказался за прямое участие своей группы в восстании, но Шунейко отсоветовал – он рассчитывал справиться силами подчиненной ему полиции из районного центра и из Мощаницы, Погоста и некоторых других волостей – с их командирами он имел соответствующие договоренности. Шунейко лишь просил Бережного помочь восставшим форсировать Березину у д. Жуковец, и тот твердо обещал переправить их на другой берег234.
Выступление было назначено на 19 апреля, подпольщики заранее отпечатали в типографии районной газеты (Федор Глинский) пятитысячный тираж листовки, рассказывающей о репрессиях оккупационных властей по отношению к гражданскому населению и призывающей народ к сопротивлению.
Восстание в Березино, однако, не состоялось: один из участников заговора предал своих товарищей и в конце марта 1942 года подполье было разгромлено. В Березино арестовали его руководство и выявленных участников из числа местной полиции, в волости также были отправлены отряды гитлеровцев для ареста тамошних полицейских; в том числе на пути из Мощаниц в Березино был арестован и Евгений Ермалкевич. После непродолжительного следствия организаторы подполья (Леонид Шунейко, Елизавета Гансовская, Федор Глинский, Евгений Ермалкевич и жена Шунейко Зинаида Майорова) 23 апреля были публично повешены в Березино, остальные участники (в основном давшие согласие на участие в восстании полицейские – всего от 60 до 70 человек) были расстреляны несколькими днями позже235. Среди расстрелянных были и, в общем-то, непричастные к подполью жены Ермалкевича и Глинского236.
Николай Дербан не пострадал в ходе расправы с заговорщиками – во избежание провала он покинул деревню Локоть (вблизи Мощаниц), в которой открыто проживал до этих событий, и ушел в лес.
В это время возле деревни Демешовка Борисовского района скрывалась небольшая группа (9 человек) евреев из Борисова. Ее возглавлял уроженец города, бывший инструктор райкома партии в Вилейской области Пруссак Михаил Пейсахович. К ним и ушел Дербан237. Остальные члены его группы, в меньшей степени связанные с событиями в Березино, несмотря на то, что были уже готовы к выходу, решили ждать, когда растает снег.
Возвращаясь к вопросу привлечения к партизанской борьбе зимовавших в немецком тылу красноармейцев, отметим следующее. К весне 1942 года немецкие власти изменили отношение к военнопленным, в достаточно большом количестве почти свободно проживавших до сих пор в деревнях. Речь идет о части военнопленных (в основном раненых и больных), отпущенных прошлой осенью из лагерей на излечение. По два—три человека они расселились по деревням под присмотром местных властей. По выздоровлении их труд использовался в колхозах, а иногда и в частных хозяйствах местного населения238. К зиме «вольноотпущенники» прижились на территории района (как и окруженцы-приписники) и вполне слились с местным населением: вместе с молодежью посещали вечеринки239, женились на местных девушках. Судя по всему, вначале лишь незначительная часть этого контингента бывших красноармейцев откликнулась на агитацию Дербана и его предшественников и дала согласие на участие в их партизанской группе.
Однако в начале апреля ситуация изменилась. Началось поголовное преследование проживавших на таких льготных условиях военнопленных, полиция ловила их и направляла в Борисов для дальнейшей пересылки лагеря240. Эта акция не была инициативой местных (Борисовской или Березинской) комендатур, она проводилась на всей оккупированной территории Белоруссии в соответствии с принятым в марте месяце решением командования Вермахта о возврате приписанных к колхозам военнопленных обратно в лагеря241. Известный белорусский коллаборационист Евгений Колубович, вероятно, справедливо называл такую политику немецких властей едва ли не главной причиной, побудившей тысячи бывших окруженцев и военнопленных примкнуть к набиравшему силу партизанскому движению242.
Это подвигло и остававшихся до сих пор в деревнях членов созданных Дербаном инициативных групп примкнуть к своему лидеру. 5 апреля 1942 года в лагерь Михаила Пруссака (лесной массив урочища Галайщина в четырех километрах на север от деревни Локоть243) пришли первые несколько человек военнопленных и окруженцев. Вместе с группой Пруссака, таким образом, в этот день здесь собралось 25 человек. Считается, что это событие послужило началом истории партизанского отряда «Большевик». Весь месяц к Дербану прибывали люди и к маю месяцу отряд насчитывал уже 60 бойцов. В основном это были бывшие военнослужащие: группа Руденко из деревень Черневка и Оздятичи (9 человек)244, группа младшего лейтенанта Алексеева из д. Малая Ухолода, другие группы военных и одиночки, в том числе, представители местного актива. Первое время отряд не имел наименования и назывался просто «зеленовцы», «зеленовцы» Дербана245.
Отряд базировался в Березинском районе, но к лету 1942 года сфера его деятельности постепенно смещается севернее. До августа месяца отряд действовал на территории Борисовского и Крупского районов – не пересекая железнодорожной и автомобильной магистралей Москва – Минск. Как и у большинства недавно сформированных отрядов, впрочем, на первых порах операции были обращены в основном против местных коллаборационистов, что выражалось в разгроме волостных управ и экономических диверсиях, направленных в первую очередь на обеспечение отряда провизией. Так, 7, 12 и 13 июня 1942 года были разгромлены соответственно Метчанская, Орешковичская и Оздятичская волостные управы Борисовского района, а 21 числа был произведен налет на полицию, сопровождавшую мобилизованных немцами лошадей из д. Тальянка (сейчас Унтальянка), Дроздино, Леоново и Метча (лошади были отняты и розданы гражданам). Из действительно боевых операций этого периода Журнал боевых действий отряда упоминает о нападении на опорный пункт службы порядка (полицейских гарнизон) в д. Велятичи, осуществленный 17 июня 1942 года. Согласно документу в этот день отряд вел 9-часовой бой с окруженными в здании Велятичской школы полицейскими, которых насчитывалось якобы 80 человек, 12 из них было убито и более 30 человек ранено. Собственных потерь отряд не имел – в операции был легко ранен всего лишь один боец246.
Конец ознакомительного фрагмента.